дя на  меня,
качал головой.  "Как  тебя  зовут?"  -  спросил он  меня.  Не  было никакого
сомнения, это была потеря памяти, полная потеря памяти. Мы все были удивлены
странной походкой,  жестами, беспокойным поведением нашего бедного товарища,
словно он все время чего-то опасался.  Итак, великого артиста не стало... Он
заговаривался, перед нами был умалишенный, сумасшедший!
     Пока  поднимали  занавес  и   шло  начало  спектакля,   я  оставался  с
Вальграном,  стараясь добиться от  него  хоть каких-то  объяснений,  пытаясь
выудить из этого великого ума,  отныне потухшего, какое-нибудь воспоминание,
какую-нибудь деталь,  которая могла бы  пролить свет  на  происшедшую с  ним
перемену. Вальгран сказал мне: "Видишь ли, Бонардэн, я заболел; в тот вечер,
когда я покинул театр,  я вернулся домой, весь разбитый от усталости, потом,
внезапно,  на рассвете я проснулся... Я пошел бродить по улицам... Где? Я не
знаю!  Долго ли? Мне это неизвестно! Сколько времени я отсутствовал?" - "Три
дня," -  ответил я. "Три дня, - воскликнул Вальгран, проведя рукой по лбу, -
это невозможно!" Потом вдруг его лицо исказилось, он с вытаращенными глазами
оглядывался по  сторонам.  "Где Шарло?"  -  спросил он  меня.  Шарло был его
костюмером.  Внезапно, когда он задал вопрос, мне пришла в голову мысль, что
бравый малый также не появлялся с тех пор,  как исчез его хозяин! Я не хотел
ничего говорить Вальграну,  боясь  усугубить его  состояние,  и  посоветовал
своему  старому другу  подождать меня  до  конца  спектакля и  позволить мне
проводить его домой.  Я пообещал ему,  что не оставлю его одного, что вызову
врачей,   короче,  постараюсь  сделать  все  возможное  для  него.  Вальгран
согласился.  В этот момент я вынужден был его покинуть,  так как меня позвал
режиссер, наступала моя очередь выходить на сцену.
     Когда я вновь поднялся в уборную,  Вальгран уже исчез.  В театре его не
нашли, и с тех пор мы его не видели.
     - Печальная история, - подвел итог Фандор.
     Бонардэн продолжал:
     - Но мы узнали, по-видимому, правду о том, что случилось.
     - Серьезно? - спросил заинтересованный журналист.
     - Дело  не  было  предано огласке,  оно  прошло почти  незамеченным,  я
предполагаю,  что  полиция,  либо  из-за  уважения к  памяти нашего великого
актера, либо из-за того, что ее поиски оказались безрезультатными, предпочла
хранить молчание; но случилось вот что: только Вальгран исчез во второй раз,
на этот раз окончательно,  как в одном заброшенном доме по улице Месье,  что
возле бульвара Араго,  полиция обнаружила труп  убитого мужчины;  тело легко
опознали, это был Шарло, костюмер Вальграна! Как он там оказался?
     Дом был без консьержа;  владелец дома,  старик,  проживающий в деревне,
ничего не  знал,  что могло бы  пролить свет на случившееся,  таким образом,
дело были вынуждены закрыть.
     - Ну и какой же вы сделали вывод? - спросил Фандор.
     - Вывод?  -  переспросил актер,  несколько  удивленный вопросом.  -  Он
напрашивался сам  собой!  Вальгран убил  своего  костюмера...  Почему?..  По
причине,  оставшейся для нас неизвестной. Затем, придя в ужас от содеянного,
он потерял разум.
     - Да,   да,   -   пробормотал  Фандор,   слегка  сбитый  с  толку  этим
предположением, которого он не ожидал.
     На самом деле,  журналист,  с  интересом следивший за рассказом актера,
был далек от  того,  чтобы делать из этого дела подобные заключения.  Фандор
никогда до сих пор не представлял,  что можно интерпретировать таким образом
не  только  убийство костюмера,  но  и  исчезновение актера.  Только сейчас,
услыхав  такое  умозаключение,  он  увидел,  насколько  логично  и  правдиво
смотрится оно со стороны.
     В действительности оно не могло быть верным, так как Герн, убийца лорда
Белтама,  возможно - Фандор убеждался в этом все больше и больше - Фантомас,
подстроил  так,  что  вместо  него  гильотинировали  Вальграна,  в  этом  не
оставалось уже никаких сомнений.
