ирался сюда, - быстро вставил я.  Отец  понимающе  поглядел  на
меня. Его не обманешь. Он ласково погладил меня по голове. -  Ну  хорошо,  -
мягко сказал он. - Заходи в кабинет и все обговорим.
   Я пошел было за ним в кабинет. Но только я успел обогнуть прилавок, как в
дверях раздался крик. Вздрогнув, я обернулся.
   - Док! - снова крикнул какой-то мужчина.
   Я почувствовал руки отца у себя на плечах, он  толкнул  меня  к  себе  за
спину. Лицо у него побледнело.
   Мужчина в дверях был весь в крови. На щеке у  него  была  большая  рваная
рана вплоть до самой шеи. Рана зияла, и под выступающей кровью белела  кость
челюсти. Неверными шагами он ступил в аптеку, кровь капала ему на  ноги.  Он
нащупал руками прилавок  и  отчаянно  ухватился  за  него,  повернув  к  нам
искаженное болью лицо.
   - Они зарезали меня, доктор.
   Руки у него ослабли, и он начал сползать на пол. Он опустился  на  колени
перед прилавком, все еще держась за его край над  головой,  повернув  к  нам
лицо. Он был похож на молящегося человека.
   - Помоги мне, док, - промолвил он слабым хриплым шепотом. -  Не  дай  мне
помереть.
   Пальцы у него сорвались, и он растянулся на полу у наших ног. Было видно,
как кровь медленно набухает в ране. Я глянул на отца. Он был бледен, а  губы
у него беззвучно шевелились. Казалось, ему плохо. На лбу  у  него  выступили
капли холодного пота.
   - Папа! - вскрикнул я.
   Он глянул на меня пустыми глазами, в них стояла боль.
   - Папа, - ты что, не собираешься помочь ему? - Я не мог поверить, что  он
позволит этому мужчине умереть тут.
   Отец угрюмо сжал губы. Он припал на  колено  рядом  с  мужчиной.  Человек
потерял сознание, рот у него был раскрыт. Отец глянул на меня.
   - Пойди к телефону, Дэнни, - спокойно оказал он, -  и  позвони  в  скорую
помощь.
   Я побежал к телефону. Когда я вернулся назад, в аптеке было полно  народу
вокруг лежащего на полу, и мне пришлось проталкиваться сквозь толпу.
   Отец умолял их. - Отступите. Дайте ему воздуху. - Но никто не обращал  на
него  внимания.  Но  тут  другой  голос  подкрепил   просьбу   отца,   голос
полицейского.
   Слышали, что сказал док, - проскрежетал он с привычной властностью.
   - Делайте, что он говорит!

***

   Скорая прибыла слишком поздно. Мужчина был уже мертв. Он помер  здесь  на
полу из-за того, что поссорился с кем-то из-за кружки пива. Я  и  не  думал,
что кружка пива может оказаться настолько важной, но эта оказалась  таковой.
Она стоила человеку жизни.
   Я закончил вытирать следы крови на  прилавке.  Отец  следил  за  мной  из
глубины зала. Все было так странно. Я повернулся к нему. -  Ну,  папа,  -  с
обожанием произнес я, - ты так смело поступил, так помог человеку. Я бы  так
не смог. Меня бы стошнило.
   Отец с интересом посмотрел на меня. -  Мне  было  плохо,  Дэнни,  -  тихо
ответил он, - но ведь ничего другого не оставалось.
   Я улыбнулся. - Я передумал, папа, - сказал я. - Я больше не хочу  уезжать
на лето. Здесь часто такое случается?
   - Нет, - ответил он. Он взял пачку сигарет с прилавка позади себя,  вынул
одну и закурил. - Ты поедешь, - сказал он.
   - Но, папа... - с искренним разочарованием протянул я.
   - Ты слышал, что я сказал, Дэнни, - твердо ответил он. -  Ты  поедешь  за
город.
   Я медленно выпрямился. Что-то было не так, чего-то не хватало.
   - Ты взял пакет с прилавка, папа? - спросил я.
   Отец удивленно посмотрел на прилавок. На глаза у него набежала  тень,  но
быстро исчезла. Он глубоко вздохнул, а  губы  у  него  изогнулись  в  кривой
усмешке.
   - Я не брал его, - ответил он.
   Я был в недоумении. - Думаешь, его стащили, папа?
   Усталые морщины резко выступили у него на лице.
   - Неважно все это, Дэнни. Все это ерунда.  Да  и  не  нужен  он  мне  был
совсем.

