нее не в  иллюминатор,  а  прозрачную стену,  выполненную из
сверхпрочной пластмассы,  способной быть  одновременно и  прозрачной,  и
отразить один-два прямых удара из плазмоизлучателей любого космолета.  В
данный момент там  смотреть  было  не  на  что,  кроме звезд и  тяжелого
крейсера поддержки "Авангард",  но взгляд девушки не отрывался от окна с
того мига, как она преступила порог.
      - Садитесь,   капитан! - достав из позолоченного портсигара тонкую
сигару,  Фарбах закурил и кивнул на тонкую папку на столе:
      - Вы в курсе, капитан Констильон, что это такое?
      - Медицинское досье, сэр?
      -Часть   медицинского  досье.    Тут   результаты  психологической
экспертизы,  которую вы  прошли неделю назад по моему требованию.  Здесь
есть один абзац,  который я хочу вам прочитать... одну минутку, ага, вот
он:
      "...Капитал  Жанна  Констильон в  последнее  время  проявляет  все
признаки глубокой депрессии, результатом чего стали постоянные конфликты
с  экипажем и  пилотами.  Стали характерными нервные срывы,  бессонница,
появилась рассеянность. Отмечено  общее  ухудшение физического состояния
до пятнадцати процентов от нормы. Наши рекомендации..."
      - Ну,   и   далее -  выводы комиссии,   -  аккуратно сложив досье,
командор присоединил его к маленькой стопке  бумаг  на  краю  стола.   -
Вы  хотите что-либо сказать в связи с этим, капитан?
      - Нет,  сэр, - не выдержав осуждающего взгляда командора, опустила
голову Жанна. - Я полностью согласна с выводами медицинской комиссии.
      - Тогда,  капитан,  скажите,  как бы  вы поступили на моем месте в
подобной ситуации?
      - Я бы отстранила такого пилота от полетов,  - глухо произнося эти
слова,  она ожидала,   что внутри хоть что-то  отзовется,  но  почти без
удивления поняла,  что  ничего подобного не  будет.  Даже  ее  голос  не
дрожал, словно она говорила про человека, не имеющего к ней ни малейшего
отношения. Помолчав, она добавила:
      - Или перевела его в группу наземной поддержки, сэр.
      - И  какой же будет ваш выбор?  -  холодно поинтересовался Фарбах,
поигрывая карандашом.
      - Простите, сэр?
      - Вы назвали два варианта,  как мне стоит поступить, - злая ирония
в  его голосе бичом хлестала по  ней.  -  Что же  вы  из  них выбираете:
отстранение от  полетов  или   перевод  из  эскадрона "Черные Дьяволы" в
подразделение наземной поддержки?
      - Я не знаю,   сэр,  -  не смея поднять глаз от пола,  выдавила из
пересохшего горла Жанна. - Вам... вам виднее, командор.
      - Оставьте  это нытье,   капитан!  - неожиданно рявкнул Фарбах,  с
силой  ударив  кулаком по  столу.   Оторопев от  неожиданности,  девушка
уставилась на вскочившего из-за стола командора. - Вы посмотрите на себя
со  стороны и  послушайте это...   этот скулеж!  Может,  вы забыли,  где
находитесь,  а?  Может,  вам напомнить,   что это не пансион благородных
девиц,  а военный корабль,  находящийся в боевом режиме на самом опасном
участке фронта?   Или  вы   забыли,  что  от  вас зависит не только ваша
собственная жизнь,   но и жизни десятков других?  Здесь всем тяжело, все
теряли друзей и  товарищей,  но  что  будет,  если и  остальные примутся
стенать на несправедливости жизни,   ходя по базе с постными лицами? Кто
тогда будет воевать с килрачами -  техники и навигаторы, что ли? Скажите
мне капитан, кто?!!
      Словно  повернув  некий  выключатель в  себе,  командор  замолчал,
остановившись  у  обзорного  окна  спиной  к  оцепеневшей -  и  порядком
напуганной - Жанне.
      - Медики  рекомендовали отстранить вас  от  полетов,   по  крайней
мере,  на месяц и отправить на реабилитационный курс психотерапии.  Но я
принял другое решение:   вы отправитесь в систему Хоган на планету Сенай
в   Порт-сити.   "Гетман  Хмельницкий"  будет  отсутствовать  в  течение
полутора-двух  месяцев,  а  до  этого   вы  будете выполнять специальное
поручение,  никак не связанное с боевыми миссиями. Вам ясно?
      Подавленная  Жанна   ничего  не  ответила,   только  едва  заметно
кивнула:   такого  разговора  она  ждала  давно,  но  чтобы  Фарбах  так
разозлился!..
