вар  терялся в  догадках.  Почему  украденные
бриллианты были возвращены именно ему, шефу Сюртэ, а не баронессе де Леско?
     Каким  образом  вору  удалось прислать драгоценности по  пневматической
почте?
     Он  рисковал привлечь внимание.  Он  имел  один шанс из  тысячи,  чтобы
отказаться от  пересылки.  И  потом,  что означают тогда необычные сообщения
Жюва и Фандора о том, что особняк на улице Жирардон необитаем... Он не может
быть необитаемым,  поскольку,  вполне вероятно,  что Валентина де Леско была
ограблена там...  что вполне реально,  ибо,  как настаивала молодая женщина,
драгоценности были украдены, и теперь ей их вернули.
     - Я в этом ничего, ничегошеньки не понимаю, - объявил мсье Авар.
     - И я не больше, чем вы, - признался Жюв.
     И после минуты молчания, он спросил:
     - Так что же мы теперь будем делать, шеф?
     Это был как раз тот вопрос, на который стремился ответить мсье Авар.
     - Мы не собираемся ничего делать, - заключил он. - Прежде всего потому,
что   драгоценности  возвращены  до   подачи   официальной  жалобы.   Состав
преступления отсутствует.  И кроме того,  эти истории -  удел женщин, всякие
там россказни! Не будем впутываться в подобные авантюры! Итак, Жюв, возьмите
кулон и сегодня же верните баронессе де Леско.  Я не хочу знать, между нами,
получите ли вы вознаграждение.  Разумеется,  вы не отказывайтесь от него, но
чтобы никто об этом мне не доложил!
     - Спасибо, шеф! До свидания!
     Улыбаясь,  ибо возврат драгоценностей,  несомненно,  сулил ему довольно
большое вознаграждение от  потерпевшей,  которое он  рассчитывал разделить с
Фандором,  Жюв  спрятал маленький пакет  в  кармашке своего жилета и  спустя
несколько минут вышел на улицу.
     Стояла отличная погода. Берега Сены, позолоченные солнцем, в буквальном
смысле слова были  усеяны любителями рыбной ловли с  удочками в  руках и  их
поклонниками созерцателями.
     - Вот так штука!  -  рассуждал Жюв.  -  Я  не могу сразу пойти на улицу
Спонтини.  Эта дама должна обедать. Сейчас без десяти час. Я поброжу немного
по улицам и затем пойду ее навестить.
     Не спеша,  медлительным шагом Жюв поднялся на набережную, перебрался на
левый берег Сены,  прошел вдоль берега до  места,  где находился Французский
институт, объединяющий пять академий.
     Когда он  проходил мимо здания академии,  он  заметил большое скопление
народа вокруг группы домов, перед которым усердствовали пожарные.
     - Вот тебе на! Наверное, пожар! - решил он.
     Он ускорил шаги, смешался с толпой.
     - Это пожар? - спросил он.
     - Пожар?  Вы  смеетесь?  -  ответил ему рабочий.  -  Это не пожар,  мой
дорогой, это дыра на дороге, в которую провалился один добрый малый.
     Услышанные  сведения  вызывали  сомнения.  Жюв  проталкивался  локтями,
употребляя власть, и оказался в первых рядах толпы.
     Его не обманули.
     Несколькими минутами раньше на  тротуаре набережной неожиданно случился
большой  провал.  Прохожие  услышали жалобные крики  и  заметили несчастного
раненого человека, барахтающегося в яме среди переплетений труб и телефонных
проводов.
     - Вот,  господин инспектор,  все,  что  известно на  данный  момент,  -
объявил постовой Жюву, который с ним познакомился.
     Пожарные,  срочно прибывшие по вызову,  как и  вообще во всех остальных
случаях,  когда нужно оказать помощь, спасти кого-нибудь, действуя на глазах
у публики, спустились в обвал и занялись спасением несчастного.
     - Поднимай, направо!
     - Тащи, слева!
     - Кладите его здесь, черт возьми!
     Жюв  наблюдал за  работой пожарных.  Четыре  пожарных вытащили из  дыры
несчастного, издававшего жалобные крики; лицо его было в крови.
     Вполне естественно,  что доктор -  в  любой толпе всегда можно отыскать
хотя бы одного доктора - приблизился к пострадавшему.
     - Ничего, мой дорогой, мужайтесь! - сказал он, склоняясь над ним. - Где
у вас болит?
     Человек,  которого положили на  землю,  прикрывая своими  руками глаза,
прекратил вдруг жалобные стенания и закричал:
     - Жап! Жап! На помощь!
