ворила Конни и постоянно твердит мне. Я еще ничего не решил. Кимберли хочет купить ее, потому что эта радиостанция постоянно транслирует классическую музыку. Она недовольна передачами WCHS.
     - Но это же самая интересная радиостанция Бостона, - заметил Дэн Хорэн.
     Джек рассмеялся:
     - Благодарю за комплимент. Помимо того, она самая прибыльная, если верить результатам последних опросов.
     От бара они отошли с полными стаканами в руках и в холле между библиотекой и гостиной набрели на Кимберли и Конни.
     Джек уже решил для себя, что только Констанция Хорэн могла соперничать с Кимберли в изяществе и красоте. Ростом повыше Кимберли, с длинными стройными ногами, светлыми волосами. Помаду она предпочитала светло-красную, отчего ее чувственные губы становились более холодными. В общении с людьми Конни отличало демонстративное выпячивание чувства собственного достоинства, граничащее с высокомерием.
     Конни превосходно играла в бридж. Если она и Джек оказывались за одним столиком, их старались разводить по разным парам, потому что вместе они не знали себе равных.
     В этот вечер Конни надела белоснежное платье с V-образным вырезом на груди, облегающее бедра и подчеркивающее длину ног. У Джека все вставало от одного взгляда на Конни.
     - Джек... сколько стаканов шотландского ты уже выпил в этот вечер, дорогой? - с легкой улыбкой спросила Кимберли.
     - Я не считал. А ты?
     - Я тоже. Но надеюсь, это последний.

6

     Перед полуночью в маленькой гостиной, примыкающей к их спальне, Джек швырнул фрак на пол.
     - Хватит, черт побери! Хватит! Прекрати тыкать меня носом в мои ошибки!
     Кимберли расстегнула крючки и молнию, сняла платье, повесила на плечики и направилась в спальню.
     - У тебя дурное настроение? - крикнула она оттуда.
     - А каким ему еще быть? Ты только и делала, что унижала меня.
     - Чем я могла тебя унизить? - спросила Кимберли с ледяным спокойствием, более похожим на вызов.
     - Ты сказала Бетси, что я не могу отличить антикварную мебель от современной...
     - А ты можешь?
     - Да, могу. В тонкостях я, конечно, не разбираюсь, но кое-что знаю. Во всяком случае, могу сказать, что наш комод выполнен в стиле Вильгельма и Марии. Потому что я заплатил за него приличные деньги.
     Кимберли вернулась, завязывая поясок синего домашнего платья.
     - Есть еще жалобы?
     Джек уже побросал на пол всю одежду и стоял в чем мать родила.
     - Барбара предложила мне канапе <ломтик поджаренного хлеба с икрой или иной закуской.> со своей тарелки, я взял его и съел. Ты могла бы и не спрашивать меня, где моя тарелка. Как мне следовало поступить? Взять канапе с ее тарелки, переложить на свою, а уж потом съесть? Этого ты от меня ждала?
     - Более того, у тебя не было салфетки.
     - Потому что в другой руке я держал стакан, не так ли? А еще в присутствии Хорэнов ты спросила, сколько я выпил, и посоветовала мне остановиться.
     - И хорошо, что посоветовала. Ты послушай себя.
     - Я не пьян, Кимберли!
     - Поверю тебе на слово. Но, по-моему, ты хотел, чтобы я сделала из тебя джентльмена. Это часть нашего договора. Ты сам просил об этом. Но тебе еще далеко до...
     - Не публично, Кимберли! Не при других людях!
     - Ага. Разница мне понятна. Сегодня я выставила тебя напоказ, муж мой. Показала всем человека, который может купить дом на Луисбург-сквер и обустроить его, умеет одеваться так, как принято в обществе, знает, каким образом принимать гостей и общаться с ними, то есть научился всему тому, о чем три года назад имел самое смутное представление. Я показала всем человека, который, возможно, не силен в особенностях современной мебели, но различает типы восточных ковров и знаком со стилем Вильгельма и Марии, к тому же имеет деньги, чтобы все это купить. Сегодня вечером я представила тебя Бостону. И ты с честью выдержал испытание, Джек. Откровенно говоря, я относилась к числу тех, кто в этом сомневался. А что я слышу в ответ? Мелкие придирки от человека, который если не пьян, то близок к этому. И если я посоветовала тебе больше не пить шотландского, а это был твой четвертый или пятый стакан, то поступила совершенно правильно, потому что иначе ты свел бы на нет все наши старания. Я ложусь в постель. - Она помолчала, потом добавила:
     - Еще одно предложение. Прежде чем присоединиться ко мне, прими душ и почисти зубы. Если ты не способен ни на что другое, по крайней мере ты сможешь употребить по назначению свой обрезанный конец.

