дный секретарь вконец растерялся. Благородные
господа были явно не в восторге друг от друга.  Кому же из них вручить перо?
В конце концов молодой человек принял соломоново решение.  Он опустил перо в
чернильницу и скромно отошел в сторону.
     Соперники поняли колебания секретаря правильно. Действительно, хотя оба
они  уже  давно  закончили играть  в  детские игры,  каждый считал для  себя
вопросом престижа поставить свою подпись первым.  В  глубине души оба наивно
полагали,  что  это  даст  им  какие-то  преимущества в  борьбе за  заветную
должность. Короче, никто не желал уступать.
     Найденное   решение   также   можно   назвать   достойным   знаменитого
древнееврейского царя. Члены клуба, с любопытством наблюдавшие за действиями
кандидатов,  увидели,  как  оба  достали  самопишущие ручки  и  одновременно
расписались в верхней части листа.
     - Хорошее начало, - бросил кто-то.
     В гостиной снова зашептались. Все повторяли чье-то выражение:
     - Господа, так мы можем остаться без президента!


        "Глава 18"

        "НА ТРЕНИРОВКЕ"

     В  четыре  часа  утра  резкий  звонок  будильника прозвучал в  каморке,
которую занимал Скотт -  вернее, Фандор, живший под именем Скотта в конюшнях
Мезон-Лафит. Молодой человек сел на кровати и принялся яростно тереть глаза.
     - Будь  проклята такая  жизнь!  -  бормотал он.  -  Будь  проклят  этот
будильник!  Не  успеешь  коснуться щекой  подушки,  как  он  уже  трезвонит.
Просыпаться в четыре утра для того,  чтобы вскарабкаться на кобылу,  которая
только и думает, как бы тебя сбросить. Нет, уж лучше тогда родиться лошадью!
     Фандора можно  было  понять.  Он  и  обычно-то  никогда как  следует не
высыпался,  а теперь недосыпание стало хроническим. Каждое утро он проклинал
свою  профессию,  заставлявшую его  вечно  совать нос  в  чужие темные дела,
вместо того, чтобы предаваться простым житейским радостям.
     Вот и сегодня,  чтобы прийти в себя, ему понадобилось добрых пять минут
посылать к  черту Бриджа,  конюшню и  всех лошадей на свете.  Немного отведя
душу, он спустил ноги на пол.
     - Душ,  вот что мне сейчас необходимо,  -  проворчал он.  -  Только где
здесь найдешь приличный душ! Одно слово - конюшня...
     Кряхтя,  он  отправился в  угол.  Там  находилось то,  что Бридж громко
именовал "ванной для  конюхов".  Это  была  огороженная занавеской кадушка с
холодной  водой.  При  ней  присутствовали треснувший  кувшин  и  не  первой
свежести  полотенце.  Фандор  с  отвращением  посмотрел  на  это  достижение
цивилизации, вздохнул и с горечью повторил:
     - Душ...
     Закрыв глаза и набрав побольше воздуха, он резко погрузил голову в воду
по самые плечи. Через секунду с воплем вынырнул наружу, хватая воздух широко
раскрытым ртом.
     - Проклятый Бридж!  - простонал журналист. - Иногда мне кажется, что по
ночам он специально подбрасывает лед в это корыто!..
     В  голове у  него прояснилось,  и  он  готов был  приступить к  работе.
Выглянув в коридор,  он увидел, что стены покрыты инеем - ночью подморозило.
Вода,  следовательно,  была ледяной не из-за злых происков Бриджа. Но это не
принесло Фандору облегчения.
     - Чертов скупердяй! - ворчал он. - Мог бы позаботиться об отоплении! А,
кстати, почему никого не слышно? Неужели я проснулся первым?
     Из  соседних комнатенок действительно не  доносилось ни  звука.  Фандор
опустил полотенце.
     - Великолепно!  Все дрыхнут,  а  я тут хожу босиком по холодному полу и
изображаю утопленника! Нет уж, тогда и я погреюсь!
     Он  бросился в  еще не остывшую постель и  с  наслаждением завернулся в
одеяло:
     - Вот так-то лучше...
     Немного согревшись,  журналист зажег сигарету и  затянулся с  жадностью
заядлого курильщика,  который порой  жалеет,  что  не  может курить во  сне.
Некоторое время он блаженствовал, затем снова нахмурился и пробурчал:
     - Вот уж действительно, заставь дурака Богу молиться... Пошел, дурак, в
жокеи! Чудо, если в ближайшие дни я не сверну себе шею.