     Его трудно было понять, и доктор снова спросил:
     - Посмотрите на меня, вы не поранили себе глаза?
     - Жап! Жап! - снова прорычал человек.
     Ноги раненого судорожно подергивались.
     Жюв, который стоял за спиной доктора, вышел вперед.
     - Да,  - произнес инспектор, - весьма необычное явление. Может быть, он
вас не понимает?
     И, приблизившись к пострадавшему, Жюв отчетливо спросил его:
     - Что у вас болит? Отвечайте же!
     - Жап! Жап, ко мне! Ко мне, Жап!
     Жюв отступил обескураженный.
     - Он сумасшедший! - заявил Жюв.
     В тот же момент доктор произнес:
     - Он слепой! Ах, проклятие!
     Человек,  которому с трудом убрали руки с глаз, предстал перед толпой с
неподвижным, стеклянным взглядом.
     Нельзя сказать,  чтобы  он  был  действительно тяжело ранен.  Его  лицо
кровоточило из-за  содранной в  некоторых местах  кожи,  но  руки  двигались
свободно, а ноги, все еще судорожно подергивающиеся, были целы.
     - Поднимайте его! - посоветовал доктор.
     Пожарные взяли пострадавшего под руки, приподняли его...
     - Посмотрим, сможете ли вы передвигаться?
     - Жап! Жап! - закричал снова он.
     - Он сумасшедший, сумасшедший! - повторял Жюв.
     И  призванный восстанавливать порядок и  оказывать помощь в зависимости
от обстоятельств, что свойственно людям его профессии, Жюв приказал:
     - Пошлите за фиакром, его следует отправить в больницу!
     Приехал экипаж, пожарные поместили в него пострадавшего.
     - Смотрите-ка,  -  заметил Жюв.  -  Весьма странно!  Что за  диковинный
цветок носит этот малый?
     Он  действительно заметил  в  петлице  пиджака  пострадавшего,  одетого
бедно,  но чисто в одежду темных тонов,  странный цветок, настоящую розу, но
черной окраски, цвета черных чернил.
     Но пока еще не пришло время обратить на это внимание.
     - В больницу, быстро! - приказал Жюв. - По требованию полиции!
     И  в  то время,  как в  толпе обсуждали несчастный случай,  в  то самое
время,  как  пожарные огораживали яму  на  скорую руку  с  помощью натянутых
канатов,  чтобы предотвратить возможность близкого подхода к ней и появления
новых жертв,  фиакр, увозивший пострадавшего человека, Жюва и двух сержантов
города, быстро катил по направлению к больнице Шарите.
     Жюв попытался вновь задать вопросы, обращаясь к раненому:
     - Скажите-ка  мне,  как  вы  себя  чувствуете?  Как  ваше имя?  Где  вы
проживаете?
     Но  на  все  эти  вопросы пострадавший отвечал только  одним  выкриком,
казавшимся весьма непонятным призывом:
     - Жап! Жап! Ко мне! На помощь!
     В больнице было еще хуже.
     Как  только  фиакр  въехал во  двор,  санитары схватили пострадавшего и
ввели его в приемный покой для врачебного осмотра,  куда немедленно прибыл и
заведующий клиникой Морис Юбер.
     Пострадавшего раздели, и молодой хирург тщательно осмотрел его.
     - Переломов  нет,   но   налицо   сильное   моральное  потрясение.   Не
беспокойтесь! Он выкарабкается из этого состояния!
     Доктор Юбер обнадежил Жюва,  который, казалось, спрашивал его взглядом,
затем он задал вопросы пострадавшему:
     - Как  вас  зовут?  Хотели бы  вы  подлечиться здесь или  предпочитаете
вернуться домой?
     - Жап! Жап! - отвечал он.
     - Вы  слепой?  -  вновь спросил доктор Юбер.  -  Но  ведь ваши глаза не
причиняют вам боль?  Почему же  в  таком случае вы поддерживаете руками свои
веки? Вы меня слышите?
     - Жап! - произнес снова раненый.
     Сцена была несколько странной, доктор Юбер терял терпение.
     - Принесите электрическую лампу! Прожектор! - приказал он.
     Санитарка принесла  мощную  электрическую лампу,  которую  доктор  Юбер
тотчас направил на таинственного незнакомца.
     - Поверните голову к свету! - снова приказал он.
     И  поскольку человек не  подчинялся,  он вынужден был небольшим усилием
повернуть его к свету, чтобы лучше исследовать раны на его лице.
