овно утопить ребенка!
   - Быть может, - продолжал Вильфор, - он  снес  его  в  Воспитательный
дом?
   - Да, да, - воскликнула баронесса, - конечно, он там!
   - Я бросился в Воспитательный дом и узнал, что в эту самую  ночь,  на
двадцатое сентября, у входа был положен ребенок; он был завернут в поло-
вину пеленки из топкого полотна; пеленка, видимо, нарочно была разорвана
так, что на этом куске остались половина баронской короны и буква Н.
   - Так и есть, - воскликнула г-жа Данглар, - все мое белье было  поме-
чено так; де Наргон был бароном, это мои инициалы. Слава богу! Мой ребе-
нок не умер.
   - Нет, не умер.
   - И вы говорите это! Вы не боитесь, что я умру от радости? Где же он?
Где мое дитя?
   Вильфор пожал плечами.
   - Да разве я знаю! - сказал он. - Неужели вы думаете, что, если бы  я
знал, я бы заставил вас пройти через все эти волнения, как делают драма-
турги и романисты? Увы, я не знаю. За шесть месяцев до того за  ребенком
пришла какая-то женщина и принесла другую половину пеленки. Эта  женщина
представила все требуемые законом доказательства, и ей отдали ребенка.
   - Вы должны были узнать, кто эта женщина, разыскать ее.
   - А что же я, по-вашему, делал? Под видом судебного следствия я  пус-
тил по ее следам самых ловких сыщиков, самых опытных  полицейских  аген-
тов. Ее путь проследили до Шалона; там след потерялся.
   - Потерялся?
   - Да, навсегда.
   Госпожа Данглар выслушала рассказ Вильфора, отвечая на каждое событие
то вздохом, то слезой, то восклицанием.
   - И это все? - сказала она. - И вы этим ограничились?
   - Нет, - сказал Вильфор, - я никогда не переставал  искать,  разузна-
вать, собирать сведения. Правда, последние два-три года я дал себе неко-
торую передышку. Но теперь я снова примусь еще настойчивей, еще упорней,
чем когда-либо. И я добьюсь успеха, слышите; потому что теперь меня под-
гоняет уже не совесть, а страх.
   - Я думаю, граф Монте-Кристо ничего не знает, - сказала г-жа Данглар,
- иначе, мне кажется, он не стремился бы сблизиться с нами, как  он  это
делает.
   - Людская злоба не имеет границ, - сказал Вильфор, -  она  безгранич-
нее, чем божье милосердие. Обратили вы внимание на глаза этого человека,
когда он говорил с нами?
   - Нет.
   - А вы когда-нибудь смотрели на него внимательно?
   - Конечно. Он очень странный человек, но и только. Одно меня  порази-
ло: за этим изысканным обедом, которым он нас угощал, он ни до  чего  не
дотронулся, не попробовал ни одного кушанья.
   - Да, да, - сказал Вильфор, - я тоже заметил. Если бы  я  тогда  знал
то, что знаю теперь, я бы тоже ни до чего не дотронулся; я бы думал, что
он собирается нас отравить.
   - И ошиблись бы, как видите.
   - Да, конечно; но поверьте, у этого человека другие планы. Вот почему
я хотел вас видеть и поговорить с вами, вот почему я хотел вас предосте-
речь против всех, а главное - против него. Скажите, - продолжал Вильфор,
еще пристальнее, чем раньше, глядя на баронессу, - вы никому не говорили
о нашей связи?
   - Никогда и никому.
   - Простите мне мою настойчивость, - мягко продолжал Вильфор, -  когда
я говорю - никому, это значит никому на свете, понимаете?
   - Да, да, я прекрасно понимаю, - сказала, краснея, баронесса,  -  ни-
когда, клянусь вам!
   - У вас пет привычки записывать по вечерам то, что было днем?  Вы  не
ведете дневника?
   - Нет. Моя жизнь проходит в суете; я сама ее не помню.
   - А вы не говорите во сне?
   - Я сплю, как младенец. Разве вы не помните?
   Краска залила лицо баронессы, и смертельная  бледность  покрыла  лицо
Вильфора.
   - Да, правда, - произнес он еле слышно.
   - Но что же дальше? - спросила баронесса.
   - Дальше? Я знаю, что мне остается делать, - отвечал  Вильфор.  -  Не
пройдет и недели, как я буду знать, кто такой этот Монте-Кристо,  откуда
он явился, куда направляется и почему он нам рассказывает  о  младенцах,
которых откапывают в его саду.
   Вильфор произнес эти слова таким тоном, что граф вздрогнул  бы,  если
бы мог их слышать.
