находился за аэропортом Уиллоу-Ран к юго-западу от города, и им понадобилось сорок пять минут, чтобы добраться туда по Индастриэл экспрессуэй. Еще пять минут по боковой петляющей меж деревьев дороге, и они остановились перед воротами в заграждении из колючей проволоки. Росшая вдоль него аккуратно подстриженная живая изгородь надежно укрывала полигон от посторонних глаз.
     Из будочки у ворот вышел охранник. Второй с любопытством наблюдал за ними из окна.
     Первый охранник неторопливо зашагал к их машине.
     Он был не в привычной серой униформе службы безопасности компании, а в темно-синей, указывающей на принадлежность к агентству Барнса.
     - Что вам угодно, господа? - осведомился он приятным баритоном.
     Бэнкрофт, сидевший за рулем, опустил стекло и высунулся из окна.
     - Я - мистер Бэнкрофт. Это мистер Хардеман и мистер Уэйман.
     Охранник вежливо кивнул.
     - Добрый день, господа, - но не двинулся с места, загораживая дорогу.
     Бэнкрофт раздраженно глянул на него.
     - Ну что вы стоите? Дайте нам проехать.
     Охранник невозмутимо посмотрел на него.
     - У вас есть пропуск?
     Бэнкрофт чуть не выпрыгнул из штанов.
     - Какой, к черту, пропуск? - заорал он. - Мистер Хардеман - президент компании, а мы - вице-президенты.
     - Извините, господа, - титулы не произвели на охранника ни малейшего впечатления. - Будь вы Господом Богом, Иисусом Христом и Моисеем, я не пропущу вас без пропуска, подписанного мистером Перино или мистером Дунканом. Таковы полученные мною указания, - и он направился к будочке.
     Лорен вылез из машины.
     - Охранник, - позвал он.
     Тот обернулся.
     - Да, сэр?
     - Здесь ли мистер Перино или мистер Дункан?
     Охранник кивнул.
     - Мистер Дункан здесь.
     - Вас не затруднит позвонить ему и сказать, что мы приехали и хотели бы попасть на полигон.
     По тону чувствовалось, что говорит человек, имеющий право командовать, и охранник после недолгого колебания скрылся в будочке и взялся за телефонную трубку.
     Сказав несколько слов, он положил ее на рычаг и остался в будочке, наблюдая за незваными гостями через окно.
     Лорен достал сигарету, закурил. Бэнкрофт и Уэйман вылезли из машины, подошли к нему.
     - Почему он использует агентство Барнса, а не наших людей? - спросил Лорен Уэймана.
     - Анджело им не доверяет. Он вспомнил, что при испытаниях модели с шестицилиндровым двигателем воздушного охлаждения его чертежи попали к "Шеви" чуть ли не раньше, чем легли на ваш стол.
     - Анджело не доверяет никому, кроме инженеров, механиков и водителей-испытателей, - добавил Бэнкрофт. - Где же этот чертов Дункан?
     Он подошел к будке.
     - Вы говорили с ним? - спросил он охранника.
     - Нет, сэр. Он на трассе с водителем. Но ему все передадут.
     - О господи! - Бэнкрофт выудил из кармана сигару, сунул в рот, но раскуривать не стал и вернулся к Лорену и Уэйману.
     Зарядил мелкий дождь, и они залезли в машину. Прошло десять минут, прежде чем к воротам подъехал автомобиль. Из него вылез Дункан, дал знак охраннику, и ворота раскрылись. Он направился к их машине.
     - Извините за задержку, но мы вас не ждали.
     - Все нормально, Джон, - успокоил его Лорен. - Я столько слышал о вашем детище, что разом собрался, решив посмотреть на него.
     Дункан улыбнулся.
     - Я рад, что вы приехали. Езжайте за мной.
     Следом за ним они добрались до испытательного кольца. Поставили машины на стоянку. Вылезли.
     - Пройдем в гараж, - предложил Дункан. - Там сухо.
     Под дождем они зашагали к гаражу, расположенному внутри кольца. Несколько мужчин играли за столом в карты. Девушка, свернувшись калачиком на диване, читала книгу в мягкой обложке.
     - Мужчины - механики, - пояснил Дункан. - Девушка - из команды испытателей.
     Бэнкрофт оценивающе оглядел ее.
     - Анджело и тут не прогадал.
