расным. То ли Фантомас потерял след своего
сына,  то ли счел момент неблагоприятным для нападения,  но дорога до тюрьмы
прошла без неожиданностей.  Тюремная машина въехала во двор и остановилась у
главного входа. Леон с Мишелем вывели пленника.
     Конечно,  опять не обошлось без формальностей.  Заполнение бумаг заняло
добрых полчаса.  Наконец Леон с  Мишелем сдали Владимира четырем охранникам.
Взамен те выдали квитанцию, как будто речь шла о почтовом багаже.
     Увидев эту бумажку, Владимир скрипнул зубами. Будничность происходящего
только  подчеркивала,  в  какую  безвыходную ситуацию он  попал.  Убежать из
тюрьмы Санте практически невозможно,  а для него и вовсе нереально.  Уж если
кого и будут стеречь пуще глаза, так это, конечно, сына Фантомаса.
     Тем не менее, Владимир держался надменно и заносчиво.
     - Господа! - крикнул он полицейским. - Я не прощаюсь!
     Мишель ухмыльнулся:
     - До свидания, до свидания. Мы действительно еще встретимся. На суде. А
в скором будущем - и на бульваре Араго.
     Мишель имел в  виду место,  где недавно установили гильотину.  Владимир
передернул плечами:
     - Не дождетесь!
     - Поживем -  увидим,  - вмешался Леон. - А пока прощайте. До встречи на
следствии. Кстати, там будет и Жюв.
     - Сомневаюсь, - зловеще улыбнулся Владимир. - Очень сомневаюсь.
     - В чем? - удивился Леон.
     Владимир  хотел  что-то   ответить,   но  промолчал.   Подошел  старший
надзиратель.
     - Уведите заключенного! - приказал он.
     Охранники  подтолкнули князя,  и  дверь  за  ним  захлопнулась.  Теперь
обратно дороги не было. Сын Фантомаса двинулся вперед. В его ушах еще звучал
зловещий скрип тюремной двери, отрезающей путь к свободе. Этот звук не может
забыть никто из тех, кто побывал в тюрьме.
     Наконец  процессия  остановилась  перед   дверью  камеры.   Надзиратель
позвенел ключами,  замок щелкнул, и заключенного втолкнули в узкое помещение
с  низким  потолком.  Бригадир,  бывший  солдат с  боевой медалью на  груди,
проговорил:
     - Соседей  у  вас  не  будет.   Приказано  содержать  вас  в  одиночке.
Разговаривать на  отвлеченные темы со  мной или  с  охранниками запрещается.
Исключение будет  сделано только в  том  случае,  если  вы  захотите сделать
признание.
     Владимир вскинул голову, но бригадир жестом остановил его:
     - Возражения оставьте для следователя. Я вам говорю только то, что меня
уполномочили сказать.  Режим у  нас строгий.  Подъем в четыре утра,  отбой в
семь вечера.  Едой вас обеспечат.  Если занеможете,  нажмите эту кнопку.  Но
предупреждаю - не следует звонить без серьезной причины. Вы рискуете навлечь
на себя суровое наказание.  Кричать и устраивать скандалы бесполезно.  Здесь
прекрасная звукоизоляция, соседи вас не услышат. А мы люди привычные.
     Владимир горько усмехнулся.
     - Далее,  -  бесстрастно продолжал надзиратель.  -  Там,  под потолком,
маленькое  окошечко.  Если  станет  душно,  поверните  вот  эту  ручку,  оно
откроется. А теперь раздевайтесь.
     Владимир возмущенно отпрянул:
     - Это еще зачем?!
     - Приказ начальника тюрьмы, - спокойно сказал бригадир. - Вас обыщут.
     Скрипнув зубами, заключенный подчинился. Надзиратель тщательно осмотрел
его одежду.  Все, что он счел пригодным для попытки бегства или самоубийства
- авторучка,  пилка для ногтей и тому подобное, было изъято. Помимо галстука
и  шнурков для  ботинок у  Владимира отобрали даже  часы,  так  как,  разбив
стекло,  можно  вскрыть себе  вены  осколком.  Все  это  тюремщик проделывал
автоматически,  как  буржуа  набивает трубку  перед  ужином.  Наконец  обыск
закончился, и заключенному вернули его одежду.
     - Доброй ночи,  -  сказал бригадир,  стоя в дверях.  -  И хочу дать вам
совет.  Если есть в  чем сознаваться,  лучше сделать это по своей воле.  Это
смягчит приговор.
     Владимир ничего не ответил.  Бригадир покачал головой и закрыл за собой
дверь.  Ключ  повернулся  в  замочной  скважине.  Оставшись  в  одиночестве,
заключенный медленно огляделся.