   Затем он пожал руку, которую неохотно подала ему баронесса, и  почти-
тельно проводил ее до двери.
   Госпожа Данглар наняла другой фиакр, доехала до пассажа и по  ту  его
сторону нашла свой экипаж и своего кучера, который, поджидая  ее,  мирно
дремал на козлах.
 
 
   XI. ПРИГЛАШЕНИЕ
 
   В тот же день, примерно в то время, когда г-жа Данглар была  на  опи-
санном нами приеме в кабинете королевского прокурора,  на  улице  Эльдер
показалась дорожная коляска, въехала в ворота дома N 27  и  остановилась
во дворе.
   Дверца коляски отворилась, и из нее вышла г-жа де Морсер, опираясь на
руку сына.
   Альбер проводил мать в ее комнаты, тотчас же заказал себе ванну и ло-
шадей, а выйдя из рук камердинера, велел отвезти себя на Елисейские  По-
ля, к графу МонтеКристо.
   Граф принял его со своей обычной улыбкой. Странная  вещь:  невозможно
было хоть сколько-нибудь продвинуться вперед в сердце или уме этого  че-
ловека. Всякий, кто пытался, если можно так выразиться, насильно войти в
его душу, наталкивался на непреодолимую стену.
   Морсер, который кинулся к нему  с  распростертыми  объятиями,  увидав
его, невольно опустил руки и, несмотря на приветливую улыбку графа,  ос-
мелился только на рукопожатие.
   Со своей стороны, Монте-Кристо, как всегда, только дотронулся до  его
руки, не пожав ее.
   - Ну, вот и я, дорогой граф, - сказал Альбер.
   - Добро пожаловать.
   - Я приехал только час тому назад.
   - Из Дьеппа?
   - Из Трепора.
   - Ах, да, верно.
   - И мой первый визит - к вам.
   - Это очень мило с вашей стороны, - сказал МонтеКристо таким же  без-
различным тоном, как сказал бы любую другую фразу.
   - Ну, скажите, что нового?
   - Что нового? И вы спрашиваете об этом у меня, у приезжего?
   - Вы меня не поняли; я хотел спросить, сделали ли вы  что-нибудь  для
меня?
   - Разве вы мне что-нибудь поручали? - сказал Монте-Кристо,  изображая
беспокойство.
   - Да ну же, не притворяйтесь равнодушным, - сказал Альбер. - Говорят,
что существует симпатическая связь, которая действует на расстоянии; так
вот, в Трепоре я ощутил такой электрический ток; может быть,  вы  ничего
не сделали для меня, по во всяком случае думали обо мне.
   - Это возможно, - сказал Монте-Кристо. - Я в самом деле думал о  вас,
но магнетический ток, коего я был  проводником,  действовал,  признаюсь,
помимо моей воли.
   - Разве? Расскажите, как это было.
   - Очень просто. У меня обедал Данглар.
   - Это я знаю; ведь мы с матушкой для того и  уехали,  чтобы  избежать
встречи с ним.
   - Но он обедал в обществе Андреа Кавальканти.
   - Вашего итальянского князя?
   - Не надо преувеличивать. Андреа называет себя всего только виконтом.
   - Называет себя?
   - Вот именно.
   - Так он не виконт?
   - Откуда мне знать? Он сам себя так называет, так его называю я,  так
его называют другие, - разве это не все равно, как если бы  он  в  самом
деле был виконтом?
   - Оригинальные мысли вы высказываете! Итак?
   - Что итак?
   - У вас обедал Данглар?
   - Да.
   - И ваш виконт Андреа Кавальканти?
   - Виконт Андреа Кавальканти, маркиз  -  его  отец,  госпожа  Данглар,
Вильфор с женой, очаровательные молодые люди - Дебрэ,  Максимилиан  Мор-
рель и... кто же еще? постойте... ах, да, Шато-Рено.
   - Говорили обо мне?
   - Ни слова.
   - Тем хуже.
   - Почему? Вы ведь, кажется, сами хотели, чтобы о вас  забыли,  -  вот
ваше желание и исполнилось.
   - Дорогой граф, если обо мне не говорили, то,  стало  быть,  обо  мне
много думали, а это приводит меня в отчаяние.
   - Не все ли вам равно, раз мадемуазель Данглар не была в  числе  тех,
кто о вас там думал? Да, впрочем, она могла думать о вас у себя дома.
   - О, на этот счет я спокоен; а если она и думала обо мне, то в том же
духе, как я о ней.
   - Какая трогательная симпатия! - сказал граф. - Значит, вы друг друга
ненавидите?
