ар.
   -  Она  была чертовски хорошим командиром, - сказал Меррит,
опустив голову.
   -  Мы  потеряли  много хороших людей, но  вы,  слава  Богу,
вернулись.
   - А как там Большой Дюк? - спросил Меррит.
   -  Потерял руку, но ему ее уже регенерировали, и  скоро  он
снова вернется в строй.
   -  Хорошая  новость.  -  Меррит улыбнулся.  -  Наверно,  им
нелегко удерживать его в постели.
   Бэнбридж взглянул на Ясона:
   -  Вот  и  ты,  сынок... Тебе понравилось  быть  командиром
корабля?  Я  разговаривал  о  тебе  с  командующим  флотом.  В
следующем  месяце  встанет  в строй  новый  легкий  авианосец.
Хочешь - бери его, а не хочешь - иди ко мне в штаб, мне  нужны
такие чертовски крепкие парни.
   - Я бы предпочел остаться на "Тараве", сэр.
   -  Она  же  вся в дырах, как сито, сынок. Нет, с  "Таравой"
покончено.
   -  Черт  возьми! - воскликнул Толвин. - Если весть  о  том,
что  вы  собираетесь  списать геройскую  "Тараву",  дойдет  до
широкой  публики,  все же просто с ума сойдут!  Нет,  "Тараву"
нужно отремонтировать во что бы то ни стало.
   -  Ладно,  ладно,  -  ответил  Бэнбридж.  -  Это  обойдется
дороже, чем построить новую, но, пожалуй, так и вправду  будет
лучше.  Корабль  останется под вашим началом, капитан  первого
ранга Бондаревский. Ясон с благодарностью кивнул.
   -  Мы  уже  извлекли множество полезной информации  из  тех
записей,  которые  были  сделаны во время  вашего  рейда.  Моя
разведка  в  поте  лица  изучает  все,  что  попало  в  память
компьютера.  "Тарава"  -  первый военный  корабль,  побывавший
рядом с Килрахом и вернувшийся обратно. Я уже бегло просмотрел
ваши  записи,  хотя  позднее буду изучать их  более  подробно,
чтобы  не  упустить  ничего. Однако моя  разведка  уже  сейчас
убеждена,   что   ты  столкнулся  лицом  к  лицу   с   принцем
Тхракхатхом.
   - Значит, его не было на Вукар? - спросил Ясон.
   - К сожалению, нет, - ответил Бэнбридж.
   -  Черт  возьми, если бы я знал, что он там, я бы  атаковал
авианосец  и  постарался уничтожить его, -  сказал  Толвин.  -
Странно  только, что он отступил, не стал со мной связываться.
Это на него не похоже.
   -  Ну,  не  так  уж и странно. Они понесли  такие  огромные
потери,  что  ему  ни  к  чему было  увеличивать  их  число...
Гордись, сынок, - продолжал Бэнбридж, обращаясь к Ясону, -  ты
подергал за усы самого принца Тхракхатха.
   Он  вернулся к столу, давая тем самым понять, что  разговор
окончен.
   Ясон и Меррит отсалютовали, и, поколебавшись, Ясон сказал:
   - Спасибо за то, сэр, что отдали приказ спасти нас.
   Бэнбридж поднял на него взгляд, холодно улыбнулся  и...  не
ответил ничего.
   Ясон вместе с Толвином вышли из кабинета.
   - Ты, наверно, очень устал, сынок, - сказал Толвин.
   Ясон  кивнул; силы, казалось, и впрямь покинули его.  После
того  как  "Конкордия"  открыла им  путь  к  отступлению,  они
отправились домой, и на всем протяжении пути шла борьба за то,
чтобы сохранить корабль. То там, то здесь еще вспыхивали очаги
пожара,  а утечка воздуха через бесчисленные трещины и разломы
была настолько сильной, что экипажу пришлось надеть скафандры,
и  последние тридцать шесть часов полета вымотали всех вконец.
