т  ее  люди,  -  отрывисто
заговорил Нераг,  обеспокоено наблюдая,  как его руки подрагивают, будто
обретя собственную жизнь.  -  Население -  чуть больше миллиона человек,
расстояние от  Аполлона-2  -  четыре световых года;  был оставлен нашими
войсками  после  шестидесятилетней  оккупации  в  конце  прошлого  года.
Система не  имеет ни  малейшей стратегической или  тактической ценности,
поэтому  там   присутствует  минимальное  число  войск;   оборонительные
сооружения крайне слабы и  не  доставят какого-либо затруднения.  Захват
системы и  выход  на  позицию чистого удара  над  поверхностью планеты с
нашими силами будет делом нескольких часов.
   Стало тихо.   Так тихо,  что не  слышно было даже дыхания взиравших с
ужасом и пониманием на командира килрачей.  Слова еашш-руала про позиции
чистого  удара  сняли  все  вопросы даже  у  самых  недоверчивых:  Нераг
действительно предлагал именно то, что предлагал.
   - Люди  получат ультиматум от  нас:  или  наши дети,  или  миллион их
сородичей.  А  для доказательства серьезности наших намерений мы нанесем
планетарный удар по  какой-то  малозначительной цели,  и  предоставим им
возможность подумать.
   - А  если они не пойдут на компромисс?  -  осмелился спросить капитан
тяжелого крейсера из  дивизии Рейс'саха.  Нераг  молча  повернул к  нему
голову и  тяжело посмотрел прямо  в  глаза.  Килрач судорожно сглотнул и
потупил взор.
   Нераг почти физически чувствовал подступающий к  каждому страх...   и
обреченную решимость смешанную со свирепой радостью.  План, предложенный
им, имел все шансы на успех, что означало спасение всех детей.
   Пусть даже ценой их собственных жизней.
   - Ни тушд-руал Рилл-саррат,  ни Руал,  никто из Имперской коллегии по
военным вопросам не  позволят нам лететь к  поселению Джулиана.  Поэтому
они не будут поставлены в известность, пока флот не отправится в путь, -
раздельно и  четко говорил Нераг.  -  Это наш рейд -  и это единственное
мерило нашей совести,  нашей жизни.  Все,  что  мы  сделали или могли бы
сделать,  не перевесит того,  что мы сделаем сейчас. И я обращаюсь к вам
открыто и честно:  кто не хочет -  может не лететь. Судьей ему будет его
совесть и честь,  и коль он сможет примириться с ними -  значит, это его
выбор и его право. Теперь решайте вы!
   И  снова тишина,  тяжелая,  давящая на  плечи.  И  твердеющие взгляды
каждого,  встающего со  своего места,  и  уверенно смотрящего на  своего
командира.  Слов не было,  да и не нужны они были:  взгляды говорили все
лучше всяких слов. И в каждом взгляде горело одно: вперед! Веди нас!
   Но видел он только один единственный взгляд,  в котором восхищение им
и  решимость  идти  до  конца  смешивалось  с  нежностью  и  любовью.  И
полускрытый телами других кристалл пульсировал в  такт его собственному,
и  в такт биению их сердец,  как в тот миг,  когда в Храме Стражей Небес
разъедающий плоть лазерный луч навеки объединил их души.
   И  мертвенный ужас  стальными когтями сжал сердце Нерага,  напоминая,
что скоро всему этому придет конец.

   * 7 *

   Массивная фигура выступила из тени. Склонившаяся над распростертым на
холодном полу телом девушка подняла голову и жестом попросила тишины.
   - Как он?
   - Не очень,  отец,  - Леа бережно провела мокрой тряпкой по шерсти на
виске До'оша,  удаляя сгустки крови.  -  Переломов, кажется, нет, но без
аппаратуры я  ни  за  что не могу поручиться.  По крайней мере,  удалось
остановить кровотечение, но до завтра, как минимум, ему нужно лежать.
   - Он  приходил в  себя?  -  Вэракк грузно присел рядом.  -  Рассказал
что-то? Дочь отрицательно покачала головой, полностью поглощенная уходом
за ссадинами и ранами килрача.  Она так и не отошла от До'оша ни на шаг,
с того мига, когда его безвольной окровавленной куклой швырнули на песок
люди.
   - Плохо! - подытожил математик. Рассеяно посмотрев на лицо До'оша, он
недоуменно покачал головой:  -  Во имя Ушедших,  чего он полез в драку с
людьми? Он что-то говорил?
   - "Они взяли детей! Они взяли детей..." - он твердил это с полчаса, а
потом затих, - Леа на минуту прервалась и взглянула снизу вверх на отца.
