остей из  банка
Барбе-Нантей? Да, кстати, Жюв, почему вы сами были...
     Жюв коротким жестом прервал речь журналиста.
     - Тихо,  Фандор! Тихо! - сказал он насмешливым тоном. - Ты начинаешь не
с того конца.  Если мы будем продолжать беспорядочно болтать, нам никогда не
удастся сказать друг другу то,  что  нам необходимо сказать.  Знаешь ли  ты,
Фандор, что мы оба с тобой замешаны в этих запутанных и непонятных историях,
следующих одна за другой. Но сейчас, я надеюсь, мы сможем работать вместе...
и  мне хочется верить,  что,  идя по  разным следам,  на которые мы с  тобой
напали, мы сможем прийти к...
     - Черт возьми, Жюв, - заметил репортер, - теперь вы рассказываете не по
порядку!  Конечно, я всегда понимал вас с полуслова, но в вашем рассказе мне
многое непонятно...  Чем же вы сейчас заняты,  Жюв? Вышли ли вы, как и я, на
след Жака Доллона?
     - Оставим подробности на потом.  Сейчас важно, чтобы ты услышал главное
из того, что я пережил за эти три года. Итак, слушай.
     ...Это  произошло три  года назад.  В  то  время Жюв,  которому помогал
Фандор,  сжал кольцо вокруг их смертельного врага, загадочного и неуловимого
Фантомаса.
     В  результате хитроумных операций,  а  также в чем-то благодаря случаю,
полицейскому и  журналисту удалось  загнать опасного преступника в  ловушку,
окружив  дом,   где  он  засел,  -  особняк  в  Нейи,  принадлежавший  одной
великосветской английской даме,  известной под  именем леди Белтам,  которая
была на самом деле любовницей и сообщницей знаменитого Фантомаса.
     Однако как  раз  в  ту  минуту,  когда  Жюв  надеялся вот-вот  схватить
бандита,  прогремел страшной  силы  взрыв,  и  начиненное взрывчаткой здание
рухнуло,  похоронив под своими обломками помимо двух друзей около пятнадцати
полицейских и агентов Сыскной полиции.
     Каким-то  непостижимым образом Фандор  оказался лишь  легко  раненным и
через несколько дней уже  стоял на  ногах.  В  больнице он  узнал о  тяжелой
участи, постигшей Жюва.
     Поиски тела  последнего оказались безрезультатными,  то,  что  Жюв  мог
остаться живым и невредимым, казалось невероятным, и в конце концов, за него
приняли одно из  разорванных на части тел,  которые извлекли из-под обломков
взорванного дома.
     Однако Жюв не погиб.
     Чудом оставшись в живых,  более того,  не будучи даже раненым, Жюв смог
через несколько секунд после взрыва выбраться из того, что раньше называлось
домом.  Как сумасшедший,  полицейский помчался на поиски Фандора,  а также в
погоню за Фантомасом, полагая, что они оба не погибли при взрыве.
     Побродив некоторое время в округе,  он вернулся к дому и, затерявшись в
толпе людей, помогал спасателям. Там он узнал, что Фандора нашли раненым, но
живым и  вне опасности.  Что касается его самого,  то все говорили,  что Жюв
погиб.
     Эта неожиданная новость натолкнула его на мысль действительно исчезнуть
на  некоторое время.  Более чем когда-либо горевший желанием расквитаться со
своим врагом, Жюв сказал себе, что если Фантомас поверит в смерть Жюва, то у
лжемертвеца будет гораздо больше шансов схватить живого!
     Однако,  будучи  человеком,  соблюдающим  субординацию,  Жюв  сразу  же
отправился доложить о  своем плане г-ну  Авару,  начальнику Сыскной полиции.
Тот сначала возражал, а потом согласился делать вид, что его подчиненный Жюв
отошел в мир иной.
     Жюв знал, что леди Белтам укрылась в Англии.
     Предположив,  что  Фантомас не  замедлит вскоре к  ней  присоединиться,
полицейский покинул Париж и пересек Ла-Манш. Оттуда он сразу же отправился в
Америку,  так как, приехав в Лондон, узнал, что интересующие его лица отбыли
в направлении к Новому Свету.
     Жюв тщетно ездил из  города в  город,  стараясь отыскать Фантомаса,  но
след  его  пропал.  Удрученный безрезультатными поисками,  сыщик вернулся во
Францию.
     Его заинтересовал уголовный мир,  тем более,  что до своей "смерти" Жюв
участвовал в  аресте  некоторых членов шайки,  чьим  главарем был  Фантомас:
Бочара, Бороды, мамаши Косоглазки.