Как только они оказались на территории Конфедерации, навстречу
покалеченному  кораблю вылетела бригада  ремонтников;  подошел
танкер,  снабдивший их воздухом и горючим и  взявший  на  борт
раненых.   Когда  они  прилетели,  один  из  штабных  офицеров
Бэнбриджа  одолжил  Ясону  свою  форму,  чтобы  тот   выглядел
прилично  во время беседы с адмиралом; прежде чем переодеться,
Ясон  принял  душ,  и это немного помогло,  но  шок  от  всего
пережитого еще не отпустил.
   Воспоминания   продолжали   преследовать   его.   Последний
прощальный призыв Светланы; Гриерсон, маневр которого позволил
им  продержаться несколько драгоценных минут и  таким  образом
спас  их;  ангар,  битком набитый убитыми  и  ранеными.  Всего
четырнадцать пилотов уцелело из тех сорока четырех, которых он
всего несколько недель назад называл юнцами!
   -  Может,  останешься  со  мной на  "Конкордии",  отдохнешь
немного?  -  спросил  Толвин, положив руку  ему  на  плечо.  -
Хороший кусок жареного мяса с добрым двойным виски тебе сейчас
не повредят, а перед этим можешь понежиться в ванне.
   - Нет, сэр. Я лучше вернусь на мой корабль.
   "Мой  корабль"  - казалось странным называть  его  так.  Он
вспомнил  свой  первый  "Феррет" - его он  тоже  называл  "мой
корабль", засияв от гордости, когда его механик краской  вывел
на  кабине  надпись  "Медведь" и нарисовал  смешную  неуклюжую
фигуру.  А  теперь он стал командиром авианосца  и  готов  был
влепить затрещину любому, кто осмелился бы сказать хоть  слово
против  "Таравы".  Что  ни  говори,  она  оказалась  чертовски
хорошим кораблем - может быть, самым лучшим во всем флоте.
   Они  вышли  на  полетную  палубу  "Конкордии".  Сейчас  она
казалась  просто  огромной - пустая, чистая, совсем не похожая
на ту, что ждала его на "Тараве".
   Ясон посмотрел на Меррита и протянул ему ладонь.
   - Ну, удачи тебе, космопех.
   - И тебе тоже, пилот.
   Они крепко пожали друг другу руки.
   -  Она была прекрасной женщиной; я никогда не забуду ее,  -
тихо  сказал  Меррит, и Ясон кивнул, не в силах  вымолвить  ни
слова.
   Когда Меррит ушел, он повернулся к Толвину.
   -  Знаете,  сэр, у нас есть кое-какие догадки насчет  того,
кому мы обязаны нашим спасением. Так что спасибо вам.
   -  Это  я должен благодарить тебя, - ответил Толвин,  -  за
то,  что  мне  выпала  такая честь  -  помочь  тебе  выбраться
оттуда...  И  еще, Ясон, прими мою самую горячую благодарность
за  Кевина.  Я  видел твой предварительный  отчет  и  приписку
Думсдэя в нем относительно Кевина. Конечно, он не мог написать
много  в официальной бумаге, но остальное мне рассказали люди.
Ты  взял Кевина избалованным маменькиным сынком, а вернул  его
человеком, которым можно гордиться.
   -  Просто  я сразу почувствовал, сэр, что если дать  Кевину
шанс, он в конце концов покажет себя.
   Они   пожали  друг  другу  руки.  Ясон  подошел  к   своему
"Феррету"  и  залез  в  кабину. Это было удивительно  приятное
чувство:   снова  сидеть  в  кабине  истребителя  за  рычагами
управления.  Внутри  пахло  горелой  электропроводкой,   экран
дисплея  не работал. На мгновение в его памяти вспыхнул  образ
Дженис  - сидящей в кабине точно такого же "Феррета" и летящей
навстречу  торпеде,  чтобы спасти "Тараву"  и  встретить  свою
смерть. Усилием воли он отогнал это воспоминание.