   - Видите ли, - сказал Морсер, - если бы мадемуазель Данглар была спо-
собна снизойти к мучениям, которых я, впрочем, из-за нее не испытываю, и
вознаградить меня за них, не считаясь с брачными  условиями,  о  которых
договорились наши семьи, то я был бы в восторге. Короче говоря,  я  счи-
таю, что из мадемуазель Данглар вышла бы очаровательная любовница, но  в
роли жены, черт возьми...
   - Недурного вы мнения о своей будущей жене, -  сказал,  смеясь,  Мон-
те-Кристо.
   - Ну да, это немного грубо сказано, конечно, но  зато  верно.  А  эту
мечту нельзя претворить в жизнь, - и для того, чтобы  достичь  известной
цели, необходимо, чтобы мадемуазель Данглар стала моей  женой,  то  есть
жила вместе со мной, думала рядом со мной, пела рядом со  мной,  занима-
лась музыкой и писала стихи в десяти шагах от меня, и все это в  течение
всей моей жизни. От всего этого я прихожу в  ужас.  С  любовницей  можно
расстаться, но жена, черт возьми, это другое дело, с нею вы связаны нав-
сегда, вблизи или на расстоянии, безразлично. А быть вечно  связанным  с
мадемуазель Данглар, даже на расстоянии, об этом и подумать страшно.
   - На вас не угодишь, виконт.
   - Да, потому что я часто мечтаю о невозможном.
   - О чем же это?
   - Найти такую жену, какую нашел мой отец.
   Монте-Кристо побледнел и взглянул на Альбера, играя парой  великолеп-
ных пистолетов и быстро щелкая их курками.
   - Так ваш отец очень счастлив? - спросил он.
   - Вы знаете, какого я мнения о моей матери, граф: она ангел.  Посмот-
рите на нее: она все еще прекрасна, умна, как всегда, добрее,  чем  ког-
да-либо. Мы только что были в Трепоре; обычно для сына сопровождать мать
- значит, оказать ей снисходительную любезность или отбыть  тяжелую  по-
винность; я же провел наедине с ней четыре дня, и, скажу вам, я чувствую
себя счастливее, свежее, поэтичнее, чем если бы я возил в Трепор короле-
ву Маб или Титанию.
   - Такое совершенство может привести в отчаяние;  слушая  вас,  но  на
шутку захочешь остаться холостяком.
   - В этом все дело, - продолжал Альбер. - Зная, что на свете существу-
ет безупречная женщина, я не стремлюсь жениться на мадемуазель  Данглар.
Замечали вы когда-нибудь, какими яркими  красками  наделяет  наш  эгоизм
все, что нам принадлежит? Бриллиант, который играл в витрине у Марле или
Фоссена, делается еще прекраснее, когда он становится нашим. Но если  вы
убедитесь, что есть другой, еще более чистой воды, а вам придется всегда
носить худший, то, право, это пытка!
   - О, суетность! - прошептал граф.
   - Вот почему я запрыгаю от радости в тот день, когда мадемуазель Эже-
ни убедится, что я всего лишь ничтожный атом и что у  меня  едва  ли  не
меньше сотен тысяч франков, чем у нее миллионов.
   Монте-Кристо улыбнулся.
   - У меня уже, правда, мелькала одна  мысль,  -  продолжал  Альбер.  -
Франц любит все эксцентричное; я хотел заставить его влюбиться в мадему-
азель Данглар. Я написал ему четыре письма, рисуя ее самыми  заманчивыми
красками, но Франц невозмутимо ответил: "Я, правда, человек  эксцентрич-
ный, но все же не настолько, чтобы изменить своему слову".
   - Вот что значит самоотверженный друг: предлагает другому в жены жен-
щину, которую сам хотел бы иметь только любовницей.
   Альбер улыбнулся.
   - Кстати, - продолжал он, - наш милый Франц воз  вращается;  впрочем,
вы его, кажется, не любите?
   - Я? - сказал Монте-Кристо, - помилуйте, дорогой виконт,  с  чего  вы
взяли, что я его не люблю? Я всех люблю.
   - В том числе и меня... Благодарю вас.
   - Не будем смешивать понятий, - сказал МонтеКристо. -  Всех  я  люблю
так, как господь велит нам любить своих ближних, - христианской любовью;
но ненавижу я от всей души только некоторых. Однако  вернемся  к  Францу
д'Эпине. Так вы говорите, он скоро приедет?
   - Да, его вызвал Вильфор. Похоже, что Вильфору так же не терпится вы-
дать замуж мадемуазель Валентину, как Данглару мадемуазель  Эжени.  Оче-
видно, иметь взрослую дочь - дело не легкое; отца от этого лихорадит,  и
его пульс делает девяносто ударов в минуту до тех пор, покуда он от  нее
не избавится.