     - Среди водителей женщины составляют пятьдесят процентов, и очень редко автомобили покупаются без их одобрения. Анджело пришел к выводу, что при разработке новой модели необходимо учитывать их точку зрения.
     - У этой дамы есть и другие достоинства, - гнул свое Бэнкрофт.
     - Она - первоклассный испытатель.
     - Где машина? - спросил Лорен.
     Дункан подошел к электронному пульту и нажал кнопку. Замигали разноцветные лампочки.
     - Проходит мимо контрольного пункта три в дальнем конце испытательного кольца, - нажатие другой кнопки, и по дисплею побежали цифры. - Входит в крутой поворот на скорости семьдесят одна и шестьсот двадцать семь тысячных мили в час, - высвеченное число начало уменьшаться. - Пятьдесят две мили, сорок семь и шесть десятых. Это на серпантине.
     Дункан повернулся к ним.
     - Смотрите на дисплей. На прямой скорость будет возрастать, и мимо нас она промчится, делая сто шестьдесят миль в час.
     Они и так не отрывали глаз от экрана. Цифры начали быстро меняться. За считанные секунды скорость перевалила за сто сорок миль и продолжала расти. Издалека До них донесся рев двигателя.
     Он ревел все громче, и они двинулись к двери гаража.
     Сквозь пелену дождя просвечивали две белые точки. И чуть ли не мгновенно они превратились в слепящие шары, машина молнией пролетела мимо и растворилась в сером дожде.
     - Сто шестьдесят восемь, семьсот пятнадцать тысячных, - услышали они голос Дункана, оставшегося у пульта.
     - Какова максимальная скорость? - Лорен вернулся к пульту.
     - Пока мы зафиксировали сто девяносто одну милю.
     Но сейчас дождь, и я запретил разгоняться больше ста шестидесяти пяти.
     - Сколько миль прошла машина?
     - Тридцать восемь тысяч. Еще через две тысячи мы проведем полное техническое обслуживание и снова отправим ее на испытательное кольцо.
     - Двигатель работает нормально?
     - Просто отлично. Я ожидал худшего. Мы же его лишь форсировали. Показания всех датчиков стабильны.
     - Я бы хотел взглянуть на машину, - сказал Лорен.
     - Сейчас мы ее остановим, - и Дункан нажал другую кнопку на пульте.
     Над гаражом зажглась и начала вращаться желтая мигалка. Дункан склонился над микрофоном.
     - Дункан Пирлессу. Дункан Пирлессу. Прием.
     В динамике затрещало. Затем раздался мужской голос.
     - Пирлесс Дункану. Я вас слышу. Прием.
     - Сбрось скорость и остановись у гаража. Прием.
     - Что-нибудь не так? - в голосе испытателя слышалось раздражение. - По-моему, все в полном порядке.
     Прием.
     - Все нормально. Просто нужно, чтобы ты остановился. Прием.
     - Все понял. Конец связи.
     Нажатие еще одной кнопки, и дисплей погас. Дункан направился к воротам.
     Они последовали за ним и успели заметить промчавшуюся мимо машину. Скорость, "однако, заметно упала.
     - Он остановится на следующем круге, - объяснил Дункан.
     Лорен махнул рукой в сторону пульта управления.
     - Я и не знал, что у нас есть такие.
     - Идея Анджело. Многоканальные пульты в ходу при испытаниях космической техники, и нам его изготовили инженеры Руарка на Западном побережье, конструкция оказалась столь удачной, что теперь мы поставляем их "Джи эм", "Форду" и "Крайслеру", а новые заказы поступают из многих стран.
     Машина остановилась, дождь кончился. Они вышли из гаража.
     Лорен внимательно осмотрел автомобиль. Стандартный двухдверный "сандансер", в этом сомнений нет. Но налицо незначительные изменения. Другой наклон капота. Более плавный переход от заднего стекла к багажнику. Обводы, свойственные скорее европейским моделям.
     Водитель вылез из кабины. В огнезащитном костюме, шлеме. Шагнул к Дункану.
     - Ну? - настроен он был воинственно. - В чем моя ошибка?
     - Ни в чем. Мистер Хардеман хочет взглянуть на машину.
     Водитель облегченно выдохнул. Достал из кармана пачку сигарет.
     - Так я могу выпить чашечку кофе?
     Дункан кивнул, и тот скрылся в гараже.
