наконец,  вернулась  в  свою  уборную  и  стала
переодеваться к вечернему спектаклю, мои трусы были  насквозь  мокрыми.  Мне
удалось успокоиться, приняв холодный душ, но все время, на протяжении  всего
спектакля, я испытывала сексуальное возбуждение.
   Когда я, наконец, добралась до дома, там, у меня в трусах, буквально  все
полыхало огнем. А на столике  у  постели  лежала  записка  Уолтера,  что  он
ужинает с Джорджем Фоксом в "Двадцать одном".
   Я не могла ждать. Сбросила платье и упала обнаженная на постель.
   Потянулась и достала из ночного столика вибратор - мы с Уолтером называли
его "Зеленый шмель". Закрепила так, что "шмель" оказался на тыльной  стороне
ладони, и ввела его. Знакомое жужжание наполнило комнату и меня...
   Я не знаю, как долго я лежала так, раскачиваясь на волнах наслаждения, но
вдруг почувствовала, что в комнату кто-то вошел, Я открыла в панике глаза  -
Уолтер! Он стоял надо мной, и на лице его было странное, немного болезненное
выражение - какая-то смесь любопытства и жалости.
   - Уолтер... - промямлила я.
   - Не останавливайся, - сказал он хрипло.
   - Я... очень... хотела... - я  не  смогла  закончить  фразу,  потому  что
оргазм потряс меня.
   Он встал рядом со мной на колени, приблизил свое лицо к моему и спросил:
   - Что тебя так завело?
   - Не знаю... я... я думала о тебе... я хотела...
   -  Что  ты   хотела?   Большого,   твердого   и   бесконечного?   Как   у
Красавчика-Дрейка?
   При упоминании его имени меня затрясло опять - начался еще один оргазм.
   Он не упустил этого. Он понял, на что я прореагировала.
   - Значит, так оно и есть - я был прав, - сказал он очень нежно.
   - Нет, нет! Я хочу тебя! Дай мне  себя,  Уолтер,  дай!  Он  выпрямился  и
стоял, глядя на меня сверху вниз.
   Я расстегнула молнию на его брюках и достала его.
   Он был мягкий и маленький. Я взяла его в рот... Но что бы  я  ни  делала,
все было тщетно - он оставался мягким и маленьким.
   Наконец, Уолтер взял обеими руками мою голову, приподнял и сказал:
   - Прости. Я устал... очень... И потом я слишком много выпил.
   Я ничего не сказала.
   - Иногда я начинаю понимать, что слишком стар Для тебя, - сказал он.
   - Я бы не стал обвинять тебя, если бы ты встречалась с другим мужчиной...
   - Нет, Уолтер! Нет! - и я уткнулась лицом в его расстегнутые брюки.  -  Я
хочу только тебя! - я начала плакать.
   Он погладил меня по голове  немного  рассеянно.  -  Все  хорошо,  я  тебя
понимаю, я понимаю... Только в действительности он ничего не понимал.
   Ничего. Он знал только одно - как манипулировать моим чувством вины.
   Я поняла это именно в ту ночь.
   Вот же дерьмо! Я оглядела пустую постель, потрогала свое  тело  -  каждый
нерв был напряжен. Мой дружок "Зеленый шмель", лежащий на ночном столике,  с
готовностью предложил себя: "Эй, крошка, я всегда  готов,  когда  бы  ты  ни
захотела!"
   Я заговорила вслух:
   - Но ты - подделка. Фальшь. Ненастоящий! Мертвый!
   "Не суетись, крошка, - казалось, отвечает он. - Ты не можешь иметь все".
   - Почему? - спросила я вслух. - Я хочу все, именно все!
   "Хотеть все - не гуманно по отношению к себе, крошка. Да".
   Я затрясла головой. Видимо, я уже  немного  свихнулась  -  докатилась  до
того, что разговариваю  с  вибратором.  И  вдруг  я  отчетливо  поняла,  что
нахожусь одна, в совершенно пустой квартире. Одна!