      - Хорошо,  - выбрав, среди лежащих на столе папок одну с оранжевой
полосой на обложке,  Фарбах небрежно перебросил ее девушке.  -  Это ваше
задание, маршрут, а так же краткое описание и технические данные системы
и планеты. Вы стартуете завтра в семнадцать часов двадцать минут,  после
того, как мы выйдем на границу системы. Еще вопросы есть?
      - Я лечу одна, сэр?
      Фарбах опустился в кресло,  делая длинную затяжку. Выпустив кольцо
дыма, он кивнул на папку в ее руках:
      - Там все сказано,   но  коль вы спрашиваете,  то,  пожалуйста,  -
вашими  напарниками будут  майор  Шонт  и  лейтенант  Паладин.  Это  вас
устраивает?
      - Да, сэр, однако я...
      - Это приказ,  капитан Констильон!  - резко оборвал ее Фарбах. - И
обсуждению  не   подлежит!   Вы  стартуете завтра ровно в  пять двадцать
вечера,  и с вами летят Паладин и Шонт!  И больше я не хочу возвращаться
к  этой  теме, капитан!
      - Так точно, сэр, - сникла девушка.
      - Прекрасно.   В  таком случае,   на  сегодня все.   Вы  свободны,
капитан!
      - Да,   сэр,  -  поднявшись на  ноги,  тихо ответила Жанна.  Отдав
честь,  она шагнула было  к двери,   но ее остановил голос командора,  в
котором уже не было жестких и холодных ноток:
      - Жанна,   я могу понять твои чувства и твое состояние, но прошу -
соберись.   Ты прекрасный пилот,  один из лучших у нас, и я не хочу тебя
терять из-за такой ерунды,  как стресс и депрессия. Мне нужно, что бы ты
поняла -  это -  не наказание и не прогулочная миссия.  Это очень важная
операция,  от которой зависят жизни очень многих наших ребят. И Жанна...
- голос Фарбаха упал почти до шепота.
      - Сэр?   -  не  поворачиваясь,   спросила девушка:  она не хотела,
чтобы командор видел ее полные слез глаза.
      - Не подведи меня, Жанна!


      Глава 6.

      Военная  крепость  Тагар   Дусит,    малый  коммуникационный  зал.
2384.18.4, 10:11.
      Их было двое,  но лишь один присутствовал в плоти. Голографический
проектор создавал полное впечатление присутствия килрача на Тагар Дусит,
хотя на самом деле их разделяли сотни парсек.
      Собеседник Марраша'атаха носил  вишнево-красный мундир,  свободную
накидку  и  узкий  серебряный обруч  вокруг  головы,   чуть  ниже  ушей;
традиционный кинжал  в  простых ножнах и  объемистый пакет в специальном
кармане на бедре довершали его экипировку.  На левой стороне груди, там,
где  был  вышит герб  Империи,   примостился  сложный узор черных линий,
полуовалов и  дуг  -  знак  тушд-руала,  высшего военного звания Империи
Килрач.
      Килрач,  присутствовавший на  Тагар Дусит в  виде  голограммы,  не
отличался высоким ростом -  около двух метров,  не более.  Однако фигура
поражала  соразмерностью  форм,   мощные  бугры  мускулов  говорили  про
незаурядную силу,  а  спокойный,  открытый взгляд изумрудных глаз -  про
уравновешенный характер и уверенность в себе.   И хоть килрачу,  который
достиг таких высот,  было чуть больше двадцати трех зорас'стрийских лет,
Марраша'атах хорошо  знал,   что титулы тушд-руала и  Х'хиара заслуженно
принадлежат Тахарансья-рантья.
      - ...Вентдарр очень упрям,   командор.  Но  у  него несколько иная
миссия,  и факты, про  которые  вы  говорите,  он не будет искать.  Иное
дело - дома, на Зорас'стриа...
      - Именно!    -    подхватил  командор.    -   Эмиссар  ничего   не
подозревает,   но  аналитики  Имперского  Совета  или  Внутреннего Круга
Империи быстро все  поймут. Прямых улик у них, естественно, не будет, но
мы с  вами,  Х'хиар,  слишком часто использовали официальные каналы,   и
Руал обязательно поинтересуется с  чего  бы это Х'хиар так часто болтает
с начальником разведки Империи.