     Итак,  Вальгран, вернувшийся в Летний театр три дня спустя после казни,
был  не  настоящий Вальгран,  поскольку тот  уже  умер,  а  преступник Герн,
Герн-Фантомас,  который  занял  место  актера.  Ведь  если  бы  исчезновение
Вальграна совпало с казнью Герна, то это могло бы вызвать подозрения!
     Герн-Фантомас должен был,  таким образом,  показать,  что Вальгран жив,
нескольким свидетелем,  которые могли бы в случае чего подтвердить,  что они
видели Вальграна после казни Герна,  а следовательно, отвести предположения,
что Вальграна убили вместо Герна.
     Но Вальгран был актером.  Герн-Фантомас им не был!  По крайней мере, не
обладал,  несмотря  на  свою  поразительную  ловкость  и  изобретательность,
навыками  актера  в  той  степени,  чтобы  решиться  заменить на  подмостках
известного и признанного трагика.
     - Это все? - спросил Фандор.
     - Нет,  -  сказал Бонардэн,  - Вальгран был женат, у него была семья, в
которой подрастал сын.
     Примерно год спустя после этой грустной истории,  ко  мне зашла госпожа
Вальгран, которая, будучи проездом в Париже, явилась, чтобы получить деньги,
оставленные ее мужем.
     Госпожа Вальгран долго беседовала со мной,  и  я  подробно рассказал ей
обо всем,  что имел честью только что изложить вам.  По правде сказать,  мне
показалось,  что она,  не знаю,  по каким мотивам,  с недоверием отнеслась к
моим словам.
     Не то чтобы госпожа Вальгран подвергла сомнению те факты,  которые я ей
изложил,  но  она  просто все  время  повторяла:  "Это  неестественно с  его
стороны,  я знаю Вальграна, это было не в его характере!" Но я так и не смог
уточнить, что она хотела этим сказать.
     Прошло несколько недель после  этого  визита,  и  я  вновь встретился с
госпожой  Вальгран:  ее  проблемы  усложнялись,  свидетельства о  смерти  ее
супруга не  было,  поверенные ссылались на "факт отсутствия,  но не смерти",
она не могла получить ни одного гроша с наследства,  хотя было известно, что
Вальгран оставил приличное состояние и что это состояние, в деньгах и ценных
бумагах,  лежит то ли в  банке,  то ли у нотариуса.  Вы же знаете,  господин
Фандор,  что  в  таких делах,  как улаживание счетов,  получение наследства,
завещания, сам черт голову сломит...
     - Это точно.
     Бонардэн продолжал:
     - Надо предполагать,  что  дело это  представляло огромную важность для
госпожи Вальгран, так как она отказалась от крупных контрактов за границей и
осела в Париже,  живя на накопленные ею средства.  Смелая женщина - она была
действительно  честный  и   замечательный  во   всех  отношениях  человек  -
преследовала двойную цель: добиться наследства для ее сына, маленького Рене,
который находился у  кормилицы в окрестностях Парижа,  а также докопаться до
разгадки судьбы своего мужа.
     Возможно,  вдова моего друга тешила себя надеждой,  что ее  муж не  был
виновен в убийстве костюмера,  что он,  может быть, не умер, что его безумие
пройдет,  если его когда-нибудь найдут и затем вылечат.  Актриса - поскольку
госпожа Вальгран также была актрисой -  успокаивала себя иллюзиями...  Шесть
или  семь  месяцев назад,  когда я  не  вспоминал уже  об  этих событиях,  я
случайно столкнулся с госпожой Вальгран нос к носу на одном из бульваров.  Я
с трудом узнал ее.  Передо мной стояла не прелестная парижанка, какой я знал
супругу нашего  друга,  а  совершенно другая  женщина:  волосы  у  нее  были
грязные, взлохмаченные, на ней висела простая одежда, короче говоря, вид она
имела  довольно запущенный.  "Добрый день,  мадам Вальгран" -  воскликнул я,
протягивая к ней руки.  Она жестом остановила меня:  Тише,  - шепнула она, -
больше госпожи Вальгран не существует, сейчас я просто компаньонка. "
     - К кому же вошла Вальгран в качестве компаньонки?
     - К одной англичанке, по-моему, я не припоминаю ее имени...
     Фандор не настаивал. Его интересовало другое:
     - Госпожа Вальгран,  наверное,  хотела,  чтобы  другие не  знали об  ее
настоящей фамилии? Вы не помните, как она попросила себя называть?
     - Да, помню... Она сказала мне: зовите меня мадам Раймон.