Глава 5

1934 год

     Десятого июня Джек получил телеграмму:
     ЛА 61034 1000
     ЖИЗНЬ ЙОХАННА ЛЕРЕРА БЫСТРО ПОДХОДИТ К КОНЦУ. ОН СЛАБЕЕТ ДЕНЬ ОТО ДНЯ. ЕСЛИ ХОЧЕШЬ ПОГОВОРИТЬ С НИМ, ПОКА ОН ЕЩЕ ЖИВ, СОВЕТУЮ ПРИЕХАТЬ СЮДА КАК МОЖНО СКОРЕЕ.
     МИККИ.
     Микки Салливан был доверенным лицом Эриха Лира и давнишним другом Джека.
     На следующий день, ровно в полдень, Джек поднялся на борт пассажирского биплана "Кондор" авиакомпании "Америкэн эйрлайнс", вылетающего в Лос-Анджелес. Маршрут пролегал через Нью-Йорк, Вашингтон, Нашвилл, Даллас и Дуглас, штат Аризона, с посадками в каждом городе. Поскольку полет продолжался и ночью (недавнее и рискованное нововведение), кресла раскладывались в удобные койки. После того как все десять пассажиров плотно пообедали, с ликерами и вином, им предложили отдохнуть. Где-то над Виргинией или Теннесси сиденья превратились в койки, пассажиры переоделись в пижамы и прилегли. Тех, кто еще спал, разбудили в Далласе, чтобы сообщить, что половина пути позади. На борту самолета они съели завтрак и ленч, после полудня им предложили закуски и коктейли, а как раз перед обедом "Кондор" приземлился в Лос-Анджелесе.
     Прежде чем покинуть аэропорт, Джек отбил телеграмму Кимберли:
     ЛА 61234 2115
     ДОЛЕТЕЛ БЛАГОПОЛУЧНО. ВОЗВРАЩУСЬ ПОЕЗДОМ. С ЛЮБОВЬЮ К ТЕБЕ И МАЛЕНЬКОМУ ДЖОНУ.
     ДЖЕК.
     Микки Салливан встретил его в аэропорту. И лишь после того, как Джек отправил телеграмму, Микки сообщил ему, что он не поспел.
     - Старик умер четыре часа тому назад.
     - Он что-нибудь сказал обо мне?
     - Он ни о ком ничего не сказал. Последние два дня твой отец и брат пытались говорить с ним. Он знал, что они говорят... Его глаза следили за их губами... Но он им не отвечал. Так, наверное, действует на нас близость смерти, Джек. Ничего особенного. Люди уходят в себя и проводят последние часы со своими мыслями.
     Микки Салливан был на восемь лет старше Джека. Рыжеволосый крепыш с честным, открытым лицом. Многие говорили, что с женой он развелся из-за Эриха Лира, ставившего работу выше семейной жизни.
     - Твой отец зол, - предупредил Микки, когда они шагали к автомобилю.
     - Естественно. Он или злится, или хочет трахнуться. Третьего не дано.
     - Они заглянули в завещание твоего деда. Он оставил твоему брату миллион, а тебе полмиллиона, указав, что еще полмиллиона ты получил авансом в 1931 году.
     - Дед не хотел, чтобы отец знал об этом.
     - Да, Эрих считает это предательством. Остаток состояния деда, который отойдет к нему, на миллион не тянет.
     - Он и так свое получил. Президент и основной акционер "Лир шип брикинг и солвейдж".
     - Они хотят сидеть шива <религиозный иудейский обряд.>. Ты останешься?
     - Так долго задерживаться не могу. Откровенно говоря, когда ты сказал, что старик мертв, я едва сдержался, чтобы не попросить тебя сразу отвезти меня па железнодорожный вокзал.
     - Ты бы так не поступил, Джек, - покачал головой Микки.
     - Ладно. Отвези меня в "Амбассадор". Я заказал номер. Пообедаешь со мной? Не хочу встречаться с отцом и братом до завтрашнего дня.
     За обедом Джек рассказал Микки о доме на Луисбург-сквер и своем сыне. Микки - о жизни калифорнийских Лиров.
     - Бизнес процветает. Ты знаешь своего отца. Он участвует в тендере на разделку "Мавритании". И, готов спорить, выиграет его. Этот человек добивается того, что хочет. А вот счастья ему не хватает. Он опять принялся за старое.
     - Кто теперь?
     - Ты не поверишь. Ей девятнадцать лет. Роскошная женщина. Просто роскошная. Стыдно сказать, но именно я привел ее к нему. Моя мать растила меня не для того, чтобы я стал сводником, - вновь покачал головой Микки.
     Джек заулыбался:
     - Но ты в этом деле дока. Если я через пару дней не уеду в Бостон, придется просить тебя подобрать кого-нибудь и мне.
     Микки взглянул на часы.
     - Еще не так поздно. Возможно, я найду...
     - Сегодня не надо. Может, завтра.
     - Хорошо. Слушай. Кто по-настоящему несчастен, так это твой брат Боб. А еще больше достается твоей невестке Дороти.
     - Что? Да как могут быть несчастными люди, только что унаследовавшие миллион долларов?
     - Тут главное - характер. Тебе хватило характера уйти от старика. А Бобу - нет. И хотя у Боба вроде бы свое дело, Эрих во все сует свой нос. Разумеется, "Карлтон-хауз" вырос на деньгах Эриха. Всякий раз, когда Боб подписывает контракт с перспективной старлеткой, Эрих желает ее трахнуть... а потом требует от Боба, чтобы тот дал ей роль, к которой девчушка еще не готова. Он даже читает сценарии и указывает Бобу, по каким из них надо ставить фильмы. Короче, благодаря Эриху Боб живет как в аду.
     - А во что он превратил твою жизнь?
     - Полагаю, ты можешь себе представить.
     - Сколько он тебе платит?
     - Восемнадцать тысяч.
     Джек зажал подбородок большим и указательным пальцами правой руки.
     - Ты согласишься переехать в Бостон и заняться радиобизнесом за двадцать четыре тысячи?
     - Господи, да!
     - Сколько тебе нужно времени?
     - Я должен предупредить Эриха за тридцать дней.
     - Пошли его к чертовой матери. Ты должен ему не больше, чем я. Забронируй нам отдельное купе на четверг. Из Чикаго пошлешь ему телеграмму.

