маленькую гостиную, смежную с той,
в которой находилось общество.
   Он вышел к нему.
   - Что вам нужно, Бертуччо? - спросил он.
   - Ваше сиятельство не сказали мне, сколько будет гостей.
   - Да, верно.
   - Сколько приборов?
   - Сосчитайте сами.
   - Все уже в сборе, ваше сиятельство?
   - Да.
   Бертуччо заглянул в полуоткрытую дверь.
   Монте-Кристо впился в него глазами.
   - О боже! - воскликнул Бертуччо.
   - В чем дело? - спросил граф.
   - Эта женщина!.. Эта женщина!..
   - Которая?
   - Та, в белом платье и вся в бриллиантах... блондинка!..
   - Госпожа Данглар?
   - Я не знаю, как ее зовут. Но это она, сударь, это она!
   - Кто "она"?
   - Женщина из сада! Та, что была беременна!  Та,  что  гуляла,  поджи-
дая... поджидая...
   Бертуччо замолк, с раскрытым ртом, весь бледный; волосы у него  стали
дыбом.
   - Поджидая кого?
   Бертуччо молча показал пальцем на Вильфора, почти таким жестом, каким
Макбет указывает на Банке.
   - О боже, - прошептал он наконец. - Вы видите?
   - Что? Кого?
   - Его!
   - Его? Господина королевского прокурора де Вильфор? Разумеется, я его
вижу.
   - Так, значит, я его не убил!
   - Послушайте, милейший Бертуччо, вы, кажется, сошли с ума,  -  сказал
граф.
   - Так, значит, он не умер!
   - Да нет же! Он не умер, вы сами видите; вместо  того  чтобы  всадить
ему кинжал в левый бок между шестым и седьмым ребром, как это принято  у
- ваших соотечественников, вы всадили его немного ниже или немного выше;
а эти судейские - народ живучий. Или, вернее, во всем, что вы мне  расс-
казали, не было ни слова правды - это было лишь воображение,  галлюцина-
ция. Вы заснули, не переварив как следует вашего мщения, оно давило  вам
на желудок, и вам приснился кошмар, - вот и все. Ну, придите  в  себя  и
сосчитайте: господин и госпожа де Вильфор -  двое;  господин  и  госпожа
Данглар - четверо; Шато-Рено, Дебрэ, Моррель - семеро; майор  Бартоломео
Кавальканти - восемь.
   - Восемь, - повторил Бертуччо.
   - Да постойте же! Постойте! Куда вы так торопитесь, черт  возьми!  Вы
пропустили еще одного гостя. Посмотрите немного левей... вот там... гос-
подин Андреа Кавальканти, молодой человек в черном фраке, который  расс-
матривает мадонну Мурильо; вот он обернулся.
   На этот раз Бертуччо едва не закричал, но под  взглядом  Монте-Кристо
крик замер у него на губах.
   - Бенедетто! - прошептал он едва слышно. - Это судьба!
   - Бьет половина седьмого, господин Бертуччо, - строго сказал граф,  -
я распорядился, чтобы в это время был подан обед. Вы знаете,  что  я  не
люблю ждать.
   И Монте-Кристо вернулся в гостиную, где его ждали  гости,  тогда  как
Бертуччо, держась за стены, направился к столовой. Через пять минут рас-
пахнулись обе двери гостиной. Появился Бертуччо и, делая над собой,  по-
добно Вателю [48] в Шантильи, последнее героическое усилие, объявил:
   - Кушать подано, ваше сиятельство!
   Монте-Кристо подал руку г-же де Вильфор.
   - Господин де Вильфор, - сказал  он,  -  будьте  кавалером  баронессы
Данглар, прошу вас.
   Вильфор повиновался, и все перешли в столовую.