     Фандор подскочил.
     - Ах, я так и знал! - не сдержавшись, воскликнул он.
     - Что? - спросил сбитый с толку Бонардэн.
     - Нет, ничего, - уже спокойным голосом ответил журналист.



Глава XXVII. Госпожа настоятельница

     - Мне нужна госпожа настоятельница!
     Дверь, к которой была приделана пружина, закрылась сама собой за спиной
Фандора,  и  он  очутился во внутреннем дворике монастыря.  Перед ним стояла
сестра-привратница монастыря и испуганно смотрела на нежданного посетителя.
     Журналист настойчиво повторил:
     - Могу ли я видеть госпожу настоятельницу?
     - Но, месье... Да... То есть, нет... Я не думаю...
     Добрейшая монахиня  ходила  взад-вперед,  не  зная,  какое  решение  ей
следует   принять.   Вдруг,   решившись,   она   показала  на   коридор   и,
посторонившись, чтобы пропустить журналиста, быстро произнесла:
     - Пожалуйста, пройдите сюда, месье, и подождите немного.
     Фандор,  выйдя  из  дома  Бонардэна,  решил,  не  откладывая на  потом,
исполнить поручение, возложенное на него актером, пострадавшим от руки Жюва.
     Бонардэн помнил о  любезном приеме и помощи,  оказанной ему монахинями,
когда его,  раненного,  принесли в монастырь. Будучи тогда не в состоянии их
поблагодарить, он попросил Фандора при первой возможности сделать это от его
имени и передать монастырю на нужды бедных пятьдесят франков.
     Дверь приемной монастыря вновь открылась и,  бесшумно скользнув по полу
одеждой,  в  комнате  появилась монахиня.  Она  приветствовала Фандора  едва
уловимым наклоном головы,  в то время как Фандор с почтительностью склонился
перед ней.
     - Я имею честь разговаривать с госпожой настоятельницей?
     - Наша   мать-настоятельница  извиняется,   -   тихим  голосом  сказала
монахиня, - что не может в данный момент принять вас; я заменяю ее, месье, я
сестра, отвечающая за монастырское имущество.
     "Прямо в точку" - подумал Фандор...
     Монахиня продолжала:
     - Но не вы ли,  месье,  были вчера здесь,  когда произошел этот...  это
несчастье...
     - Я принес вам новости, сестра моя...
     Монахиня переплела пальцы рук:
     - Я  надеюсь,  они добрые?  Как он себя чувствует,  этот бедный молодой
человек?
     - Лучше не может быть,  -  быстро ответил Фандор, - кроме того, что его
рана оказалась не очень серьезной, он получил отличный уход. Врачи без труда
извлекли пулю из его тела.
     - Я   буду   благодарить  святого   Коему,   покровителя  хирургов,   -
пробормотала сестра-монахиня, - а убийца, что ему сделали? Я предполагаю, он
будет наказан?
     Фандор улыбнулся:
     - Убийцу,  сестра моя,  скорее самого можно назвать жертвой!  Произошла
чудовищная ошибка,  стечение обстоятельств;  как  исключение,  в  этом  деле
виновный оказался очень порядочным человеком.
     На монахиню нашло новое вдохновение:
     - Я  буду молиться святому Иву,  покровителю адвокатов,  чтобы он помог
выбраться ему из этого дела!
     - Право же,  -  воскликнул Фандор,  -  поскольку,  сестра моя,  столько
святых в вашем распоряжении, вы, может быть, укажете мне одного, который мог
бы помочь полиции в борьбе с преступниками.
     Монахиня разгадала намерения журналиста,  это  была  умная женщина,  не
лишенная чувства юмора и понимающая шутку; она быстро ответила:
     - В таком случае вы могли бы обратиться к святому Георгию,  покровителю
воинов!..
     И, вновь посерьезнев, соблюдая сдержанность, которую ей предписывала ее
одежда, сестра-монахиня подвела итог беседе:
     - Наша матушка-настоятельница будет очень тронута, когда узнает о вашем
любезном посещении нашего монастыря...
     - Позвольте,  сестра моя,  -  прервал ее  Фандор,  -  моя миссия еще не
закончена и...
     Журналист аккуратно положил перед ней две голубые купюры.
     - Это, - заявил он, - от имени господина Бонардэна, на нужды бедных...