     - Н-да, солидное заведение, - пробормотал он сквозь зубы.
     Потом встал и начал мерить шагами камеру.  Это обычное занятие узников,
томящихся в  одиночках.  Таким  образом они  пытаются расширить стены  своей
камеры,  удовлетворить извечную потребность в движении, которая делает жизнь
в тюрьме невыносимой.
     Расхаживая от стены до двери, Владимир внимательно оглядывал помещение.
В нем,  впрочем,  не было ничего необычного - типовая камера тюрьмы Санте. В
длину она имела около четырех метров, в ширину - около двух с половиной. Под
потолком на  стене виднелась маленькая форточка.  Стекло ее  было  настолько
грязным,  что  не  различался цвет  неба.  Однако  толстые  прутья  решетки,
вмурованной в стену, просматривались вполне отчетливо.
     Обстановка была убогой, как и положено в тюрьме. У стены стояла жесткая
койка, накрытая грубым солдатским покрывалом. Рядом с ней - маленький столик
с миской и кружкой, а в углу - бак с водой, что для заведений подобного типа
можно считать уже некоторой роскошью. Рядом со столом стоял круглый табурет.
Вся  утварь  была  накрепко  привинчена  к   полу,   чтобы  ей   не   смогли
воспользоваться в качестве орудия нападения или защиты.
     Больше  в  камере  ничего не  было.  Стол,  стул  и  кровать составляли
минимум, необходимый и достаточный заключенному.
     Машинальными  движениями,  свойственными всем,  впервые  попадающим  за
решетку,  князь Владимир подергал дверь и  постучал по стенам.  Естественно,
эти предметы оказались выполненными добросовестно и из отменного материала.
     Сын Фантомаса глубоко вздохнул и  удрученно опустился на  койку.  Никто
сейчас не  признал бы  в  нем  бравирующего своей  смелостью тренера Бриджа,
осмелившегося   разговаривать   презрительным   тоном   с    полицейским   и
следователем.  Это  был  просто  одинокий  человек,  потерявший  надежду  на
спасение.
     - Я пропал,  -  чуть слышно прошептал Владимир.  - Охранники знают, что
говорят.  Из тюрьмы Санте еще никто не убегал.  Никто...  И  я  тоже закончу
жизнь на гильотине.
     Мужество,  казалось,  покинуло пленника. Тюремщик через глазок в камеру
видел,  как  заключенный сидит  на  кровати  с  убитым  видом,  раскачиваясь
взад-вперед.  Но у  молодого человека остались еще силы.  Внезапно он поднял
голову, и огонек надежды блеснул в его глазах. Он топнул ногой:
     - Нет,  черт побери!  Такого отца,  как у  меня,  нет ни у кого в мире!
Пусть он считает меня бездарным учеником,  но он не оставит меня в беде.  Он
придумает, как вытащить меня отсюда!
     Тем же вечером,  около пяти часов,  в мрачноватое кафе, расположенное в
самом центре пользующегося дурной славой района между Сен-Мишель и  Пти-Пон,
на улице Ушетт,  вошел человек,  закутанный в  длинный плащ.  Он раздраженно
взглянул на дремлющего в углу официанта и скомандовал:
     - Шартрез!
     Официант удивленно протер глаза.  В  его низкопробном заведении никогда
не заказывали столь дорогой ликер.
     - Но, мсье... - промямлил он.
     - Конечно,  у тебя его нет! - презрительно перебил его мужчина. - Здесь
пьют только дешевую дрянь... Ладно. Принеси рома.
     Официант метнулся к стойке и возвратился с небольшой рюмкой. Посетитель
брезгливо повертел ее  в  руке и  уронил на  пол.  Во  все  стороны брызнули
осколки. Мужчина и ухом не повел.
     - Я сказал,  принеси мне рома!  - пророкотал он. - И не в мензурке, а в
приличном бокале!
     Он опустил воротник плаща, открывая лицо, и официант побледнел.
     - О,  это  вы,  Хозяин!  -  залебезил он.  -  Ради  Бога,  простите мою
близорукость. Вы так давно к нам не заходили...
     Не  обращая внимания на  бессвязные оправдания,  незнакомец осушил свой
стакан, взял официанта за плечо и процедил:
     - Закрывай лавочку. И никого не впускай, кроме Сторожа. Понял?
     Официант затряс головой:
     - Понял. Никого, кроме Сторожа. Но... Разве он не в тюрьме?
     - Нет, не в тюрьме. И вообще, это тебя меньше всего касается!