- Каких детей он имел ввиду?
   Вэракк  распрямился и  почесал  шерсть  на  щеке.  Протопав  к  окну,
выходящему на восток, он несколько минут что-то высматривал там.
   - Сегодня  мне  рассказали,  что  в  город  людей  приземлился сильно
поврежденный  пассажирский  транспортник  Империи,  -  не  оборачиваясь,
сказал он.  -  Это случилось примерно за час до того, как к нам привезли
До'оша. И вот я думаю: а если на этом транспортнике и были дети, а До'ош
это увидел? Тогда его реакция и эти слова вполне понятны.
   - Дети...  -  Леа никогда не приходила в  голову такая мысль.  Широко
раскрытыми глазами,  в  которых клокотал гнев,  ужас и ошеломление,  она
смотрела на отца. - Ушедшие, да не допустят такого...
   - К  несчастью,  Леа,  Ушедшие нам здесь не помогут.  Конечно,  будем
надеяться на лучшее,  но я  прямо сейчас пойду,  поговорю с кем следует:
надо оповестить всех наших,  а потом попробуем передать весть в соседние
лагеря. Ты оставайся здесь и никуда не выходи, - добавил он от выхода. -
Я распоряжусь,  чтобы вас никто не беспокоил, а также приму меры, на тот
случай,  если его будут разыскивать люди. Как ты думаешь, они его хорошо
запомнили?
   - Совсем не запомнили,  - несколько нервно рассмеялась Леа. - Для них
мы все на одно лицо.
   - Хорошо. Следи за ним и немедля сообщи, если он очнется.
   - Как  скажешь,  отец,  -  тихо  ответила Леа,  опуская глаза к  лицу
До'оша. - Я буду внимательно смотреть за ним.

   * 8 *
   СУББОТА, ВЕЧЕР

   Без  малого сотня  крейсеров Империи Килрач в  идеальном боевом строю
проходила сквозь  облака  обломков,  разбитых истребителей,  оплавленных
кусков металла.  Еще  полчаса назад  здесь было  две  станции наблюдения
Конфедерации и  одно  соединение легких крейсеров,  а  теперь в  пустоте
парило только груда металлического лома.  Внезапная атака трех  дивизий,
безукоризненно выполненный обходной маневр и  атака с  тылу трех звеньев
завершились  окружением  и  поголовным  истреблением  всего  живого,  не
остановившимся даже  тогда,  когда  по  всем  частотам понеслись тщетные
призывы о пощаде.
   На  командном  мостике  флагмана  Нераг  сосредоточенно  просматривал
запись  последних мгновений боя.  Вот  два  крейсера бросаются прочь  от
гибнущей  в  ливне  антиматерии станции  наблюдения,  вот  им  наперерез
вылетает тяжелый крейсер дивизии Рейс'саха,  вот  один  из  человеческих
крейсеров  пытается  развернуться,   но  инерция  скорости  и  массы  не
позволяют ему  вовремя  выйти  на  вектор  атаки.  Крейсер Империи плюет
практически в  упор  шаром антиматерии,  защитное поле принимает удар на
себя,  поддается -  и  в  самом  центре  крейсера загорается миниатюрное
термоядерное  солнце  аннигиляции,  раскидывающее хищные  протуберанцы к
корме и носу обреченного корабля.
   Нераг коснулся переключателя - и услышал отчаянные крики, заполнявшие
тогда эфир:  "пощадите... мы сдаемся, сдаемся...", и оборвавшиеся в миг,
когда на стереоэкране распался на атомы последний корабль людей (остатки
истребителей продержались лишь парой минут дольше).
   - Еашш-руал, - загудел корабельный интерком. - Пространство полностью
очищено  от  противника,  выживших не  найдено.  Мы  можем  переходить в
гиперпространство согласно намеченному графику.
   - Благодарю вас,  тоа'аноа  Еррах.  Передайте флоту  приказ  отозвать
назад  все  космолеты и  готовиться к  прыжку.  Сообщите,  когда  будете
готовы.
   - Так точно, еашш-руал.
   На  экране искры истребителей и  бомбардировщиков потянулись к  своим
кораблям,  а  Нераг с  гордостью оглядел свою эскадру.  Никто,  ни  один
килрач,  ни  на одном корабле не отказался от самоубийственного броска к
поселению Джулиана.