   Вырулив  на  взлетную  полосу,  он  получил  разрешение  на
вылет,  прошел  через  шлюзовую камеру,  включил  ускорение  и
замер,  наслаждаясь полетом. Уже через пять минут он  оказался
рядом  со  своим кораблем и, запросив разрешение  на  посадку,
сделал круг над "Таравой". Ремонтный корабль все еще находился
рядом,   сплетение  змееподобных  канатов  и  шлангов,   точно
пуповина,  тянулось от одного корабля к другому.  От  носа  до
кормы  на  "Тараве"  не  было живого места,  в  корпусе  зияли
пробоины,     краска    вздулась    пузырями,    оборудование,
обеспечивающее связь и наблюдение, было разбито.
   Но  Ясон увидел также кое-что, переполнившее его гордостью.
На  левом  борту корабля кто-то из членов экипажа  восстановил
свежей  краской  название "Тарава",  а  ниже  были  нарисованы
традиционные  символы - скрещенные мечи и череп килратха  -  и
золотыми буквами выведены гордые, слова: ПЕРВЫЕ У КИЛРАХА.
   Развернувшись,  Ясон  пошел  на снижение,  промчался  через
шлюзовую  камеру  и  затормозил. Распахнув фонарь  кабины,  он
увидел   Спаркс,   которая  приветствовала  его,   из-под   ее
комбинезона виднелись бинты.
   - Как твоя рана, Спаркс?
   - Еще немного болит, сэр. Спасибо за внимание.
   -  Я  беспокоился  о тебе, когда узнал,  что  тебя  здорово
шарахнуло.
   - Вы беспокоились обо мне?
   - Конечно.
   Ее лицо: осветилось сияющей улыбкой.
   -  Спаркс, как ты отнесешься к тому,. чтобы получить звание
лейтенанта и взять под свою команду всю палубную обслугу?
   -  Стать  офицером?  Вот  уж  не думала,  что  когда-нибудь
доживу до этого дня. Спасибо.
   -  Ты  заслужила это. Если бы не ты, многие истребители  не
были  бы  так  быстро отремонтированы и не смогли  бы  тут  же
вернуться  в строй. Большая часть благодарностей,  которые  мы
получили, принадлежит тебе.
   Она  снова  лучезарно  улыбнулась и  начала  спускаться  по
трапу.  Ясон  последовал  за ней.  Оказавшись  на  палубе,  он
отсалютовал  дальней переборке, изрешеченной  выстрелами,  над
которой  был  прибит  кусок нержавеющей стали,  оторванный  от
разбитого истребителя, с нарисованным на нем знаменем.
   -  Командир  корабля  прибыл на борт. Перед  Ясоном  возник
дежурный офицер и отсалютовал ему.
   - Разрешите подняться на борт, сэр, - сказал Ясон.
   -  С  удовольствием разрешаю, сэр. - И офицер  снова  отдал
ему честь.
   Думсдэй   стоял   на   лестнице,   ведущей   на   временный
капитанский  мостик,  наблюдая  за  установкой  нового   листа
плексигласа вместо разбитого во время последнего сражения.
   - Ну, как там старик?
   -  Похоже,  они с Бэнбриджем все уладили. Черт  возьми,  не
могут  же они расстрелять героя? Как бы то ни было, я успел  и
за тебя замолвить словечко.
   - Ну, и что теперь? - с кислой миной спросил Думсдэй.
   -  Будешь командовать всем крылом истребителей на корабле и
получишь награду.
   -  Ну, спасибо. Еще тридцать сопляков надо будет обучить, и
каждый из них может угробить меня.
   - Уж это точно.
   - Надеюсь, им это не удастся; тебе же не удалось, а?
   Ясон засмеялся и зашагал по полетной палубе.
   - Раундтоп! Одинокий Волк!
