совсем, сегодня мне просто захотелось выпить, - улыбнулся Адмирал.
     Ясон  опустил глаза  и  стал  увлеченно  изучать  ровный  сварной  шов,
пересекающий адмиральскую каюту. Толвин почувствовал напряжение.
     - Ну давай, сынок, что там у тебя...
     - Вы знаете,  кое-что серьезно беспокоит меня,  и я подумал, что  будет
лучше, если я приду к вам, и мы обсудим это конфиденциально.
     - И ты подразумеваешь, что это кое-что зовется перемирие?
     - Частично, - уклончиво ответил Ясон.
     - Хорошо, тогда выкладывай все.
     - Знаете, то донесение из штаба флота... Объявление о перемирии прибыло
примерно  за  пятьдесят  минут  до  того,  как нашей  атакой  был  уничтожен
авианосец килрафи.
     Толвин шумно  вдохнул, и бросил недобрый взгляд на  своего собеседника.
Но сразу же оправившись от такого неожиданного начала разговора, откинувшись
в кресле, еще раз, но уже по-другому посмотрел на Ясона.
     -  Какого  черта,  Бондаревский?  С чего ты  это  взял?  -  спросил  он
негромко,  но стальные нотки  отчетливо  прозвучали в этом вопросе. -  Кроме
того, сообщение предназначалось только для меня.
     - Адмирал, "Тарава" была  авианосцем поддержки в этой операции. Если бы
что-то случилось  с  "Конкордией", то мне  пришлось бы  взять на себя  общее
руководство операцией. В  этой  ситуации, я взял на себя ответственность,  и
непосредственно контролировал  все каналы  связи со  штабом флота, включая и
ваш. Представьте, что вы были бы  убиты,  мне  просто необходимо было  знать
полную картину происходящего. Сразу я не обратил внимания  на это сообщение,
оно было просто  декодировано и сохранено в мой персональный файл.  Но позже
поступил сигнал, уничтожить его, и я решился прочесть.
     То,  в  чем признался  Ясон,  было за  пределами дозволенного, но этого
говорило о том,  что он стал теперь настоящим  командиром. Испытывая двоякое
чувство,  Адмирал про  себя  отметил,  что уроки  академии  по  управлению и
координации действий  в условиях быстро меняющейся обстановки явно не прошли
для него даром. Ведь если бы и в самом деле что-то случилось с "Конкордией",
то  молодому  офицеру действительно пришлось бы принять командование  и  всю
ответственность  за проведение операции.  В  истории  уже встречалось  нечто
подобное.
     Когда Толвин преподавал в академии Флота, то даже приводил этот пример.
Инцидент относился  к  моменту войны между Англией и Америкой.  В  бою между
американским  и  британским кораблями,  командир американского  корабля  был
смертельно ранен, и младший офицер отнес капитана на нижнюю палубу к врачу.
     За короткий период времени,  все оставшиеся офицеры  были тяжело ранены
или убиты,  и как последний из оставшихся в строю офицеров, этот мичман стал
теперь формально исполняющим обязанности капитана. К тому моменту, когда  он
возвратился  на  палубу, его корабль  уже был серьезно  поврежден  и в конце
концов был вынужден сдаться. Младший офицер понес всю ответственность, и был
отдан под суд военного  трибунала.  В  результате он был признан  виновным в
том, что самовольно оставил  свой пост  во  время  боя. Этот урок был частью
традиций и одной из  основ космофлота  -  поражению  нет, и  не  может  быть
никакого оправдания.
     Джеффри  Толвин,  с досадой  глядя  на  Ясона,  осознал,  что  совершил
критическую ошибку, не учтя его возможностей.
     - И что ты об этом думаешь? - наконец спросил он.
     - Я потерял два экипажа в той атаке, двух пилотов и стрелка. Я не  знаю
как  объяснить семьям,  что  их  родные  были убиты  уже  после официального
объявления перемирия.
     Толвин помрачнел, но не ответил.
     - Я  ничего не могу сказать хорошего об этих котах, - продолжил Ясон, -
но  пять  сотен или больше  погибло  сегодня  при  уничтожении  авианосца, а
сколько погибло на планете?
     - Не думай что я рад этому.
     - Тогда, почему же вы сделали это?
     - Знаешь Ясон,  я предпочел бы не отвечать на  этот  вопрос. Но позволь
задать тебе встречный.
     - Конечно.