   Действие марихуаны кончилось.
   Я выбралась из своей огромной постели, закурила обычную сигарету и  вышла
из спальни в соседнюю комнату. Выглянула в окно. Но из этого  окна  я  могла
видеть только жилой дом напротив. Ничего похожего на роскошный вид  из  окна
того дома, где мы жили с Уолтером. Там  можно  было  любоваться  Центральным
парком и панорамой города - огнями, убегающими в ночь.
   Я взглянула на часы. Два ночи. Или утра?
   Самое страшное в  одиночестве  то,  что  не  с  кем  даже  поговорить  об
одиночестве. Я подумала: а не прячут ли затемненные шторами  окна  городских
домов такое же одиночество, как  мое  -  никого  рядом,  чтобы  перекинуться
словечком?
   А на побережье уже одиннадцать вечерам Гай, наверно, не спит.
   Я набрала его номер. Никто не ответил. Он еще не вернулся с ужина.
   Я села у телефона, и моя  рука,  безо  всякой  команды  с  моей  стороны,
набрала номер. После второго гудка я сообразила, куда звоню, и  хотела  было
положить трубку, но там уже ответили.
   - Простите, - извинилась я. - Я вас разбудила?
   - Нет, - ответил Джон. - Я читал.
   - Ваше предложение все еще в силе?
   - Конечно.
   - Я вдруг поняла, что просто должна выбраться из этого города на какое-то
время.
   - Я рад, - сказал он негромко.
   - Когда вы уезжаете?
   - Дневным рейсом в воскресенье, - ответил он. - Если вы спуститесь  вниз,
я заеду за вами в десять тридцать, - и мы успеем.
   - , Закажите мне номер в отеле "Биверли Хиллз", пожалуйста.
   - Зачем? - искренне удивился он. - Вы же будете жить у меня.
   - Но мне не хотелось бы доставлять вам хлопот.
   - О каких хлопотах вы говорите? У меня большой дом с  домоправительницей,
которой совершенно нечего делать.
   Когдг я положила трубку, мое сердце колотилось так, словно я  только  что
взбежала по лестнице на пятый  этаж.  Но  когда  я  вернулась  в  спальню  и
забралась в постель, то я мгновенно заснула. Как маленькая девочка.

Глава 10

   Его дом стоял на холме в районе Малибу, в нескольких милях  к  северу  от
самого престижного места в пригороде. Вырубленная в скале лестница  вела  от
дома к уютному пляжу, расположенному на сотню футов ниже.
   Он  прятался  между  двумя  утесами  и  был  практически  недоступен  для
посторонних купальщиков. А в саду, буквально нависающем над  океаном,  среди
кустов и пальм находился небольшой бассейн. Нырнув в бассейн, человек ощущал
себя купающимся в голубом небе.
   Машина киностудии встретила нас в аэропорту и довезла до дому. На  пороге
нас  встретила  домоправительница  -  невысокая  улыбчивая  женщина  с  ярко
выраженными индейскими чертами лица. Она не выказала ни малейшего  удивления
при виде меня. Он что-то сказал ей по-испански, она кивнула и повела меня  в
отведенную для меня комнату.
   Это оказалась просторная угловая комната с видом на океан из обеих  окон.
Обстановка и интерьер были выдержаны в мексиканском стиле. Постель - даже по
голливудским меркам королевских размеров - могла вместить, по крайней  мере,
шестерых. Женщина поставила мой чемодан и сказала  мне  что-то,  чего  я  не
поняла.
   Как только она вышла, появился Джон.
   - Вам нравится? - спросил он.
   - Нравится. Тут все очень красиво.
   - Во всяком случае, просто, - сказал он, и видно было,  что  ему  приятна
моя похвала. - Я все сделал сам. Сделал то, что всегда хотел.