      Фигура  тушд-руала   на   фронте   Килрач-Альянс печально покачала
головой.  Марраша'атах  с  сочувствием  подумал,  что  понимает  чувства
молодого Х'хиара:  уже второй год он вел свою собственную игру,   здесь,
на  фронте  Килрач-Конфедерация,  стремясь  остановить войну  с  людьми,
прекратить кровавый  конфликт, истощавший обе стороны. И старый командор
Тагар Дусит искренне помогал сыну  Руала,  помогал,  чтобы искупить свою
страшную вину,  искупить перед совестью и  Ушедшими,  к которым ему рано
или поздно придется идти!
      Тахарансья-рантья,  словно прочитав мысли  командора,   вздохнул и
раздраженно клацнул клыками:
      - Подумать только,  до чего мы дошли! Начальник разведки Империи и
Х'хиар прячутся,   играют  в   заговорщиков -  и  все ради того,   чтобы
остановить войну с людьми,   спасая тем самым тысячи и тысячи жизней.  А
теперь еще  и это!.. Ушедшие уготовили нам тяжелый путь.
      - Если бы ваш отец, Руал, согласился...
      - Нет,    Марраша'атах,   это   бессмысленно!   Руал  не   изменит
официальной политике Империи:   война до победы,  без договоров,  союзов
или   перемирий!   Тут   нужно  действовать   осторожнее,    на    грани
предательства и саботажа;   нужно превратить войну с людьми на настолько
невыгодную  Империи,   чтобы   Совет  Кланов и  Руал  не  откинули сходу
предложение про мирные переговоры с Конфедерацией. Жаль, что Рилл-саррат
и  его сын полностью разделяют позицию Руала,  -   с  сожалением добавил
килрач.  - Если бы я заручился их поддержкой - было бы проще!
      Некоторое время они молчали,  каждый размышляя про свое.  Наконец,
Марраша'атах,  чувствовавший,   что беседа повернула куда-то  не   туда,
кашлянул, привлекая внимание Тахарансья-рантья:
      - Х'хиар, мы говорили про Эмиссара...
      - Да-да,  говорили...  - Тахарансья-рантья еще раз вздохнул. - Что
ж,  выбора у нас нет: то, что он нашел, не должно попасть на Зорас'стриа
- можете действовать на свое усмотрение, командор. Думаю, вы имеете...
      - Имею!   -  быстро  сказал Марраша'атах;  почему-то  командору не
хотелось,  чтобы Х'хиар произносил этих слов.   -  Я  думаю использовать
пленного с Кунна'а Хенса!
      И  снова  в  коммуникационном зале  повисла тишина:   оба  килрача
прекрасно понимали,  на  что их толкает необходимость сохранить в  тайне
свое сотрудничество. Не ради себя - ради Родины!..
      - А что нового на Зорас'стриа?   -  главное было сказано, и толочь
воду  в  ступе не желал ни один,   ни другой.   -  Я  так понимаю,   вас
зачем-то срочно отозвали с фронта в Имперский дворец?
      - Заболел Руал,  - коротко бросил Х'хиар, но в этих простых словах
Марраша'атах  отчетливо  прочитал  тревогу  и   беспокойство   сына   за
здоровье  и благополучие отца.  -  Боль в голове, общая слабость - врачи
так и  не смогли мне объяснить,  что с  ним такое!  В конце концов,  все
списали на переутомление; когда я прилетел - он практически выздоровел.
      - Странно,   почему ж  тогда в  общеимперской сети ничего нет  про
болезнь Руала;  даже по нашим каналам я про это не слышал?   -  искренне
удивился командор.
      - Это  все Та'ах-сартар!   Зачем -  не  знаю,   но он лично привез
медиков,  обеспечил очень  жестокий уровень безопасности;   про  болезнь
Руала не   всем известно даже в  самом дворце,  не  говоря уж  про Совет
Кланов. Такое впечатление...
      - Такое впечатление,   что он  знал про болезнь Руала раньше,  чем
тот  заболел!  -  тихо  сказал Марраша'атах,  но  Тахарансья-рантья лишь
отмахнулся:  -  Мы,  по-моему,  начинаем искать врагов там,  где их нет,
командор.  С  Руалом все в  порядке,  Та'ах-сартар уже вернулся на фронт
Килрач-Конгломерат,  -  так что не будем лишний раз забивать себе головы
пустяками.  Решайте проблему с  Эмиссаром,  а я на Зорас'стриа прослежу,
чтобы  никто   не   начал   повторное расследование.   Позже,  когда все
успокоится,  пришлите мне отчет -  буду его с нетерпением ждать.  Удачи,
Марраша'атах!
      Негромкий  гудок  оборвался  звонким  ударом;  голограмма  Х'хиара
померкла и растаяла.
      Командор Тагар Дусит остался один!

