у.   Набрав код
дешифровки,   он  подхватил  выползший  диплом и  медленно несколько раз
прочитал  последний абзац;  вокруг  царила  мертвая  тишина,  а  Джеймс,
ошеломленный случившимся,   ждал развязки.  Наконец, просмотрев диплом в
последний раз, Бентаре спросил Джеймса, не поднимая глаз:
      - Тебе известно о происшедшем в секторе Фито-12?
      - Да, сэр, известно.
      - Тогда  тебе  должно  быть известно,  что сектор Дакота окружен с
трех сторон войсками противника?   -  на  этот раз он посмотрел  Джеймсу
прямо  в глаза;   находящаяся  в состоянии легкого шока аудитория сидела
без единого звука.
      - Да,   сэр, это мне извест... - ответил Джеймс, так же пристально
глядя на ректора.  И внезапно в голове появилась невероятная догадка, от
которой у него на миг помутнело в глазах.  - Сэр, вы хотите сказать, что
меня  назначают...  назначают?..   -  едва  двигая  побелевшими  губами,
выдавил из себя юноша.
      Испустив короткий  вздох,   ректор   поднял  диплом и,   как  того
требовала традиция, зачитал последний абзац:
      "На  основании запроса  Военного Совета  N2945,   согласно решению
Главного Координационного Совета  Конфедерации от  2383.7.25,  выпускник
Высшей  Академии   Космонавигации  Джеймс  Ли   Твист   направляется  на
обучающую базу  системы Мотор.   После  завершения курса  адаптационного
обучения Джеймс Ли Твист будет направлен в сектор Дакота для прохождения
действительной военной  службы  на  боевой  базе  "Гетман Хмельницкий" в
звании младшего лейтенанта вооруженных сил Конфедерации.  Решение Совета
должно  быть  приведено в  исполнение в  течение  пяти  дней  с  момента
получения диплома".
      Сказать,  что  зал  был  шокирован,  -  значит, ничего не сказать.
Подобного здесь еще не  происходило с  тех пор,   как Академию возглавил
Бентаре -  солдат для  боевых баз всегда набирали в  специальных военных
училищах и  летных школах,  а  из Академии Космонавигации еще ни разу не
забирали выпускника на фронт.  Даже сам ректор выглядел озадаченным,  не
говоря уж об остальных членах правления,  а в зале - те вообще перестали
что-либо  понимать.  Джеймс же  смотрел прямо в  глаза ректору,  пытаясь
свыкнуться с  тем,  что ему сообщили:  он  отправляется на  место боевых
действий Конфедерации и Империи Килрач.  И не просто на военную базу,  а
на  легендарный "Гетман  Хмельницкий",   свыше  десятка  лет   ставившую
палки в колеса всем планам килрачей в том регионе.
      В  памяти всплыл макет базы,   когда-то  висевший в  его  комнате:
длинный  и  громоздкий  трапециевидный корпус  с  вытянутым  раздвоенным
грузовым  стабилизатором.   Перед  глазами  промелькнули  до  мельчайших
деталей знакомые  истребители с   военным  гербом   Конфедерации  -  меч
под полумесяцем планет -  на борту, и Джеймс представил,  как он садится
в  подобный космолет,   чтобы  вместе  с  прославленными пилотами боевых
звеньев,   отправляется в  бой против фанатиков -килрачей.   На его лице
как в зеркале отразилась вся гамма чувств,  что не  прошло мимо опытного
взгляда  экс-адмирала  Бентаре,   в  прошлом  когда-то  начинавшего свою
карьеру  подобным образом на  маленькой базе   около   Земли.  Задумчиво
покачав  головой,   он  припомнил  те  дни  и  с  симпатией посмотрел на
взволнованного юношу:  "Полон задора и,  наверно,  мечтает о сражениях",
- мелькнула мысль и тут же пропала. Но теплое чувство осталось.
      - Когда-то я  начинал с  такого же звания,   правда,  не в системе
Дакота,  -  словно повторяя свои мысли,   негромко,  так чтобы расслышал
только Джеймс,  произнес ректор.   -  Ты  знаешь,  что  впервые встретил
килрачей лишь в сражении при Церере шестьдесят восемь лет назад?
      - Нет,   сэр,   -  оставил бесполезные попытки справиться со своим
голосом Джеймс. - Мне не говорили об этом. Неужели это правда?
      - Да,   это правда. Я хотел бы поговорить с тобой после церемонии.
Зайди  ко  мне  в  ректорат,   я  буду  ждать тебя,   -  сказал Бентаре.