   - И давно у вас этот дом?
   - Два года. Сразу после моего развода. У моей бывшей и у двоих детей  дом
в Бэл Эр.
   Я взглянула на него с удивлением.
   - Я должен был вам сказать. Мне бы хотелось, чтобы вы знали, как  обстоят
дела.
   - Спасибо.
   Я оценила его откровенность.
   - Телефон, радио и дистанционное  управление  телевизорами  на  кроватном
столике. - Он сделал несколько шагов к маленькой двери в  стене  спальни.  -
Ванная здесь.
   Он  открыл  дверь,  и  я  вошла.  Ванная  была  просторная,   с   двойным
умывальником, углубленной в пол ванной, а в ней встроенный мощный спринклер,
с отдельным душем и биде.  Я  бросила  взгляд  на  дверь  с  противоположной
стороны ванной комнаты.
   - Это дверь во  вторую  гостевую  комнату.  Но  ванная  целиком  в  вашем
распоряжении. В  свое  время  я  сделал  так  потому,  что  мальчики  обычно
останавливаются в этих комнатах и отлично обходятся одной ванной.
   - Сколько у вас детей?
   - Трое. Два мальчика и дочь. Дочери четырнадцать, а близнецам двенадцать.
   Я кивнула и последовала за ним в спальню. Он повернулся ко мне и сказал:
   - Я думаю, вы не откажетесь вздремнуть  перед  обедом.  Перемена  времени
всегда утомляет.
   - Но я совершенно не устала, - сказала я. - И спать мне не хочется.
   - А вы попробуйте и захотите, - улыбнулся он. - Мы обедаем в восемь, если
вы не возражаете.
   - Чудесно.
   - Тогда до встречи, - и он ушел.
   Когда я открыла глаза, комната купалась в пурпурных и  фиолетовых  волнах
света - последние лучи закатившегося в океан солнца.
   Я взглянула на часы - они показывали все еще нью-йоркское время.
   Десять вечера. Я поставила их по местному времени и выбралась из постели.
   Он был прав: перемена временного пояса подействовала усыпляюще.
   Я побрела в ванную, пустила воду и бездумно смотрела, как  она  заполняет
ванну,  вырываясь  из  крана,  искрясь  и  переливаясь   зеленовато-голубым.
Добавила в воду витамина для купанья с лимонной отдушкой. Я сбросила  ночную
рубашку и опустилась в воду. Спринклер  сразу  же  автоматически  заработал.
Одна из сильных подводных струй - случайно или  так  было  спроектировано  -
била мне между ног. Возникло приятное, постепенно нарастающее ощущение, и  я
подумала, что это даже лучше, чем мой верный "Зеленый шмель".
   И вдруг до меня дошло, что в спальне звонит телефон. Я сняла  трубку,  не
выбираясь из ванны.
   - Хелло!
   - Вы уже встали?
   - Да, я в ванной.
   - Не спешите. Обед будет готов, как только вы появитесь.
   Я засмеялась.
   - Я бы хотела пообедать в ванной.
   - Вам понравилось?
   - Спринклер, пожалуй, слишком уж хорош. Я бы не возражала выйти  за  него
замуж.
   - Наслаждайтесь в свое удовольствие. Увижу вас немного  позже,  -  сказал
он, посмеиваясь.
   Я положила трубку и откинулась в ванне, но вода уже остыла, и  поэтому  я
выбралась из нее. Взяла одно из огромных, словно простыня, полотенец, слегка
обтерлась. В Калифорнии все было огромным -  и  постель,  и  ванна,  и  даже
полотенце. Подумала: означает ли это что-нибудь или просто прихоть?
   Недодумав, отвлеклась, натянула спортивные брюки  и  рубашку,  спустилась
вниз.
   Стол с огромной деревянной салатницей в центре стоял  у  открытой  двери,
ведущей во внутренний дворик. Там, недалеко от двери,  в  специальном  очаге
мерцали древесные угли, источая дивный запах.