 
 
   VI. ОБЕД
 
   Было совершенно очевидно, что, идя в столовую, все  гости  испытывали
одинаковое чувство. Они недоумевали, какая странная  сила  заставила  их
всех собраться в этом доме, - и все же, как ни  были  некоторые  из  них
удивлены и даже обеспокоены тем, что находятся здесь, им бы не  хотелось
здесь не быть.
   А между тем непродолжительность знакомства с графом, его  эксцентрич-
ная и одинокая жизнь, его никому неведомое и почти  сказочное  богатство
должны были бы заставить мужчин быть осмотрительными, а женщинам прегра-
дить доступ в этот дом, где не было женщин,  чтобы  их  принять.  Однако
мужчины преступили законы осмотрительности, а женщины -  правила  прили-
чия: неодолимое любопытство, их подстрекавшее, превозмогло все.
   Даже оба Кавальканти - отец, несмотря на свою чопорность,  сын,  нес-
мотря на свою развязность, - казались озабоченными тем,  что  сошлись  в
доме этого человека, чьи цели были им непонятны, с другими людьми, кото-
рых они видели впервые.
   Госпожа Данглар невольно вздрогнула, увидав, что Вильфор, по  просьбе
Монте-Кристо, предлагает ей руку, а у Вильфора помутнел взор за очками в
золотой оправе, когда он почувствовал, как рука  баронессы  оперлась  на
его руку.
   Ни один признак волнения не ускользнул от графа; одно лишь  соприкос-
новение всех этих людей уже представляло для наблюдателя огромный  инте-
рес.
   По правую руку Вильфора села г-жа Данглар, а по левую - Моррель.
   Граф сидел между г-жой де Вильфор и Дангларом.
   Остальные места были заняты Дебрэ, сидевшим между отцом и  сыном  Ка-
вальканти, и Шато-Рено, сидевшим между г-жой де Вильфор и Моррелем.
   Обед был великолепен; Монте-Кристо задался целью совершенно  перевер-
нуть все парижские привычки и утолить еще более любопытство гостей,  не-
жели их аппетит. Им был предложен восточный пир, но такой, какими  могли
быть только пиры арабских волшебниц.
   Все плоды четырех стран света, какие только могли свежими  и  сочными
попасть в европейский рог изобилия, громоздились пирамидами в  китайских
вазах и японских чашах. Редкостные птицы в своем блестящем оперении, ис-
полинские рыбы, простертые на серебряных блюдах,  все  вина  Архипелага,
Малой Азии и Южной Африки в дорогих сосудах, чьи причудливые формы,  ка-
залось, делали их еще ароматнее, друг за другом, словно на  пиру,  какие
предлагал Апиций своим сотрапезникам, прошли перед Гастроном времен  Ав-
густа и Тиверия, взорами этих парижан, считавших, что обед на десять че-
ловек, конечно, может обойтись в тысячу луидоров, но только при условии,
если, подобно Клеопатре, глотать жемчужины или же, подобно Лоренцо Меди-
чи, пить расплавленное золото.
   Монте-Кристо видел общее изумление; он засмеялся и  стал  шутить  над
самим собой.
   - Господа, - сказал он, - должны же вы согласиться, что на  известной
степени благосостояния только излишество является необходимостью,  точно
так же, как - дамы, конечно, согласятся,  -  на  известной  степени  эк-
зальтации реален только идеал? Продолжим эту мысль. Что такое чудо?  То,
чего мы не понимаем. Что всего желаннее? То, что недосягаемо. Итак,  ви-
деть непостижимое, добывать недосягаемое -  вот  чему  я  посвятил  свою
жизнь. Я достигаю этого двумя способами: деньгами и  волей.  Чтобы  осу-
ществить свою прихоть, я проявляю такую же настойчивость, как, например,
вы, господин Данглар, - прокладывая железнодорожную линию; вы,  господин
де Вильфор, - добиваясь для человека смертного приговора;  вы,  господин
Дебрэ, - умиротворяя какое-нибудь государство; вы, господин Шато-Рено, -
стараясь понравиться женщине; и вы, Моррель, - укрощая  лошадь,  которую
никто не может объездить. Вот, например, посмотрите на  этих  двух  рыб:
одна родилась в пятидесяти лье от Санкт-Петербурга, а другая  -  в  пяти
лье от Неаполя; разве не забавно соединить их на одном столе?