   Повинуясь приказу  еашш-руала,  серебристые линии  выделили  один  из
тяжелых крейсеров.  В  груди Нерага неровно дрогнуло сердце,  и потеплел
взгляд:   крейсер   Кэры,   флагман  ее   соединения,   которое  она   в
категорических выражениях отказалась оставить и  присоединится к пятерке
кораблей,  что  должны забрать с  Аполлона-2  детей.  Нераг  вспомнил их
короткий спор в пустом зале совещаний,  после того, как все разошлись по
своим кораблям:
   "...ты  не  можешь запретить мне  лететь с  вами!  Я  не  покину свое
соединение и не оставлю армаду!
   - Кэра,  ты не должна лететь с  нами...  -  он задохнулся на половине
фразы,  не зная, какие подобрать слова, как убедить ее. И чем дальше они
спорили,  тем сильнее он убеждался,  что никаких слов он не найдет и  не
убедит ее. - Это самоубийство...
   - Это знают только Ушедшие и лишь они!  А в остальном,  скажи честно,
только не увиливай: ты остался бы, будь на моем месте? Да или нет?!
   И он беспомощно посмотрел на нее, не зная, что сказать на это..."
   - Еашш-руал,  -  вежливый  кашель  Ерраха  вернул  Нерага  из  глубин
воспоминаний к  реальности.  -  Корабли  флота  завершили  предстартовую
подготовку,   все  истребители  вернулись  назад.  Разрешите  перейти  в
гиперпространство?
   Скупой утвердительный жест был ему ответом. Тоа'аноа быстро перешел к
своему  пульту,  отдавая  распоряжения навигаторам,  а  сзади  еашш-руал
секторального флота  Империи  Килрач  в  секторе  Ригель  остановившимся
взором глядел на экран, где через несколько секунд (по времени кораблей,
но не по времени Вселенной) должно было появиться поселение Джулиана.
   "Во имя Ушедших, Кэра, почему ты не осталась!?"
   В этот момент все корабли армады запустили гипердвигатели...

   * 9 *
   СУББОТА, НОЧЬ

   Была ночь!
   Ласковые  руки  осторожными движениями касались напряженных мускулов,
разглаживали их,  разминали, гоня прочь усталость. Теплые, упругие волны
кругами расходились от ее ладоней,  и До'ошу казалось,  что он может так
лежать вечно, бездумно отдавшись умению и рукам Леа, фигура которой была
почти невидима в ночном мраке Аполлона-2.
   - ...мать  хотела  остаться  с  нами,  но  отец  настоял,  чтобы  она
отправилась в Фея'ялту,  подальше от зоны конфликта.  Тогда еще никто не
верил,  что люди смогут дойти так далеко,  но  отец решил не  рисковать.
Хотя я  думаю,  что если бы  мать не  ждала ребенка,  она осталась бы на
Рогга.
   Леа наклонилась над ним и плавно провела ладонью по плечу,  нащупывая
нужную точку; вторая рука осторожными и в то же время сильными круговыми
движениями массировала кожу под лопаткой;  там,  где ей  не хватало рук,
она помогала себе ментальными импульсами.
   - А ты осталась? - До'ош слегка повернулся, чтобы ей было удобнее.
   - Я слугиня Зала Страсти, - просто сказала Леа.
   Была середина ночи по времени Аполлона-2. Казалось, весь мир погружен
в сон и тишину, и лишь изредка где-то вдали со свистом взмывали грузовые
корабли.  В  проломе потолка над  ними  ярко  сияли бесстрастные звезды,
слабо дул прохладный ветерок,  ероша шерсть на головах обоих килрачей, и
играя кисточками меха на  ушах.  Но в  этом обманчивом спокойствии До'ош
явно чувствовал зреющую ярость и гнев,  ярость, которая скоро сметет все
заслоны и  барьеры на  своем пути.  И  ночь  тогда казалась притаившейся
хищницей,  готовой в любой момент прыгнуть за добычей,  и горе тому, кто
не сумеет убраться с ее дороги.
   Ветер  ласково посвистывал вокруг них.  Леа  закончила массаж плеча и
сдвинула руки к шее,  предусмотрительно стараясь не коснуться заживающей
раны: били До'оша, что называется, от души.
   - Во  всех  лагерях известно про  детей,  -  немалых трудов стоило ей
спокойно сказать это;  До'ош гневно напряг мускулы и тут же ойкнул: рана
на правом боку резко заныла под тугими повязками.
   - Лежи  спокойно!  -  сурово прикрикнула на  него девушка,  мимоходом
проверяя,  не открылось ли кровотечение.  -  Отец с  меня голову снимет,
если с тобой что-то случится, а я уж, поверь, потом разберусь с тобой!
   До'ош внутренне усмехнулся, но лег так, как она требовала:
   - Ты так заботишься обо мне, Леа! Хочется дожить до того дня, когда я
смогу вернуть тебе этот долг.