   Они  стояли,  наклонившись над раскрытой орудийной  панелью
"Рапиры", их лица были перепачканы смазкой. Подойдя  к  Ясону,
они пожали ему руку.
   - Как дела в верхах, сэр? - спросил Раундтоп.
   -   Я   остаюсь  на  "Тараве".  Мне  обещали,  что  никаких
разговоров  об  ее списании больше не будет. Ее  отремонтируют
как следует, начинят новым оборудованием и вернут в строй.
   - Отлично, сэр. Рад за нашу старушку.
   -   Чемберлен,  я  хочу,  чтобы  ты  возглавил   эскадрилью
"Ферретов".
   Чемберлен расплылся в улыбке:
   - Благодарю вас, сэр.
   -  Кевин, у меня к тебе есть разговор. Бок о бок они  пошли
по палубе.
   -  Пока я ждал встречи со стариком, ко мне подошел один  из
его штабных офицеров. У адмирала есть для тебя предложение,  я
обещал передать тебе его.
   - Что это, сэр?
   -  Бэнбридж  хочет,  чтобы ты стал у него  адъютантом.  Это
очень  завидная  должность, Кевин. Если ты  будешь  служить  у
Бэнбриджа и делать свое дело хорошо, ты далеко пойдешь. И  то,
что  ты  был боевым офицером и заработал серебряную звезду  на
свои золотые "крылышки", а я тебя к ней представил, тоже будет
нелишне.  В  штабах не так уж часто оказываются люди  с  таким
послужным  списком, поэтому их там особенно ценят.  Ты  быстро
продвинешься, я не сомневаюсь, Кевин. Черт, может,  лет  через
пять ты даже станешь моим начальником.
   - Спасибо, сэр, - хмуро ответил Кевин.
   - Ты что, недоволен?
   - Честно, сэр?
   - Конечно. Ну, смелее!
   -  Пошли  они  знаете  куда  со своим  предложением!  Такая
работа  не  по  мне. Я лучше останусь тут с вами и  остальными
ребятами и буду летать.
   Ясон усмехнулся:
   -   В  таком  случае,  как  ты  отнесешься  к  тому,  чтобы
возглавить эскадрилью?
   - Здесь, сэр?
   - Конечно, здесь. Я отдал бы тебе "Рапиры".
   -  Здорово,  сэр!  Вот  это мне нравится.  Ясон  с  улыбкой
похлопал его по плечу:
   - Ладно, у нас еще будет время обсудить все это.
   Кевин  расплылся в улыбке и помчался обратно к  Чемберлену.
Он  что-то сказал ему, и они рассмеялись, хлопая друг друга по
спинам.
   Ясон пошел к себе. Проходя коридором, ведущим на корму,  он
ненадолго задержался у доски почета.
   Двести восемьдесят три имени было на ней. Многих из них  он
даже не успел узнать, лица и имена лишь смутно помнил, но зато
все,  что  тогда  происходило, он видел будто  воочию.  Он  не
помнил,  как  звали  молодую симпатичную  женщину-связистку  и
другую,  повариху, которые вытаскивали раненых  из  дымящегося
отсека  и погибли, оказавшись в результате очередного выстрела
выброшенными  в вакуум; не помнил он имени и того  мужчины  из
палубной обслуги, который, бросившись в ревущее пламя,  закрыл
своим  телом  поврежденный осколками трубопровод с  горючим  и
сгорел  заживо,  спасая корабль. Так много имен  появилось  на
этой доске за какие-то несколько недель...
   Ясон  пошел  дальше по черному от пожара коридору,  который
уже  начали  приводить  в порядок, стараясь  лавировать  между
работающими,  чтобы не испачкать чужую форму,  в  которую  был
одет.
   Около   своей  каюты  он  замедлил  шаги.  Осталось   всего
четырнадцать  человек, и лишь четырнадцать  кают  были  сейчас
заняты! Остальные пустовали, в каждой лежали приготовленные  к
отправке домой личные вещи того, кто жил в ней.