   - Что же это за рыбы? - спросил Данглар.
   - Вот Шато-Рено жил в России, он скажет вам, как называется  одна  из
них, - отвечал Монте-Кристо, - а майор Кавальканти,  итальянец,  назовет
другую.
   - Это, - сказал Шато-Рено, - по-моему, стерлядь.
   - Совершенно верно.
   - А это, - сказал Кавальканти, - если не ошибаюсь, минога.
   - Вот именно. А теперь, барон, спросите, где ловятся эти рыбы.
   - Стерляди ловятся только в Волге, - ответил ШатоРено.
   - Я не слышал, - сказал Кавальканти, - чтобы гденибудь,  кроме  озера
Фузаро, водились миноги таких размеров.
   - Так оно и есть; одна прибыла с Волги, а другая с озера Фузаро.
   - Не может быть! - воскликнули все гости в один голос.
   - Вот это и доставляет мне удовольствие, - сказал Монте-Кристо. -  Я,
как Нерон, - cupitor impossibilium; [49] ведь вы тоже  испытываете  удо-
вольствие; эти рыбы, которые на самом деле,  может  быть,  и  хуже,  чем
окунь или лосось, покажутся вам сейчас восхитительными, - и все  потому,
что вам казалось невозможным их достать, а между тем - вот они.
   - Но каким образом удалось доставить этих рыб в Париж?
   - Нет ничего проще. Их привезли в больших бочках, из которых одна вы-
ложена речными травами и камышом, а другая - тростником и озерными  рас-
тениями; их поместили в специально устроенные фургоны; стерлядь  прожила
так двенадцать дней, а минога восемь, и обе они были  живехоньки,  когда
попали в руки моего повара, который уморил одну в молоке, а другую в ви-
не. Вы не верите, Данглар?
   - Во всяком случае позволяю себе сомневаться, -  отвечал  Данглар  со
своей натянутой улыбкой.
   - Батистен, - сказал Монте-Кристо,  -  велите  принести  сюда  вторую
стерлядь и вторую миногу, знаете, те, что прибыли в других бочках и  еще
живы.
   Данглар вытаращил глаза; все общество зааплодировало.
   Четверо слуг внесли две бочки, выложенные водорослями;  в  каждой  из
них трепетала рыба, подобная той, которая была подана к столу.
   - Но зачем же по две каждого сорта? - спросил Данглар.
   - Потому что одна из них могла заснуть, - просто ответил  Монте-Крис-
то.
   - Вы в самом деле изумительный человек! - сказал Данглар.  -  Что  бы
там ни говорили философы, хорошо быть богатым.
   - А главное - изобретательным, - добавила г-жа Данглар.
   - Это изобретение не мое, баронесса; оно было в ходу у римлян. Плиний
сообщает, что из Остии в Рим, при помощи нескольких смен рабов,  которые
несли их на головах, пересылались рыбы из породы тех, которых он называ-
ет mulus; судя по его описанию, это дорада. Получить ее живой  считалось
роскошью еще и потому, что зрелище ее смерти  было  очень  занимательно;
засыпая, она несколько раз меняла свой цвет и, подобно испаряющейся  ра-
дуге, проходила сквозь все оттенки спектра, после чего ее отправляли  на
кухню. Эта агония входила в число ее достоинств. Если ее не  видели  жи-
вой, ею пренебрегали мертвой.
   - Да, - сказал Дебрэ, - но от Остии до Рима не больше восьми лье.