     Жюв  надеялся также  в  тюрьме  Санте  узнать поближе одного служащего,
который  несколько  лет   назад  был  надзирателем  осужденного  на   смерть
заключенного,  по имени Герн. Этот заключенный, хотя и был осужден на казнь,
казнен  не  был  -  его  сообщникам удалось заменить его  другим,  безвинным
человеком. Жюв, вопреки официальной версии, был убежден, что Герн и Фантомас
- одно и то же лицо.
     Подозревая,  что этот надзиратель,  по имени Нибе, кое-что знал об этом
старом деле,  Жюв на  всякий случай,  с  согласия г-на  Авара,  устроился на
работу делопроизводителем в канцелярию тюрьмы.
     Но  Нибе  вскоре  перевели из  тюрьмы Санте  в  тюрьму предварительного
заключения при префектуре. С другой стороны, сообщники Фантомаса заканчивали
отбывать свои сроки наказания.  Одни -  в Мелене, другие - в Клермоне, и все
это милое общество вновь оказалось в Париже.
     С этого момента главным стремлением Жюва было пробраться в банду...
     Журналист ловил  каждое  слово  Жюва,  стараясь ничего  не  упустить из
истории полицейского, постепенно приближающейся к настоящему моменту.
     - Ну и что было дальше, Жюв, рассказывайте!
     - Ну, а дальше после целого ряда приключений в банде фальшивомонетчиков
и  контрабандистов,  в  которую входят и известные тебе персонажи -  Борода,
Бочар,  старая  карга  мамаша Косоглазка,  появился один  тип,  по  прозвищу
Дырявая Башка.
     - Дырявая Башка?
     - Да,  Дырявая Башка! Сейчас ты поймешь, откуда эта кличка. Ты помнишь,
Фандор, Фантомас несколько лет назад подставил вместо себя под нож гильотины
несчастного актера, по имени Вальгран. А чтобы ввести в заблуждение тех, кто
мог бы  заподозрить этот ужасный подлог,  он совершил гениальный трюк,  -  и
надо  отдать  ему  должное,   он  настоящий  мастак  на  всякие  фокусы,   -
прикинувшись на  несколько часов Вальграном.  Но,  поскольку Фантомас был не
способен выдержать роль до конца,  он внушал людям,  знавшим Вальграна,  что
того поразил приступ амнезии. Таким образом, Фантомас - Вальгран смог пройти
перед  самыми  близкими  друзьями  актера  как  настоящий  Вальгран.  Честно
признаюсь тебе,  Фандор,  что я  подражал Фантомасу,  создавая образ Дырявой
Башки.
     Полицейский коротко рассказал о  доверии,  которым пользуется он,  Жюв,
среди  бандитов,   не  опасающихся  вести  разговоры  о  своих  делах  перед
малознакомым человеком,  зная, что тот самое большее через два часа забывает
обо всем, что видел или слышал.
     Сыщик продолжал:
     - Должен признаться,  мой дорогой Фандор,  что ничего сенсационного я в
банде  не  узнал.  Мне  казалось,  что  я  нахожусь всего  лишь  среди самых
заурядных воров,  которые занимаются контрабандой,  а  также  грешат  сбытом
фальшивых денег.  Лишь одно интересовало меня и  интересует до сих пор:  как
этим   людям   удается   сбывать  огромное  количество  фунтов   стерлингов,
разумеется,  фальшивых,  кроме того, я понятия не имею, куда они их сбывают.
Они торгуют также кружевами,  пересылаемыми контрабандным путем из  Бельгии,
но это меня мало занимает. Я уже хотел сдать их полиции, чтобы та освободила
Париж от этого мелкого отродья.  Кстати, полиция за это время уже арестовала
некоторых контрабандистов -  Бочара и  двоих его  помощников.  Итак,  я  уже
собирался  покинуть  общество  воров,  чтобы  попытаться найти  какой-нибудь
другой след, который вывел бы меня на Фантомаса, ибо я убежден, что Фантомас
по-прежнему  существует,   как  разразилось  дело  Доллона.   Я   неожиданно
обнаружил,  как мой замечательный Фандор,  мой малыш Фандор,  проницательный
как всегда,  смело взял дело в  свои руки и  бросился в  бой.  Существует ли
связь  между делом Доллона и  моей  бандой контрабандистов?  Насколько важен
ответ на этот вопрос,  ты,  Фандор,  сейчас узнаешь, когда я скажу тебе, что
надзиратель тюрьмы предварительного заключения Нибе -  один из самых главных
членов шайки фальшивомонетчиков, наряду с мамашей Косоглазкой и Бородой.