Улыбнувшись, он положил руку на плечо юноше и повысил голос,  говоря уже
для всех  остальных:
      - Не  скрою,   запрос Военного Совета удивил меня.   Среди нас нет
таких,  кто бы  помнил о чем-то подобном за все время работы в Академии.
Но...  - отступив на вытянутую руку от Джеймса,  он оглядел его с ног до
головы,    -   ...но   решения   Главного  Координационного  Совета   не
оспариваются.   Поэтому я  поздравляю вас с  окончанием Академии и желаю
успешной  службы  в   войсках Конфедерации,  младший лейтенант Джеймс Ли
Твист.
      Гася улыбку,  ректор протянул Джеймсу руку.  И Джеймс,  охваченный
бурей противоречивых чувств, с гордостью пожал ее:
      - Благодарю вас, сэр.


      Глава 2.

      - Разрешите,   сэр?   - тихо пискнул коммуникатор на столе ректора
Высшей Академии Космонавигации.
      - Слушаю вас, - отвлекшись от созерцания целой кипы бумаг, ответил
Роджер Бентаре.
      - Пришел Джеймс Ли Твист.   Он говорит,  что у вас с ним назначена
встреча.   Пропустить  его?   -  коммуникатор  несколько  искажал  голос
говорящего,  но  ректор  почувствовал  нотку  заинтригованности  в  нем:
известие о  необычайном решении  ГКСК и  том,   что один из  выпускников
Академии  отправляется  на  легендарный  "Гетман  Хмельницкий"  (который
некоторые  политики  предлагали сделать  военным символом Конфедерации),
 уже разнеслось по всей Академии. Сплетни,  успешно действовавшие тысячу
лет  назад,  с  прежней  эффективностью выполняли  свою  роль  и  в  век
технического прогресса,  но это зависело скорее не от бездушных машин, а
от  практически не изменившейся за века человеческой природы.  При мысли
об этом старый экс-адмирал едва слышно рассмеялся.
      - Сэр?  -  возглас из  передатчика напомнил,  что на  другом конце
линии дожидаются его ответа.
      - Да, пропустите его. И не беспокойте меня.
      - Слушаюсь, сэр...
      Джеймс  машинально  пригладил  волосы,    и  без  того  прилизанно
лежавшие   на   голове,    после   повелительного  кивка   секретаря  на
пневмодверь кабинета ректора.   В  последний раз оглядев форму:   нет ли
где пылинки?  -  он решительно подошел к створкам двери и под любопытным
взглядом   секретаря  коснулся   блокирующей  клавиши   дверного  замка.
Зашипев,  дверь разошлась в  две  стороны и  сразу же  закрылась за  его
спиной, стоило ему преступить порог.
      Джеймс  впервые  был  в  кабинете ректора Академии и  с  интересом
оглядывался  по   сторонам.   Комната   выходила   окнами   на  западную
сторону, и кроваво-красные лучи заходящего солнца бросали бурые блики на
стены.   Сам кабинет был обставлен крайне скудно, словно в подтверждение
слухам про  строгую и  скромную жизнь  главного администратора Академии.
Вдоль стены по   правую руку  от входа располагались узкие полки забитые
книгами,   папками с  документами,  листами исписанного пластика;  прямо
напротив окна стоял массивный медного цвета стол,   за  которым восседал
ректор,  молча наблюдая за  гостем.  Над его левым плечом Джеймс отметил
висящий в кольце силового  поля  Орден Конфедерации,   награда,  которой
награждали  в  самых  исключительных  случаях;   впрочем,  сражение  при
Алосе-12 было одним из таких случаев.
      Интерьер комнаты  дополняли несколько легких  стульев возле  левой
стены, полностью скрытой детальной схемой Конфедерации и известных людям
 приграничных  секторов  килрачей.   Разглядывая карту,   Джеймс заметил
обведенный красным  фломастером кружок  примерно по  ее  центру;  знаний
юноши в  космографии  вполне хватило для  того,   чтобы определить какой
именно сектор пространства отметил ректор:   сектор Дакота,   место  его
будущей службы.  Скользя взглядом по карте,   он не заметил,  как ректор
встал рядом с  ним.  Сей  факт  дошел до  сознания Джеймса только тогда,
когда, после длительного молчания, Бентаре обратился к нему.
      - Готовишься?
      Вздрогнув, как от удара током, Джеймс повернулся к ректору:
      - Сэр?   -  но  тот,  словно потеряв к  нему  весь  интерес,  тоже
рассматривал карту.   Прошло  наверно  минут  пять,   в  течении которых
Джеймс не смел нарушить тишину,  прежде чем ректор заговорил.  Однако на
сей раз трудно  было понять,  к кому обращался Бентаре: голос его больше
напоминал не до конца очнувшегося от глубокого сна человека.