Глава 9

   Я  сидел  тихонько  на  крыльце,  почесывая  голову  Рекси.  Сегодня  мой
последний вечер дома. Завтра утром г-н  Готткин  заедет  за  мной  на  своем
"форде", и мы поедем за город. Мне было грустно. Впервые я уезжал из дому на
более-менее продолжительный срок.
   На нас тихо опустилась ночь. В доме было  темно.  Свет  горел  только  на
кухне, где отец с матерью все еще разговаривали. Я наклонился  к  собаке.  -
Будь умницей, пока маня здесь не будет, - прошептал я ей.
   Она слабо помахала хвостом. Она понимала все, что  я  ей  говорил.  Такой
умной собаки я еще не видал.
   - Лето не такое уж длинное, - сказал я.  -  Не  успеешь  оглянуться,  как
наступит осень, и я вернусь.
   Она сунула свой холодный нос мне в ладонь, а я почесал у нее  подбородок.
Ей это очень нравилось.
   Послышался  стук  открывшейся  у  Конлонов  двери.   На   крыльцо   вышла
Марджори-Энн. Я быстро поднялся, позвал Рекси  и  пошел  по  улице.  Мне  не
хотелось с ней разговаривать.
   - Дэнни! - я услышал, как Марджори-Энн бежит за мной. Я обернулся.
   Она догнала меня, совсем запыхавшись.
   - Ты завтра уезжаешь?
   - Да, - кивнул я.
   - Можно, я пройдусь с тобой немного? - попросила она  тоненьким  покорным
голосом.
   Я удивленно посмотрел на нее. Это было совсем не похоже на нее.
   - У нас свободная страна, - ответил я и пошел дальше. Она пристроилась  в
такт к моему шагу. - Все сдал, Дэнни? - участливо спросила она.
   - Ага, - гордо ответил я. - В среднем восемьдесят пять баллов.
   - Хорошо, - с похвалой заметила она. - А я чуть не провалила математику.
   - Математика - это просто, - бросил я.
   - Но не для меня, - отпарировала она. Мы молча завернули  за  угол,  наши
шаги глухо  звучали  на  тротуаре.  Мы  прошли  целый  квартал,  прежде  чем
заговорили снова.
   - Ты все еще сердишься на меня, Дэнни?
   Я бросил на нее косой взгляд. У нее было обиженное выражение на лице.
   Я не ответил.
   Мы  прошагали  почти  еще  один  квартал.  Затем  послышалось,  как   она
всхлипнула. Я остановился и повернулся к ней.  Уж  чего-чего,  а  девчоночьи
нюни я не терплю.
   - Ну, чего теперь, - хрипло спросил я.
   В глазах у нее блестели слезы. - Мне так  не  хочется,  чтобы  ты  уезжал
сердитым, Дэнни, - всхлипнула она. - Ты мне нравишься.
   Я презрительно фыркнул. - Странно как-то это у тебя проявляется.
   Всегда дразнишься и заставляешь меня делать то, чего мне не хочется.
   Она теперь уже ревела вовсю. - Я, я только хотела  делать  то,  что  тебе
нравится, Дэнни.
   Я снова двинулся вперед. - Так вот, мне это не нравится, - отрезал я.
   - Это нервирует меня.
   - Если я пообещаю больше не делать этого, ты не будешь сердиться на меня?
Она схватила меня за руку.
   Я посмотрел на нее сверху вниз. - Не буду, только если ты  по  настоящему
пообещаешь, - ответил я.
   - Тогда обещаю, - быстро сказала она, улыбнувшись сквозь слезы.
   Я улыбнулся в ответ. - Тогда я больше не сержусь, - ответил я. - Я  вдруг
понял, что в действительности вовсе не сердился на нее. Я сердился на самого
себя. Мне нравилось то, что она делает со мной.
   Мы пошли дальше, она по-прежнему держала  меня  за  руку.  Рекси  убежала
куда-то на пустырь, и мы ждали, пока она выйдет.
   Марджори-Энн посмотрела мне в  лицо.  -  Можно  я  буду  твоей  девочкой,
Дэнни?
   - Господи святый! - невольно вырвалось у меня.
   Слезы сразу же брызнули у нее из глаз. Она повернулась и рыдая  бросилась
бежать прочь.
   Мгновенье я постоял в  растерянности,  глядя  на  нее,  затем  побежал  и
схватил ее за руку. - Марджори-Энн!
   Она повернула ко мне лицо, все еще содрогаясь от рыданий.
   - Перестань ныть, - сказал я. - Можешь быть моей девочкой, если хочешь.
   - Ох, Дэнни! - Она бросилась меня обнимать и попробовала поцеловать.
   Я вырвался. - Ну перестань, Мардж. Ты ведь обещала.
   - Только один поцелуй, Дэнни, - быстро проговорила она. - Это ничего, раз
я твоя девочка.
   Я уставился на нее. Невозможно было спорить с такой логикой. К тому же  и
мне хотелось поцеловать ее. - Ну хорошо, - согласился я - но на этом все!
   Она наклонила мне голову и поцеловала. Я почувствовал, как ее теплые губы
шевелятся в моих. Я притянул ее к себе, и она спрятала лицо, уткнувшись  мне
в плечо. Я еле различал ее голос.
   - Теперь, когда я твоя девушка, я сделаю все, что ты хочешь, Дэнни!
   - Она прижала мне руку к своей груди. - Все, что  захочешь,  -  повторила
она. - Я больше не буду тебя дразнить.
   Глаза у нее по настоящему сверкали. Она  была  совсем  не  похожа  на  ту
девочку, которую я знал все это время. В ней  было  такое  тепло,  какого  я
никогда раньше не встречал.
   Я снова медленно поцеловал ее. Почувствовал, что она тесно прижимается ко
мне, и у меня забурлила кровь. В висках у меня застучало. Я быстро оттолкнул
ее.
   - Тогда пойдем домой, Марджори-Энн, - серьезно сказал я. - Ничего другого
мне не надо.