   - Это верно, - отвечал Монте-Кристо, - по разве заслуга родиться  че-
рез тысячу восемьсот лет после Лукулла, если не умеешь его превзойти?
   Оба Кавальканти смотрели во все глаза, но благоразумно молчали.
   - Это все очень интересно, - сказал Шато-Рено, - но что меня восхища-
ет больше всего, так это быстрота, с которой исполняются  ваши  приказа-
ния. Ведь правда, граф, что вы купили этот дом всего пять или шесть дней
тому назад?
   - Да, не больше, - сказал Монте-Кристо.
   - И я убежден, что за эту неделю он  совершенно  преобразился;  ведь,
если я не ошибаюсь, у него был другой вход, и двор был мощеный и пустой,
а сейчас это великолепная лужайка, обсаженная деревьями, которым на  вид
сто лет.
   - Что поделаешь, я люблю зелень и тень, - сказал Монте-Кристо.
   - В самом деле, - сказала г-жа де Вильфор, - прежде въезд  был  через
ворота, выходившие на дорогу, и в день моего чудесного спасения, я  пом-
ню, вы ввели меня в дом прямо с улицы.
   - Да, сударыня, - сказал Монте-Кристо, - но потом я  предпочел  иметь
вход, позволяющий мне сквозь ограду видеть Булонский лес.
   - В четыре дня, - сказал Моррель. - Это чудо!
   - Действительно, - сказал Шато-Рено, - сделать из старого дома совер-
шенно новый - это похоже на чудо. Это был очень старый дом, и даже очень
унылый. Я помню, моя мать поручила мне осмотреть его,  когда  маркиз  де
Сен-Меран решил его продать, года два или три тому назад.
   - Маркиз де Сен-Меран? - сказала г-жа де  Вильфор.  -  Так  этот  дом
раньше принадлежал маркизу де СенМеран?
   - По-видимому, да, - ответил Монте-Кристо.
   - Как по-видимому? Вы не знаете, у кого вы купили этот дом?
   - Признаться, нет; всеми этими подробностями занимается мой управляю-
щий.
   - Правда, он уже лет десять был  необитаем,  -  сказал  Шато-Рено.  -
Грустно было видеть его закрытые ставни, запертые двери и заросший  тра-
вою двор. Право, если бы он не принадлежал тестю королевского прокурора,
его можно было бы принять за проклятый дом, в котором когда-то  соверши-
лось великое преступление.
   Вильфор, который до сих пор не дотрагивался ни до одного из  стоявших
перед ним бокалов необыкновенного вина, взял первый попавшийся и  залпом
осушил его.
   Монте-Кристо минуту молчал; затем, среди безмолвия, последовавшего за
словами Шато-Рено, он сказал:
   - Странно, барон, но та же самая мысль мелькнула и у  меня,  когда  я
вошел сюда в первый раз: этот дом показался мне зловещим, и я ни за  что
не купил бы его, если бы мой управляющий уже не сделал это за меня.  Ве-
роятно, этот мошенник получил некоторую мзду от нотариуса.
   - Весьма возможно, - пробормотал Вильфор, пытаясь улыбнуться,  -  но,
поверьте, в этом подкупе я не повинен. Маркиз де Сен-Меран желал,  чтобы
этот дом, составлявший часть приданого его внучки,  был  продан,  потому
что, если бы он еще три-четыре года  простоял  необитаемым,  он  оконча-
тельно разрушился бы.
   На этот раз побледнел Моррель.
   - Особенно одна комната, - продолжал Монте-Кристо,  -  на  вид  самая
обыкновенная, комната как комната, обитая красным штофом, не знаю  поче-
му, показалась мне донельзя трагической.
   - Почему это? - спросил Дебрэ. - Почему трагической?