   - Забота о других -  это не подарок и не услуга,  -  слегка обиженным
тоном заявила девушка,  но  по  движение рук  До'ош понял,  что  она  не
сердится на  него.  -  Это порыв сердца,  обязанность,  проистекающая из
сострадания и  милосердия.  Те,  кто служат в Залах Страсти,  никогда не
приходят туда по чьей-то воле - только по своей.
   - А как это?  -  после недолгого размышления спросил До'ош.  На своей
Хорраг Лэйт'тэйрра он не часто встречался с слугинями Зала Страсти, хоть
и  видел их почти каждый день во время служб в Храме,  и теперь с трудом
искал нужные слова. - Быть слугиней?
   Леа молчала так долго, что он решил, что она не будет отвечать.
   - Тяжело. Ты опустошаешь себя, раскрываешься навстречу другим, еще не
зная,  что они несут с собой.  Ты принимаешь в себя их страхи, сомнения,
невзгоды,  освобождаешь их  от  духовного и  физического напряжения.  Ты
подставляешь плечо под  этот груз,  помогаешь им  выпрямиться -  и  идти
дальше твердой поступью.  И твоя награда -  видеть их счастье, их покой,
вернувшуюся уверенность в  себе;  и твой удел -  стоять на вершине самой
высокой горы,  когда  вокруг  бушует  самая  страшная буря,  принимая ее
ярость и силу на себя, и быть готовой, если нужно, шагнуть вниз.
   До'ош   осторожно   перевернулся  и   поймал   ее   руки,   заставляя
остановиться.  Слабого света звезд едва хватало,  чтобы разглядеть ее  в
чернильной тьме полуразрушенного купола.
   - Ты повторяешь чужие слова,  Леа,  -  с  укором заметил он.  -  А  я
спросил тебя про другое.
   - А  если у  меня нет других слов?  -  резко спросила она.  -  Если я
нахожу только их?  Если все,  что я  чувствую,  идет от сердца,  а разум
теряется в бесплодных попытках описать это?  Нельзя объяснить призвание,
До'ош,  иначе это не призвание; нельзя описать словами любовь, иначе это
никакая не любовь!
   До'ош как-то по-новому взглянул на девушку и немного невпопад сказал:
   - Знаешь, завтра будет очень плохо, Леа. Плохо всем!
   - Знаю, - просто ответила она. - Но это будет завтра.
   Мгновения ночными птицами летели над  ними.  До'ош  лежал  на  спине,
смотря в россыпи звезд над ними,  часть которых закрывал бархатно-черный
силуэт девушки;  Леа же мягко гладила его грудь и плечи.  Это уже не был
массаж,  а  простые  прикосновения ласковых  маленьких рук,  которые  не
давали прокрасться мрачным мыслям, страху и сомнениям. Теплые, понемногу
стающие чуть ли  не раскаленными,  потоки катились по телу,  и  это было
невыразимо прекрасно.
   - А как зовут твою спутницу? - из темноты послышался голос Леа. До'ош
вздрогнул, удивленный не столько самим вопросом (он где-то в подсознании
почти  ждал  чего-то  подобного),  сколько мимолетным уколом сожаления в
сердце.
   - Никак не зовут, - вообще-то в Империи редко задавали такие вопросы,
но у служителей Домов Покоя были свои привилегии. - У меня нет спутницы.
   - Почему?
   - Меня призвал Круг,  -  пожал плечами До'ош,  хоть вряд ли Леа могла
увидеть этот жест.  -  А  потом обязанности в Храме и забота о больных -
это слишком большое бремя ответственности, чтобы я мог пренебречь им.
   - Значит,  мы  в  чем-то  похожи!  Они шли к  тебе со  своими бедами,
трудностями,  вопросами,  и ты принимал их,  помогал,  указывал, по мере
своих  сил,  верное  направление...  Их  благодарность -  лучшая наград,
наравне  с   сознанием  правильности  твоего  пути  и  удовольствием  от
выполненного дела. Или ты можешь подобрать другие слова?
   - Мы  делаем то,  что  должны,  -  каждое слово Леа задевало какие-то
скрытые струнки в  душе  До'оша,  будя  тихую  радость,  что  рядом есть
кто-то,  кто понимает тебя даже лучше,  чем ты сам. - Наверное, лучше не
скажешь.
   - Наверное...   -  эхом откликнулась девушка. - Но тяжело всегда быть
одному, нести в одиночестве беды и тревоги, с которыми приходят к тебе?
   - Я  привык,  Леа,  -  снова пожал плечами До'ош.  -  Ко  всему можно
привыкнуть...
