ил  из  Мухинского  плазмобоя  в  этот  узел  напряжения,  и
охранник  несколько  расфокусировался,  затрясся,  растекся  соплями.  Ну,
чистая сказка для детишек преклонного возраста.  Узел  уже  пополз,  когда
конвертант мощным ударом языка вышиб плазмобой - нет, такой  бокс  нам  не
нужен. Взяв одной рукой меня за трепетную выю, соперник оторвал  мое  тело
вместе с тапками от земли. Ай-яй-яй, такую сказку не  надо  делать  былью.
Голова мгновенно набухла, налилась тяжестью,  стала  как  чугунный  котел.
Может за секунду до полной и окончательной  отключки  я  укрепил  волю;  и
через мой пространственный полюс, как через линзу проскочили большие силы.
(Опять  Юпитер-батюшка  посодействовал!)  Они   ураганно   обрушились   на
охранника,  которому  менять  заряд  было  поздно,  и,   ворвались   через
поврежденный узел внутрь него.
     Вражеская хватка ослабла, я обрушился на пол и сквозь  потемки  успел
разглядеть, как противник конвульсирует, темнеет  и  надувается,  а  потом
просто улетает, словно обрывок туалетной бумажки в аэроклозете.
     - Как так? - не смог удержать изумление подскочивший Мухин.
     - А вот так. Видимое не всегда реально. И наоборот. Прошу, господа. -
Я еще покачивался от балдежа, вызванного удушением, но  аккуратно  потянул
дверь, за которой уже ощущал пульс Шошаны. Живехонька.
     Там за дверью  было  что-то  вроде  врачебного  кабинета.  Столик  на
колесиках со всякой медицинской снедью. Мужик в белом халате,  вставляющий
ампулу  в  шприц-пистолет.  Наверное,  врач-палач.  Мужик  в   гимнастерке
прокуратуры  с  киберблокнотом  в  руках  -  ему,  должно  быть,  поручили
засвидетельствовать летальный исход. Не похожи они на полных конвертантов.
И им не требовалось быть конвертантами.  А  Шошанка  в  кресле,  несколько
смахивающем на гинекологическое, с мощными захватами на руках, ногах,  шее
и голове.
     - Ну вот и ваш черед настал, голубчики, - удовлетворенно произнес  я.
- Даже от любимой работы надо отдыхать.
     Мужику из прокуратуры я просто вмазал ботинком по  яйцам,  отчего  он
упал с каблуков и  крепко  задумался  о  половых  проблемах.  Врачу-палачу
закатал дубинкой по шее, поэтому он свалился на свой столик и покатился на
нем в угол. Мухин же быстренько разомкнул захваты,  держащие  Шошану.  Она
хоть и была чем-то явно накачана, но, рванувшись, попала мне на шею.
     - Впервой такую фемку вижу. И, наверное, в последний раз,  -  отметил
Муха.  После  чего  все  двинулись  вперед.  Трое  полицейских  в   форме,
лейтенант-расстрига в полосатом костюмчике смертника и фем  в  рубашке  на
голое тело.



                                    25

     Чтобы поменьше плутать по коридорам, мы рванули Мухинской миной стену
госпиталя. И уже по изрядно наклонившейся мостовой сыпанули, как  горошек,
к ангару полицейского управления.  Там  вначале  меня  встретили  недобро,
ощерясь аппаратами для умертвия, но Муха самоотверженно заорал:
     - Нет такого поклепа, которого не возвели на этого  парня.  Но  он  -
настоящий чудодей. Двадцать минут назад лейтенант проходил сквозь стены да
закрытые двери и нас проводил вместе с собой. Кто гавкнет на  него,  будет
иметь дело со мной, и всеми теми, кто за меня. Лейтенант все знает про эту
гигантское  хавало-хлебало,  которое  заглатывает  город-герой  Васино,  и
именно поэтому его хотели погасить даже раньше официального срока казни!
     Там ментов стояло человек двадцать и еще с десяток прочих лиц.  Среди
прочих я увидел изобретателя нитеплазменного датчика Викентия с  сынишкой,
которым подмигнул. Да есть у него-таки чутье на верные ходы.
     Не знаю, все ли Мухину поверили, но когда кое-кто в толпе подвинулся,
освобождая дорогу, остальные не стали злостно упорствовать и расступились.