     Лорен заглянул в кабину. На приборном щитке не было живого места. Он посмотрел на старого инженера.
     - Что это вы сделали с машиной?
     - Оснастили ее дополнительной измерительной аппаратурой. Все приборы, которые вы видите перед собой, снабжены датчиками, встроенными в различные узлы автомобиля. Информация поступает на электронный пульт, который установлен в гараже. Мы установили два карбюратора Вебера, новый топливопровод повысил коэффициент сжатия горючей смеси до одиннадцати, и получили мощность в триста сорок лошадиных сил. Корпус сделан из фибергласса с матрицей из предварительно растянутой стальной проволоки. Последняя соединена с трубчатым каркасом. При ударе обеспечивается поглощение энергии.
     - Как это? - не понял Лорен.
     - Чем сильнее удар, тем больше сопротивление. Тот же принцип, что и в подвесных мостах. Чем больше вес, тем прочнее мост. Эта машина весит на шестьсот семьдесят фунтов меньше серийного "сандансера", а изготовление корпуса обходится на сорок процентов дешевле, - Дункан достал сигарету, закурил. - Конечно, мы могли еще более облегчить ее, но пришлось усилить ось и ведущий вал, чтобы передать возросшую мощность.
     - И как она на ходу? - не унимался Лореш Дункан улыбнулся.
     - Почему бы вам не сесть за руль? Сделайте круг, и все оцените сами.

***

     Лорен оглядел стол. Заседание заканчивалось и прошло удивительно мирно, даже буднично. Сделка, заключенная им в Западной Германии, вызвала восторженную реакцию и принесла ему немало похвал. Она произвела впечатление даже на Номера Один, сидящего в инвалидном кресле у дальнего торца.
     Последним пунктом повестки дня значилось "Одобрение перевода отдела конструирования и дизайна на Западное побережье". Лорен перевернул страничку лежащей перед ним программы заседания.
     - Господа, прежде чем мы перейдем к пункту двадцать один повестки дня, я хотел бы сказать несколько слов.
     Он выдержал короткую паузу, дожидаясь, пока все взгляды сосредоточатся на нем.
     - Во-первых, директора должны знать о тех потрясающих успехах, которых добился мистер Перино с экспериментальными автомобилями. Как вам наверняка известно, он переделал три серийных "сандансера" в более мощные, скоростные машины. Но он вам не говорил, скорее всего, из скромности, что ничего лучше их еще не сходило с конвейеров "Вифлеем моторс". И я полностью отвечаю за свои слова, господа, ибо сегодня утром имел честь проехаться за рулем одной из этих машин. Поздравляю вас, мистер Перино.
     - Благодарю, мистер Хардеман, - сухо ответил Анджело.
     Лорен подождал, пока смолкнет пробежавший над столом шепот.
     - Скорее всего, никто из нас не осознавал потенциальных возможностей этого автомобиля. Как это ни странно, но мне указала на них моя дочь, сказав сегодня утром, что как-то ночью она видела его на Вудвард-авеню и ни одна машина не может сравниться с ним в скорости.
     Вновь зашелестел одобрительный шепот.
     - Не менее интересные новости сообщил мне мистер Бэнкрофт. Оказывается, торговцы автомобилями осаждают его просьбами прислать им новую модель, он получил уже три тысячи твердых заказов, которые, к слову, дадут нам два миллиона чистой прибыли, и полагает, что уже в текущем году без труда реализует десять тысяч таких машин.
     Директора, улыбаясь, переглядывались друг с другом.
     - Вот я и предлагаю добавить в повестку дня еще один пункт и одобрить незамедлительное начало производства "сандансера эс эс", учитывая ажиотажный спрос на эту модель.
     Директора согласно закивали.
     - Одну минуту, господа, - вмешался Анджело. - Мне кажется, нам не стоит пускать в продажу эти машины.
     Сидевшие за столом изумились.
     - Почему нет, мистер Перино? - выразил общее мнение президент одного из детройтских банков. - Насколько мне известно, производство такого класса автомобилей весьма прибыльно для "Доджа", "Шеви", "Америкэн моторс".
     Анджело повернулся к нему.
     - На то есть несколько причин. Первая - машина экспериментальная и в чистом виде продавать ее нельзя, так как у нее превышены нормы выброса вредных веществ. Обеспечение этих норм приведет к значительному снижению мощности. Но главное не в этом. Мы поставили перед собой задачу - построить новый автомобиль.