   Девушка  внезапно  наклонилась почти  вплотную к  нему,  так  что  ее
горячее дыхание овеяло лицо килрача.
   - К  этому  нельзя привыкать!  -  страстным шепотом выдохнула она.  -
Никогда!..
   Теплые,  нежные губы коснулись губ  До'оша...  и  мир замер.  Замерла
Вселенная,  замер ветер,  замерли звезды.  Все застыло, окаменело, кроме
соприкоснувшихся губ  и  яростных ударов двух  сердец.  Исчезли преграды
плоти,  барьеры разума  -  лишь  две  чистых,  свободных души  пылающими
мотыльками рванулись  навстречу друг  другу,  оставляя  позади  огненный
шлейф.  Не нужно было слов, не нужно было чувств - ничего не было нужно,
кроме этого безумного полета,  короткого,  как  вздох,  и  долгого,  как
вечность. Обжигающее пламя встретило равное себе, и вместе они сливались
в исполинский гудящий костер.
   Вскрикнула Леа,  в исступлении откидываясь назад;  рывком поднявшийся
за ней До'ош даже не почувствовал искорок боли в  боку.  Спираль страсти
охватила их  и  понесла за  собой,  отметая все  лишнее,  все  мешающее,
отгораживая их непроницаемым шатром от остального мира. Как умирающий от
жажды в  пустыне,  они  потянулись друг к  другу,  бессознательно срывая
мешающую одежду; как рвущий цепи раб, они сбросили путы впечатавшегося с
детства контроля, открываясь друг перед другом без остатка.
   Сладко застонала Леа,  когда До'ош вошел в нее, словно огненный смерч
опускающийся в кипящую купель;  следом вскрикнул и сам До'ош, не в силах
выдержать распирающую душу  и  тело  волну  наслаждения.  Мир  колыхался
вместе с ними,  вздымаясь и опускаясь рокочущим прибоем, что раскалывает
вековые скалы;  безумные вихри  разметывали,  дробили мысли на  безумную
мозаику, которую никто и не пытался собрать.
   И  стыдливо  прятался  по  закоулкам ветер,  и  бесстыдно подмигивали
далекие  звезды,   и   заботливая  тьма   расправляла  свой   полог  над
сплетающимися телами...
   Была ночь!

   * 10 *

   - Круг избрал и  призвал вас!  Вы  откликнулись на  его  зов.  Теперь
войдите в Круг, как равные, и судите сердцем, опираясь на знания и веру!
Круг ждет вас!
   Двадцать  четыре  фигуры  в   одинаковых  серых  плащах  торжественно
поклонились невероятно мощной фигуре,  стоящей у костра.  Один за другим
они  подходили,  очерчивали перед собой круг Хазада и  садились у  огня.
Вскоре килрачи образовали большой ровный круг вокруг гиганта,  на  плаще
которого весело играли отблески пламени.
   - Ты звал, Взывающий, - мы пришли. Не самые мудрые, не самые старшие,
не самые зоркие - но те, кого избрал Круг, - нараспев заговорила одна из
фигур.  -  Если бы  ты нуждался в  решении и  совете,  подобно твердости
камня,  ты  позвал бы  нас  к  скалам;  если  бы  алкал  ты  текучести и
переменчивости воды - мы бы слушали журчанье ручьев; возжелай ты свободы
и легкости мыслей - на вершине горы мы б внимали ветрам...
   - Но коль позвал ты нас к пламени,  -  подхватила вторая фигура, - то
желаешь слов,  что возожгут сердца,  распалят и  направят волю.  Говори,
Взывающий, Круг слушает!
   - Говори, Взывающий! - нестройным хором протянули остальные, медленно
протягивая правые руки ладонями к костру. - Круг слушает!
   Гигант в черном плаще сел на землю,  спиной к огню;  килрачи опустили
руки и откинули на спины капюшоны.
   - Благодарю вас,  что  вы  так быстро откликнулись на  мой призыв,  -
оставив вычурный тон и  витиеватые фразы,  просто пробасил Вэракк.  -  Я
знаю, что нарушил традиции, вот так обратившись к вам, из разных Кланов,
из разных планет, но...
   - Оставь,  Вэракк, - так тихо, что даже килрачам с их слухом пришлось
напрячься, дабы расслышать его слова, сказал старый килрач; как бы то ни
было,  уважением он  пользовался огромным,  что  легко  было  заметно по
вниманию,  с которым его слушали.  -  Все мы знаем,  кто ты,  знаем твой
великий ум,  знаем про твою долгую службу Внутреннему Кругу Рогга. Никто
не  сомневается в  твоем