     - Если бы  это  был  просто  еще один  день  войны, как  бы  ты  оценил
операцию?
     - Знаете, я ненавижу терять людей, но  обменять "Рапиер", "Сэйбр" и два
"Броадсворда" на авианосец - для меня это пример отличной операции. Хотел бы
я, что бы все операции проходили столь же успешно.
     - Да, я тоже так думаю, - кивнул Толвин.
     - Но война закончена. Кое-какие слухи ходили еще перед началом атаки. Я
также слышал  разговоры  о неких мирных  инициативах,  во  властной верхушке
Империи. Говорят, что Принц Тракатх опозоривший себя в последних  сражениях,
впал  в  немилость,  а  министр  иностранных  дел Джеймсон  использовав это,
договорилась о перемирии. Черт побери, они говорят, что война  действительно
закончена, и скоро все мы сможем идти по домам.
     - И ты действительно веришь в это?
     Ясон колебался.
     - Нет, действительно веришь?
     - Скажем так, мне хотелось бы верить в это.
     -  Вот именно! Ты  хочешь верить в это. Все вы  хотите верить этому. Но
есть большая разница  между тем, во что мы хотим верить,  и тем  что есть на
самом  деле. Далеко не  всегда наши желания соответствуют  действительности.
Каждый хочет верить во  что-то лишь потому,  что ему это приятно слышать,  и
только последний глупец не может не прислушаться к голосу разума и поступить
так, как собираемся поступить мы.
     - Но послушайте ...
     -  Эта война еще  далеко не закончена, - в сердцах, повысив голос, чуть
ли  не  прокричал  Толвин, -  и  я  расцелую  первого  же  килрафи  который,
действительно сможет мне  доказать, что  хочет мира.  Думать,  что  если нам
предложили  перемирие,  то  значит и  войне конец  может только  законченный
идеалист или  полный идиот.  Я помню, как-то я  читал нечто, как раз на  эту
тему.  Перед  второй  мировой  войной,  кажется Черчилль,  сказал:  "В такое
безумие сможет  начать  верить только  законченный  идеалист". Так  вот, это
мирное  предложение  то  же  самое.  Только самый  недалекий человек мог  бы
действительно поверить, что килрафи могут хотеть мира. Уж поверь мне, сынок,
в  войне  действительно наступал перелом. Мы  разработали  и применили новую
тактику. Кстати, благодаря тебе  мы поняли насколько незащищены и уязвимы их
тылы. И  килрафи споткнулись  на этом. За последний год они не  получили  ни
одного нового авианосца.  Они  все еще  превосходят нас  численно, но  у них
большие  потери;  и  их  потери  намного  значительнее,  чем  просто  потеря
транспортов.  Сейчас  мы  могли  бы  изменить  ход  этой  войны  и  изменить
действительно в нашу пользу. И вот теперь эти глупцы политиканы  соглашаются
на предложенное перемирие!
     - Но это еще не повод не  подчиняться приказам. Раз политики  ничего не
смыслят в этом,  то что? Теперь  вы сами можете решать продолжать войну  или
нет?!
     -  Да,  это  удар ниже пояса.  Но пойми, я  не мог позволить уйти врагу
сейчас. В следующий раз эти пять сотен килрафи будут стоить намного, намного
дороже.  Это был мой долг, - тихо сказал Толвин. -  Я думаю что даже ты, кто
уже однажды  рисковал своей карьерой, пытаясь сохранить  гражданский корабль
килрафи, полный этими кошками, даже ты надеюсь, согласишься со мной.
     Ясон  допил  свой стакан  и прикрыл  глаза.  Трудно  было  сказать, что
творилось  у  него  на   душе.  По  крайней  мере,  внешне  он  себя  жестко
контролировал, и по выражению лица ничего нельзя было сказать.
     -  Да, возможно. Будь я на вашем месте, быть может я и  поступил бы так
же.
     Толвин  видел  борьбу,  с которой дались ему  эти  слова. О большинстве
других офицеров он подумал бы, что они просто хотят выслужиться, сказать то,
что хочет услышать от  них старший по званию, но на  счет Ясона... Он видел,
как ему дались эти несколько слов. Но все же решил спросить.
     - Почему?