     Однако природный оптимизм взял верх.
     - А может, и пронесет... Да и вообще - чему быть, того не миновать!
     Наконец в соседних каморках закопошились просыпающиеся жокеи.
     - Подъем! - с неохотой скомандовал себе Фандор и поднялся с кровати.
     Теперь ему не нужно было много времени,  чтобы привести себя в порядок.
Он  натянул толстый шерстяной свитер,  надел  штаны и  куртку и  водрузил на
голову шапочку.  Как назло,  куда-то запропастился хлыст,  и  во двор Фандор
спустился последним.
     Конюхи,  проснувшиеся часом раньше,  давно накормили лошадей,  и теперь
жокеи их  подседлывали.  Сам  Бридж уже  сидел на  своем пони,  собираясь на
тренировку. Фандор поморщился:
     - Гм, кажется, меня сейчас почешут против шерстки!
     На  языке  конюхов  это  означало  получить  нахлобучку от  хозяина.  И
действительно, завидев Фандора, тренер нахмурился:
     - Что-то  вы  рано  сегодня встали,  Скотт!  Лежали бы  себе  подольше.
Лошадки ведь отлично могут тренироваться сами, не так ли?
     Журналист виновато потупился и  поспешно направился к  серой в  яблоках
кляче,  которую Бридж именовал своей гордостью. Он уже прошел полпути, когда
тренер его остановил:
     - Нет,  нет,  приятель,  сегодня вы  займетесь вот этой черной кобылой.
Каскадера вы нынче не заслужили, дружок.
     Он фыркнул и добавил:
     - Пора вас немного пообтесать.  Клянусь небом, лодырей я умею объезжать
еще лучше, чем лошадок! Не надевайте стремена. Сегодня придется обойтись без
них. Надо привыкать к трудностям.
     На  этот  раз  Фандор  сморщился еще  больше.  Выполняя приказание,  он
пробормотал:
     - Эта  чертова кобыла,  да  еще  без стремян...  Нет,  я  сегодня точно
прочешу носом грязь. Все убедятся, какой я великий жокей...
     И  действительно,  Карменсита,  черная кобыла,  на  которую Бридж решил
посадить  провинившегося  работника,   по   праву  считалась  самой  злой  и
бестолковой в конюшнях. Казалось, природа наделила ее в порядке эксперимента
всеми возможными и  невозможными пороками.  Ни  один ее  поступок невозможно
было  предугадать.  Карменсита могла  без  видимой  причины  сигануть  через
высоченный забор, а через пару минут споткнуться о сухой осенний лист. Когда
ей  надоедал всадник,  она совершала невероятные скачки,  падала на  землю и
пыталась кусаться.  Если  же  этим она  своего не  добивалась,  то  начинала
демонстративно хромать.  Короче,  не  было  наездника,  который  бы  сел  на
Карменситу по своей воле.
     К  тому  же  у  кобылы  были  удивительно чуткие  к  удилам губы.  Едва
почувствовав во  рту  мундштук,  она  начинала  сопротивляться,  и  нередко,
закусив удила, мчалась вперед до тех пор, пока жокей сам с нее не спрыгивал.
     Фандор протянул руку к лошади, но та нервно шарахнулась в сторону.
     - Держись,  парень, - сказал себе журналист. - Надо готовиться к самому
худшему. Черт побери, ну и утречко выдалось!
     Он взялся за уздечку. Проходящий мимо конюх сочувственно улыбнулся.
     - Вам не повезло,  старина. Придется все время следить, чтобы рук и ног
было равное количество.
     И,   увидев,   что  Фандор  обиделся,  положил  ему  руку  на  плечо  и
примирительно добавил:
     - Тут многие прошли через это.  В конце концов,  ничего страшного. Если
что и случится, мы вас заштопаем как надо.
     Такая приятная перспектива не слишком устраивала журналиста.  Пробурчав
что-то, весьма похожее на ругательство, он вскочил в седло.
     Карменсита сразу  начала  показывать норов.  Словно танцуя,  она  пошла
боком, стремясь прижать ногу всадника к стенке загона.
     - Вот чертова бестия! - прошипел Фандор.
     Он натянул удила, и кобыла тотчас же встала на дыбы.
     - Эй,  вы там,  Скотт!  -  яростно заорал Бридж.  - Что это за цирковые
номера? Вы что, хотите всех нас в грязи вымазать?
     Он приблизился.
     - А почему на лошади стремена? Я же велел снять их, приятель!
     Фандор стиснул зубы.  Выполнив этот приказ,  он  лишался всякой надежды
удержаться в седле.