     Монахиня рассыпалась в благодарностях и, глянув с хитринкой в глазах на
Фандора, произнесла:
     - Вы,  наверное,  улыбнетесь,  месье, если я вам скажу, что буду за это
благодарить  святого  Мартина,  покровителя милосердных людей...  во  всяком
случае, я сделаю это от всего сердца!
     Фандор извинился за то, что так долго задержал свою собеседницу.
     - По-моему, вас зовет колокол, сестра моя, - сказал он.
     Та утвердительно кивнула:
     - В самом деле, наступило время вечерни.
     Фандор  в  сопровождении монахини  выходил  из  приемной  монастыря  и,
оставив по  правую  от  себя  сторону внутренний дворик,  подходил к  двери,
выходящей на улицу.
     Сестра-привратница уже  собиралась открыть ему  дверь,  когда журналист
вдруг   застыл  на   месте.   Шагая  друг   за   другом  размеренным  шагом,
представительницы  общины  медленно  и   спокойно  пересекали  двор,   чтобы
направиться вглубь  сада,  где  над  густыми  зелеными деревьями возвышалась
небольшая колоколенка часовни.
     Фандор, забыв о всяком такте, неподвижно стоял, наблюдая за монахинями,
по крайней мере за одной из них.
     Сестра-экономка стояла по-прежнему рядом с ним.
     - Сестра моя,  -  лихорадочно спросил он у нее,  не пытаясь даже скрыть
дрожь в  голосе,  -  скажите мне,  кто  эта  монахиня,  которая идет впереди
остальных?
     - Впереди, месье?
     - Впереди, сестра моя...
     - Монахиня,   о   которой  вы   говорите,   месье,   это   наша  святая
матушка-настоятельница!..
     Фандору повезло найти такси сразу,  как только он  вышел из  монастыря.
Наморщив лоб,  журналист так глубоко погрузился в свои мысли,  что в момент,
когда  такси затормозило на  улице Бонапарт,  он  с  удивлением огляделся по
сторонам.
     - Куда я попросил вас отвезти меня? - спросил он у водителя. Последний,
удивившись, с сочувствием посмотрел на своего клиента:
     - Как куда!  По адресу,  который вы мне дали,  не я  же его выдумал,  в
конце концов?..
     Фандор не ответил и рассчитался с водителем.
     "Это  Провидение!  -  думал  он.  -  Я,  наверное,  хотел встретиться с
Бонардэном,   чтоб  сообщить  ему  об  исполнении  его  поручения,   но,   в
действительности,  я должен бы немедленно увидеть Жюва после всего того, что
узнал в монастыре.
     Не раз я замечал, как невозможное становится реальностью..."
     Журналист  продолжал стоять  с  опущенной головой  посередине тротуара,
мысли его затерялись в  воспоминаниях,  и  он,  казалось,  совсем не замечал
толчки задевающих его прохожих.
     - Ну и ну!  -  громко крикнул Фандор, когда один, очень грубый прохожий
столкнул его с тротуара на проезжую часть улицы.  -  Что я здесь потерял, на
улице? Мечтаю, вместо того, чтобы бежать предупредить Жюва!
     Фандор   бросился  к   дому   полицейского,   но   на   третьем   этаже
приостановился.
     "По правде говоря,  -  подумал он,  -  кого я здесь найду?  Если верить
газетам,  Жюв под арестом. Ерунда! Инстинкт подсказывает мне, что Жюв здесь,
а инстинкт иногда вещь более проницательная, чем разум..."
     Фандор вошел в квартиру и направился прямо к кабинету Жюва.  Там никого
не было; журналист заглянул в соседнюю гостиную, зашел в столовую... никого!
Фандор глубоко вздохнул, затем с улыбкой на губах громко заявил:
     - Дорогой Жюв,  с  тех  пор,  как  я  имел  удовольствие видеть  вас  в
последний раз,  у меня появилось немало новостей для вас, поэтому будьте так
добры принять меня, у меня есть, что вам сказать.
     После   этого   обращения  в   пустоту  Фандор  прошелся  по   кабинету
полицейского и уселся в кресло.  Фандор, казалось, был абсолютно уверен, что
друг его услышал.
     ...И он не ошибся!
     Действительно,   спустя  пару  секунд,   подняв  портьеру,  за  которой
скрывался потайной вход  в  рабочий  кабинет,  в  комнате появился Жюв  и  с
удивленным видом заметил:
     - Ты  так уверенно говоришь,  малыш,  словно ты  знал наверняка,  что я
здесь нахожусь, это просто поразительно...
