с не знал этого,  но он доверял своим товарищам, был уверен в их
ловкости и  преданности.  Словом,  он  имел  веские  основания питать  самые
радужные надежды.
     "Смелость  все  решает",   -   сказал  он  самому  себе,   когда  поезд
остановился.  Он подозвал четверых носильщиков, дав каждому полную пригоршню
шиллингов, и приказал:
     - Доставьте живо двух больных из купе номер 366 и поместите их в машину
скорой помощи.  Я  не  хочу,  чтобы  вокруг собралась толпа зевак,  вы  сами
понимаете, что это неприятно.
     Обрадованные   щедрыми   чаевыми,    носильщики   обещали   действовать
решительно.  Едва  поезд  остановился,  как  четверо носильщиков вытащили из
указанного Фантомасом купе  двух субъектов,  которых они  быстро доставили в
машину скорой помощи.
     Фантомас сел  в  машину с  револьвером в  руке,  сделал знак шоферу,  и
лимузин стремительно сорвался с места.
     И тут раздался вопль страшного гнева:
     - Да что это значит, сволочи!?
     В машине лежали...  Горелка и Адель.  У пораженного Фантомаса буквально
почернело перед глазами.
     Он  стал  их  яростно  трясти,  но  совершенно безрезультатно.  Горелка
издавал  какие-то  нечленораздельные звуки,  его  большое  неподвижное  тело
вздрагивало лишь, когда колеса машины попадали в ухабы.
     Адель же заснула настолько глубоко,  что напоминала своим необыкновенно
бледным видом настоящего мертвеца.
     Напрасно Фантомас бил их по рукам, тряс изо всех сил, разбудить их было
невозможно...
     Через час Фантомас,  которого распирала злоба,  оказался с двумя живыми
трупами  в  безлюдном  домике  на  окраине  Лондона.   Он  готовил  для  них
сильнодействующие снадобья.
     Адель  приходила  в  себя  чрезвычайно медленно,  испытывая неимоверные
муки; ее страшно тошнило.
     Горелка  очухался  значительно  быстрее.  И  чтобы  помочь  ему  скорее
проснуться  и  все  вспомнить,  Фантомас  влепил  в  его  костлявую  бледную
физиономию несколько оплеух. Лицо Горелки побагровело.
     - Кретин!  Недоносок!  Трижды осел и олух!  -  рычал Фантомас,  приводя
Горелку в  чувство.  Тот обводил комнату мутным взглядом,  как бы  вопрошая:
"Где я? Что со мной случилось?"
     Охватив голову тощими руками, Горелка пролепетал:
     - Ничего не понимаю...  Как это... Было ведь сделано, как ты сказал. Мы
накачали им в другое купе хлороформа.  Оттуда не было слышно ни звука,  мы и
подумали, что они дрыхнут. Потом мы оба потихоньку перебрались туда, Адель и
я, а потом...
     - Ну,  а  дальше?  -  спросил Фантомас.  -  А как с князем Владимиром и
Гаррисоном?
     - Клянусь,  -  начал  Горелка,  но  тут  его  скрутил  жестокий приступ
тошноты, - их там не было! Ни слуху ни духу! Тогда мы почувствовали себя как
пьяные,  хотели выбраться оттуда,  открыть окно... Ну, а дальше - захотелось
ужасно спать, так оно и получилось.
     - Так оно и получилось, - повторил Фантомас с нескрываемым презрением и
отвращением,  глядя  на  долговязого Горелку  и  несчастную  Адель,  которая
корчилась на полу.
     - Других таких кретинов на свете не сыскать! - продолжал он. - Подумать
только, их было четверо, и они не смогли ничего сделать!
     Тем не менее у Фантомаса была еще искорка надежды.
     После  того,  как  купе,  заказанное  князем  Владимиром и  Гаррисоном,
оказалось пустым,  стало  ясно,  что  специальные посланники Гессе-Веймара и
Англии задержались по каким-то пока еще неясным причинам в пути.
     "Может,  Красавчику все  же  удалось  ограбить их  в  Дувре?  А  может,
Иллюминатор успел еще в Антверпене попотрошить их?"
     Надежда стала постепенно возвращаться к  Фантомасу,  когда он размышлял
таким образом. Он верил в свою счастливую звезду.
     Вдруг  в  тиши  мрачного дома,  который Фантомас сделал своим  логовом,
раздался пронзительный дверной звонок. Бандит вздрогнул, схватил револьвер и
подбежал к двери.