     - Ах,  мерзавец,  -  процедил журналист,  слезая с лошади.  -  Он точно
хочет,  чтобы  я  свернул себе  шею.  У  этой  кобылы характер хуже,  чем  у
Фантомаса.
     Сравнение несколько развеселило его.  Он  подумал,  что множество людей
согласилось бы сесть на Карменситу, чтобы удрать от Фантомаса.
     Тем временем стремена были подобраны, и Бридж сделал знак отправляться.
     Каждая  утренняя проездка проводилась согласно жестким правилам.  Бридж
на своем корсиканском пони, который недостаток породы возмещал проходимостью
бульдозера,  трусил  впереди.  Позади  на  породистых  двухлетках  следовали
шестнадцать жокеев.  Добравшись до прямой лесной дороги, наездники проезжали
лошадей рысью.  Бридж неусыпно следил за каждым и нещадно наказывал за любое
отклонение от его методики.
     Это был первый,  далеко не самый неприятный этап.  Далее все переходили
на  каменистый участок.  По  каким-то,  ведомым только ему  одному,  научным
соображениям Бридж  предпочитал пускать лошадей в  галоп  только на  твердой
почве.
     И  под конец наступал главный этап -  полоса препятствий.  Ее  жокеи не
любили больше всего.  Тут на каждом шагу их подстерегали травмы и увечья.  К
тому  же  добираться туда  надо  по  оживленной дороге,  полной автомобилей,
которые до  смерти пугали лошадей.  Так что перед препятствиями они уже были
достаточно взвинчены и могли выкинуть любое коленце.
     Нечего  и  говорить,  что  сегодня  Фандор  чувствовал себя  хуже  всех
наездников.
     "Посадил меня на эту полоумную кобылу,  - со злостью думал он о Бридже,
- отнял  стремена,  а  теперь хочет,  чтобы я  демонстрировал достижения его
великих методик!"
     Как ни странно,  Карменсита вела себя довольно спокойно.  Она слушалась
удил и  даже ни разу не взбрыкнула.  Со стороны они смотрелись великолепно -
сухой,  стройный Фандор сидел в  седле,  как влитой.  Он уже приобрел ладную
посадку настоящего жокея,  когда тело  чуть  откинуто назад и  центр тяжести
перенесен  на   лошадиный  круп.   Журналист  и   сам  обладал  смелостью  и
порывистостью породистого рысака.  Именно  поэтому  ему  удавалось ладить  с
лошадьми и  подчинять их  своей  воле.  Знатоки особенно ценят в  жокеях это
качество. Опытный взгляд всегда отличит, скачет ли лошадь по принуждению или
они с всадником составляют единое целое, рвущееся к победе.
     Но черной кобыле Фандор не верил.  Да и не только Фандор - любой жокей,
севший на Карменситу,  переставал любить конный спорт вообще.  Покорность ее
была  кажущейся -  как  змея,  она  только  и  ждала  случая ужалить.  Любая
неосторожность жокея могла обернуться падением на землю.
     Черная кобыла неожиданно прибавила шагу и обогнала Бриджа.
     - Эй,  Скотт, поуверенней! - крикнул тренер. - Или вы в первый раз сели
на лошадь? И не натягивайте так поводья. Полегче!
     И он вдруг хлестнул Карменситу по крупу. Не выносившая такого обращения
кобыла взвилась на дыбы, и Фандор едва удержался в седле.
     - Черт тебя подери! - процедил журналист. - Ничего, еще сочтемся...
     Едва он успокоил кобылу,  как последовал новый удар. Карменсита чуть не
понесла,  и Фандору пришлось показать все свое мастерство, чтобы удержать ее
на месте. Возмущенный, он обернулся к Бриджу.
     В   последнее  время  отношения  между  тренером  и  конюхом  несколько
обострились.  Журналист  перестал  питать  какие-либо  иллюзии  относительно
честности и порядочности Бриджа,  того же стало раздражать излишнее внимание
со стороны своего подчиненного.  И сейчас,  когда взгляды их встретились,  в
глазах обоих мелькнула неприкрытая вражда.
     - Что такое? - надменно спросил Бридж.
     Фандор старался казаться спокойным:
     - Полегче, шеф. На вашем месте я бы поостерегся.
     Он тронул поводья, и кобыла двинулась дальше, но тренер догнал его.
     - Что  это  вы,  Скотт?  -  заносчиво  спросил  он.  -  Чего  я  должен
остерегаться?
     Фандор молчал.
     - Ну же?