***

   Отец окликнул меня, когда я поднимался по лестнице. Я вернулся назад:
   "Да, папа?"
   На лице у него было смущенное выражение. Он  посмотрел  на  мать,  но  та
читала вечернюю газету и даже не подняла головы. Он остановил взгляд  где-то
на полу и кашлянул. - Ты впервые уезжаешь, Дэнни, - робко проговорил он.
   - Да, папа.
   Теперь он смотрел в потолок,  тщательно  избегая  моих  глаз.  -  Ты  уже
большой мальчик, Дэнни, и есть такие вещи, которые мы с матерью должны  тебе
сообщить.
   Я ухмыльнулся. - Насчет девочек, папа? - спросил я.
   Он с удивлением посмотрел на меня. Мать отложила  газету  и  теперь  тоже
смотрела на меня.
   Я улыбнулся. - Ты немного опоздал, папа. Теперь этому учат в школе.
   - Неужели? - изумился он.
   Все еще ухмыляясь, я кивнул. - Если ты что-нибудь хочешь узнать, папа, не
стесняйся. Просто спроси.
   На губах у него появилась улыбка облегчения.
   - Видишь, Мэри, - сказал он. - Я же  говорил,  что  ему  не  надо  ничего
рассказывать.
   Мама с сомнением посмотрела на меня.
   Я ободряюще улыбнулся ей. - Не беспокойся, мама, - заверил я ее. - Я могу
о себе позаботиться.
   Подымаясь по лестнице, я все еще улыбался. Они просто  не  знают,  с  кем
имеют дело. Я же ведь эксперт в девочках. Разве я не доказал это только что,
сегодня вечером?