     - Неужели это  возможно?  -  воскликнул Фандор.  -  Ах,  Жюв,  все  это
настолько странно и  необычно,  что  мне кажется,  вы  вновь напали на  след
Фантомаса.
     Жюв неопределенно покачал головой и продолжал:
     - Мне надо еще многое тебе рассказать,  но прежде сделаю одно небольшое
отступление,  так как я должен извиниться перед тобой за то,  что однажды...
грубо обошелся с тобой...
     И  полицейский с  юмором  рассказал  не  устававшему удивляться Фандору
историю  со  знаменитым пинком,  которым  он  послал  его  в  Сену,  пинком,
благодаря которому Жюв избавил своего друга от  жуткой участи,  готовившейся
ему надзирателем Нибе.
     Фандор долго не мог отойти от услышанного. Он горячо сжал Жюву руки.
     - Друг мой!  Мой добрый друг!  - рыданья мешали ему говорить. - Ах! Мог
ли я когда-нибудь догадываться...
     Жюв перебил его:
     - Еще есть многое другое, о чем ты, Фандор, не догадываешься и о чем ты
должен узнать...  Но,  погодите,  -  по-дружески побранил он  журналиста,  -
сдается  мне,  что  сегодня вы  плохо  выполняете свои  прямые  обязанности,
господин репортер:  уже  час  дня,  и  вас,  наверное,  ждут в  "Капиталь" с
известиями по делу с площади Оперы...
     Фандор резко вскочил с места.
     - Это правда! - воскликнул он. - Я совсем забыл об этом деле. Но оно не
имеет никакого значения по сравнению...
     Жюв не дал другу закончить фразу: - Дело серьезное, Фандор, берегись!..
Помнишь,  именно так я тебя дважды предупреждал,  один раз -  после убийства
Доллона и другой - после покушения на Соню Данидофф.
     - Как, - вскричал Фандор, - это были вы, Жюв?
     Удивление  журналиста росло  все  больше  и  больше...  Но  Жюв  жестом
предупредил вопросы, готовые сорваться с уст его друга.
     - Да,  это был я...  Но  оставим это...  Время торопит нас,  слушай:  я
должен опять исчезнуть,  но  отныне в  случае необходимости ты будешь знать,
где и под каким именем меня найти.  Для всех остальных я - Дырявая Башка, им
я и останусь, по крайней мере пока. Что касается тебя, Фандор, давай, быстро
мотай отсюда в свою редакцию и катай свою статью!
     Журналист машинально поднялся,  но Жюв вдруг передумал и, взяв друга за
рукав, показал ему на свой рабочий стол:
     - Хотя нет!  Ты  ничего толком не знаешь об этом деле,  я  же находился
рядом с  самого начала;  здесь есть о  чем  рассказать читателям и  особенно
намекнуть...  Хочешь получить от  меня сведения?  Садись за стол,  малыш,  я
продиктую тебе твою статью...
     Журналист,  осознавая  серьезность момента  и  понимая,  что  если  Жюв
действует подобным образом,  то,  значит,  он имеет для этого основания.  Не
говоря ни слова, он достал вечное перо, положил руку на чистый лист бумаги и
приготовился слушать.
     Жюв начал диктовать:
     - В  качестве заголовка возьми:  "Дерзкое ограбление" -  Это  абсолютно
ничего не значит,  но это разбудит любопытство у читателя.  Итак, продолжим,
пиши...



Глава XI. Дерзкое ограбление

     Два часа спустя Фандор, сидя в кабинете редакции "Капиаль", перечитывал
корректурные листы статьи, которую продиктовал ему полицейский.
     Он  написал слово в  слово то,  о  чем говорил Жюв,  и  таким образом у
читателей  создается  представление,   будто  он   сам  участвовал  во  всех
перипетиях этого приключения,  хотя единственным свидетелем случившегося был
знаменитый сыщик.
     Это было неважно,  главное,  чтобы информация была представлена публике
надлежащим образом.
     И  потом,  нужно было,  чтобы неизвестные авторы ограбления ни  в  коем
случае не заподозрили об отлучке Фандора с  места происшествия и его погоне,
закончившейся встречей с Жювом.
     Итак,   Жером   Фандор   заканчивал  корректуру  своего   сенсационного
репортажа, когда в редакцию прибыли бюллетени агентства Авас.