     В  голосе Бриджа прозвучала насмешка.  Он  явно провоцировал наездника,
рассчитывая,  что молодой человек выйдет из  себя.  Если тренер прав и  этот
парень попал к нему в конюшню не случайно, то он откроет свое истинное лицо.
     Но Бридж ошибся. Журналист уже успел справиться со своим гневом.
     - Остерегайтесь обращаться так с этой кобылой,  -  холодно сказал он. -
Если вы будете с ней так обходиться, то окончательно испортите.
     - А вам-то что! Это моя лошадь, и если я ее испорчу, то что дальше?
     - Дальше? Не случилось бы несчастья. Сдается мне, что первым она лягнет
вас...
     С ними поравнялись остальные жокеи,  и тренер замолчал. Некоторое время
спустя он буркнул:
     - Я сам знаю, что мне делать, Скотт. И не нуждаюсь в ваших советах.
     И заорал:
     - Все, все, закончили! Теперь идем к полосе препятствий!
     Жокеи переглянулись.  Если хозяин велит переходить сразу к препятствиям
- значит,  будет гонять до седьмого пота. К тому же, судя по голосу, он явно
не в духе...
     Бридж выехал во главу колонны,  а  Фандор остался в  середине.  Хрупкое
взаимопонимание,  установившееся между всадником и кобылой,  по вине тренера
было  нарушено.  Этот  злосчастный удар  хлыстом с  новой  силой  пробудил в
Карменсите ненависть к  роду человеческому.  Теперь все силы Фандора уходили
на то, чтобы не дать ей понести.
     Но  сколько он  ни  старался,  ему  так и  не  удалось заставить кобылу
перейти на  спокойный шаг.  Животное рвалось вперед,  не  слушаясь поводьев,
бока его дрожали. Из ноздрей вырывался хрип.
     - Ах,  негодяй!  - в отчаянии восклицал про себя Фандор. - Ведь нарочно
мне все это подстроил! Хочет, чтоб я нос расквасил!
     Тут кобыла немного успокоилась, и журналист перевел дух.
     - Видно,  все к тому и идет,  -  продолжил он.  -  Я ведь с самого утра
рвался к  подвигу.  Вот  и  совершу его  при первом же  препятствии.  Вспашу
отличную грядку без всяких садовых инструментов.
     Теперь Фандор даже радовался,  что  у  него нет  стремян.  Конечно,  со
стременами куда удобнее,  но  в  них легко и  запутаться,  когда падаешь.  А
поскольку журналист был совершенно уверен,  что рано или поздно он  упадет в
любом случае,  то предпочитал, чтобы после падения Карменсита не таскала его
за собой по полю всем на потеху.
     - А  может,  просто удрать?  -  рассуждал молодой человек.  -  В  конце
концов, чего ради я тут уродуюсь? Не за деньги же!
     Однако он знал, что не удерет. Плох тот журналист, который, взявшись за
дело,  не доводит его до конца.  А Фандор был настоящим журналистом - умным,
цепким, отважным.
     К  тому же  он имел немалый опыт верховой езды.  В  свое время он жил в
Натале,  бескрайние равнины которого славятся горячими мустангами.  Объезжая
этих  диких  лошадей,  Фандор стал  настоящим ковбоем.  Именно поэтому он  с
легкостью справился с необъезженной лошадью в первые дни службы у Бриджа.
     Тем  не  менее,  несмотря на  весь свой опыт,  он  находился в  опасном
положении.  Если сам тренер хочет,  чтобы его жокей упал,  у него есть много
способов  этого  добиться.  А  сейчас  не  оставалось  сомнений,  что  Бридж
нисколько не расстроится, если Фандор сломает руку или ногу.
     - Ну, давай, старина, - подбадривал себя журналист. - Посмотрим, как ты
выпутаешься на этот раз!
     Тем  временем всадники приблизились к  полосе препятствий.  Собственно,
полос  было  две.  Они  тянулись вдоль аллеи параллельно друг  другу.  Здесь
тренировались все жокеи из Мезон-Лафит.
     Бридж скомандовал:
     - Галопом! В обычном порядке! Дистанция три корпуса! Вперед!
     Он отъехал к изгороди и приказал:
     - Скотт, ко мне!
     Фандор приблизился.
     - Отпустите стремена,  -  приказал тренер.  -  В стипль-чезе без них не
обойтись.
     У  Фандора дернулась щека.  Предугадать поведение Карменситы на  полосе
препятствий  не  представлялось  возможным.   Случалось,  что  она  пыталась
протаранить изгородь грудью или  перед ямой с  водой неожиданно шарахалась в
сторону.