Глава 10

   - Она дает, Дэнни? - Я с отвращением посмотрел на  пацана.  Лицо  у  него
было возбужденное, а глазами он следил за девушкой, всходящей на крыльцо.
   Я потянулся вниз и запер прилавок, только потом ответил ему. С  тех  пор,
как я приехал сюда, я слышал этот вопрос и не раз, и не тысячу.  Уже  третье
лето я провожу в гостинице "Монт-Ферн" и в загородном клубе.
   - Да все они такие, - небрежно ответил я. - Какого черта, ты думаешь, они
приезжают сюда подышать свежим воздухом, да позагорать?
   Все остальные ребята у прилавка дружно рассмеялись, но он все еще смотрел
на нее. - Мужики, - сказал он с ужасом в  голосе,  -  есть  все-таки  что-то
такое у дамочек в брюках!
   - А кто смотрел на брюки? - небрежно бросил я. - Я лично смотрю только на
блузку. Я начал запирать шкаф, а они  все  еще  смеялись.  Эти  официанты  и
посыльные никогда не тратили ни цента. Они и приезжали сюда  за  несколькими
долларами да юбкой. Они даже работали кое-как, но руководству гостиницы было
все равно. От них  лишь  требовалось,  чтобы  постояльцы  были  довольны,  а
постояльцами были в основном дамы, так что всех устраивало такое положение.
   Ребята высыпали на веранду, а я посмотрел им вслед.  Большинство  из  них
было старше меня, но я считал их малышами. Я чувствовал себя бывалым.
   Может быть, благодаря росту, - во мне было пять футов одиннадцать  дюймов
- или может просто оттого, что я провожу  здесь  уже  третье  лето.  Я  взял
ведомость дневного поступления и стал  подводить  итоги.  Сэм  любил,  чтобы
счета были в порядке.
   Я вспомнил свое первое лето здесь. Я был тогда совсем еще зеленым.
   Это было сразу после моего Бар-Мицва.  Я  был  тогда  просто  сосунком  и
надеялся, что Готткин зачислит меня в футбольную команду по осени. Какая  же
была все это чепуха!
   Готткин так и не вернулся в школу. В первый же вечер он обчистил  хозяйку
в крэп. А на следующий день был уже в деле. Не прошло и недели, как он решил
не возвращаться назад.
   - Вот это по мне,  -  помнится,  говаривал  он.  -  Пусть  кто-то  другой
вытирает сопли малышне.
   Вместо того, чтобы работать в гостинице, я помогал  ему,  а  у  него  все
ладилось. Зимой он съездил в Майами-Бич, а на следующее лето взял  в  аренду
как эту гостиницу, так и следующую по дороге. Этим летом у нас их  уже  было
пять. Пару ребят в каждой точке, а ему лишь оставалось появиться там  раз  в
день да собрать деньги. Он больше не довольствовался "фордом",  а  ездил  на
"пиерс" родстере с опускающимся верхом.
   Но то первое лето было трудным. Все  меня  считали  желторотым.  Не  было
такой шутки, которую бы не сыграли со мной ребята, а девушки  дразнили  меня
до одурения. Сэму в конце концов пришлось приказать им отцепиться от меня.
   Он опасался, что они выведут меня из себя, и я отлуплю одного из них.
   На следующее лето я не хотел ехать, но когда Сэм приехал к  нам  домой  и
сказал, что арендует вторую точку, управлять которой буду я, согласился.
   Нам нужны были деньги. У отца дела шли хуже некуда. К концу лета я собрал
пятьсот долларов.
   Я помню, какое лицо было у матери, когда я выложил бабки на кухонный стол
и сказал, что это все ей. На глазах у нее  были  слезы,  она  повернулась  к
отцу, стараясь скрыть их от меня. Губы у нее дрожали, но  я  расслышал,  как
она сказала: "Русачок мой". Вот и все.
   Отец и сам очень растрогался. С каждым днем в аптеке становилось все хуже
и хуже. Деньги доставались  туго.  Но  губы  у  него  сжались  в  горделивом
упрямстве. -  Положи  их  в  банк,  Дэнни,  -  сказал  он  тогда.  Они  тебе
понадобятся для учебы в колледже.
   Я же только улыбнулся. Уж он-то меня не надует, я сам с усами.
   - Можно израсходовать бабки теперь, - заявил я с непреложной логикой. - У
меня до колледжа еще два года. Вот тогда и подумаем об этом.
   Отец, казалось, очень долго смотрел на меня. Затем он  протянул  дрожащую
руку и взял деньги.