     Автомобиль, который позволит нам вернуться в автоиндустрию. Более скоростная, форсированная модель этой задачи не решает. Рынок для таких машин невелик и, по моему глубокому убеждению, будет все более сокращаться из-за ограничений, накладываемых необходимостью защиты окружающей среды. И я не думаю, господа, что из-за нескольких долларов прибыли мы должны рисковать будущим нашего нового автомобиля, который, кивая на эту модель, будут незаслуженно обвинять в чрезмерном загрязнении воды, земли, воздуха.
     Я, наверное, больше всех люблю быструю езду, но цель-то у нас совсем иная. Мы готовим машину для массового покупателя, а не для считанных лихачей. Я думаю, сейчас не время создавать впечатление, будто мы более всего печемся о мощности мотора и рекордах скорости. На такое следовало идти семь лет назад. Сейчас уже поздно.
     Банкир повернулся к Номеру Один.
     - Не могли бы вы высказаться по этому вопросу, мистер Хардеман?
     Лицо Номера Один напоминало маску. Пока Лорен и Анджело говорили, он что-то рисовал в блокноте. Теперь же он поднял голову.
     - Я думаю, следует начать производство этого автомобиля, - ровным голосом ответил он.
     Шестнадцать директоров проголосовали "за", один - "против". Спустя еще несколько минут заседание закончилось и присутствующие потекли к дверям. Анджело только отдал бумаги секретарю, когда его подозвал Номер Один.
     - Задержись на минутку.
     Анджело кивнул.
     Наконец они остались в зале вдвоем. Номер Один подкатился к Анджело.
     - Ты знал, что я согласен с тобой, не так ли?
     - Мне казалось, что да.
     - Тогда я должен объяснить, почему я не поддержал тебя.
     - Ничего вы мне не должны. Вы - босс.
     - Было время, - Номер Один словно и не слышал его, - когда люди говорили, что я раздавил отца Лорена, выступая против любого его решения. И именно я был причиной его самоубийства.
     Анджело промолчал. Он действительно слышал все эти истории.
     Старик всмотрелся в глаза Анджело.
     - Я не могу допустить, чтобы вновь пошли такие разговоры, не так ли?
     Анджело шумно вздохнул.
     - Наверное, нет.
     Но потом, вернувшись в кабинет, задумался, - а правду ли сказал ему Номер Один?

Глава 3

     Он проснулся, как от толчка. Легкий июньский ветерок доносил через открытое окно звуки музыки из бального зала; там играл оркестр. Он сел и тут же острая боль пронзила голову.
     - О господи! - простонал он. - Не в виски же дело, да и пил я не так много. И Перино уверял меня, что товар первоклассный.
     Он выбрался из постели и босиком прошлепал в ванную, но холодный мраморный пол вернул его обратно, за тапочками. Он пустил холодную воду, умылся. Головная боль начала стихать, и постепенно он вспомнил все, что произошло днем.
     В полдень церемония бракосочетания в церкви святого Стефана, с двух до пяти прием на лужайке перед особняком. Затем гости разъехались, чтобы отдохнуть и переодеться перед вечерним балом, начинавшимся в восемь часов. Он помнил, как поднялся в спальню и снял пиджак. И все. Кто его раздел, кто выложил из шкафа чистую рубашку, смокинг и все прочее для вечернего бала, осталось для него тайной. Он потер подбородок. Пожалуй, можно и побриться.
     Он снял с полочки кружку для бритья с выгравированным на ней золотом изображением первого "сандансера", который он построил в 1911 году, взбил помазком пену. Затем намазал пеной лицо и втер ее в кожу сильными, крепкими пальцами. Еще один слой пены, и он взялся за бритву с рукояткой из слоновой кости. Заточил ее о полосу толстой кожи, висевшую у зеркала, и начал бриться.
     Сначала шея. Он улыбнулся себе, довольный остротой лезвия. Теперь подбородок и, наконец, щеки вниз от бакенбард. Пробежался пальцами по лицу. Гладкая, упругая кожа.
     Он тщательно промыл бритву, высушил и убрал в футляр. Затем встал под душ. Струя горячей воды, потом холодной, и так раз за разом, пока от сонливости не осталось и следа. Выключив воду, он сдернул с вешалки махровое полотенце и энергично растерся. Тепло от кожи пошло внутрь, наполняя его энергией.