     Прикусив язык, официант бросился к дверям. Через несколько минут он уже
опустил массивные деревянные ставни,  которые обычно  закрывались только  на
ночь.  Почти  сразу  в  дверь постучали.  Официант вопросительно поглядел на
посетителя.
     - Отвори, - приказал тот.
     Официант подчинился. Приоткрыв дверь, он тихо спросил:
     - Кто там?
     Вместе  с  неразборчивым ответом снаружи влетел порыв  ветра.  Дрова  в
камине затрещали. Официант распахнул дверь:
     - Входите. Хозяин уже ждет.
     В  помещение зашел  второй посетитель.  Вечерами кафе  на  улице  Ушетт
вообще редко бывало заполнено.  Приличные люди и  днем-то старались обходить
его стороной.  А  уж если к ночи там собирался народ,  то можно было держать
пари,  что там не найдется ни одного добропорядочного буржуа.  И  сегодня не
оставалось сомнений,  что  человек,  пьющий у  стойки ром,  является крупным
бандитом.  Достаточно было  увидеть,  с  какой угодливостью обращался с  ним
официант, называвший своего посетителя не иначе, как Хозяин.
     Вошедший тоже был весьма известен в преступном мире. У многих при одном
упоминании имени Сторожа пробегали мурашки по  телу.  Но тот,  кого называли
Хозяином,  даже  не  удосужился посмотреть в  его  сторону.  Он  молча ждал.
Вошедший приблизился и сел рядом на высокий табурет.
     - Вот и я.
     - Вижу, - буркнул Хозяин.
     Он повернулся к официанту:
     - Пойди-ка, погуляй. Для твоей же пользы лучше ничего не слышать.
     Не говоря ни слова, официант вышел под дождь. Было ясно, что с мужчиной
в  темном плаще  спорить не  принято.  Дверь  негромко хлопнула,  и  в  зале
остались только двое.
     Вошедший снял мягкую шляпу, наполовину скрывавшую его лицо.
     - Давно не виделись, Фантомас, - произнес он. - Я к твоим услугам.
     Его собеседник усмехнулся:
     - Ну,  так уж и давно...  Впрочем,  у нас такая жизнь,  что каждый день
может оказаться последним. Ну, рассказывай. Удалось что-нибудь?
     Сторож поскреб в затылке:
     - Кое-что удалось.  По  крайней мере,  я  знаю,  где он.  И  как с  ним
связаться.
     Король преступников оперся на стойку и прищурил глаза:
     - Подробней.
     Сторож сделал глоток.
     - Меня предупредили,  что за твоим сыном пожаловали легавые, - произнес
он.  -  Я сам попался к ним в руки,  по собственной воле.  Прикинулся мелким
жуликом. Спасти Владимира я не мог, но когда его посадили в тюремный фургон,
я уже был там. И ехал с ним вместе до тюрьмы предварительного заключения.
     - Большое достижение!  -  хмыкнул Фантомас.  - Понятно, что его повезли
туда.
     Сторож обиженно сморщился:
     - Но я  же хотел быть к нему поближе!  Думаешь,  приятно встречаться со
следователем?
     Фантомас нетерпеливо махнул рукой:
     - Ладно, ты - герой, жалую тебе орден Почетного легиона. Что дальше?
     - Дальше... Ну, меня допросили, взяли штраф и выпустили. Потом я добрый
час  подпирал стенку во  Дворце правосудия,  пока не  увидел,  как Жюв повел
твоего сына в антропометрическую лабораторию...
     Сторож смолк, увидев на лице собеседника довольную улыбку.
     - Чему это ты так радуешься? - спросил он.
     - Своей предусмотрительности.  В лаборатории на Владимира ничего нет. Я
позаботился перехватить его карточку,  которую заказывал Жюв.  Ее  больше не
существует.  Воображаю,  как  расстроился бедный  полицейский!  Единственное
доказательство пропало!
     Тут Фантомас взглянул в лицо Сторожу, и улыбка сползла с его лица.
     - Что такое? - медленно проговорил он.
     Сторож обреченно вздохнул:
     - Значит,  ты  зря  старался.  Жюв  попросту взял парня на  пушку.  Тот
признался, кто он такой, еще не доходя до лаборатории.
     Фантомас скрипнул зубами.
     - Как меня угораздило произвести на свет такого болвана!  -  воскликнул
он. - Сколько раз ему говорил, что нужно стоять до последнего!
     Бокал в его руке хрустнул. Это немного отрезвило преступника.
     - Ладно, - бросил он. - Что дальше?