   - Хорошо, Дэнни, - сказал он тогда. - Но  мы  запомним  это.  Когда  дела
поправятся, ты получишь их обратно.
   Но уже тогда мы все понимали, что деньги  ушли.  Дела  вовсе  не  шли  на
поправку, а становились хуже. Они шли туда же, куда шло все: псу под  хвост.
Но теперь было последнее лето, а я уже распрощался с бабками. Этим летом Сэм
пообещал мне лишнюю сотню, если я увеличу выручку  по  сравнению  с  прошлым
годом. Я подсчитал сумму в ведомости и подбил итог за сезон. В эти последние
несколько недель сезона мне нужен был перерыв, а я был занят.
   Времени оставалось только-только на то, чтобы искупаться перед обедом.
   Я запер шкаф и вышел на веранду. Какая-то новая шалава и пацан с большими
глазами играли в настольный  теннис.  Техника  у  девушки  была  ничего,  но
отмашку можно было бы подправить.
   Я подошел к ней сзади и взял ракетку у нее из рук. - Слабо, детка, слабо,
- уверенно заявил я. - Смотри-ка. У тебя все слишком сковано.
   Большеглазый сердито посмотрел на меня и швырнул в меня  шарик.  Я  легко
его отбил. Он снова стрельнул в меня. И снова я отпарировал. Играл я  хорошо
и знал об этом. В следующий раз я крутанул шарик слегка по-английски,  и  он
резко ушел в сторону от его отчаянного удара.
   Я улыбнулся девушке. - Видишь, детка, все просто.
   - То, как ты это делаешь, - она осыпала меня улыбками, - но не для меня.
   - И для тебя, - небрежно ответил я. - Сейчас покажу.
   Я вложил ракетку ей в руку и стал сзади нее. Потянулся и взял ее за  руки
сзади. Медленно я протянул ее правую руку на левую сторону  почти  у  самого
плеча. Она прижалась ко мне спиной, когда наши руки скрестились.
   Она ничего не могла поделать, я связал ее. Предплечьем  я  чувствовал  ее
грудь и понимающе улыбнулся большеглазому. Тот бушевал от гнева, но не  смел
даже вякнуть. Я был слишком велик для него.
   Я дал ей время прочувствовать это и глядел, улыбаясь, вниз. -  Разве  это
сложно? - любезно осведомился я.
   У нее стало краснеть лицо. Я видел, как краска поднимается от горла.
   Она попыталась незаметно высвободиться. С таким же успехом она  могла  бы
попробовать взлететь. Не смогла. Я был слишком силен для нее. Она ничего  не
смела сказать, потому что все парни смотрели на нас, и ее  потом  заклеймили
бы недотрогой.
   - Нет, пожалуй нет, - наконец ответила она.
   Я ухмыльнулся и отпустил ее. Этот урок настольного тенниса она  не  скоро
забудет. И ребята его тоже не забудут. Я видел, как они смотрели на  меня  с
завистью в глазах. Здесь ценились не доллары, а дамочки, никто из них теперь
и не подумает, что я провожу здесь лето только из-за денег.
   - Тренироваться надо, детка, - сказал я и продефилировал с веранды  очень
довольный собой.
   Я пересек игровое поле в направлении казино. У нас с Сэмом был  на  двоих
небольшой однокомнатный домик позади него. В первый год  здесь  мы  спали  в
комнате над казино и никак не могли как следует отдохнуть. В этом  году  Сэм
поселился в домике, который служил нам  и  складом,  и  спальней.  Сэм  даже
провел сюда телефон, так что у нас была связь с другими гостиницами.
   Я  отпер  дверь,  вошел  в  домик  и  с  отвращением  осмотрелся.   Такой
беспорядок. По всей комнате валялись коробки и ящики. У меня  как  будто  не
хватало времени навести  здесь  порядок.  С  веревки  над  кроватью  я  снял
выцветшие габардиновые плавки и надел их. Осторожно ступая между ящиками,  я
прошел к двери и вышел на улицу. Я пообещал себе привести комнату в  порядок
после обеда. Тщательно запер дверь и пошел в бассейн.
   В бассейне было как раз так, как мне нравилось - пусто. Я  любил  плавать
свободно. Поэтому я приходил сюда утром,  а  постояльцы  редко  показывались
здесь до полдника. Я посмотрел на старое объявление над входом в  бассейн  и
прошел под ним. Это объявление выработало у меня привычку. В начале лета оно
было ярко красного цвета, когда его  только  что  покрасили,  а  теперь  оно
выцвело и остался от него только нежный шепоток.