      Система  Хоган,  орбита  планеты Сенай,  научно  исследовательская
станция "Манта-75", центральная оранжерея. 2384.18.4, 22:13.
      - Паладин?
      Оглянувшись,  серигуанин  кинул   короткий  взгляд  на   стоящую у
входа  в  оранжерею  Жанну.   Легкое  платье  небесного  цвета,  красиво
обрамляющее  ее  фигуру,    было   несколько   неожиданно  видеть  после
привычной строгой  униформы Конфедерации,   но  сегодня  на  станции был
праздник  -  у   старшей   лаборантки  справляли  двадцать  третий  день
рождения и все позволили себе немного расслабиться.  Критически осмотрев
девушку  с  ног  до  головы,  Паладин  вернулся  к  изучению   огромного
фиолетового цветка,  бережно касаясь тремя руками лепестков.
      - Знаешь,   Жанна,  - мечтательно произнес он, - ты думала про то,
как мы поздно, иногда, познаем мир и его красоту?
      Недоуменно склонив голову, Жанна шагнула вперед.
      - Поздно?   - вообще-то,  она хотела поговорить совсем про другое,
но и торопиться ей было некуда. - Что ты имеешь в виду?
      Изящным жестом  Паладин растрепал листья  вокруг себя;   несколько
лепестков сорванных порывом ветра,  кружась,  упали на  покрытую гравием
дорожку.
      - Вот это!   -  его серые глаза,   словно два фонарика, блеснули в
тени. - Все вокруг нас!
      Шагнув в  сторону,  он  указал на бесчисленную звездную россыпь за
стеклом  оранжереи.   Отпущенный цветок  закачался  на  упругом  стебле,
источая сладковатый аромат.
      - Мы,   серигуане,   давно поклоняемся звездам.   Еще  до  войны с
Таргоном,  еще  до того момента,  когда мы впервые вышли в космос, у нас
была такая примета -  если начать путешествовать в безоблачную ночь,  то
это  принесет тебе  удачу  в  пути.   Потом  мы  направились к  звездам,
стремясь достичь того,  что  было на  протяжении многих лет святыней для
нашего народа -  и наше  желание превратилось в язву, едва не погубившую
нас  самих.  Ты  когда-нибудь  слышала о  нашей  планете ...?   -  звук,
изданный серигуанином,  Жанна  едва  ли  смогла бы   воспроизвести,   но
догадалась,  что это всего-лишь название планете на его родном языке.
      - Нет,  -  не задумываясь,  ответила девушка,  - не слышала. А мне
следовало?
      - Вряд ли,  -  пожал узкими плечами серигуанин.  - Скорее всего, в
Конфедерации о  ней мало знают вообще.  Но,  -  он  плавно развел руки в
сложном жесте,  смысл которого Жанна истолковать не смогла, - у вас была
такая планета - Годдах-2, правильно?
      - Ну да,   была.   Паладин,   я,  может,  чего-то не понимаю,   но
причем здесь Годдах-2?
      Паладин вздохнул и достал что-то из нагрудного кармана,  передавая
Жанне.   Тонкая стереофотография, на странной и непривычной бумаге легла
на  ее  ладонь.  Безумное буйство красок на  ней резало глаза,  но Жанна
быстро поняла,   что это снимок одного из  городов Серигуана,  снятый на
фоне заходящего светила. К самым границам города подступала полоса леса,
а высокие и прекрасные здания,   казалось, построенные из хрусталя, были
усыпаны морем разноцветных цветов.
      - Это мой родной город на главной планете системы,  - ровный голос
Паладина прорезало нечто,   доселе Жанной не слышимое:  печаль и грусть,
смешанные с  застарелой болью.   -  Там я родился,  и там прошли  первые
десятилетия моей  жизни.  Потом,  под  конец Первой Звездной Войны,  мои
родители  отправили меня  на  обучение  на  Сс'сильориа,   нашу  главную
систему.   А через два  года один из отрядов Таргона атаковал мою родную
планету.
      Порывшись в том же кармане, он достал вторую фотографию и протянул
Жанне со словами:
      - Это  снял  я,  когда  прилетел туда  через  неделю  после  атаки
Таргона.
      Девушка бросила один единственный взгляд на снимок и с сочувствием
посмотрела на Паладина.   Его слова о  Годдахе-2  стали теперь полностью
понятны для нее.
      - Паладин,  это... это ужасно! Твои родители, они...