      - Семьдесят пять лет назад я был таким же:  молодым,  нетерпеливым
юнцом,  горящем попасть в бой и громить "котов";  правда,  я был немного
постарше тебя.  Тогда меня направили на  станцию близ Юпитера,  а  после
нескольких лет службы -  на  Цереру,   где я  дослужился до  полковника.
Потом была Церереанская битва,  а еще позже -  Алос-12. Долгий путь, как
думаешь?
      - Я..я думаю долгий,  -  запинаясь,  ответил Джеймс,  настороженно
глядя  на  ректора.  Поняв это,  Бентаре рассмеялся и,  жестом пригласив
юношу  в  кресло,  занял свое  привычное место.  Достав из  стола тонкую
сигару, он закурил ее и сквозь кольца дыма посмотрел на Джеймса.
      - Как настроение? - внезапно спросил он. - Страшно?
      "Страшно?"  Джеймс  задумался,   морща  лоб.   Пожалуй:   в  конце
концов,  всей Конфедерации было известно, что самые ожесточенные бои шли
именно в  секторе Дакота,  одном из  ключевых мест,  упорно удерживаемых
человечеством. Отправиться на "Гетман Хмельницкий" -  значит  не  просто
 подвергнуть   свою   жизнь  опасности;   это   значило  посвятить  себя
бесконечным поединкам в  черных безднах космоса,   где каждый из них мог
закончиться твоей  гибелью от   руки  фанатично ненавидящих человечество
килрачей.  "Правда стоит заметить,  -  подумал Джеймс,   -  что  килрачи
ненавидят  и  иные  расы,  с  которыми  им  приходилось воевать,  а  для
человечества и  Конфедерации исключение делается в совсем другом смысле.
За всю истории войны "коты" не встречались с достойным себя противником,
 а тем более не терпели поражений,  подобные разгрому на Церере".
      Килрачи,  испытывая к  остальным расам  отвращение,   относились к
Конфедерации и  человечеству с большой опаской и своеобразным уважением.
То,   что  они  были  фанатиками,  отнюдь  не  делало  их  безрассудными
камикадзе или дураками,   хотя нередки были случаи, когда пилоты-килрачи
таранили земные шатлы, погибая вместе с врагом. Но на это они шли лишь в
самых исключительных случаях:  когда не  было  другого выбора или  когда
ценой своей жизни они могли нанести серьезнейший урон противнику.
      - Я  никогда не  видел  живого килрача,   -  словно извиняясь,   в
ответ  на вопрос ректора сказал Джеймс.   - Но слышал,  что они отважные
бойцы и превосходные пилоты.
      - Это не ответ,   -  покачал головой Бентаре.  Пустив замысловатое
колечко дыма к потолку и проследив, как оно растаяло там, он повторил:
      - Ты боишься отправляться на "Гетман Хмельницкий"?
      - Конечно,  мне страшно, - после краткого раздумья ответил Джеймс.
- Но ведь в войне можно и победить.
      - Но можно и умереть.
      - Если килрачи доберутся до Земли,  то так или иначе мы все умрем.
В  наших учебниках по  истории написано,   что с  врагом нужно сражаться
там,  где есть надежда на победу. Сейчас место боя - там, в Дакоте!
      Ректор  удивленно вскинул  глаза,   удивленный таким  ответом,   а
затем  на его лице появилась довольная улыбка.
      - Да,   за  словом ты в  карман не лезешь.  А  у  тебя есть кто-то
здесь, кто тебе дорог? Я имею в виду каких-то родственников или девушку?
      - Нет,  сэр, - не задумываясь, сказал Джеймс, - у меня никого нет.
Родители погибли десять  лет  назад,   а  братьев или  сестер никогда не
было.   Что касается девушки -  то  мы  расстаемся:   я  лечу на "Гетман
Хмельницкий",   а  она   поступает  в  Группу  Разведки и  Исследований.
Может то,  что я одинок сыграло какую-то роль в решении ГКСК?
      - А  может,  им  понравились твои успехи в  пилотаже истребителей.
Подумать только:  сто  пять  из  ста  двадцати,  -  на  этот раз  ректор
посмотрел  на  него  с  искренним восхищением.   -  Я  заканчивал Летную
Академию на Церере с меньшим результатом.
      - Неужели?