     - Как вы сказали, - ответил Ясон,  - все  это плохо пахнет. Я знаю, что
даже после Вукар Тага, и  Третьей  Энигминской Кампании  у них  все еще есть
большое преимущество. Для килрафи, война - это часть их состояния души. Даже
если донесения относительно  изменений во дворце  не  врут,  даже  если  это
правда, и  уже  новые  силы  стоят  за  троном,  то  вряд  ли  что-то  может
измениться. Они же растерзают первого, кто всерьез захочет заключить  мир. О
психологии  килрафи  я  знаю  совсем  немного, только то,  что читали нам на
высших  офицерских  курсах перед моим назначением на "Тараву". Но даже этого
достаточно, чтобы понять  - стремление к миру  для  них чуждо. Либо война до
победного конца, либо полное поражение.
     - Да, стремление  к миру - это выше их понимания. Если  они поняли, что
проигрывают,   то   предложение   перемирия   было  для   них   единственной
альтернативой, битвы до их полного уничтожения; если бы чаша весов клонилась
в  их сторону они бы вели войну до окончательной победы. Запомни, для них не
существует  никаких  половинчатых  решений. Победа  или смерть, третьего  не
дано. И честно  говоря, предложение перемирия с их стороны явилось  для меня
большим  сюрпризом.  Они  проявили  такую гибкость, которой я от них  честно
говоря никак не  ожидал. Их социальная структура прежде  всего  построена на
силе, тот кто заполучил власть, получает и полную лояльность всех остальных.
Но  мы не их  крови,  поэтому для  них мы низшие  существа  по  определению.
Поэтому невозможно подчинение нам. Могут конечно встречаться исключения, как
например тот воин, что служил Хантеру, но это был случай прямого приказа его
господина.
     - Но ведь если Император, или тот кто сейчас стоит за ним, прикажет, то
почему же это не может быть миром?
     - Потому что власть наверху берет сильный, а просьба о мире это признак
слабости. Поэтому такого императора просто свергнут. Они знают, что, если их
агрессивные  инстинкты не найдут  выхода  наружу, то  агрессия  обратится во
внутрь и кланы в конечном  счете уничтожат  друг друга.  И еще, воин килрафи
может   подчиниться,  но  подчиниться  лишь   воину  благородной   крови,  а
подчиниться  кому-нибудь  не  равной  с  ним  крови..., нет  такое  для  них
невозможно. А как я уже говорил, мы для них низшая раса.
     Возникла   пауза.  Ясон  задумчиво   рассматривал  стены,   переваривая
полученную  информацию. Нельзя сказать,  что  эта  информация  потрясла его,
ранее у него уже возникали мысли, о чем-то подобном, просто теперь все стало
на свои места.
     -  Но если это действительно так,  и килрафи нужна только передышка, то
тогда  нам скоро придется очень несладко, ведь этим  перемирием они  убивают
сразу   двух  зайцев:  получают  передышку,  а   заодно   и  ослабляют  нашу
Конфедерацию. Я тоже могу  привести пример  из истории. Когда первая мировая
война  затянулась и все воюющие  стороны были  сильно истощены, то в России,
Большевикам хватило лишь  только обещания мира, и  царская  армия  перестала
существовать. Люди полками оставляли передовую  и  шли домой.  Потребовалось
немало сил и времени,  что бы вновь воссоздать  армию.  У нас конечно не тот
случай,  но  ослабление Конфедерации скорее  всего  неизбежно, да и килрафи,
когда захотят  объявить нам  войну  вряд ли будут ждать пока мы  восстановим
нашу боеготовность.
     - Точно,  - кивнул  Толвин, довольный его  выводами,  как  если  бы его
любимый ученик правильно ответил на сложный вопрос.
     Череда приятных  воспоминаний вновь пронеслась перед ним. Он  вспомнил,
как  вопреки  приказу летел вглубь  Империи, чтобы спасти "Тараву".  И  свою
радость, когда  обнаружил,  что  корабль еще жив. Он был сердечно благодарен
Ясону также за  то,  что  тот  принял его племянника  на  войну  испорченным
мальчишкой и выковал из него настоящего воина.
     - Мне лучше вернуться на корабль, - прервал его мысли Ясон, и поднялся,
собираясь уходить.
     - Ясон?
     - Да?
     - Что ты собираешься делать относительно моего нарушения приказа?
     - Если  меня спросят, то я  намерен сказать  правду. - Не без колебания
ответил Ясон. - Я должен буду рассказать правду. Вы начали атаку,  зная, что
соглашение о прекращении огня уже вступило в силу. Сказать что-нибудь другое
я не могу себе позволить. Честь для меня пока еще не пустой звук.