   - Но господин д'Эпине, по-видимому, не похож на вас; он терпеливо пе-
реносит свое положение.
   - Больше того, Франц принимает это всерьез: он носит белый галстук  и
уже говорит о своей семье. К тому же он очень уважает Вильфоров.
   - Вполне заслуженно, мне кажется?
   - По-видимому, Вильфор всегда слыл человеком строгим,  но  справедли-
вым.
   - Славу богу, - сказал Монте-Кристо, - вот по крайней мере человек, о
котором вы говорите не так, как о бедном Дангларе.
   - Может быть, это потому, что я не должен жениться на его  дочери,  -
ответил, смеясь, Альбер.
   - Вы возмутительный фат, дорогой мой, - сказал Монте-Кристо.
   - Я?
   - Да, вы. Но возьмите сигару.
   - С удовольствием. А почему вы считаете меня фатом?
   - Да потому, что вы так яростно защищаетесь  и  бунтуете  против  же-
нитьбы на мадемуазель Данглар. А вы оставьте все идти своим чередом. Мо-
жет быть, вовсе и не вы первый откажетесь от своего слова.
   - Вот как! - сказал Альбер, широко открыв глаза.
   - Да не запрягут же вас насильно, черт возьми! Но послушайте, виконт,
- продолжал Монте-Кристо другим тоном, - вы всерьез хотели бы разрыва?
   - Я дал бы за это сто тысяч франков.
   - Ну, так радуйтесь. Данглар готов заплатить  вдвое,  чтобы  добиться
той же цели.
   - Правда? Вот счастье! - сказал Альбер, по лицу которого все же  про-
бежало легкое облачко. - Но, дорогой граф, стало быть, у  Данглара  есть
для этого причины?
   - Вот она гордость и эгоизм! Люди всегда так - по самолюбию  ближнего
готовы бить топором, а когда их собственное  самолюбие  уколют  иголкой,
они вопят.
   - Да нет же! Но мне казалось, что Данглар...
   - Должен быть в восторге от вас, да? Но как известно, у Данглара пло-
хой вкус, и он в еще большем восторге от другого...
   - От кого же это?
   - Да я не знаю; наблюдайте, следите, ловите на лету намеки и обращай-
те все это себе на пользу.
   - Так, понимаю. Послушайте, моя мать... нет, вернее, мой  отец  хочет
дать бал.
   - Бал в это время года?
   - Теперь в моде летние балы.
   - Будь они по в моде, графине достаточно было бы пожелать, и они ста-
ли бы модными.
   - Недурно сказано. Понимаете, это чисто парижские балы; те, кто оста-
ется на июль в Париже, - это настоящие парижане. Вы не возьметесь  пере-
дать приглашение господам Кавальканти?
   - Когда будет бал?
   - В субботу.
   - К этому времени Кавальканти-отец уже уедет.
   - Но Кавальканти-сын останется. Может быть, вы привезете его?
   - Послушайте, виконт, я его совсем не знаю.
   - Не знаете?
   - Нет; я в первый раз в жизни видел его дня четыре назад и совершенно
за него не отвечаю.
   - Но вы же принимаете его?
   - Я - другое дело; мне его рекомендовал один почтенный  аббат,  кото-
рый, может быть, сам был введен в заблуждение. Если  вы  пригласите  его
сами - отлично, а мне это неудобно; если он вдруг женится на мадемуазель
Данглар, вы обвините меня в происках и захотите со мной  драться;  нако-
нец, я не знаю, буду ли я сам.
   - Где?
   - У вас на балу.
   - А почему?
   - Во-первых, потому что вы меня еще не пригласили.
   - Я для того и приехал, чтобы лично пригласить вас.
   - О, это слишком любезно с вашей стороны. Но я, возможно, буду занят.
   - Я вам скажу одну вещь, и, надеюсь, вы пожертвуете своими занятиями.
   - Так скажите.
   - Вас просит об этом моя мать.
   - Графиня де Морсер? - вздрогнув, спросил МонтеКристо.
   - Должен вам сказать, граф, что матушка вполне откровенна со мной.  И
если в вас не дрожали те симпатические струны, о которых я вам  говорил,
значит, у вас их вообще нет, потому что целых четыре дня мы только о вас
и говорили.
   - Обо мне? Право, вы меня смущаете.
   - Что ж, это естественно: ведь вы - живая загадка.
   - Неужели и ваша матушка находит, что я загадка? Право, я  считал  ее
слишком рассудительной для такой игры воображения!