Хотя, повторяю, к этому моменту нервы, аксоны и ганглии  были  у  всех  на
взводе. Мы уже по дороге являлись свидетелями  повального  и  безуспешного
отвала из города, и, само собой, многие горожане  не  прочь  были  поиметь
коптер. Так что полицейские успели  разогреть  свои  плазмобои  и  кое-где
валялись останки неудачливых беглецов. Однако почему копы сами не  смылись
до сих пор, имея в заначке столь подходящую технику? Я,  конечно,  с  этим
вопросом полез к первому же попавшемуся бойцу.
     - Смывались... Одному  коптеру  каюк,  взорвался  в  воздухе,  другой
по-быстрому   вертанулся   назад.   Там   наверху   вроде   сила   тяжести
увеличивается.
     - А куда они летели?
     - Куда  -  кошке  под  муда.  Вверх  по  склону,  хотели  из  воронки
выбраться.
     - Но известно только то, что тяжесть  нарастает,  когда  пробиваешься
именно в этом направлении? - продолжал выпытывать я.
     - Не знаю, какой ты бандит, но ты чудак, - устало, хоть кол на голове
чеши,  отозвался  боец.  -  Кому  нужно  другое   направление?   Прямо   в
преисподнюю, чертям на котлеты предлагаться, что ли?
     - Черти тоже разные бывают...
     И я, встав на ящик, провел импровизированный митинг.
     - Братки, господа и товарищи. Посмотрите на меня, я не  самоубийца  и
отнюдь не законченный придурок (надеюсь, не очень погрешил против истины).
Однако я рискую, когда нет других вариантов. Мы все готовы рискнуть,  если
нам угрожает верная хана. Кстати, неверной ханы в Космике  нет.  Так  вот,
начинается Новая Жизнь, в которой все иначе. То, что сулило  стопроцентный
капец раньше, теперь может принести спасение. И наоборот. Вы все слыхали о
том, что творилось в аномальных зонах. Так вот, это  были  лишь  цветочки.
Теперь аномальная зона - вся планета. Я и моя  подружка  -  она  красивая,
правда? - мы единственные среди  собравшихся,  кто  хоть  немного  пожевал
собаку в этом деле. Все доверившиеся нам сейчас дружно  лезут  в  эти  два
коптера и пробуют удрать отсюда по новому маршруту.
     - Я за лейтенантом, - высказалось "доверенное лицо", то  есть  Мухин,
следом, в краткосрочном референдуме, посыпались новые "я".  В  итоге,  все
почли за лучшее забраться в оставшиеся две машины.
     Вот створки внешнего шлюза  разошлись,  и  коптеры,  похожие  в  этой
воронке на парочку мух, стали взмывать вверх. Я сидел рядом  с  пилотом  в
первой машине. Шошана - во второй. И действительно, когда поднялись метров
на триста,  вертикальная  скорость  начала  по-быстрому  падать,  хотя  из
моторов выжималась все большая мощность.
     - Что ты думаешь по этому поводу, Шошана? - решил посоветоваться я  с
товарищем по несчастью и проблемам, - по-моему, жать на  газ  не  стоит  -
двигатели надорвем, а то и похуже что-нибудь случится.
     - Правильно, жать  на  газ  не  стоит.  Это  уже  серьезно  повредило
здоровью наших предшественников. Определенная пульсация зовет меня  лететь
вдоль склона вниз.
     Я этого еще не понимал, единственное, в чем был уверен -  действовать
надо от противного. Конечно, некую скважину ощущал и я. Но куда она  ведет
и зачем?  Неужто  можно  безболезненно  проскочить  в  эту  глотку,  затем
беспроблемно преодолеть некий кишечник и выскочить из некой задницы?  И  в
каком отхожем месте мы окажемся, даже благополучно завершив маршрут?
     Нерассуждающий полубезумный пилот направил машину  по  новому  курсу,
как раз в ту сторону, куда и  двигался  город  Васино.  Несколько  человек
недовольно зароптало, но лично Мухин успокоил смутьянов.
     - У вас есть предпочтительные варианты? Может, вы желаете  обратно  в
Васино? Желающим выйти  за  борт  могу  предложить  реактивные  ранцы  или
простой пинок в гузку.