     Толвин улыбнулся.
     - Ты хороший офицер Ясон. Я всегда гордился тобой; и  я верю,  что  и в
будущем ты  меня  никогда не  разочаруешь. Он  встал  и  протянул  руку  для
прощального рукопожатия. Ясон крепко сжал протянутую руку.
     -  Давай все-таки  будем надеяться,  что я  не прав  в  отношение этого
перемирия. Но боюсь, что получится по-другому, и не правы  окажутся другие -
те, кто заключит это соглашение, - произнес адмирал на прощание.

Глава 3
     Ясон Бондаревский зажмурился, и попытался прикрыться рукой от очередной
ослепительной  вспышки. Боже! Как  же  он  ненавидел прессу! Раньше ему  уже
приходилось встречаться с ней. Первый раз  это  произошло сразу же после его
знаменитого  рейда  к Килре. Когда он привел  израненную  "Тараву" к  Земле,
журналисты  просто наводнили судно, излазили корабль  вдоль и  поперек,  при
этом  не забывая  везде  тыкать свои камеры. Сотни  раз  они  надоедали ему,
задавая одни и  те же  вопросы. Ему  же просто  хотелось от  всех  скрыться,
забыть обо всем, и больше никогда не вспоминать.
     Особенно туго пришлось,  когда какой-то, особо дотошный  журналист чуть
не добил его очередным вопросом, спросив, как он себя чувствует после смерти
своей, так называемой, подружки. Трудно  представить, скольких усилий  тогда
стоило Ясону удержать себя в руках. До сих пор он удивлялся, как ему удалось
не  набросился  на  этого  журналиста  с  кулаками,  разбить голокамеру  или
совершить что-нибудь столь же безрассудное.
     Второй раз это безумие повторилось, когда Ясон был представлен к ордену
Золотой Звезды первой степени, а потом еще раз, когда вышел фильм "Первые  у
Килры" -  экранизация  его  атаки  на столицу  Империи.  Будучи приглашен на
премьеру, Ясон поначалу был весьма польщен вниманием оказываемым ему. Но уже
после первых  пятнадцати минут просмотра, от стыда он  уже не  знал куда ему
деваться, и  к концу  фильма  на  него уже  было  просто  жалко  смотреть. С
огромным трудом  он досидел до конца. И  как только стало возможно, сразу же
убрался оттуда подальше. Фильм был по меньшей мере оскорбителен и позорил не
только память тех отдал свои  жизни,  но  и  заставлял краснеть оставшихся в
живых.  В действие фильма было мало общего с тем, что было  на самом деле, а
главное действие  крутилось  вокруг  его обреченной  любви  к  Светлане, где
примерно через каждые пятнадцать минут шли любовные сцены.
     С тех пор, одно лишь упоминание об этом фильме заставляло его  смущенно
отводить  взгляд. Сначала он  хотел  взять  и бросить в  лицо  продюсеру эти
проклятые  деньги,  которые  ему  были  положены  за  этот фильм,  но  потом
передумал. "Какой  смысл сорить деньгами, если это  уже ничего и  никому  не
докажет", - размышлял он, подписывая чек на передачу всех этих денег на счет
фонда, основанного для детей оставшихся сиротами во время войны.
     И  теперь,  он снова был  под прицелом  голокамер, а все потому, что по
ошибке свернул  не в тот коридор и попался на  глаза журналистов.  Тот самый
репортер,  который  так  беспокоился о  Светлане,  первым  заметил  Ясона  и
устремился к нему. Другие же,  подобно стаду, тоже  поспешили за ним. Видимо
не все  знали его в  лицо,  и он  слышал,  как более информированные на ходу
просвещали своих менее знающих коллег: - "...да нет,  это же тот парень, про
которого  фильм сняли, а здесь  на конференции он представлен  как офицер от
штаба флота".
     - Итак, что вы  думаете об окончании войны?  Бондевский, не так  ли?  -
перекрикивая других, прокричал один, наводя свою голокамеру в лицо Ясона.
     -  Бондаревский,  - металлическим голосом  поправил  Ясон,  этот парень
сразу же напомнил  ему покойного капитана  О'Браяна который также  все время
путал его фамилию.
     - Ох, извините. Так сообщите нам, что вы думаете?