     Как  только  яркий  свет  коснулся  лица  несчастного,   страдальческая
судорога исказила его черты, и раздался настоящий рев:
     - Жап! Жап!..
     Итак,  снова  раздался  непонятный  призыв,  а  затем  раненый,  словно
одеревенев, упал в обморок...


     Спустя час Жюв покидал больницу, попрощавшись с доктором Юбером.
     - Итак, - сказал полицейский, обращаясь к заведующему клиникой. - Какой
же вывод вы сделали из этого случая?
     - Никакой,  -  быстро ответил практикующий врач.  -  И  могу  повторить
трижды:  я не пришел ни к какому выводу...  Обморок был недолгим, и это меня
не беспокоит.  Но у меня возникли подозрения, не является ли этот несчастный
слепой сверх того еще и  сумасшедшим?  От  него ничего не  добьешься,  кроме
необычного призыва:  "Жап", и я не могу понять, что это означает. "Жап" - не
имя ли это? Или прозвище? И затем...
     - А вы не видели черные розы? - спросил вдруг Жюв.
     - Черные розы?  - переспросил доктор, вздрогнув. - Нет! Что вы имеете в
виду?
     - Странный цветок в петлице этого незнакомца...
     Жюв сообщил об этом вполне естественным тоном, но он не мог не заметить
внезапную бледность доктора Юбера.
     - Что с вами? - участливо спросил Жюв.
     Морис Юбер ответил дрожащим голосом:
     - Вы сказали,  что у этого малого была черная роза в петлице? Вы в этом
уверены, мсье?
     - Абсолютно уверен. Этот цветок меня поразил и вас тоже...
     - Мсье  Жюв,   -  произнес  Морис  Юбер,  -  это  потрясающая  новость!
Представьте себе,  что  вчера  при  необычных обстоятельствах одна  из  моих
знакомых получила букет, состоящий полностью из черных роз. Кто-то строил ей
козни!
     - Как зовут эту даму? - спросил нервно Жюв.
     - Баронесса Валентина де Леско.
     Ничто более не смогло бы так удивить инспектора, как это известие!
     - Весьма странно, - произнес он.
     И  не объясняя Юберу,  что же странного он обнаружил в совпадении,  Жюв
снова спросил:
     - А эта дама не заметила, кто послал ей цветы?
     - К сожалению, нет, что ее и беспокоит.
     Жюв замолчал, сосредоточившись на одну минуту, затем он предложил:
     - Интересно,  если мы  вернемся в  приемный покой,  где вы  осматривали
раненого, то найдем ли там черные розы?
     Увы!  Поиски оказались безрезультатными.  Цветы,  несомненно,  выпали в
фиакре при переезде в  больницу.  Жюв так и  не смог обнаружить ни малейшего
следа.
     Но зато он воспользовался внезапным испугом Юбера,  чтобы заставить его
говорить о баронессе де Леско.
     Он задавал вопросы так искусно,  что,  уезжая окончательно из больницы,
Жюв все более и более удивлялся, боялся даже себе представить, как он сам не
стал жертвой этого необычного кошмара!
     - Эта мадам де Леско! - ворчал он. - Если послушать, что о ней говорят,
то  она  вне  всяких подозрений...  И  однако,  черт возьми,  какие странные
приключения связаны с ее именем! У нее похищают драгоценности, которые потом
и  возвращают!..  Она  посещает вполне  жилой  особняк,  который оказывается
давным-давно покинутым всеми и  заброшенным!  И,  наконец,  эти черные розы,
которые ей  присылают странным образом,  и  точно  такие же,  обнаруженные в
петлице незнакомца,  очевидно,  сумасшедшего!  Бог мой, что бы все это могло
значить?
     Пройдя еще несколько шагов, Жюв остановился и сказал:
     - Однако же,  все совершенно реально!  Я как бы пробудился от сна. Кого
именно этот раненый только что звал Жапом? Жап? Что это такое? Да, нужно все
это вывести на чистую воду.


        "Глава 10"

        "ЧЕЛОВЕК ПО ПРОЗВИЩУ "ЖАП""

     Валентина  де  Леско  в  изысканном  английском  костюме,   который  ей
удивительно к лицу, свежая настолько, что ей можно было бы дать восемнадцать
лет,  спустилась в  11  часов утра по  ступенькам своего особняка и  вышла к
подъезду.  Она  тщательно  застегнула  плотно  натянутые  кожаные  перчатки,
которые несколько увеличивали в  объеме  ее  тонкую руку,  но  зато  служили
надежной защитой.