   - Разве можно дать себе отчет в инстинктивном чувстве? - сказал  Мон-
те-Кристо. - Разве не бывает мест, где на вас веет печалью? Почему? - не
знаешь сам; благодаря сцеплению воспоминаний, прихоти мысли, переносящей
нас в другие времена, в другие места, быть может не имеющие ничего обще-
го с временем и местом, где мы находимся... И  эта  комната  удивительно
напомнила мне комнату маркизы де Гапж [50] или Дездемоны. Но мы  кончили
обедать, - если хотите, я покажу вам ее, прежде чем мы  перейдем  в  сад
пить кофе: после обеда - зрелище.
   Монте-Кристо вопросительно посмотрел на своих гостей; г-жа де Вильфор
встала, Монте-Кристо сделал то же самое, и все последовали их примеру.
   Вильфор и г-жа Данглар остались минуту сидеть, словно  прикованные  к
месту; они смотрели друг на друга безмолвно, похолодев от ужаса.
   - Вы слышали? - сказала г-жа Данглар.
   - Надо идти, - ответил Вильфор, вставая и подавая ей руку.
   Гости, подстрекаемые любопытством, уже разбрелись по всему дому,  так
как предполагали, что осмотр не ограничится одной только комнатой и  что
заодно можно будет увидеть и остальные части этих развалин,  из  которых
Монте-Кристо сделал дворец. Поэтому все  поспешили  в  открытые  настежь
двери. Монте-Кристо подождал двух отставших; потом,  когда  они  в  свою
очередь вышли из столовой, он замкнул шествие, улыбаясь так,  что,  если
бы гости поняли значение его улыбки, она привела бы их в гораздо больший
ужас, чем та комната, куда они шли.
   Действительно, начали с осмотра всего помещения: жилых комнат, убран-
ных по-восточному, где диваны и подушки заменяли  кровати,  а  трубки  и
оружие - меблировку; гостиных, увешанных лучшими картинами старых масте-
ров; будуаров, обитых китайскими тканями изумительной работы,  прихотли-
вых оттенков и фантастических рисунков;  наконец,  достигли  пресловутой
комнаты.
   В ней не было ничего особенного, если не считать того, что,  несмотря
на сумерки, она не была освещена и что все в ней было ветхое, тогда  как
остальные комнаты были заново отделаны.
   - Да, здесь в самом деле жутко! - воскликнула г-жа де Вильфор.
   Госпожа Данглар пыталась что-то пробормотать, но  ее  слов  никто  не
расслышал.
   Гости обменялись кое-какими замечаниями, сводившимися к тому,  что  в
красной комнате действительно есть что-то зловещее.
   - Не правда ли? - сказал Монте-Кристо. - Взгляните только, как стран-
но стоит эта кровать, какие мрачные, кровавые обои! А эти  два  портрета
пастелью, потускневшие от сырости! Разве вам не кажется, что их бескров-
ные губы и испуганные глаза говорят: "Мы видели!"
   Вильфор стал мертвенно бледен, г-жа Данглар в изнеможении  опустилась
на кушетку возле камина.
   - Эрмина, - сказала, улыбаясь, г-жа де Вильфор, - как это у вас  хва-
тает духу сидеть на кушетке, на которой, быть может, и совершилось прес-
тупление?
   Госпожа Данглар поспешно поднялась.
   - И это не все, - сказал Монте-Кристо.
   - А что же еще? - спросил Дебрэ, от которого не ускользнуло  волнение
г-жи Данглар.
   - Да, что еще? - спросил Данглар. - Признаюсь, пока я не вижу  ничего
особенного; а вы, господин Кавальканти?
   - Ну, - сказал тот, - у нас в Пизе имеется башня Уголино, в Ферраре -
темница Тассо, а в Римини - комната Франчески и Паоло.
   - Да, но у вас нет этой  лесенки,  -  сказал  Монте-Кристо,  открывая
дверь, скрытую в обоях, - взгляните на нее и скажите, что вы о ней дума-
ете.
   - Какая зловещая винтовая лестница! - сказал, смеясь, Шато-Рено.