     - Прежде  всего, переговоры относительно перемирия еще  не означают что
война  закончилась.  Есть  большая  разница  между  мирными  переговорами  и
реальным миром, - ответил Ясон.
     Пока  ему не назадавали еще вопросов, он попытался побыстрее прорваться
сквозь плотную толпу журналистов.
     - Вы  все еще ненавидите килрафи? Можно подумать, что офицеры вроде вас
не хотят мира, - толстый и весь потный журналист прокричал рядом.
     Ясон развернулся и холодно посмотрел сверху вниз на этого типа.
     - Я - боевой офицер. Я - профессионал, и я делаю мою работу так же, как
и вы делаете свою. Оставьте ненависть другим.
     -  Даже  после  того,  как  они убили  вашу  подругу,  эту  десантницу,
Светлану, не так ли?
     На секунду он позволил  себе представить, как  разворачивается и бьет в
морду этому журналисту  или как  запихивает упирающегося репоортера на место
стрелка  и  они вылетают  на  одну  из  тех  миссий,  из  которых обычно  не
возвращаются.  Пускай   поулыбается   в  перекрестье   прицела   истребителя
какого-нибудь килрафи.
     Хоть у  него  так  и чесались  руки объяснить  что  к чему, и  кого  он
ненавидит   больше  всего,  но  Ясон,  насколько  это  возможно,  постарался
успокоиться,  и развернувшись, попытался  продолжить свой  путь сквозь толпу
журналистов.
     - Военные скоро останутся без работы, вот что их действительно бесит, -
услышал он вслед глумление репортера.
     Он резко  развернулся, зная что  не должен,  но он просто не мог больше
терпеть. Это  уже была последняя капля. Подойдя  к  репортеру вплотную, Ясон
прямо в лицо задал ему свой вопрос:
     - Что вы делали последние два года?
     Репортер вызывающе посмотрел на него.
     - Работал на головидение.
     - Где?
     - Здесь, на Земле. Объединенное Вещание.
     -  В то время как вы протирали  кресло своим жирным задом и улыбались в
камеру  я был  на  фронте и видел  сотни,  тысячи  смертей.  Я  видел  целые
континенты объятые  пламенем,  и там  где  ранее  цвели  сады,  играли дети,
радовались жизнью влюбленные не оставалось ничего  живого, только  выжженная
пустыня. Я видел корабли  гибнущие в  космосе, когда в одно  мгновение сотни
мужчин  и  женщин  гибнут не успев даже  понять  что случилось. Я  видел как
быстро, в яркой вспышке  погибают мои  товарищи, и  слышал крики моих друзей
заживо сгорающих в поврежденных истребителях которые никак не могли избежать
этой ужасной смерти Я до сих пор слышу их предсмертные крики. За эту войну я
потерял друзей больше  чем,  вы когда-либо  будете иметь!  И уж не  вам меня
судить! Так что не позволяйте себе говорить подобное мне, или кому-либо еще.
Мы знаем цену, которую  платим за  то, что  бы  вы могли спокойно работать и
улыбаясь в камеру рассказывать о наших зверствах.
     Сказав  это,  Ясон  развернулся  и  пошел  прочь,  слыша  вслед  резкие
замечания журналистов по этому поводу, некоторые притихли, но большинство из
них смотрело на него с пренебрежением, как будто малолетнее дитя, возомнив о
себе невесть что, билось только что перед ними в истерике.
     Офицер флота по связям  с общественностью подошла к Ясону, и  взяв  его
под руку, попыталась увести его прочь.
     - Это было не очень умно с вашей стороны, - прошептала она, быстро ведя
Ясона к выходу, и не забывая все время улыбаться прессе.
     -  Идите к черту. Я здесь как помощник адмирала Толвина, и я не позволю
себя оскорблять.
     - Так и придерживайтесь вашей работы помощника! Дела и так плохи, а еще
вы тут бодаетесь с прессой. Держите себя в руках! - прошипела она ему в ухо.
     Ясон  сдержал, готовый  вырваться  резкий  ответ.  А  она улыбнулась, и
крепче сжав руку Ясона, произнесла,  так что бы  все слышали,  заготовленную
стандартную фразу:
     - Скоро  будет закончено  предварительное обсуждение и тогда мы ответим
на  все  интересующие вас вопросы, - сказав  это она  еще  раз улыбнулась, и
наконец они скрылись от