     - Кто там? - спросил он, не открывая. Юный и чистый голос ответил:
     - Телеграмма, сэр!
     Фантомас приоткрыл дверь,  принял желтый конверт,  на котором значилась
некая вымышленная фамилия,  -  под  ней  он  снял этот дом -  и  поспешил из
осторожности закрыть дверь.
     Фантомас  вернулся  в  освещенную комнату,  где  по-прежнему находились
Адель и Горелка.
     Он  нетерпеливо  разорвал  конверт  и  прочитал  депешу.  Должно  быть,
сообщение  было  столь  важным  и  ужасным,  что  лицо  Фантомаса  покрылось
мертвенной бледностью.
     - Этого еще не хватало! Это предел! - выдавил он из себя.
     Он  невольно провел рукой по  лицу,  на лбу его выступили крупные капли
холодного пота. Фантомас разорвал телеграмму на мелкие куски.
     Скрестив руки на  груди,  он стал шагать из угла в  угол,  чертыхаясь и
проклиная все на свете.
     - Что делать?
     Внезапно он остановился.
     - Надо немедленно уехать в Бельгию, черт возьми! - воскликнул злодей.
     Но  тут его взгляд упал на специальный выпуск вечерней газеты,  которая
лежала  на  столе  перед  ним.  Через  всю  первую  страницу шел  заголовок,
набранный крупным шрифтом:

        "ВСЕОБЩАЯ ЗАБАСТОВКА"
                           МОРСКОГО ПАРОХОДСТВА!
                      ЗАВТРА МЕЖДУ АНГЛИЕЙ И МАТЕРИКОМ
                            СООБЩЕНИЯ НЕ БУДЕТ!


        "Глава 5"

        "АРЕСТ ЭЛЕН"

     В  то время,  как в  Англии протекали события,  описанные в  предыдущей
главе,  и сведения о забастовке моряков становились все менее утешительными,
в   то   время,   как  Фантомас  пребывал  вместе  со   своими  неудачливыми
соучастниками в  Лондоне после  провала великолепно задуманного и  тщательно
подготовленного нападения  на  посланников  двух  стран,  на  другом  берегу
Северного моря, в Антверпене, разворачивались не менее странные события.
     Корабль, которого ждал Красавчик в Дувре, вышел из Антверпенского порта
только в три часа после обеда и приплыл в Дувр лишь в девять часов вечера.
     Увы,  этот корабль оказался последним, так как сразу после его отплытия
из Антверпена забастовка стала всеобщей, охватив экипажи не только маленьких
судов,  но и крупных океанских лайнеров,  курсирующих между Южной Америкой и
Африкой.
     Внешний вид  причалов Антверпена стал  непривычным и  странным,  хотя и
весьма живописным.
     Все  причалы  и   набережная  Шельды  были  завалены  кипами  и  тюками
всевозможных товаров,  которые уже не вмещали складские помещения.  Кипы эти
готовы были занять чуть ли не проезжую часть.
     Сама река Шельда была заполнена таким количеством судов самых различных
видов, что до самого горизонта виднелись одни мачты и трубы пароходов.
     На   причалах  собирались  в   загадочные  сплоченные  группы  матросы,
механики,  машинисты.  Кабаки были переполнены ими и на первом,  и на втором
этаже,  они  толпились на  тротуаре,  вино и  водка всех марок лились рекой,
развязывая языки и горяча кровь.
     Время от  времени по набережной проходил вооруженный военный патруль из
сержантов и  солдат,  они  шли  медленно,  предлагая добродушным жестом руки
отойти тем, кто вставал на их пути.
     Они не были настроены преследовать в  общем-то спокойных забастовщиков,
которые, хотя и не работали, но оставались совершенно мирными и спокойными.
     Суматоха  царила  зато  в   конторах  крупных  морских  компаний,   где
раздавались  стенания  и  крики,  разыгрывались сцены  гнева,  возмущения  и
отчаяния.  Каждый раз,  когда поезда привозили из внутренних регионов Европы
на антверпенский вокзал новые толпы пассажиров, жаждущих отчалить в Англию и
узнающих  о  невозможности отплыть,  начинался один  и  тот  же  концерт  из
проклятий и воплей.
     Контора  корабельной  компании,  которая  осуществляла сообщение  между
Остенде и Дувром и была перенесена накануне вечером в Антверпен,  была взята
в настоящую осаду.