     "Этот Бридж -  просто сволочь!  -  яростно подумал журналист. - Пустить
меня без стремян на рысях,  когда болтаешься в седле, словно куль с тряпьем,
да  еще твою лошадь хлещут по заднице,  и  предложить стремена,  когда самое
лучшее -  вовремя свалиться с этой чертовой кобылы.  Нет, его не устраивает!
Ему нужно, чтобы я упал вместе с ней!"
     Но делать было нечего.  Отпустив стремена, Фандор последовал за другими
жокеями.  У тех-то не было проблем. Объективности ради следует признать, что
Бридж  был  прекрасным тренером,  а  его  лошади -  великолепными животными.
Наслаждением было наблюдать,  как они, подчиняясь малейшему движению седока,
взлетают над препятствием,  легко приземляются и, не сбивая галопа, исчезают
за поворотом.
     Вот и очередь Фандора.
     - Ну, Скотт, долго вас ждать?! - повелительно крикнул Бридж.
     "Уже  дождался,  скотина!"  -  с  ненавистью подумал  Фандор  и  пустил
Карменситу в галоп.
     Карменсита рванулась вперед.
     "Нет, кровосос, я не доставлю тебе такого удовольствия! - думал Фандор,
едва удерживаясь в седле.  - Ты думал, что я заплачу и начну канючить - нет,
мсье,  не заставляйте меня скакать на этом ужасном, грубом животном! Я вовсе
не жокей!  Я вам сейчас все, все расскажу! Дудки. Пусть я переломаю себе все
кости, но от расследования не отступлюсь. Черт побери, пока-то я еще цел!"
     Кобыла уже приближалась к первому препятствию.  Фандор собрал свою волю
и внимание в кулак.  За несколько метров до загородки Карменсита напряглась,
и журналист подумал, что она будет прыгать.
     Но в этот момент Бридж, стоящий у самого препятствия, достал из кармана
большой белый  платок  и  взмахнул им  перед  самой  мордой  лошади.  Кобыла
испугалась и шарахнулась в сторону.
     "Все пропало..." - мелькнуло в голове у Фандора.
     Неуклюже подогнув передние ноги,  Карменсита старалась не упасть. Хлыст
Фандора просвистел в  воздухе,  и  кобыла  встала на  ноги.  Молодой человек
овладел ситуацией. Он скрипнул зубами, и шпоры впились в потные бока лошади.
     Издав  короткое ржание,  Карменсита взвилась в  воздух  и  великолепным
прыжком преодолела препятствие. Все это заняло не больше секунды.
     Через минуту, небрежно бросив поводья, Фандор подскакал к тренеру.
     - По-моему, получилось неплохо, - произнес он как ни в чем не бывало.
     Бридж молча кусал губы.
     - Вы не находите? - не отставал Фандор.
     - Недурно,  - проворчал наконец Бридж. - Но вас надо еще дрессировать и
дрессировать.
     И, оглянувшись по сторонам, рявкнул:
     - Перерыв четверть часа! Всем спешиться! А вы, Скотт, идите за мной. Вы
еще пройдете стометровку в галопе.
     "Похоже, он никогда не натешится вдоволь!" - подумал журналист.
     Ругаясь про себя последними словами,  он поехал вслед за тренером.  Тот
направлялся на  параллельную дорожку,  где не  было установлено препятствий.
Там он остановился и процедил:
     - Хочу посмотреть,  чего вы стоите.  Сто метров самым резвым аллюром. Я
засекаю время. Если вы не ударите в грязь лицом - и в прямом, и в переносном
смысле - то будете участвовать в следующих скачках.
     Он сделал отмашку. Фандор пришпорил лошадь. Он почти не сомневался, что
тренер затеял это испытание в надежде,  что кобыла понесет.  Все знали,  что
если это случится, Карменситу уже ничто не остановит.
     Однако теперь-то у Фандора были стремена!  То ли Бридж о них забыл,  то
ли не решился вновь предъявлять издевательские требования,  но они были, и с
ними на ровной поверхности журналист чувствовал себя куда увереннее.  Теперь
им овладел азарт борьбы.  Тренер решил во что бы то ни стало его уничтожить?
Отлично!  Не  стоит  доставлять  ему  такого  удовольствия.  Что  главное  в
репортере?  Ловкость,  выдержка и  умение не сдаваться в  трудных ситуациях.
Пусть Бридж устраивает провокации. Посмотрим, кто кого!
     - Вперед! - завопил сзади Бридж