     Журналист  начал  бегло  просматривать  их,   надеясь  узнать  что-либо
интересное из последних новостей.
     Внезапно, натолкнувшись на одно из сообщений, он побледнел и в волнении
с грохотом ударил по столу.
     - Однако, я же не сошел с ума, - пробормотал он.
     Схватившись руками за голову и вдумываясь в каждое слово, Фандор заново
перечитал телеграмму агентства Авас, в которой сообщалось:
     "По делу с улицы Четвертого Сентября.
     Новости последнего часа:  в  результате осмотра тележки номер 2  на ней
был обнаружен кровавый отпечаток.  Вызванный г-н  Бертильон тут же определил
личность, которой принадлежит этот след.
     Отпечаток оставлен рукой Жака Доллона,  преступника, уже разыскиваемого
за убийство баронессы де Вибре и ограбление княгини Сони Данидофф".
     Жером Фандор с яростью смотрел на эти строчки:
     - Но  я  же не чокнутый!  Я  же в  своем уме,  черт возьми!  Жак Доллон
мертв...  Полсотни людей видели его мертвым...  В то же время и Бертильон не
может ошибаться...



Глава XII. Обыск

     Из автобуса,  следовавшего по маршруту Отей -  Мадлен, легко и проворно
соскочил человек...
     Определить его возраст было довольно трудно,  так как лица его почти не
было  видно  из-за  широкой мягкой шляпы  -  бразильского сомбреро,  -  края
которой были загнуты вниз, и высоко поднятого воротника плаща.
     Помимо всего  прочего,  этот  человек на  протяжении всего пути  сидел,
повернувшись спиной к пассажирам,  и,  казалось, был занят тем, что наблюдал
за движениями водителя.
     Доехав до конца улицы Моцарта, где начинался перекресток улиц Лафонтен,
Пуссэн и Ле-Першан, он с заметным облегчением покинул автобус.
     - Проклятая колымага, - проворчал он, - это корыто, кажется, не едет, а
стоит на одном месте. Есть от чего сойти с ума...
     Тут в  вечерней тишине раздался бой башенных часов с находившейся рядом
церкви  Отей,  которые  своим  серебряным звоном  монотонно отсчитали восемь
ударов. Странный субъект хмыкнул.
     - Ладно,  в  конце концов,  я  не спешу.  У  меня впереди еще есть пару
часов.
     Сойдя с оживленной улицы,  он свернул к маленьким,  недавно проложенным
улочкам, которые соединяли конец улицы Моцарта с бульваром Монморанси.
     Мужчина шел быстрым шагом.
     - Улица Раффэ? Итак, если я не ошибаюсь, это здесь.
     Он стоял на крутой и пустынной улочке,  которая называлась именно так и
на  протяжении всей длины которой по  обе  ее  стороны возвышались небольшие
симпатичные коттеджи.
     Широким шагом  загадочный персонаж бесшумно подошел к  одному  из  этих
особняков.
     Оказавшись  возле  решетчатой ограды,  отделяющей частное  владение  от
улицы, он бросил через нее пристальный взгляд на дом.
     - Так,  так!  -  вслух сказал он самому себе. - Все верно, мне придется
подождать около двух часов...  Они еще сидят в столовой,  судя по тем окнам,
где горит свет...
     После дома,  который,  по всей видимости,  вызывал сильное любопытство,
незнакомец перевел взгляд на тянувшуюся вдаль улицу Раффэ.  Заинтересовавший
его особняк находился почти посередине холма,  по которому проходила улочка,
и как раз в том месте, где от нее отходила другая улица, улица Доктор Бланш.
Таким образом, дом располагался как бы на углу двух пересекающихся улиц.
     Отей   был   далеко   не   многолюдным   кварталом,    можно   сказать,
малонаселенным,  но улица Раффэ выглядела еще более пустынной.  Ни машин, ни
прохожих...
     С наступлением сумерек ни одной души не было видно на холмистой улочке,
никто не проходил и на улицу Доктор Бланш.
     Посмотрев  по   сторонам,   темная  личность  удовлетворенно  хмыкнула.
Подозрительный тип  также  отметил про  себя  слабый  свет  уличных фонарей,
убедившись,  что  из  окон  соседних  домов  никто  не  сможет  заметить его
перемещения.
     Наигранным, театральным голосом он дважды повторил:
     - Никого!  Никого!..  Ах,  ожидание,  конечно,  не  доставляет  особого
удовольствия,  но  зато  местечко очень  спокойное,  и  я  смогу  без  помех
приняться за работу, которая ждет меня сегодня ночью. Еще днем, прогуливаясь
здесь, я увидел, что место в самом деле расположено крайне удачно...