     Валентина  обожала  править  лошадьми.  Она  была  отличной  амазонкой,
скакала  элегантно и  уверенно  верхом  на  лошадях,  слывших  трудными,  но
предпочитала  увлекательные  поездки  в  карете  несколько  грубому  конному
спорту.  Особое  расположение  Валентина  питала  к  маленькой  двухколесной
коляске,  приобретенной согласно ее  желанию,  в  которую запрягали довольно
ретивого,  но послушного пони.  Пони выглядел разгоряченным, всегда рвущимся
вперед  и   пытался  часто  отъехать  в   сторону,   чем  и  создавал  массу
неприятностей.
     Стояла чудесная погода. Весеннее солнце освещало заревом сад. Валентина
с наслаждением вдыхала чистый утренний воздух.
     - Карета готова? - спросила она.
     Зизи,  стоявший около  подъезда с  важным видом  в  своей новой ливрее,
которой он очень гордился, ответил положительным кивком головы:
     - Да, мадам. Нужно ли ее подать?
     - Разумеется!  -  ответила Валентина резким голосом.  - Надеюсь, карета
будет стоять у подъезда...
     Зизи хорошо знал,  что хозяйка шутить не любит,  и  он также знал,  что
кучер  не  успеет  запрячь  лошадей  и  подготовить карету,  поскольку  Зизи
развлекал его примерно четверть часа, отвлекая от работы.
     Зизи скрылся, помчался бегом на конюшню.
     - Ну,  что же ты?  -  закричал он кучеру.  -  Значит, твоя карета будет
готова только после обеда? Хозяйка задаст тебе, дурень. Она не будет с тобой
цацкаться...
     Маленький же  двухколесный экипаж был  запряжен.  Тогда Зизи  прыгнул в
коляску,  хлопнул кнутом и поехал. Затем он поставил коляску перед подъездом
дома. Он придержал лошадей, пока молодая женщина устраивалась в повозке.
     После  этого Зизи  снова прыгнул в  коляску,  проехавшую через открытые
садовником ворота;  Валентина же  слегка прикоснулась концом своего кнута  к
дрожащему крупу пони, и маленькая упряжка стала удаляться от особняка.
     - Вот те на!  -  прошептал Зизи.  -  Я  сижу в одной повозке с красивой
женщиной.  Совсем неплохо!  Почти то,  о  чем я мечтал...  И я чувствую себя
вполне свободно!  Жаль только,  что эта женщина моя хозяйка, а экипаж не мне
принадлежит...
     Зизи спрашивал себя,  куда же они едут.  Он слышал, как утром Валентина
приказала  своей  горничной  проследить за  тем,  чтобы  завтрак  был  готов
обязательно к  часу дня,  так  как она вернется к  этому времени в  обществе
барона де Леско, но Зизи не поверил этому.
     Что касается барона де  Леско,  то он уехал в  то же утро на прогулку в
лес.  Зизи и  не мог знать об этом.  Если даже Валентина и  утверждала,  что
собирается ехать  навстречу  мужу,  то  Зизи  остерегался допустить подобную
гипотезу, которая с его точки зрения была не так проста.
     - Как  же!  -  рассуждал Зизи.  -  Она собирается встретиться со  своим
старым мужем. А, эти страсти! Если бы я был женщиной, то обязательно оставил
бы какого-нибудь мужчину в дураках...
     Тем временем экипаж направился к лесу. Искусно управляемый, он въехал в
порт Дофин, незаметно протискиваясь среди автомобилей.
     "Какая сногсшибательная,  шикарная женщина моя хозяйка, - думал Зизи. -
Она управляет лошадью, как возница фиакром!"
     Удостоившись столь  почетного места  и  не  зная,  чем  заняться,  Зизи
развлекался  тем,   что  показывал  язык  проезжавшим  мимо  кучерам,  когда
Валентина   отворачивала  голову.   Последние  держали   себя   достойно   и
невозмутимо,  не  смея даже обратить на это внимание,  ответить тем же юному
груму.
     Перед  въездом  в  лес  толпились  люди,  и  Валентина  была  вынуждена
замедлить ход своей лошади.
     Непрерывным потоком экипажи следовали друг за другом,  между тем как по
тротуарам прогуливались не спеша элегантно одетые мужчины и женщины, занятые
тем, что рассматривали друг друга.
     "Ах!  -  думал Зизи,  опять возвращаясь к  той же  мысли,  когда экипаж
проезжал вдоль аллеи,  по которой ехали галопом офицеры,  стараясь приложить
все усилия,  чтобы их заметили.  -  Ах, да! Неужели Валентина поехала, чтобы
увидеться со  своим старым мужем?  Я  предпочел бы  подать в  отставку!  Она
слишком обывательница, моя хозяйка!"