     - Ладно, пусть этот бешеный лейтенант ведет, - заявил один коп, сам с
безумными глазами проповедника. - Уж, по крайней мере, долго  мучиться  не
придется.  Так  или  иначе  смерть  всех  трахнет.  И   тех,   кто   любил
удовольствия, она трахнет особенно сильно. Поэтому  спешно  обращайтесь  к
покаянию, братки мои заблудшие.
     Пока такие проповеди расслабляли,  а  вернее  перенастраивали  народ,
линия горизонта стала напоминать горлышко  опрокинутого  кувшина.  Коптеры
уходили вдаль от него по какому-то тоннелю. Поверхность замкнулась со всех
сторон, и с боков, и сверху. Причем это была не поверхность Меркурия, даже
не  стенки  шахты,  пробуренной  к  его  центру.  Спектральный  анализатор
пробубнил, что эта странная самозваная твердь  ничего  не  излучает  и  не
отражает, зато лихо поглощает волны во всех диапазонах.
     - Оба борта, выключите двигатели, - скомандовала Шошана.
     Правильно распорядилась.  Скорость  движения,  вернее  падения  вдоль
склона, резко превращалась в  медленность  и  поэтому  жечь  топливо  было
бессмысленным, а может даже  пагубным  делом.  Вскоре  сделалась  скорость
никакой - вначале вертикальная, потом горизонтальная. То есть, мы зависли.
Пейзаж вокруг был по-прежнему совершенно абстрактным, типа "черный мешок".
Только небольшое излучение в виде  слабоэнергетических  сверхдлинных  волн
слегка украшало его. За бортом имелся лишь почти  стерильный  вакуум.  Нам
было не до измерений гравитации, однако сила  тяжести  поубавилась  весьма
заметно. Мы висели в центре ничего и не видели никаких перспектив.
     - Кажется, конечная остановка.  Будем  жить  здесь,  как  тараканы  в
киселе, - отшутился Мухин, но вскоре  сник.  На  лице  Шошаны,  которое  я
наблюдал по монитору, проступили бисеринки пота, как у рожающей женщины.
     Наконец, она включилась.
     - Терешка, запас энергии у нас накопился огромный. Ну, не  у  нас,  а
рядышком.
     Я сразу заметил, что у нее открылось второе дыхание.  В  смысле,  она
нашла что-то вместо потерянного центра симметрий. И я  вспомнил  -  именно
сейчас,  должно  быть,  материнское  вещество  приказывает  долго  жить  и
передает по наследству свое могущество.
     Шошана правильно меня настропалила. На сей раз Меркурий трудно шел на
контакт, потому что... был болен. И только  когда  пространственный  полюс
дошел до высшей точки напряжения, планета опустилась мне на  руки  раненым
колобком.
     На  этот  раз  все  было  весьма  человекообразно  или,   по-простому
выражаясь, очень  антропоморфно.  Мои  пульсации  стали  как  пальцы,  они
бережно ощупывали раны колобка - колотые, резаные, выворачивающие - откуда
хлестали потоки сил. Они устремлялись в воронку, где их встречали  мириады
сосущих ртов. Надо полагать, съедаемые энергии превращались в  нитеплазму,
из которой демон-паук усиленно ткал и прял Новый Мир, Новую Жизнь.
     Наш с Шошанкой лозунг был  ясен  -  держи,  перехватывай,  все  равно
пропадет.  Мои  пальцы-пульсации  разошлись  веером.   Из   всего   потока
требовалась лишь энергия, похожая на горячие жужжащие  зерна.  Я  принялся
выгребать их. Больно, красиво. Огненная  рассыпчатая  сила  раздувала  мой
силовой кокон,  срываясь  с  него  вихрями,  отшвыривала  стенки  тоннеля.
Нитеплазма шипела от неудовольствия.
     -  Сдвинулись,  -  послышался  далекий  грохочущий  голос  Мухина.  -
Набираем ускорение.
     И в самом деле, лихо тронулись - лишь  десять  минут  потратилось  на
разгон до первой космической скорости. Частота, на которой излучали стенки
тоннеля, скакала вверх, как лошадь по лестнице, а значит, жара все плотнее
обкладывала нас. Однако, по-прежнему никаким  спектрографом  не  удавалось
засечь, из чего поганые стенки слеплены.