     Перейдя  улицу  Раффэ,  незнакомец  вышел  на  улицу  Доктор  Бланш  и,
завернувшись в свой огромный черный плащ, прижался к одному из углов забора,
идущего вдоль  тротуара.  Там  он  замер,  не  двигаясь и  не  делая  лишних
движений.  Случайный прохожий наверняка прошел бы мимо, не догадываясь о его
присутствии,  настолько  неподвижно стоял  незнакомец и  настолько тень  его
смешивалась с чернотой ночи...
     Внезапно  он  вздрогнул.  Спокойствие вечера  было  потревожено ударами
церковных часов, пробивших девять... Вдалеке эхом раздался перезвон колокола
какого-то  монастыря,  зовущего  на  вечернюю молитву.  Установившаяся после
этого тишина стала еще глубже, ночь еще темнее...
     Вдруг дверь подъезда особняка,  который только что с таким любопытством
рассматривал незнакомец,  распахнулась, и темноту прорезал сноп вырвавшегося
из дома света.
     Послышался разговор двух женщин.
     Одна из них, по-видимому, старшая, спрашивала:
     - Вы выходите из дому, милочка?
     - О,  не волнуйтесь,  мадам,  -  отвечала,  судя по голосу, молоденькая
девушка, - не надо ждать меня, я хочу только спуститься к почте...
     - Но можно дать ваше письмо Жюлю, он отнесет...
     - Нет, я хочу отнести его сама...
     - Может быть, вас проводить? В этот час на улицах безлюдно...
     Тот же голос, молодой и звонкий, ответил:
     - Нет,  нет!  Мне не страшно... К тому же, безлюдна лишь улица Раффэ, а
как только я выйду на улицу Моцарта, мне не надо будет ничего опасаться.
     Яркий квадрат, светившийся в темноте сада, резко пропал.
     Незнакомец, не упустивший ни одного слова из разговора женщин, услышал,
как  хлопнула входная  дверь  и  как  заскрипел под  ногами  девушки гравий,
которым была  усыпана дорожка,  ведущая к  калитке.  Плохо смазанная калитка
недовольно скрипнула,  и  на слабо освещенном тротуаре улицы вырос хрупкий и
изящный силуэт девушки...
     Незнакомец не спешил выходить из тени.  Подождав,  пока девушка быстрым
шагом прошла мимо него и удалилась на достаточное расстояние,  он осторожно,
держась как можно ближе к стенам домов, последовал за ней...
     "Никаких сомнений,  это она!  - говорил он себе. - Да я узнал ее голос.
Но куда же она,  в самом деле,  идет...  Тысяча чертей. Это может затруднить
задачу..."
     Правда, он тут же успокоил себя:
     "Ладно!  Увидим. В конце концов, зачем ей было врать. А может, любовное
свидание?  Ну,  это вряд ли.  Скорее всего,  она,  как и  сказала,  пошла на
почту... Через четверть часа она вернется, и тогда... тогда..."
     Между  тем  девушка,  за  которой  так  пристально  следил  незнакомец,
продолжала шагать по улице,  совершенно не подозревая о  том,  что она стала
объектом слежки.
     Она спустилась к  улице Моцарта,  свернула на  улицу Пуссэн,  бросила в
почтовый ящик  письмо  и,  повернувшись,  не  спеша  пошла  обратно к  дому.
Незнакомец не  решился идти  за  ней  до  почтового отделения квартала Отей,
очевидно,  потому что  для  этого ему  бы  пришлось проходить по  оживленным
улицам,  что,  наверное, не входило в его планы. Он остановился на последней
темной и пустынной улочке и стал терпеливо ждать.
     Увидев, что девушка возвращается, он облегченно вздохнул.
     "Ага,  вот и наше дорогое дитя.  Она возвращается, все идет как надо...
Скоро мы устроим кое-что забавное. Правда, смеяться буду я один..."
     Если   бы   посторонний  наблюдатель  мог   заметить  лицо  незнакомца,
ухмыляющегося при этих словах,  то он,  наверное, содрогнулся бы от мрачного
оскала и отвратительной гримасы, перекосившей лицо странного персонажа.
     Через  несколько минут  девушка  уже  подходила к  небольшому особняку,
стоящему на улице Раффэ. Пройдя сад, она нажала на звонок входной двери...
     Ей открыла полная женщина.
     - Ах, это вы, милочка?
     - Да, мадам.
     - Не было никаких неприятных встреч по дор