     По  истечении  нескольких минут  езды  медленным ходом  Валентина стала
нахлестывать свою лошадь, и они снова поехали рысью.
     "Надо быть настороже,  -  подумал Зизи. - Несомненно, в воздухе запахло
жареным!"
     Он  увидел,  как  она нахмурила тонкие брови,  и  угадал,  что она ищет
кого-то: пешего или конного, промелькнувшего среди сутолоки.
     Зизи не ошибся. И действительно, через несколько секунд улыбка осветила
ее лицо.
     - Подумать только! Это не мой благодетель барон де Леско! Ему бы больше
подошли желтые цветы,  да и  вообще он,  наверное,  считает,  что лучше быть
обманутым, чем слепым. А вот и альфонс появился!
     Тот,  кого Зизи обозвал "альфонсом", был на самом деле доктором Морисом
Юбером.  Он  шел размашистым шагом,  несколько свысока поглядывая на  толпу,
заполнившую тротуары,  прогуливаясь, очевидно, с целью поддержания режима, а
не для того, чтобы покрасоваться в лесу в такое время. Было не похоже, чтобы
он кого-то ждал или выслеживал кого-то.
     Но вопреки безукоризненному поведению молодого человека, Зизи подумал о
нем плохо:  "Для меня старается.  Знаем мы эту комедию.  И  он,  и Валентина
только вид делают,  что удивлены встречей.  Держу пари,  ставлю слона против
блохи, что речь идет о свидании".
     Между тем двухколесный экипаж уже приближался к доктору Юберу.
     Валентина обратилась к нему:
     - Мсье Юбер, мсье Юбер?
     Доктор тотчас обернулся:
     - Вы, мадам? Очень рад вас видеть.
     Валентина остановила свою  лошадь,  протянула руку услужливому молодому
человеку.
     - Я  тоже очень рада.  Разве вы не знаете,  что я  часто утром встречаю
здесь своего мужа.
     - Барон в лесу?
     - У нас здесь назначено свидание с ним.
     "Правильно", - подумал Зизи, скрестив руки на груди с безгрешным видом,
внутренне ликуя  при  мысли,  что  он  причиняет много хлопот своей хозяйке,
злоупотребляя ее  доверием,  но все-таки он не настолько простодушен,  чтобы
позволить себя одурачить.
     Морис Юбер,  приблизившись к  коляске,  стоял,  опираясь на трость,  и,
казалось,  приготовился к  продолжительной беседе  с  молодой  женщиной.  Он
спросил:
     - Вы не сойдете с коляски, чтобы немного пройтись?
     "Как бы не так!" - хотелось крикнуть груму.
     Он уже приготовился открыть дверцу,  но Валентина покачала отрицательно
головой.
     - Нет,  это невозможно из-за пони!  -  сказала она.  -  Когда я вот так
держу его, - это послушное животное, но, в сущности, он очень пуглив. Только
одна я могу править им.
     "Одна... но вместе с другими", - опротестовал мысленно Зизи.
     Между  тем  Валентина де  Леско  и  Морис Юбер  продолжали поддерживать
разговор.
     Молодая женщина,  казалось,  и не торопилась уходить,  доктор Юбер тоже
никуда более не спешил.
     - Вы  не  собираетесь нас  навестить в  один  из  вечеров?  -  спросила
Валентина. - Вы знаете новость?
     - Какую новость?
     В  тот самый момент,  когда Валентина хотела ответить,  всадник в  лице
барона де Леско остановил свою лошадь и слишком проворно для своего возраста
спрыгнул на землю рядом с коляской.
     - Очень  рад  видеть вас,  Юбер,  -  сказал он.  -  Но,  Бог  мой,  так
удивительно встретить вас в лесу утром. Вы уже успели прогуляться пешком?
     Любопытно было в этот момент наблюдать за лицом Зизи...
     "Вот это да!  -  подумал грум.  -  Вот так ревнивец! Очень хорошо! Черт
возьми!  Как они его,  должно быть, проклинают!.. Однако она сказала правду,
что собирается встретиться с мужем".
     Валентина  действительно сказала  правду.  Барон  не  выразил  никакого
удивления,  встретив свою жену здесь.  После того как он сердечно пожал руку
доктору,  он  склонился перед  Валентиной и  галантно  поцеловал кончики  ее
пальцев:
     - Вы  очаровател