     - Но  еще поразительнее,  дорогой мой Жюв,  найти человека в  его доме,
который,  как  вещает вся  пресса,  уже  более двух суток валяется на  сырой
соломе в тюремной камере.
     - У,  чертяка! - воскликнул Жюв, горячо сжимая руку, которую протягивал
ему молодой человек.  -  Решительно ты  не слишком глуп...  Что ты думаешь о
моей идее?
     - Она замечательна, - быстро ответил Фандор, - тем более, что красавица
Жозефина своими глазами видела, как вас уводили в тюрьму в наручниках.
     - Все поверили в это, не так ли?
     - Все, - заявил Фандор.
     - А как ты догадался, что я здесь? Меня могло и не быть дома?
     - Я  почувствовал запах  ваших вечных сигар,  мой  генерал,  вас  выдал
табак!  Запах  горящей сигареты легко  отличить от  дурного запаха  потухших
сигарет... Когда имеешь нюх!
     - Отлично,  Фандор, отлично! Хорошее замечание с твоей стороны. Кстати,
скрути себя тоже сигарету, и мы поболтаем. У тебя есть новости?
     - Да, и еще какие...
     Фандор рассказал Жюву,  который серьезно и внимательно слушал друга,  о
разговоре с Бонардэном, об актере Вальгране. Он сказал инспектору, кто такая
на самом деле госпожа Раймон.
     - Еще  одна  загадка,  которую  нужно  нам  прояснить,  Фандор,  но  мы
разгадаем ее,  ты знаешь мое мнение,  одно время я предполагал, что Жозефина
ведет  двойную  игру.  Ты  не  слушаешь меня  Фандор?  Тебя  это  больше  не
интересует?
     Фандор резко встал с кресла, подошел к полицейскому и, положив ему руки
на плечи, сказал, глядя прямо в глаза:
     - Нет, Жюв, меня это больше не интересует! И я объясню вам почему: леди
Белтам не  умерла,  я  только что ее видел,  я  ее видел своими собственными
глазами так, как сейчас вижу вас...
     - Ты не ошибаешься?
     - Это такая же правда,  как и то, что меня зовут Фандор. Настоятельница
Ножанского монастыря, это - леди Белтам.



Глава XXVIII. Старый паралитик

     В конце улицы Ром Фандор остановился.
     "В конце концов,  -  размышлял он, - может быть, я совершаю глупость? К
чему эта подозрительная фраза:
     "Приходите,  если вас интересует дело леди Б.  и Ф." Леди Б... это леди
Белтам, а Ф... это Фантомас!
     Возможно,  это письмо послано просто-напросто для того,  чтобы заманить
меня в ловушку?
     Ах, если бы я мог посоветоваться с Жювом!"
     Но вот уже две недели как Жером Фандор не видел Жюва!  Он несколько раз
заходил в Сыскную полицию, домой к инспектору, но не находил его. Жюв исчез!
     "Если бы я только мог встретиться с Жювом!  Он, по крайней мере, сказал
бы, идти мне или нет по приглашению этого Маона..."
     Фандор вновь двинулся в путь и вышел на бульвар Перер.
     "Ничего, я не дам себя запугать..."
     Фандор остановился перед довольно красивым домом,  стоящим на  бульваре
Северный Перер.  Он решительно толкнул входную дверь, прошел через вестибюль
и задержался возле комнаты консьержки:
     - Пожалуйста, мадам?
     - Месье?
     - У  меня к  вам  один вопрос,  у  вас  проживает здесь один жилец,  по
фамилии Маон?
     - Господин Маон? Конечно, на шестом этаже, дверь направо.
     - Благодарю,  мадам,  я хотел бы узнать кое-что о нем...  Я пришел... я
пришел,  чтобы предложить ему подписать договор на страхование... и желал бы
узнать, мадам, какая примерная стоимость обстановки его квартиры, что это за
человек, этот господин Маон, сколько ему лет, примерно, разумеется?
     - Боже мой, месье, на эти вопросы легко ответить. Господин Маон живет у
нас недавно.  По-видимому,  он не богат...  Впрочем, мне кажется, это бывший
кавалерийский офицер.
     - Да, это так, - поддакнул Фандор.
     - Во всяком случае,  это очаровательный мужчина,  идеальный жилец... Он
инвалид,  его обе ноги почти полностью парализованы. По-моему, он никогда не
выходит из дому, и потом, он никого не принимает.
     Фандор принялся горячо благодарить:
     - Мадам, вы были очень любезны!
     - Что вы, что вы, месье, не за что...
     Жером Фандор позво