   - Да, дорогой граф, загадка для всех, и для моей матери тоже;  загад-
ка, всеми признанная и никем не разгаданная; успокойтесь, вы все еще ос-
таетесь неразрешенным вопросом. Матушка только спрашивает все время, как
это может быть, что вы так молоды. Я думаю, что в глубине души она  при-
нимает вас за Калиостро или за графа СенЖермен, как графиня Г. - за лор-
да Рутвена. При первой же встрече с госпожой де Морсер убедите ее в этом
окончательно. Вам это не трудно, ведь вы  обладаете  философским  камнем
одного и умом другого.
   - Спасибо, что предупредили, - сказал, улыбаясь, граф, - я постараюсь
оправдать все ожидания.
   - Так что вы приедете в субботу?
   - Да, раз об этом просит госпожа де Морсер.
   - Это очень мило с вашей стороны.
   - А Данглар?
   - О! ему уже послано тройное приглашение; это взял па себя мой  отец.
Мы постараемся также заполучить великого  д'Агессо  [53],  господина  де
Вильфор; но на это мало надежды.
   - Пословица говорит, что надежду никогда не следует терять.
   - Вы танцуете, граф?
   - Я?
   - Да, вы. Что было бы удивительного, если бы вы танцевали?
   - Да, в самом деле, до сорока лет... Нет, не танцую; но я люблю смот-
реть на танцы. А госпожа де Морсер танцует?
   - Тоже нет; вы будете разговаривать, она так жаждет поговорить с  ва-
ми!
   - Неужели?
   - Честное слово! И должен сказать вам, что вы первый человек, с кото-
рым моя матушка выразила желание поговорить.
   Альбер взял свою шляпу и встал; граф пошел проводить его.
   - Я раскаиваюсь,  -  сказал  он,  останавливая  Альбера  на  ступенях
подъезда.
   - В чем?
   - В своей нескромности. Я не должен был говорить с вами о Дангларе.
   - Напротив, говорите о нем еще больше, говорите почаще, всегда  гово-
рите, - но только в том же духе.
   - Отлично, вы меня успокаиваете. Кстати, когда возвращается д'Эпине?
   - Дней через пять-шесть, не позже.
   - А когда его свадьба?
   - Как только приедут господин и госпожа де СенМеран.
   - Привезите его ко мне, когда он приедет. Хотя вы и уверяете,  что  я
его не люблю, но, право же, я буду рад его видеть.
   - Слушаю, мой повелитель, ваше желание будет исполнено.
   - До свидания!
   - Во всяком случае в субботу непременно, да?
   - Конечно! Я же дал слово.
   Граф проводил Альбера глазами и помахал ему рукой. Затем,  когда  тот
уселся в свой фаэтон, он обернулся и увидел Бертуччо.
   - Ну, что же? - спросил граф.
   - Она была в суде, - ответил управляющий.
   - И долго там оставалась?
   - Полтора часа.
   - А потом вернулась домой?
   - Прямым путем.
   - Так. Теперь, дорогой Бертуччо, - сказал граф, - советую вам  отпра-
виться в Нормандию и поискать то маленькое поместье, о котором я вам го-
ворил.
   Бертуччо поклонился, и так как его собственные желания вполне  совпа-
дали с полученным приказанием, он уехал в тот же вечер.
 
 
   XII. РОЗЫСКИ
 
   Вильфор сдержал слово, данное г-же Данглар, а главное самому себе,  и
постарался выяснить, каким образом граф Монте-Кристо мог знать о событи-
ях, разыгравшихся в доме в Отейле.
   Он в тот же день написал некоему де Бовилю, бывшему тюремному инспек-
тору, переведенному с повышением в чине в сыскную полицию. Тот  попросил
два дня сроку, чтобы достоверно узнать, у кого можно получить  необходи-
мые сведения.
   Через два дня Вильфор получил следующую записку:
   "Лицо, которое зовут графом Монте-Кристо, близко известно лорду  Уил-
мору, богатому иностранцу, иногда бывающему в Париже и в настоящее время
здесь находящемуся; оно также известно аббату Бузони, сицилианскому свя-
щеннику, прославившемуся на Востоке своими добрыми делами".
   В ответ Вильфор распорядился немедленно собрать об  этих  иностранцах
самые точные сведения. К следующему вечеру его приказание было  исполне-
но, и вот что он узнал.
   Аббат, приехавший в Париж всего лишь на месяц,  живет  позади  церкви
Сен-Сюльпис, в двухэтажном домике; в доме всего четыре комнаты, две вни-
зу и две наверху, и аббат - его единственный обитатель.
   В нижнем этаже расп