     Мысли вернулись к Лорену Второму и его молодой жене. Он вспомнил, что они тоже поднялись наверх, чтобы отдохнуть и переодеться. Интересно, перепихнулись они или решили подождать до ночи? Он подумал о сыне, старательном, тихом, мягком юноше, столь не похожем на него самого, что иногда он начинал думать, а его ли это сын. Разумеется, Лорен Второй мог и подождать до ночи.
     Но его невеста? Пожалуй, она предпочла бы не откладывать на вечер то, что можно сделать и днем.
     Она же принадлежала к семье мормонов. А уж он знал, кто такие мормоны. Несколько женщин могли делать между собой одного мужчину и ссорились только тогда, когда кто-либо из них желал прыгнуть в его постель без очереди. Они не зарились на чужое, но и не отказывались от своего.
     Он их не осуждал, ибо тоже любил получать то, что ему причиталось. Тем более что Элизабет была женщиной хрупкой и предпочитала уклоняться от исполнения супружеских обязанностей, особенно после рождения Лорена Второго. Он, конечно, знал, что половой член у него о-го-го, и овладевал ею как мог нежно, но видел, что глаза ее наполнялись болью и она кусала губы, чтобы не закричать.
     Хорошо, конечно, что Младший не такой крупный мужчина, как он; впрочем, Салли не стала бы жаловаться, будь у ее мужа член подлинней и потолще. Сложения она была крепкого, с большим бюстом и широкими бедрами, несмотря на диету. Она взяла бы все, что мог дать ей Лорен Второй, еще и добавки бы попросила. Впрочем, он надеялся, что его сын сможет удовлетворить жену. И тут же почувствовал, как его молодец шевельнулся. Негромко засмеялся. Грязный старикашка, что это за мысли о жене сына. Но ведь он не считал себя стариком. Двенадцатого июня 1925 года ему исполнилось лишь сорок семь.
     Полотенце он небрежно бросил на пол и вернулся в спальню. Вынул из шкафа нательный комбинезон, надел, застегнул пуговицы снизу доверху. Затем натянул черные шелковые носки, подвязки, потянулся за рубашкой, висевшей на плечиках на спинке стула.
     Накрахмаленное полотно зашуршало под его рукой.
     Он прошел к комоду, достал из ящика бриллиантовые запонки, начал одну за другой вставлять их в петли рубашки. Проделал то же самое с рукавами и взялся за золотую заколку для воротника. Тут он потерпел неудачу. Заколка не желала вставляться, куда ей полагалось, и он лишь измял воротник, сердито отбросил его, вытащил из ящика другой и, держа его в руке, прошествовал в спальню Элизабет.
     И замер на пороге, увидев, что жены нет. Лишь молодая портниха, приглашенная из Парижа, чтобы сшить платья для свадебных церемоний, склонилась над юбкой, втыкая в нее булавки. Работая, она тихонько напевала себе под нос, внезапно поняла, что не одна в комнате, и пение оборвалось. Она отложила юбку, поднялась и повернулась к нему.
     Темно-синие, почти фиолетовые глаза, белоснежная кожа лица, обрамленного черными стянутыми в пучок на затылке волосами. Он уставился на портниху, словно увидел ее впервые. В глубинах ее глаз поблескивали искорки.
     Мгновение спустя он обрел дар речи, но не узнал собственного голоса.
     - Где миссис Хардеман?
     Взгляд ее упал на пол.
     - На первом этаже, мсье, - говорила она практически без акцента. - Встречает гостей.
     - Который теперь час?
     - Почти девять вечера, мсье.
     - Черт! - выругался он. - Почему меня не разбудили?
     - Мадам пыталась, - она вновь подняла глаза. - Но вы никак не просыпались.
     Он повернулся, чтобы вернуться в свою спальню.
     Пальцы его все еще сжимали заколку для воротника. Неожиданно он вновь посмотрел на портниху.
     - Не могу застегнуть эту штуковину.
     - Позвольте помочь вам, мсье, - она двинулась к нему.
     Он сунул заколку в ее руку. Она потянулась к его воротнику.
     - Вы очень высокого роста, мсье. Наклонитесь, пожалуйста.
     Он наклонился.