     - Как  это  возможно,   -  возмущался  очень  громко  молодой  человек,
обращаясь к старику-служащему,  который сидел за окошком, - что один корабль
ушел в Англию час назад, а следующий вообще не выйдет?
     Старик  за  окошком,   который  не  был  обязан  вдаваться  в  тонкости
сложившегося положения и в смысл действий своих хозяев, равнодушно сказал:
     - Знаешь,   сударь,  когда  случаются  такие  вещи,  что  один  корабль
отправляется,  а следующий -  нет, то спрашивать надо у забастовщиков, вот у
кого.
     Молодой человек пожал плечами -  не  везет,  так не везет.  Он прибыл в
Бельгию из  Центральной Европы.  Сперва его  поезд держал курс  на  Остенде,
потом  изменил направление и  поехал в  Брюссель,  прибыв в  конце  концов в
Антверпен.
     Пока он  ехал на  поезде,  его  успокаивали уверениями,  что  он,  мол,
обязательно сядет на плывущий в  Англию корабль.  Увы,  корабль этот отчалил
час назад.  Пассажир к  своему огорчению узнал,  что забастовка переросла во
всеобщую, и надо подождать. Но сколько времени?
     Несмотря на безучастность старика-служащего,  к  которому он обратился,
молодой человек настаивал:
     - Я   князь   Владимир,   личный   посланник   его   величества  короля
Гессе-Веймарского.   Мне  поручено  исполнить  официальную  миссию,  поэтому
необходимо приложить все  усилия,  чтобы  я  смог  достичь Англии.  Со  мной
высокопоставленный спутник, сэр Джеймс Гаррисон, доверенное лицо британского
правительства.
     Князь Владимир, а это был он собственной персоной, сделал это заявление
тоном  весьма  повышенным.  Толпа,  которая  запрудила  служебное помещение,
почтительно отступила от двух важных персон и  уважительно рассматривала их.
Те продолжали энергично настаивать на своих требованиях отправить их немедля
в   Англию.   Только  старый  служащий  за  своим  окошком  сохранял  полную
невозмутимость. Что ему до их титулов!
     - На все воля Божья,  - сказал он. - Ваше высочество не сможет хоть раз
сделать того, чего оно желает...
     - Знаешь,  -  продолжил он,  попыхивая огромной  трубкой,  если  будете
кого-то искать и  уговаривать рабочих в порту,  то ничего не получится.  Они
знать ничего не хотят...
     Князь Владимир в ярости пожал плечами:
     - Что с них возьмешь, это же животные.
     Тут он повернулся и вышел из конторы морской компании, а вместе с ним и
его флегматичный спутник Гаррисон,  не  проронивший за  это время ни  слова.
Молодые люди  смешались с  толпой  зевак  и  бастующих,  переполнивших улицы
Антверпена.
     Они блуждали так некоторое время, то и дело их толкали или наступали им
на ноги. Часто встречались женщины, которые громко стонали и причитали из-за
горя,  которое на  них  обрушилось.  Обычно столь  скупой на  слова Гаррисон
прошептал своему спутнику на ухо:
     - Я  полагаю,  что  забастовка наиболее  выгодна  карманным  ворам.  Мы
находимся не  более часа в  этом городе,  где  царят величайший беспорядок и
суматоха, но, увы, со всех сторон мы только и слышим жалобы людей, что у них
украдены кошельки с деньгами или другие вещи.
     Гаррисон осекся, заметив, что его спутник более не слушает его.
     Владимир внезапно подался вправо,  сделав англичанину знак следовать за
ним. Он решительно направился по стопам молодой дамы, чей изысканный наряд и
миловидная внешность составляли разительный контраст  с  простецким видом  и
пошлыми   платьями  женщин,   которые  толкались  на   бесконечных  причалах
Антверпена.
     - За мной!  - крикнул Владимир Гаррисону. Молодая особа, за которой они
увязались,  скорее всего  этого  не  заметила.  Она  очень торопилась и  шла
настолько  быстро,  насколько  позволяло сшитое  по  последней моде  платье.
Собравшись немного  с  духом,  она  вошла  в  контору одной  из  корабельных
компаний, где народу было поменьше.
     Эта  компания отвечала за  плавания в  Южную  Африку.  Дама  подошла  к
роскошному письменному столу и  обратилась к  чиновнику.  Голос ее дрожал от
волнения, хотя она старалась изо всех сил казаться спокойной.
     - Верно  ли,  сударь,  что  пароход "Президент Крюгер" не  отправляется
сегодня?