      - Угу,   -  кивнул Бентаре,   стряхивая пепел и  пододвигая к себе
папку  с бумагами.  -  У меня было всего-то сто - сто один. А у тебя сто
пять...
      - Мне просто везло,   - польщенный Джеймс опустил глаза и ковырнул
ковер  носком,   но,  почувствовав на  себе  пристальный взгляд ректора,
посмотрел на  него как  раз  вовремя,   чтобы заметить ироничную улыбку,
пляшущую на губах Бентаре.
      - Ну,  может,  это ты так считаешь,  что тебе везло,  -  с нажимом
проговорил ректор,   - но,  по-моему,  ты просто скромничаешь. В бою нет
места   чистому  везению  -   оно   должно  сочетаться  с   определенным
мастерством.   Или  ты   делаешь  профессионально  то,    к   чему  тебя
подготовили,  или ты погибаешь -  вот простая истина,   а  серединки тут
нет.  Везение рано или поздно исчерпывается и тогда тебе придется кровью
с потом пробивать дорогу вперед.  На удачу полагайся лишь раз или два, а
лучше всего -  не полагайся вообще:  твою судьбу творит не кто иной, как
ты  сам  и  если ты  этого не  понимаешь -  грош тебе цена и  недолго ты
продержишься в  бою с  реальным противником,   а  не с   компьютером.  -
Поджав губы,  адмирал негромко вздохнул.  - Впрочем, если тебе интересно
мое мнение,   ты  готов для сражений с  килрачами,   но все равно обязан
пройти обучение на Моторе. Вот почему ты летишь сначала туда, а не прямо
на "Гетман Хмельницкий". Ясно?
      Ошеломленный этим   градом наставлений Джеймс все  же  сумел почти
механически ответить:
      - Да,   сэр,  -  тут до него дошел основной смысл речи адмирала. -
Сэр,  вы  действительно считаете,  что  я  способен принимать участие  в
битвах с килрачами?
      - Сражаться может  каждый,  кто  хоть  немного  освоил  управление
истребителем,  -  махнул рукой ректор.  -  Ты же,  на мой взгляд, можешь
сражаться и выжить в сражение.  Но,  - добродушные нотки исчезли из  его
 голоса,    -   не  очень-то  обольщайся:   килрачи  не  тот  противник,
которого можно  недооценивать.   Они  дьявольски быстро  адаптируются ко
всем нашим выдумкам и,  как ты сам заметил,   они прекрасные бойцы.   Ты
должен научиться уважать их,  а не презирать.
      - Уважать?!  - ничего подобного Джеймс не слышал за всю свою жизнь
и  уж  меньше всего  рассчитывал услышать от  адмирала,   пусть бывшего,
Конфедерации.   -  Уважать килрачей,  стремящихся уничтожить нас? Как вы
можете такое говорить, сэр?
      - А  вот так,  -  с  насмешкой ответил Бентаре.  Он  сдул со стола
крошки табака,  достал новую  сигарету и  нарочито медленно прикурил.  -
Если бы ты только знал,  сколько молодых ребят погибало из-за того,  что
не  могли заставить себя  уважать килрачей.   Да  и  разве одни молодые?
Ведь и пилоты постарше делали эту ошибку и что же?   -  я сам видел, как
корабли таких  воинов разносило в  куски вместе с  ними.  Знаешь ли  ты,
почему мы  не  можем победить килрачей в  глубоком космосе,   хотя  наши
пилоты не уступают ихним?   Технологический  уровень  в   военной  сфере
более-менее ровный,  в развитие военной структуры вкладываются громадные
средства,  а  мы все топчемся на тех границах,   куда отбросили их после
Цереры. Почему на Фито-12 не смогли отразить атаку их дивизий - ведь там
килрачи не применили почти ничего нового,  там были все те же крейсера и
истребители,   те,  с которыми мы столько лет дрались, дрались - и часто
побеждали?  Почему двенадцать лет назад Гордоп пал,  буквально сметенный
их  внезапным нападением?  Почему  мы  теряем  одну  за  другими базы  и
системы,   а  сами не  в  силах нанести им хоть какого-то  существенного
урона?   - Бентаре говорил все быстрее и быстрее,  глотая окончания слов
в волнении,  а Джеймс, как зачарованный, сидел и слушал. - А все потому,
что мы  не можем научить наших солдат уважать противника.  Все они,  как
ты,  -  широким жестом он  ткнул  погасшей сигарой в  сторону юноши,   -
представляют себе килрачей,  как недостойных их бластера созданий,  в то
время,   как  сами  "коты"  не   испытывают  иллюзий  по  поводу   наших
способностей.   Как раз они-то уважают нас и готовы к нашим выдумкам.  А
мы?  А  мы  просто не  можем  поверить,   что  килрачи способны достойно
ответить на наши контратаки и "блестящие  планы".   Точно так же было на
Церере:   килрачи не  смогли поверить,   что мы дадим им отпор и  были в
шоке,   когда наш  флот начал  громить их  корабли.   Если бы  они  были
готовы к такому повороту событий,   то боюсь, мой юный друг, ни тебя, ни
меня здесь бы не было. Понимаешь?