2

     Йоханна Лерера хоронили в деревянном гробу с веревочными ручками. Согласно его завещанию. В соответствии с тем же завещанием гроб поставили на простые деревянные козлы. А вот когда дело дошло до цветов, завещание старика проигнорировали. Все-таки скончался дед главы "Карлтоп-хауз продакшн", и Голливуд прислал море цветов и венков.
     Синагога вмещала лишь двести человек, поэтому снаружи поставили динамики, чтобы сотни собравшихся на лужайке могли услышать надгробное слово и каддиш.
     - Итак... - Эрих Лир оглядел Джека с головы до ног. - Мой сын - настоящий бостонец. Посмотри на его костюм. - Последнее относилось к Бобу. - В его присутствии мы выглядим бедными родственниками.
     - Из уважения к... - Джек помолчал, мотнул головой в сторону гроба, - я не буду говорить, что думаю о твоем мнении, касается ли оно моей одежды или чего-то еще.
     Эрих посмотрел на гроб.
     - Хорошо. Из уважения. - Он протянул руку. - Сегодня мы должны думать только о нем.
     - Да. Сначала профессор. Потом, по его же словам, старьевщик. И наконец, богатый человек, давший путевку в бизнес тебе и мне. Я горжусь тем, что я его внук.
     Боб мрачно взглянул на брата:
     - Мы слышали, у тебя в Бостоне хороший дом. Что-то я не помню, чтобы ты приглашал деда взглянуть на него. Как и отца или брата:
     Как и говорил Микки Салливан, по Бобу сразу чувствовалось, что жизнь ему не в радость. Кстати, и внешне он отличался от остальных Лиров: светловолосый, толстый, кривоногий. А светло-серый двубортный костюм с белыми пуговицами только подчеркивал его неуклюжесть.
     - Кимберли и я будем рады вас видеть... если вы соблаговолите приехать, - выдавил из себя Джек.
     Рядом с ним возник служка.
     - Ермолку, сэр? - Он предложил Джеку черную шапочку.
     - Да, конечно.
     Служба прошла быстро. По ее окончании четверо мужчин перенесли гроб к могиле, вырытой в ста ярдах от синагоги, и опустили в землю.
     Когда они возвращались к автомобилям, Эрих спросил Джека, сколько тот пробудет в Лос-Анджелесе.
     - Завтра уезжаю поездом. Дела. Не мне объяснять тебе, что бизнес требует времени и внимания.
     - Мистер Лир! - Фотограф затрусил к ним через лужайку с большим "графлексом". - Позволите сфотографировать сына с двумя внуками?
     - Конечно, - кивнул Эрих. - Почему нет?
     Они встали перед камерой: Эрих посередине, сыновья - по бокам от него.
     - Как я понимаю, вечером ты не собираешься прийти ко мне? - спросил Эрих Джека после того, как фотограф оставил их в покое.
     Джек протянул руку, которую Эрих пожал.
     - Мы смогли провести вместе час, не говоря друг другу гадости. Я рад, что повидался с тобой. И с тобой тоже, Боб. Не будем искушать Господа. Не дадим ему возможности стравить нас.
     - Как скажешь, - кивнул Эрих. - Дай мне твою ермолку. Я ее отнесу.
     - Да. Конечно. - Он отсалютовал отцу. - В следующем году встретимся в Иерусалиме.
     Эрих и Боб наблюдали, как Джек идет к автомобилю Микки Салливана. Эрих огляделся, заметил фотографа, взмахом руки подозвал его.
     - Проследи, чтобы эти фотографии как можно быстрее попали в Бостон, - распорядился он, сунув фотографу сотенную.