   БЕРЕГИТЕСЬ ГРИБКА
   ПРЕЖДЕ ЧЕМ ВХОДИТЬ В БАССЕЙН ВСЕ КУПАЮЩИЕСЯ
   ДОЛЖНЫ ПРОЙТИ ВАННУ ДЛЯ НОГ

   Приказ отдела здравоохранения ***

   Я строго соблюдал этот приказ. Грибок мне был вовсе ни к чему. Я простоял
в ванне почти две минуты и только затем вышел на борт бассейна, на цементном
полу за мной потянулись мокрые следы.
   Я посмотрел на веранду, не наблюдает ли кто-либо за мной.
   Большеглазый со своей дамой все еще был  у  теннисного  стола.  Никто  не
смотрел.
   Я чисто вошел в воду и живо поплыл в дальний конец  бассейна.  Вода  этим
утром была холодная, и мне нужно было двигаться, чтобы не замерзнуть.
   И прекрасно. Я  буду  отрабатывать  кроль,  пока  никого  нет.  Иногда  я
сбивался со счета и вдыхал, когда надо было выдыхать, и набирал  полный  нос
воды.
   Тогда я выскакивал из  воды,  отфыркиваясь  и  задыхаясь,  чувствуя  себя
сбитым с толку. Затем я вошел в ритм, угрюмо  ведя  счет.  Я  проплавал  так
минут пятнадцать, когда услышал, что меня зовет  мужской  голос,  сбился  со
счета и набрал в рот воды. Рассердившись, я посмотрел вверх.
   Это был один из посыльных. - Там какая-то дама у стойки спрашивает твоего
начальника.
   Я подплыл к краю бассейна и глянул вверх на него. - Ты же знаешь, что его
здесь нет, - горячо возразил я, - так зачем беспокоить меня? Скажи ей,  чтоб
катилась.
   - Я так и сказал ей, - поспешно ответил посыльный, - тогда  она  спросила
тебя.
   Кто бы мог спрашивать меня? - Она назвалась? поинтересовался я.
   Посыльный лишь пожал плечами. - Откуда мне знать? Я  и  не  спрашивал.  Я
только успевал глаза таращить на детку. На твоем месте  я  бы  встретился  с
ней. Такая дамочка! Он  выразительно  закатил  глаза  и  чмокнул  губами,  Я
усмехнулся и вылез из бассейна. Вода стекала  с  меня  и  образовала  лужицы
вокруг ног. Я взял полотенце и начал вытираться. - Чего же ты  тогда  ждешь?
спросил я. - Пусть идет сюда.
   Он скабрезно посмотрел на меня: "Хорошо, Дэ