   Я остановилась и принюхалась.
   - Что это?
   - Картошка, печеная на углях. Надеюсь, что вам понравится.
   - Вроде жаренной в кожуре? Обожаю. Он улыбнулся и подошел к бару.
   Включил электрический шейкер.
   - У меня две специальности, - сказал он. - Я делаю самые  лучшие  в  мире
коктейли "Маргарита" и самую лучшую вырезку.
   Он достал два бокала для коктейля из ведерка  со  льдом,  быстро  посолил
ободки, остановил шейкер, налил, протянул один бокал мне.
   - Добро пожаловать в Калифорнию. "Маргарита" скользнула в глотку,  словно
ж.идкий огонь, и сразу же теплая волна разлилась по всему телу.
   - Невероятно, - сказала я, обретя дыхание. Он не мог, конечно, знать, что
я никогда в жизни не пила коктейль "Маргарита".
   - Я поставлю бифштексы на огонь, - сказал он. - К тому моменту, когда  мы
закончим второй коктейль, они поджарятся.
   И словно по неслышимой мне команде, в  комнату  вошла  домоправительница.
Она несла большую  разделочную  доску,  на  которой  лежали  две  невиданных
размеров вырезки. Передав доску Джону, она поклонилась и сказала:
   - Буэнос ночес!
   Я улыбнулась ей в ответ. Она исчезла.
   - Обычно по воскресеньям она свободна,  -  сказал  Джон.  -  Сегодня  она
осталась только для того, чтобы убедиться, что все в идеальном порядке.
   Я встала и  пошла  за  ним  к  очагу,  встала  рядом,  наблюдая,  как  он
укладывает бифштексы на особую решетку. И сразу же раздался шипящий  звук  -
это сок и жир падали на раскаленные угли и мгновенно испарялись, оставляя  в
воздухе потрясающий, будящий аппетит аромат.
   - Вырезку я выдерживаю обычно в маринаде,  который  готовится  из  масла,
уксуса и приправ. Это придает ей особый  аромат  и  вкус.  Вы  предпочитаете
непрожаренное мясо?
   Я молча кивнула, не спуская глаз с вырезки.
   - Отлично. Я тоже...
   К тому времени, когда вырезка поспела, я чувствовала себя  превосходно  -
волшебная легкость в  голове  и  во  всем  теле.  Правда,  голова  чуть-чуть
кружилась, и потому я с облегчением села за стол и с некоторой задумчивостью
стала наблюдать, как он хозяйничает. Он зажег  свечи  в  канделябре,  разлил
вино в тяжелые бокалы - такими они мне показались.
   После текилы - я  уже  знала,  что  так  называется  мексиканская  водка,
составляющая львиную долю коктейля, приготовленного Джоном, - вино  казалось
совсем легким и очень приятным на вкус.
   - Чудесно, - сказала я и поставила с преувеличенной  осторожностью  бокал
на стол - я не очень была уверена в своих движениях.
   -  Насколько  я  могу  судить,  -  сказал  Джон,  -  я   перестарался   с
"Маргаритой".
   - Не-ет! - горячо запротестовала я.
   - Вы в порядке?
   - Я совершенно о'кей, - заявила я, - просто капельку пьяна.
   - Все пройдет, как только вы немного поедите, - сказал он.
   И оказался прав.
   Вырезка, салат и печеный картофель оказались  потрясающе  вкусными,  и  я
даже не заметила, как съела Ь все.  Когда  мы  встали  из-за  стола,  легкое
опьянение прошло.
   - Вы курите? - спросил он. Я кивнула.
   - У меня есть колоссальная травка. Называется "Золото Акапулько".
   Особенно хорошо идет с коньяком. - Он пытливо посмотрел  на  меня-Как  вы
смотрите на то, чтобы попробовать?