     Сторож покачал головой:
     - Ничего хорошего. Его отправили в Санте.
     - Номер камеры?
     - Четыреста  двадцать  два  по  коридору  Е.   Между  прочим,  пришлось
поставить бутылку охраннику, чтобы узнать это.
     - Не волнуйся,  верну сторицей,  -  сухо улыбнулся Фантомас.  -  Ты это
заслужил. Разнюхал все не хуже полицейской ищейки.
     Он помолчал.
     - Что ж, информация ценная. Теперь - как с ним связаться?
     Сторож с гордым видом достал из кармана кусок картона.
     - Потратившись на бутылку,  я извлек из этого максимальную пользу.  Вот
бланк  пропуска.  Я  спер  его  из  кармана моего охранника.  Такие выдаются
электрикам.  Их  там сейчас человек пятьдесят.  Они работают круглосуточно -
идет реконструкция всей системы энергообеспечения. Так что ты можешь попасть
в тюрьму хоть сегодня ночью!
     Фантомас положил руку на плечо собеседника и легонько сжал ее.
     - Ну что ж,  дружище,  -  проговорил он.  -  Ты оказал мне незабываемую
услугу. Если что понадобится, скажи. Я у тебя в долгу.
     Сторож польщенно улыбнулся.  Не  каждый день тебя благодарит величайший
преступник Франции, а может, и всего мира!


     В  четыре часа  ночи  князь  Владимир не  спал.  Он  снова мерил шагами
камеру.
     - Отец предупреждал, что меня всегда могут схватить, - бормотал он. - И
в этом случае самое главное - установить между нами связь. Он говорил, что я
должен быть постоянно начеку,  чтобы не пропустить весточки от него. Значит,
спать нельзя!
     Он потер виски:
     - Без помощи Фантомаса мне конец. Надо ждать. Надо ждать!
     Тянулись бесконечные часы.  Не  доносилось ни  звука,  все  заключенные
спали.  Только Владимир бродил в своей камере,  словно дикий зверь в клетке.
Он  чувствовал себя  так,  словно  его  погребли заживо.  Надежда оставалась
только на Фантомаса.
     Издалека  послышался  бой  часов,  находившихся в  центральном коридоре
тюрьмы.  Будто подчиняясь их сигналу, лампочка под потолком погасла и тут же
снова зажглась. Владимир вздрогнул:
     - Что это, случайность? Или это отец подает мне знак?
     Лампочка снова погасла и зажглась.  Стало понятно,  что свет включается
то через длинные,  то через короткие промежутки.  Задержав дыхание, Владимир
чуть слышно прошептал:
     - На что-то это похоже...
     И он понял.
     - Точка - тире, точка - тире... Азбука Морзе! Это отец!
     В  свое  время Фантомас научил сына  множеству вещей,  казавшихся тогда
ненужными.  В их число входила и азбука Морзе. И вот теперь она пригодилась.
Найдя  где-то  провод,   питающий  лампочку  в  камере  Владимира,  Фантомас
передавал ему информацию. Владимир принялся расшифровывать сигналы.
     - Не тебя нет улик,  - мигала лампочка. - Я уничтожил твою карточку. Ни
в чем не сознавайся. Не отчаивайся. Я делаю все, чтобы спасти тебя. Помни об
этом. Держись.
     Владимир сжал кулаки. Еще не все потеряно! Отец помнит о нем!
     Тем временем лампочка потухла.  Затаив дыхание,  Владимир ждал. Наконец
снова замигал свет.
     - Самое главное -  не признавай за собой никакой вины. Это погубит тебя
в первую очередь. И жди от меня вестей.
     Лампочка  вспыхнула  ярче,   затем  передала  еще   несколько  коротких
сигналов. Владимир прочитал зловещие буквы. Это была подпись:

        ""ФАНТОМАС"."


        "Глава 22"

        "КАСКАДЕР"

     Было  десять часов  вечера.  Несмотря на  поздний час,  в  Беттинг-баре
царило  большое  оживление.  Он  выделялся ярко  освещенным пятном  на  фоне
притихшего Мезон-Лафита.  Даже  рестораны  уже  притушили свет  и  опустели.
Только Беттинг-бар был еще полон посетителей.
     Однако  на  этот  раз  к  напиткам  не  проявлялось большого  интереса.
Посетители сгрудились в задней комнате,  поглядывая на официантов, которые с
обиженным видом  убирали рюмки и  бокалы.  Вскоре первый зал  опустел,  и  в
задней  комнате осталось шестеро постоянных клиентов.  Помимо  пристрастия к
данному питейному заведению этих  людей объединяло еще  одно обстоятельство.