   Войдя  к себе, он закрыл дверь. На мгновение все поплыло  у
него перед глазами, смертельная усталость наконец одолела его,
и,  не  раздеваясь, он рухнул на койку. От наволочки  еще  шел
слабый  аромат духов, и от мгновенно вспыхнувших  воспоминаний
на глазах у него выступили слезы.
   - Будь проклята эта война, - прошептал он.
   Уже  в полусне он всего раз произнес заветное имя, и потом,
с  мыслью  о ней, капитан первого ранга Ясон Бондаревский,  по
прозвищу  Медведь,  медленно погрузился  в  глубокий  сон  без
сновидений. Завтра, когда он проснется, его ждет мирный  день,
но война еще не окончена. Ему предстояло вернуться в бой, и он
был готов к этому.


        Виконтов Дмитрий.
        Рейд обреченных

--------------------
 Виконтов Дмитрий. Рейд обреченных.
 (Wing Commander - fan art)
_________________________
|    Michael Nagibin    |
|   Black Cat Station   |
|  2:5030/1321@FidoNet  |
^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^
--------------------


                             "Нет большей любви, как если кто
                             положит душу свою за друзей своих".
                                 Евангелие от Св. Иоанна, 15:13.

                               "Оправдывает ли цель средства -
                               задача в общем виде не решаемая".
                                                     К. Еськов.

                                Мир не стоит и слезинки ребенка.
                                               Древняя мудрость.


   * 1 *
   ПЯТНИЦА, ВЕЧЕР

   Он очнулся и удивился:  боли не было.  Впервые за последние пять дней
он  не  чувствовал  выворачивающей все  внутренности  тошноты,  и  перед
глазами не плясало серо-алое марево,  которое быстро сменялось очередным
беспамятством.  Сознание работало,  как никогда четко, и первое, про что
До'ош  подумал:   хвала  Ушедшим,   я  еще  жив!   Второй  мыслью  стали
воспоминания...
   Колония на  Хорраг Лэйт'тэйрра была атакована внезапно.  Человеческие
корабли нанесли неожиданный удар по практически отсутствовавшей обороне,
и  после  отчаянной четырехчасовой битвы на  рассвете в  небе  появились
первые десантные модули.  До'ош  словно наяву  видел,  как  черные точки
падают   сквозь   расчертившую   весь    небосвод   бледно-желтую   сеть
заградительного огня,  как вспыхивают яркими красками те из них, которые
касаются соткавших ее нитей.  Их было много, таких вспышек, очень много,
но так же много было и прорвавшихся сквозь беспощадный огонь. Только это
уже были не точки:  стремительные стрелы серебристыми каплями рушились с
небес,  раскидывая во  все  стороны гроздья бронебойных и  зажигательных
бомб;  и  вслед им,  откуда-то  из-за бесконечной голубизны над головой,
били слепящие спицы солнечного пламени.  До'ош вспомнил, как он бросился
бежать,  и  как подобная спица внезапно засияла совсем недалеко от него,
как  земля  под  ногами взорвалась ревущим вихрем,  грубо  сдавившем его
тело...  А  затем только боль  -  не  отступающая даже в  тьме забытьи и
лабиринте ускользающих мороков.
   - Он приходит в себя! - звонкий женский голос, прозвучавший прямо над
ним, и мгновенное касание волны дружбы и поддержки, согрели До'оша много
лучше тонкого куска ткани, что был на нем. Журчащий хрустальным ручейком
веселый голос окончательно смел  затягивавшую мозг  пелену,  и  килрач с
немалым усилием поднял веки.