   -  Не  откажусь.  Вы  уже  видели  меня   подвыпившей,   теперь   увидите
прибалдевшей, - и я последовала за ним на кушетку.
   Он открыл  деревянный  сигаретный  ящичек,  стоявший  рядом  на  кофейном
столике.
   - Тут у меня несколько уже скрученных, - сказал он  и  передал  мне  одну
самокрутку, а сам пошел за бутылкой и рюмками для коньяка к бару.
   Я глубоко затянулась и медленно выдохнула дым.
   - Нектар, - сказала я с видом знатока.
   - Самая лучшая травка, - сказал он и взял у меня косячок.
   Он передал мне бокал с коньяком, сделал глоток сам и сразу же  затянулся.
Я зачарованно наблюдала за ним. Мне казалось, что я вижу,  как  движется  по
его пищеводу коньяк, смешиваясь с дымом.
   - Попробуйте так же, - сказал он.
   Я последовала его примеру - подействовало, как динамит. Через мгновение я
взлетела куда-то высоковысоко в небеса,  и  все,  происходящее  там,  внизу,
показалось мне чрезвычайно смешным. Я засмеялась.
   - Что, хорошо? - спросил он.
   - Мне все еще не верится!
   - Чему вы не верите?
   - Тому, что я здесь. И вы. И я... Он опять взял у меня косячок, раскурил,
затянулся и протянул мне.
   - Не так уж и трудно поверить, - заметил - он при этом.
   - До сих по я никуда ни разу не выезжала с мужчиной, кроме своего мужа, -
сказала я. - А тут вдруг пролетела  огромный  путь  с  одного  побережья  на
другое, через всю страну с вами...
   - Первой мыслью было - пролететь. А теперь, насколько я вас понял, у  вас
появилась вторая мысль?
   - Нет.
   - И замечательно. Потому что мне бы не хотелось, чтобы она появилась.
   - У меня вообще никаких мыслей - ни первых, ни вторых, - я протянула  ему
самокрутку и почему-то захихикала. - Я уже взлетела, как воздушный змей...
   - Я это называю чувствовать себя хорошо, - у него тоже слегка  заплетался
язык, и получилось "чусовать".
   - Я чусую себя хорошо, -  сказала  я  и  откинулась  на  подушки.  -  Вы,
ей-Богу, умеете раз-звлечь девушку. Он промолчал.
   - Знаете, все куда-то  улетело...  Так  спокойно...  -  сказала  я.  -  Я
чувствую себя такой ленивой и расслабленной.
   - Как только вы почувствуете, что устали, вы можете идти спать, - обо мне
не думайте.
   - Вы замечательный человек, Джон Стайлз.
   - Благодарю вас.
   - Законченный джентльмен...
   Он опять промолчал.
   Мне вдруг стало ужасно жарко. Я приподнялась  с  кушетки  и  выглянула  в
окно. Бассейн манил к себе. Я встала.
   - А можно, я искупаюсь?
   - Все, что вам угодно, - ответил он.  -  Бикини  в  маленькой  кабинке  у
бассейна. Уверен, там найдутся вам впору.
   Я посмотрела ему прямо в глаза.
   - А нужно ли подбирать? Он покачал головой и опять промолчал. Я вышла  из
дома, сбросила одежду у  самого  края  бассейна  и  нырнула.  Холодная  вода
освежила меня. Когда я выбралась из бассейна, он все еще сидел в комнате  на
кушетке.
   - Идите сюда, - крикнула я. - Просто потрясающе! Он вышел из комнаты,  не
выпуская косячок изо рта, разделся и скользнул в воду.
   - Правда, потрясающе? - спросила я и, не  дожидаясь  ответа,  вытащила  у
него изо рта косячок, легла на спину и поплыла, затягиваясь.
   Темно-фиолетовое небо надо мной сверкало огромными звездами и было похоже
на бархат, по которому рассыпали алмазы.