Все они так или иначе были связаны с тренером Бриджем.
     Здесь присутствовал Тильем,  главный управляющий конюшен, старший конюх
Вилли,  приказчик  Мерлере  и  несколько мелких  служащих.  Разговор  шел  о
нашумевшем аресте их хозяина.
     - Кто бы мог подумать!  -  ворчал Тильем.  - Мсье Бридж - и вдруг князь
Владимир,  сын Фантомаса!  Нет,  ребята,  нам еще повезло.  С этим парнем мы
могли влипнуть в серьезные неприятности!
     Старший конюх покачал головой:
     - И  не  говори,  старина.  Должен сказать,  что у  меня уже давно было
ощущение, что Бридж не тот, за кого себя выдает.
     - Серьезно?
     - Вполне. Было в нем что-то неестественное. Что-то непрофессиональное.
     - Ну, ты скажешь! - вмешался Мерлере. - По-твоему, он плохой тренер?
     Вилли наморщил лоб.
     - Да нет,  лошадник-то он от Бога. Но, понимаешь... Быть тренером - это
не только уметь обходиться с лошадьми.  Надо еще уметь вести дела.  Бридж, к
примеру, обходился без управляющего.
     - Ну и что?
     - А  то!  Видел бы ты,  в каком состоянии остались счета!  Если бы этот
молодчик руководил нами еще немного, мы остались бы без штанов!
     ...Подобные разговоры велись сейчас во многих местах.  Об аресте Бриджа
знал уже  весь Париж,  а  в  кругах,  имеющих дело с  лошадьми,  это событие
произвело  настоящую  сенсацию.   Поначалу  мало  кто  поверил,  что  тренер
действительно оказался сыном Фантомаса -  слишком он был приятным и светским
человеком.   В   массовом   сознании   Фантомас  ассоциировался  с   ужасным
звероподобным чудовищем,  вроде Минотавра. Соответственно все считали, что и
сына подобного монстра можно отличить по копытам и  злобному оскалу.  Однако
вскоре газеты сообщили, что арестованный подтвердил версию Жюва.
     Впрочем,  само по  себе это ни о  чем не говорило.  Пусть его отец убил
много людей,  это не повод,  чтобы сажать в тюрьму сына.  Но вскоре в прессе
появились сообщения о том, что Жюв предоставил неопровержимые доказательства
причастности князя Владимира к убийству Рене Бодри.
     При  этом сообщении как минимум два человека вздохнули с  облегчением -
Макс де  Вернэ и  Поль Симоно.  Их вынужденному сожительству приходил конец.
Полицейские даже снизошли до извинений.
     ...Все  эти  подробности и  обсуждали сейчас  работники конюшен Бриджа.
Внезапно дверь  открылась,  и  вошел  новый  посетитель.  Голоса  немедленно
смолки.
     - Тс-с! - предостерегающе прошептал Тильем. - Новый хозяин!
     Вошедший был  известен остальным как  Скотт.  Мы  знаем,  что  под этим
именем скрывался журналист Фандор.
     Недели  упорных тренировок дали  себя  знать.  Молодой человек выглядел
настоящим жокеем,  разве  что  был  слишком высок  для  этой  профессии.  И,
пожалуй,  тяжеловат,  хотя и  сбросил несколько фунтов.  Сняв кепку,  Фандор
обратился к Вилли:
     - Завтра  дерби  на   приз   Сен-Уаз.   Я   хочу  выставить  Каскадера.
Позаботьтесь о фургоне для него.  И пусть его держат там до самого заезда, а
то, не дай Бог, простудится.
     Вилли пожал плечами:
     - Слушаюсь, патрон.
     И добавил себе под нос:
     - Как  знать,  может,  у  этой лошадки хватит сил  добежать хотя бы  до
поворота.
     Фандор улыбнулся:
     - Как знать, Вилли, как знать! Может, она доберется даже до финиша!
     Продолжая улыбаться,  он вышел.  Оставшиеся проводили его взглядом. Они
никак не могли привыкнуть, что должны теперь подчиняться этому человеку.
     Впрочем,  нельзя сказать, что Фандор стал единоличным хозяином конюшен.
После  ареста Бриджа работникам было  объявлено,  что  конюшни выкупил некий
господин,  пожелавший остаться неизвестным.  В  качестве своего  доверенного
лица он назначил управляющим жокея Скотта.
     Тем временем Фандор, выйдя из бара, отправился на встречу с Жювом.
     - Ну, как дела? - спросил полицейский, пожимая журналисту руку.
     - Нормально,  -  ответил Фандор.