   Поднял -  и  охнул:  в глаза словно ввинчивался острый бурав.  Первые
секунды он  ничего не  видел,  кроме расплывающегося сплошного пятна над
собой,  затем зрение пришло в  норму,  и пятно распалось на выщербленный
темно-серый  бетонный  потолок  и   изящное  лицо   незнакомой  девушки;
мгновением спустя  шестым  чувством  До'ош  понял,  что  успокоивший его
эмпатический сигнал пришел от нее.
   Девушка мягко улыбнулась ему:
   - Приветствую вас вновь среди живых,  Советник До'ош! - она протянула
руку куда-то в  сторону и подняла пластиковый стаканчик с водой.  Смочив
обрывок ткани, она осторожно протерла ему оба глаза, решительно пресекая
робкие попытки сопротивления.  -  Простите, что я не могу предложить вам
ничего более подходящего, но... - перед До'ошем появился второй такой же
стаканчик и он вдруг понял,  что смертельно хочет пить.  Приподнявшись с
помощью  незнакомки,   он  схватил  его  и   жадно  проглотил  холодную,
безвкусную  жидкость.  Девушка,  понимая  его  состояние,  молча  подала
следующий стакан  (краем  глаза  До'ош  заметил  целый  ряд  пластиковых
посудин рядом), который вмиг разделил судьбу предшественника.
   Лишь  после  седьмого  или  восьмого стакана  мучавшая килрача  жажда
слегка утихла,  и он сообразил оглянуться по сторонам. Вокруг был только
бетон:  серые бетонные стены,  пол и потолок,  на котором в десятке мест
набухали сверкающие в  свете ламп  капли воды,  чтобы сорваться вниз.  В
комнате не  было ни окон,  ни каких-либо других источников света,  кроме
упрятанной  в   прочный  стальной  каркас  лампы  по  середине  потолка;
единственная дверь вела в  поднимающийся наверх коридор.  Интерьер также
не  страдал излишеством:  грубый деревянный стул,  несколько свернутых в
тугие  валики  матрасов,   аналогичных  тому,   на   котором  он  лежал;
беспорядочно сваленная в  углу груда лохмотьев -  во всем читались следы
хаоса и отсутствия даже желания привести все в порядок.
   Закончив с осмотром комнаты,  До'ош обратил внимание на стоящую около
него  на  коленях  девушку  -  и  вздрогнул.  Он  никогда не  страдал от
отсутствия наблюдательности -  и  сейчас легко  замечал даже  мельчайшие
подробности,  но отчего то не мог сложить их в единую картину.  Он видел
некогда прекрасно ухоженную,  а теперь поблекшую и, местами свалявшуюся,
темно-коричневую,    почти    рыжеватую   шерсть,    которую   рассекали
зигзагообразные черные полосы;  видел искрящийся задором и  любопытством
взгляд самых ярких глаз,  которые он видел в  своей жизни;  видел мягкие
кисточки меха на ушах, сверкающие белизной горных снегов; видел простые,
ничем не запоминающиеся черты лица,  но от которых почему-то трудно было
оторвать взгляд -  и  все равно,  попроси кто-нибудь описать ее целиком,
До'ошу, наверное, пришлось бы только развести руками.
   Одета она была очень странно: бледно-желтые штаны, явно не имперского
производства,  и  фиолетовая куртка  из  странного грубого материала.  И
нигде не было ни герба Империи, ни герба ее родного Клана - видеть такое
До'ошу еще не доводилось.
   - Кто вы?  -  чуть подсевшим голосом спросил До'ош.  -  И где, во имя
Ушедших, мы находимся?
   - Я Леа. А находимся мы...
   Закончить она  не  успела:  мощный,  гулкий  бас  загремел  в  пустой
комнате,  отражаясь  от  стен  и  потолка;  почти  одновременно  с  этим
эмпатические  чувства  До'оша  уловили  чье-то  присутствие  -  и  волну
холодноватого интереса.
   - Дальше я  буду говорить с  ним сам,  -  казалось,  в  комнате стало
теснее,  едва килрач,