   - Ишь ты! Небо, действительно, плавает!
   В комнате зазвонил телефон. Я спустила ноги и встала  на  кафельное  дно,
выжидательно глядя на  Джона.  Телефон  зазвонил  снова.  Он  неохотно  стал
выбираться из бассейна.
   - Разве так обязательно подходить? - спросила я.
   - Я жду звонка. Скорее всего, это мой помреж -  он  должен  сообщить  мне
расписание на завтра.
   Я смотрела, как он выбирается из воды, поднимается  на  бортик  бассейна,
идет в дом...
   Он разговаривал по телефону почти пятнадцать минут. Когда он вернулся,  я
уже прикончила косячок. Бал-деж почти прошел, и  все  уже  как-то  не  имело
никакого значения. Так что я не удивилась, когда он сказал, что  завтра  ему
выезжать в шесть утра. Но все же спросила:
   - Вы пойдете спать прямо сейчас?
   - Желательно, - сказал он серьезно. - Иначе завтра я целый день буду  как
сонная муха.
   Я вылезла из воды, и он сразу же накинул мне на плечи еще  одно  огромное
калифорнийское ванное полотенце и заботливо закутал меня в  него,  словно  я
была маленькой девочкой. Я взяла свою одежду, а он просто обмотал  полотенце
вокруг бедер, и мы пошли в дом.
   Я остановилась у своих дверей и взглянула на него. Он склонился и чмокнул
меня в щеку.
   - Спите и отсыпайтесь, - шепнул он. - Ключи от машины я оставлю  прямо  в
ней. А если что-нибудь понадобится, - попросите Марсию. Я  уеду  около  пяти
утра, так что увидимся только завтра вечером.
   Я осталась у двери, глядя, как он  идет  по  коридору  к  своей  комнате,
открывает дверь и, войдя, затворяет за собой...
   Только после этого я вошла к  себе,  прошла  в  ванную  комнату,  уронила
полотенце, зажгла сигарету и уставилась на свое отражение в зеркале.
   Нет, со мной что-то не так - это точно. Я согласна,  человек  может  быть
холодным. До известной степени. Но чтобы до такой? Невозможно понять.
   И причину надо искать только в себе!
   - Черт бы побрал все! - сказала я  сама  себе  в  зеркало,  затянулась  и
заметила, что моя рука дрожит.
   Я вернулась в спальню, достала  из  чемодана  "Зеленого  шмеля"  и  стала
искать розетку рядом с кроватью.  Куда  они  ее  пристроили?  Будь  оно  все
проклято! - куда-то за спинку  кровати,  куда  не  дотягивается  шнур  моего
шмеля.
   И это меня доконало.
   Я швырнула вибратор на постель, вышла из комнаты, спустилась по лестнице,
прошлепала по коридору и без  стука  открыла  его  дверь.  Он  поднялся  мне
навстречу, кутаясь в одеяло, и уставился на меня, застывшую в проеме  двери,
обнаженную и разъяренную.
   - Со мной что-нибудь  не  в  порядке?  -  спросила  я  возмущенно  и,  не
дожидаясь ответа, продолжила, - или я должна поверить,  что  вы  везли  меня
через весь континент, за три тысячи километров только  для  того,  чтобы  не
трахнуть меня в Калифорнии?

Глава 11

   Его комната, тускло освещенная неярким светом стоящего  в  углу  торшера,
словно плыла в непроглядном мраке  калифорнийской  ночи  под  ритмичный  шум
прибоя. Я лежала на огромной постели ближе  к  распахнутому,  но  невидимому
окну, он - у стены, почти скрытый полумраком.
   - Сколько времени? - спросила я лениво.
   - Четыре утра, - ответил он, и кончик его сигареты разгорелся. - Мне надо
вставать.
   - Прости.
   - За что?
   - Я не дала тебе выспаться. А тебе предстоит рабочий день.
   Он подумал и ответил:
   -