   - В самом деле, - сказал Дебрэ, - не знаю, может быть,  это  хиосское
вино нагоняет такую тоску, но меня этот дом наводит на мрачные мысли.
   Что касается Морреля, то с той минуты, как упомянули о  приданом  Ва-
лентины, он был грустен и не произнес ни слова.
   - Представьте себе, - сказал Монте-Кристо, - какогонибудь Отелло  или
аббата де Ганж, в темную, бурную ночь спускающегося шаг за шагом по этой
лестнице, с какойнибудь зловещей ношей, которую он спешит укрыть от  че-
ловеческих глаз, если не от божьего ока?
   Госпожа Данглар чуть не упала без чувств на руки Вильфора, который  и
сам был вынужден прислониться к стене.
   - Что с вами, баронесса? - воскликнул Дебрэ. - Как вы побледнели!
   - Очень понятно, что с ней, - сказала г-жа де Вильфор,  -  граф  Мон-
те-Кристо рассказывает ужасные вещи, очевидно желая, чтобы все мы умерли
со страху.
   - Это верно, - заявил Вильфор. - В самом деле, граф, вы пугаете дам.
   - Да что же с вами? - шепотом повторил Дебрэ г-же Данглар.
   - Ничего, ничего, - ответила она, делая над собой усилие, - мне прос-
то душно, вот и все.
   - Не хотите ли спуститься в сад?  -  спросил  Дебрэ,  предлагая  г-же
Данглар руку и направляясь к потайной лестнице.
   - Нет, нет, - сказала она, - уж лучше я останусь здесь.
   - Но, сударыня, - сказал Монте-Кристо, - неужели вы в самом деле  ис-
пугались?
   - Нет, граф, - отвечала госпожа Данглар, - но вы умеете  так  строить
предположения, что фантазия начинает казаться реальностью.
   - Ну, конечно, - сказал, улыбаясь, Монте-Кристо, - все это просто иг-
ра воображения; ведь почему не представить себе, что эта комната -  мир-
ная, честная спальня матери семейства; эта кровать с пурпурным пологом -
ложе, осчастливленное посещением богини Люпины; а эта таинственная лест-
ница - просто ход, по которому чуть слышно, чтобы не потревожить сна ро-
дильницы, спускается врач или кормилица, или сам отец, уносящий  заснув-
шего младенца?..
   На сей раз г-жа Данглар, вместо того чтобы успокоиться при виде  этой
тихой картины, застонала и окончательно лишилась чувств.
   - Госпоже Данглар дурно, - запинаясь, сказал Вильфор, - не  перенести
ли ее в экипаж?
   - Бог мой! - воскликнул Монте-Кристо. - А я не захватил своего флако-
на!
   - У меня есть свой, - сказала г-жа де Вильфор.
   И она передала Монте-Кристо флакон с красной жидкостью, подобной той,
благотворное действие которой граф испытал на Эдуарде.
   - Вот как!.. - сказал Монте-Кристо,  принимая  его  из  рук  г-жи  де
Вильфор.
   - Да, - прошептала она, - я последовала вашим указаниям.
   - И удачно?
   - Мне кажется, да.
   Госпожу Данглар тем временем перенесли в смежную комнату.
   Монте-Кристо смочил ее губы каплей красной жидкости, и она  пришла  в
себя.
   - Какой ужасный сон! - промолвила она.
   Вильфор сильно сжал ей руку, чтобы дать ей понять,  что  это  не  был
сон.
   Стали искать Данглара; но, мало склонный к поэтическим  переживаниям,
он уже давно сошел в сад и беседовал с Кавальканти-старшим о проекте же-
лезной дороги между Ливорно и Флоренцией.
   Монте-Кристо, казалось, был в отчаянии; он взял г-жу Данглар под руку
и провел ее в сад, где они нашли Данглара сидящим за чашкой  кофе  между
отцом и сыном К