3

     Микки отвез Джека в "Амбассадор", поднялся с ним в его "люкс", где Джек прежде всего глотнул виски, потом закурил "Кэмел" и, глубоко затягиваясь, закружил по комнате.
     - Я тебя понимаю, - вздохнул Микки. - Теперь ты можешь себе представить, каково здесь мне. Слушай. Я предлагал найти тебе на вечер телку. Может, не будем откладывать? Позволь сделать пару звонков.
     Джек ушел в ванную и встал под горячий душ, предоставив телефон в полное распоряжение Микки. Когда вернулся, Микки поднял кулак с оттопыренным большим пальцем и широко улыбнулся.
     - Она появится через полчаса. Не выгоняй ее сразу. Свое дело она знает. Я вернусь позже. Думаю, нашу последнюю ночь в Лос-Анджелесе надо отметить хорошим обедом.
     Джек кивнул и налил шотландского.
     Девушка появилась, молоденькая, пухленькая. Далеко не красавица, но Джек уловил идущие от нее эротические флюиды, которых, возможно, и не заметил бы, если б не предупреждение Микки. Смуглая кожа и большие карие глаза выдавали латиноамериканское происхождение. Наверное, мексиканка, подумал Джек. Одевалась она просто: белая блуза, черная широкая юбка, обшитая красной и зеленой полосами по подолу, темные чулки и начищенные черные туфельки.
     - Мистер Лир? Вы меня ждете?
     Он кивнул и натужно улыбнулся:
     - Вроде бы. Заходи.
     Девушка переступила порог, огляделась.
     - Тут мило.
     Джек услышал, как по полу зацокали ее каблучки, отметил грациозную походку.
     - Ты танцовщица?
     - Да. Сначала я для вас станцую... если позволите.
     - Ты танцуешь на сцене?
     - Да. Вы обо мне не слышали. Но, думаю, еще услышите.
     - Надеюсь. А зовут тебя...
     - Кончетта Лаззара.
     - Ты очень молода.
     Она сухо улыбнулась:
     - Я достаточно взрослая для того, что вам требуется, мистер Лир.
     - А ты знаешь, что мне требуется?
     - Мистер Салливан сказал, что вы в депрессии. Сегодня вы хоронили своего деда.
     - Кончетта, если ты собралась танцевать для меня, то танцуй голой, хорошо?
     Она улыбнулась:
     - Я знала, что вам этого захочется.
     Она направилась к радиоприемнику, покрутила верньер, нашла станцию, транслирующую подходящую музыку. Скоренько разделась, оставшись в черном поясе, темных чулках и начищенных туфельках, и закружилась в танце, все убыстряя темп.
     Хорошо хоть, что она не принесла кастаньеты, подумал Джек. Возможно, знала, что это нарушит тот образ, который она хотела создать. Танец девушки разжигал желание, как ей того и хотелось. Подпрыгивали груди, ходуном ходил живот. Она прекрасно сознавала, какой эффект производит ее вихляющаяся круглая попка, и не раз предоставляла Джеку возможность полюбоваться ею. А уж таких густых лобковых волос он просто никогда не видел. Они полностью скрывали половую щель, кроме тех моментов, когда девушка в танце поднимала и отводила в сторону ногу.
     Она танцевала минут пять, потом упала на диван. Ее кожа блестела от пота.
     - Что мне делать теперь, мистер Лир? - игриво спросила она.
     - Догадайся.
     Джек отвел ее в спальню, где она тут же легла на кровать. Возбужденный, Джек так поспешно срывал с себя одежду, что Кончетта засмеялась. Она засмеялась вновь и, протянув руки, предложила свою помощь, когда он достал презерватив. С ловкостью, показывающей, что ей это не впервой, натянула его на конец Джека. Мгновением позже Джек уже напрыгнул на нее, не в силах сдерживаться. Она ахнула, когда его внушительный прибор вошел в нее, но жаловаться не стала. Закрыла глаза, отдаваясь на милость его страсти. Джек, конечно, понимал, что процесс этот доставляет ей куда меньшее удовольствие, чем ему.