      - Да,   но,   -  пробормотал окончательно сбитый с толка Джеймс, -
уважать килрачей?..  -  осекшись, он все видом показал как "приятна" ему
такая идея.
      Некоторое  время  Бентаре  разглядывал его  с  ироничной  улыбкой,
словно какую-то  редкость.   Когда  его  слова  рассекли  тишину,  в них
не было тех страстных ноток, которые звучали минуту назад.
      - Ты поймешь это,   прослужив в  глубоком космосе пару лет.   Я же
говорил тебе  -  я  был  таким  же  самонадеянным и  глуповатым юнцом  с
радужными  надеждами,   впервые попав в  армию.  Тогда я  тоже не считал
килрачей за  противника,   думал,  что  вот-вот  сотрем их  в  порошок и
заживем,  как жили до войны,  -  перегнувшись  через весь стол,   ректор
приблизил свое  лицо  к  Джеймсу.  -  Как  видишь,  теперь я  изменился.
Надеюсь, ты не думаешь, что это старческий маразм?
      - Сэр?
      - Ладно,  ладно,   -  добродушно  бросил  Бентаре,  откидываясь на
спинку кресла.  С некоторым недоумением он заметил,   что сигара потухла
и,  заново раскурив ее,  прищурился,  рассматривая освещаемое последними
лучами заходящего солнца лицо  Джеймса.  -  Лучше скажи,  как  остальные
отнеслись к твоему диплому?
      Пожав  плечами,  Джеймс  вновь  пережил моменты,  последовавшие за
вручением  диплома  и  по  завершению  церемонии.  После  суматошного  и
наполненного событиями дня  на  него  накатывалась странная сонливость и
апатия, мысли путались.  Он все же сделал попытку вспомнить - и поспешно
от   нее   отказался,  почувствовав,  как  голова  распухает и  начинает
болеть.
      - Они не  уставали мне повторять,  скольким опасностям я  там буду
подвергаться,   -   Джеймс  выудил  наиболее  сохранившийся  отрывок  из
запомнившегося.  -  И выражали сомнения в том,  что я вернусь на Землю в
одном куске...
      - Что вполне вероятно, - вставил Бентаре.
      - Спасибо,  сэр,  -  сглотнул комок  в  горле  Джеймс,  но  ректор
успокаивающе махнул рукой:
      - Не волнуйся,  я шучу -  так, юмор проснулся. Ну а ты на ходу уже
просто  засыпаешь,  -  озабоченно произнес  Бентаре,  заметив,  наконец,
состояние Джеймса.   - Наверное, хватит на сегодня. Ты когда улетаешь? -
вполне официальным тоном спросил он.
      - Дней через пять,   -  пробормотал Джеймс, действительно с трудом
борясь с желанием взять и заснуть в кресле. - Вместе с "Корнаолисом".
      - Ага,  так ты уже все разузнал?  -  уточнил ректор, роясь в ящике
стола в поисках какого-то предмета.   Завершив свои поиски,  но, все еще
держа  руки под столом,  он  выжидающе посмотрел на Джеймса.  Сообразив,
что от него ждут ответа,   юноша незаметно тряхнул головой и  заговорил,
мимоходом  поражаясь  своему  вымученному  голосу  -  так,  пожалуй,  не
годиться говорить с  ректором.  Сделав над собой усилие,   юноша прогнал
этот   мерзкий  оттенок  усталости;  впрочем,  если Бентаре заметил,  то
вида не подал.
      - После церемонии я звонил на космодром -  там мне сообщили,   что
пассажирский лайнер  "Корнаолис" в  пятницу  стартует по  направлению  к
Мотору,  и они  могут меня взять на борт.  Я забронировал место и лечу в
девятнадцать ноль-ноль. "Это я зря,  болтаю", - мелькнула мысль и тут же
пропала;  слишком велика была  усталость для  соблюдения правил хорошего
тона.
      - Ну  что  ж,   счастливого пути  тебе Джеймс Ли  Твист и  удачной
службы,   -  поднимаясь и