     Чиновник улыбнулся ей  и  с  легким  немецким акцентом произнес не  без
иронии:
     - Ни сегодня,  ни завтра...  Он должен был выйти в  море позавчера,  но
машинисты оставили работу, котлы были потушены. Теперь требуются, по крайней
мере,  сутки,  чтобы  после окончания забастовки привести корабль в  рабочее
состояние.
     Пассажирка вся задрожала.
     - Боже мой! - пробормотала она. - Какое невезение!
     Глубоко вздохнув, она спросила:
     - Я вас прошу,  сударь,  я вас умоляю,  подскажите мне, как же все-таки
поехать в Натал? Я должна непременно попасть туда!
     Но насмешливый чиновник сказал:
     - Железная дорога через  Африку еще  не  построена,  барышня.  Остается
разве аэроплан,  я  не  вижу  иного средства,  чтобы доставить вас  в  пункт
назначения.
     - Ну что же делать? Что делать? - продолжала сокрушенно повторять дама.
     - Ждать! - ответил ехидный чиновник, пожав плечами.
     В это время мимо конторы прошла шумная ватага людей.  Было где-то около
шести  часов  вечера,  послеобеденная относительная тишина сменилась шумом и
гамом  забастовщиков,  которые  изрядно выпили  в  многочисленных заведениях
города.
     Чиновник сказал:
     - Как видите,  барышня, по ним вовсе не заметно, что они горят желанием
приступить к  работе.  Даже совсем наоборот,  люди эти  собираются,  похоже,
фестивалить всю ночь.
     - Боже  мой,  сударь,  -  говорила пассажирка,  чуть  ли  не  плача,  -
посоветуйте хоть что-нибудь!
     Девушка положила,  тем  временем,  на  небольшой столик,  который стоял
между нею и чиновником,  свою сумочку и открыла ее,  чтобы достать билет, от
которого теперь не было никакого толку.
     Чиновник  бросил  нескромный взгляд  в  содержимое сумочки  и,  понизив
голос, с улыбкой сказал:
     - Мой вам добрый совет,  барышня: надо аккуратнее прятать вещь, которую
вы держите в ридикюле.
     Девушка густо покраснела.  Действительно,  рядом с  носовым платочком и
розовыми конвертами в сумочке лежал маленький револьвер.
     Пока девушка закрывала ридикюль, чиновник покровительственно добавил:
     - У вас могут быть неприятности, если игрушку найдут. В Бельгии это под
запретом, особенно сейчас. Господин бургомистр шутить не будет. Не далее как
сегодня утром было  объявлено о  запрете носить оружие всем,  кто  не  имеет
отношения к армии или гражданской гвардии.
     И, лукаво подмигнув девушке, он пошутил:
     - Я не думаю, что вы входите в гражданскую гвардию.
     Девушка схватила сумочку и вышла из конторы, опустив задумчиво голову.
     Князь  Владимир наблюдал эту  сцену  в  дверях конторы,  и  все  усилия
Гаррисона  увести  его  оказались тщетны.  Лицо  его,  обычно  приветливое и
добродушное, стало суровым.
     Когда  озабоченная девушка вышла  из  конторы,  князь  вместе со  своим
спутником Джеймсом Гаррисоном последовал за нею.
     Англичанину очень  не  нравилось поведение князя,  он  терпеть  не  мог
уличной толкотни и  считал  глупым  волочиться за  женщиной,  когда  ожидало
столько важных дел.
     Гаррисон,  желая попасть в Англию во что бы то ни стало, решил оставить
их  и  попытаться  фрахтовать  судно  для  себя  одного.   На  переполненной
набережной он  потерял Владимира.  Отбросив сомнения,  англичанин решительно
направился в  "Палас-отель" и,  расположившись на большой веранде гостиницы,
стал внимательно читать последние известия в газетах.
     Через полчаса появился князь Владимир.
     - Так вот вы где, вероломный, - сказал он.
     - Это я должен обвинять вас,  -  ответил англичанин.  - Я ведь вернулся
сюда прямиком.
     Владимир улыбался с важным видом:
     - Ну  да...  Я  последовал за красивой девушкой,  которую мы только что
встретили, и даже поговорил с ней.
     Гаррисон был мало расположен к  выслушиванию сердечных излияний,  но из
вежливости он произнес:
     - И что?
     - А  то,  что сегодня вечером нам скучать не придется.  Она,  возможно,
будет ужинать вместе с  нами!  Я  сообщил ей,  что  у  нас  заказан столик в
"Л'Эстюржеоне", осталось полчаса.