      - Они были там и там остались навсегда,  - закончил он. Все эмоции
исчезли из голоса,  и  он вновь был прежним Паладином:  холодным,  вечно
корректным и невозмутимо спокойным.  - Я много лет думал, что нет ничего
красивее родной  планеты и  родного города,   но  сегодня я  увидел этот
цветок!   Он напомнил мне о  тех цветах,   что росли когда-то там.   И о
том,  что  все в  мире имеет свою внутреннюю красоту и  гармонию;  нужно
только уметь найти и разглядеть  ее.  Может, именно по этому мой народ и
вступил в Великую Войну:   чтобы не дать килрачам нарушить эту гармонию.
Мы не хотим,   чтобы однажды повторилось что-либо подобное,  - кивнув на
фотографии в руке Жанны, он осторожно снял с плеча ее руку.
      Вновь  его   тонкие   пальцы  бережно  приподняли  венчик  цветка,
словно какую-то драгоценность. Свет отразился от десятков лепестков, как
от  призм и  на  мгновение Жанне показалось,  что  между рук серигуанина
вспыхнула  маленькая фиолетовая звезда,   испускающая пронзительные лучи
света.  Вспыхнула и тут же пропала.
      - Мы тоже не хотим повторения Халис-3 или Годдаха,   -  произнесла
Жанна,  неловко мусоля края фотографий.   -  Но  кроме этого мы не хотим
терять людей в этой войне.  Если бы была хоть какая-то надежда на мирный
договор с  килрачами,  мы  бы  ухватились за него руками и  ногами,  но,
увы...
      - "...терять  людей...",  -  тихо  повторил Паладин.  -  Ты  снова
вспоминаешь Джеймса и Роджера?
      - Бывает, - не стала отпираться девушка.
      - Это  заметно.   Ты  нервничаешь,  споришь  попусту,  без  причин
раздражаешься...
      - И про это я хотела с тобой поговорить,  - быстро вставила Жанна.
- Понимаешь,  там,   на "Гетмане Хмельницком" я немного была не в себе и
наговорила тебе кучу глупостей. Я хотела бы принести тебе свои извинения
за случившиеся, если позволишь!
      Запрокинув  голову,    Паладин  замер   в   такой  позе,    словно
прислушиваясь к  чему-то  недоступному для других.   Затем легкая улыбка
коснулась его губ  и глаз:
      - Ты напрасно волнуешься по этому поводу Жанна.   Я не обиделся на
тебя за те слова:  как я говорил Шонту -  нам всем тяжело. Иногда, чтобы
не потерять разум,  необходимо сделать нечто подобное,  "выпустить пар",
как вы сами говорите.   Но если тебе от этого станет легче:   я принимаю
твои  извинения,  -  церемонно  поклонившись,   Паладин  коснулся  рукой
сначала лба,  потом губ и, наконец - сердца. - Этого достаточно?
      - Вполне,  Сенул'лаапис Яо'орит,  - с сердца Жанны словно свалился
громоздкий камень,  и полегчало на душе.  С трудом выговорив сложное имя
серигуанина, она улыбкой попыталась извиниться за произношение.
      - Знаешь,  когда я  узнала о  том,  что кроме Бабая ты будешь моим
напарником,  я  просила командора дать мне кого-то другого.   А сейчас я
думаю:  "как хорошо,   что он это не сделал".  Я действительно рада, что
ты здесь, Паладин.
      - Взаимно,   - улыбнулся Паладин. Любовно проведя всеми руками над
цветком,  он повернулся к девушке. - Ну что, пойдем к остальным. Если не
ошибаюсь, то там начинается вечеринка, не так ли?
      - Да,  ты прав, - рассмеявшись, Жанна подхватила его под локоть. -
Пошли, повеселимся!

      Сектор Дакота,  система ТТ-32  вблизи аванпоста килрачей Аа'асиай,
боевая база "Гетман Хмельницкий", зал совещаний. 2384.20.4, 10:00.
      - Внимание,  пилоты!  - громко произнес Фарбах, поднимаясь на свою
трибуну перед  собравшимися.   Экран позади него  вспыхнул молочно-белым
светом   и  потемнел,  обрисовав  схему   ближайшей  звездной системы  с
красной точкой у края -  Аа'асиай,  один из двух оставшихся у килрачей в
секторе аванпостов, занозой сидела в теле Конфедерации.
      - Как вы  все прекрасно знаете,   мы  получили от Военного  Совета
приказ ликвидировать угрозу  нашим  силам  со стороны аванпоста килрачей
в  данном регионе,  -  услышав одобрительный гул,   он  улыбнулся одними
уголками губ.  -  Значение этой операции все  понимают,  и  я  не  стану
отвлекаться на  пояснения.  Крайний  срок,   на  протяжении которого  мы