     Когда же он кончил, Кончетта вздохнула и обняла его, прижимая к себе. Его вес, похоже, не доставлял ей никаких неудобств. Когда же Джек скатился с нее, Кончетта удивила его тем, что стащила презерватив, бросила в пепельницу на прикроватном столике, а потом вылизала его член.
     Какое-то время они лежали молча. Потом девушка прошептала, что будет счастлива, если он вновь овладеет ею. Джек ответил, что сделает это через минуту-другую. Закурил "Кэмел", предложил Кончетте. Она взяла сигарету, он достал из пачки вторую, для себя.
     - Ты занимаешься этим постоянно, Кончетта?
     - Только с такими, как вы, - прямо ответила она
     - Только с такими, как?..
     - Только с теми, кто может мне помочь.
     Джек кивнул, словно понял, о чем речь, хотя в действительности лихорадочно пытался сообразить, что к чему. Потом он мысленно застонал. Микки наверняка сказал девушке, а то и ее родителям, которые, возможно, знали, чем занимается их дочь, что брат Джека - первый человек в "Карлтон-хауз"
     - Ты хочешь сниматься в кино? - спросил он Кончетту. - Так?
     - Да. Я думаю, мне нужен лишь шанс.
     - Поэтому ты. И с другими, кроме меня.
     - Как и любая девушка, которая хочет пробиться в Голливуде. - Говорила она об этом как о само собой разумеющемся.
     - Я попытаюсь что-нибудь сделать для тебя, Кончетта. Но учти, что основные мои интересы связаны с радио. Ты поешь?
     - Я могу петь.
     - Может, начнем с этого?
     - Но я хочу сниматься в кино. Вы понимаете?
     - Понимаю. Не хочешь взять в рот?
     - Я знаю, как это делается, - ответила она.
     Джек улыбнулся:
     - Так действуй.
     Она действительно знала. И хотя Джек кончил лишь несколько минут тому назад, девушка быстро довела его до оргазма. А потом убежала в ванную, чтобы выплюнуть сперму и прополоскать рот. Вернувшись, она увидела, что "молодец" Джека все еще стоит, и улыбнулась, удивленно покачав головой.
     Они выкурили еще по сигарете.
     - Сколько тебе лет, Кончетта?
     - Я не уверена, что вам захочется это знать.
     - Скажи.
     - Шестнадцать, - тихо ответила она.
     - Ага. Как я и говорил, я сделаю для тебя все, что смогу. К примеру, дам денег.
     - Нет. Я делаю это не ради денег. Я не шлюха, мистер Лир.
     - Разумеется, нет. У меня этого и в мыслях не было. Но ты возьмешь, скажем, сто долларов только за то, что доставила мне куда больше удовольствия, чем я ожидал.
     - Ну...
     - Значит, договорились.
     Она оделась.
     - Мистер Лир, на что я должна соглашаться?
     - Ты о чем, Кончетта?
     - Один человек говорит мне, что я должна выщипать брови. Вырвать часть волос, чтобы лоб стал больше. От меня хотят, чтобы я похудела. И с такими именем и фамилией, как Кончетта Лаззара, многого не достигнешь. Мне надо сменить их.
     - На что?
     - Мне предлагали несколько вариантов. Один мне понравился. Конни Лейн. - Эти слова она произнесла с благоговейным трепетом, как заклинание.

4

     - Планы меняются, - объявил Джек Микки за обедом. - Завтра ты со мной в Бостон не поедешь.
     - Ты передумал?
     - Нет. Я предложил тебе работу, и она твоя. Но тебе придется задержаться на неделю-другую. Пока с твоей помощью Кончетта Лаззара не получит шанса сняться в кино. Да... я все знаю. Отведи ее к Мо Моррису и скажи, что она от меня. После этого первым же поездом выезжай в Бостон.
     - Что? Ладно. Понял. Наверное, я сам виноват.
     - Микки, воз