     При всей своей флегматичности Гаррисон имел один недостаток - он был на
редкость  большой  гурман.  Много  поездив  по  свету,  он  прекрасно  знал,
насколько славится этот знаменитый ресторан Антверпена,  где во  все времена
года подают самые изысканные рыбные блюда и кушанья из дичи.
     Перспектива поужинать в "Л'Эстюржеоне" казалась ему заманчивой.
     Он  поднялся из  плетеного кресла,  в  котором  небрежно растянулся,  и
заявил:
     - Пора идти одевать смокинг, мой милый, и я буду в вашем распоряжении.
     Владимир также поднялся в  свой  номер,  чтобы наскоро привести себя  в
порядок.
     Сколько же  правды  содержалось в  утверждении Владимира о  предстоящем
свидании с красавицей?
     Ровным счетом ни капельки!
     Она не  только ничего не  обещала князю гессе-веймарскому,  но  даже не
разговаривала с ним на улице.
     Выбравшись  из   конторы   корабельной  компании,   девушка  с   трудом
протискивалась сквозь толпу на  набережной.  Она шла в  гостиницу "Брабант",
где снимала комнату.  Попав в толкучку, она внезапно ощутила, что исчезла ее
ручная сумочка. Она закричала, несколько человек остановилось возле нее. Она
стала им громко жаловаться о пропаже.
     Подошел полисмен и бросил:
     - Ах,  барышня,  сейчас только и слышно, что о кражах. В этой суматохе,
знаете ли, прямо рай для преступников.
     Потом, вынув записную книжку, сказал:
     - Оставьте,  пожалуйста,  свои данные, чтобы я знал, куда вернуть вещи,
если они случайно найдутся.
     Девушка заколебалась, густо покраснела и молвила:
     - Вы можете принести вещи в гостиницу "Брабант".
     Полисмен уточнил:
     - И на имя кого?
     После некоторого замешательства девушка сказала:
     - Меня зовут Элен, так что просто на имя мисс Элен.
     Она тут же смешалась с толпой и направилась к своей гостинице.
     Элен, мисс Элен!
     Никто  на  свете  не  угадал  бы,  что  эта  девушка,  застрявшая из-за
забастовки в Антверпене, была дочерью знаменитого Фантомаса!
     Из-за   несчастного  стечения  обстоятельств  невеста  Жерома   Фандора
оказалась в  Бельгии,  хотя  страстно рвалась  в  Натал.  Она  была  глубоко
опечалена  тем,   что   корабль  "Президент  Крюгер",   который  должен  был
направиться в Южную Африку, застрял в тихих водах Шельды.
     Прошло  уже  три  недели  с  того  кровавого  дня  на  вилле  в  городе
Виль-д'Аврэ,  где Элен встретилась со  своим страшным отцом и  где вынуждена
была расстаться с журналистом Жеромом Фандором, прикрывшим ее бегство и, тем
самым, невольно облегчившим побег самого Гения зла.
     С  тех пор девушка вела беспокойную и тревожную жизнь.  Произошли новые
события,  которые помогли ей  продвинуться вперед в  раскрытии тайны  своего
происхождения.  Она  была  настолько  взволнована и  потрясена,  что  ее  не
интересовало сейчас ничего кроме этого.
     После трехнедельных скитаний по Франции и Бельгии она купила в Брюсселе
билет на "Президента Крюгера".
     Девушка остановилась в  гостинице "Брабант" в  самом  конце набережной.
Снаружи гостиница казалась скромной и  непритязательной,  но  вид  этот  был
обманчивый.  Большой дом  был переполнен путниками,  которые ожидали,  как и
Элен, возможности отправиться дальше, кто куда.
     Элен,  вернувшись к себе в семь часов вечера, заказала в номер скромный
ужин, продолжая размышлять о своем будущем.
     Она  была просто в  отчаянии из-за  того,  что корабль не  мог выйти из
Антверпенского порта.  Но она не осмеливалась и  предупреждать Фандора,  так
как боялась,  что ее письмо перехватит французская полиция,  которая вряд ли
прекратила охоту за  ней.  Она  сама  понимала,  что  причиной тому  было ее
двусмысленное присутствие на той вилле во время кровавой бойни.
     Элен настолько погрузилась в свои размышления, что она едва дотронулась
до  еды,  которую ей  принесли на подносе в  номер.  Она совершенно забыла о
потерянной сумочке, ее мало за