     - Сами в печку летим, - продавил кто-то сквозь скрежет зубов.
     - Никогда на вас не угодишь, - ворчливым голосом отозвался я.
     - Да передайте же, стервецы, побольше мощности на охлаждение кабины.
     Кто-то, пискнув, откинулся в долгосрочный обморок.
     - И на реактивную струю, - Шошанин голос в аудиорежиме стал хриплым и
блатным от помех.
     - Ты что, Шоша, детка? - воскликнул  опупевший  Мухин,  -  мы  и  так
словно черти на работу несемся.
     Тут снова вклинился я.
     - Еще раз повторяю для особо одаренных, здесь нечего лезть с законами
Ньютона. Особенно не морочьте мне голову третьим законом  этого  человека.
Пора избавляться от стереотипов.
     - Ага, понятно.  Очень  понятно,  -  отозвался  немного  оскорбленный
Мухин.
     Но  действительность  Шошанины  слова  подтвердила.   Едва   ракетные
двигатели зафурычили сильнее, как ускорение из-за этого принялось  падать.
Только в кабине не стало посвежее. Забортная жара не унималась, а все злее
набрасывалась на наш утлый кораблик.
     - Эй, командир,  не  уткнемся  ли  мы  сейчас  в  расплавленное  ядро
планеты? - натужно подал голос один из  копов,  обливающийся,  как  и  все
прочие летуны, обильным потом от жары и ужаса. Хорошо,  что  за  командира
меня признает, но куда нас несет -  это  даже  теоретические  прикидки  не
слишком показывают.
     Когда не знаешь, чего  сказать,  ори,  что  попало  -  таково  первое
правило хорошего оратора.
     - Только чур воздух со страха не портить, уже будто в солдатской бане
сидим. Соратники, если бы мы летели не в ТУ сторону, то давно бы уткнулись
носом в ядро. Значит, все-таки в ТУ.
     Подтверждая или опровергая мои слова,  забортная  жаркая  мгла  почти
моментально налилась бешеным светом  -  фильтры  обзорных  мониторов  едва
успели  сработать  -  и  стенки  туннеля  перестали  быть  абстрактными  и
размытыми. Сработали спектральные анализаторы.
     - Мы в бутылке из расплавленного свинца,  -  заражая  всех  стрессом,
заорал тот, кто первым глянул на спектрограф.
     - Тому, кто слишком волнуется, советую заснуть. Мы не в бутылке, а  в
воронке из расплавленного свинца. Все-таки какая-то определенность. К тому
же впереди есть дырка, - "успокоил" я публику.
     Мы пробивали сияющую  плотную,  адскую  жару,  и  второй  коптер  был
заметен лишь смутным пятном. Естественно, что слова радиообмена немедленно
растерзывались забортными бесами - в наушниках гулял  только  рев  плазмы.
Надо придумывать все самому.
     - Друзья, - обратился я к личному составу. - Кто-то  может  подумать,
что мы оказались на Солнце. И он будет неправ. Мы - на  солнечной  стороне
Меркурия, где имеется воронка, близняшка той, в которую влетели коптеры на
ночной половинке планеты.
     - Температура  обшивки  -  уже  сейчас  пятьсот  градусов.  Это  вас,
лейтенант, не беспокоит? - заныл какой-то недоносок  (а  ведь  если  чудом
уцелеем, он первый заорет, что был бесстрашен и весел.) - Хоть умираем, но
не сдаемся... - воскликнул какой-то бодрячок. Проповедник  же  утешительно
добавил. - Адовым огнем очищены будем от греха. Тоже польза.
     - А почему никто не говорит "спасибо"  за  то,  что  мы  вылетаем  на
второй космической скорости из  этой  печурки?  -  стал  вносить  дежурный
оптимизм я.
     Впрочем, мне не  надо  было  втолковывать,  что  долго  на  солнечной
стороне нам не протянуть. Хоть на обшивке слой керамики с титановой нитью.
Может, обшивка и выдержит, в отличие от нас, с чем ее и поздравляю. Ну,  а
мы-то уподобимся сосискам в скороварке.
     И сварились бы, не сумев никому  поведать  о  чудесах  природы,  кабы
непредвиденное никем обстоятельство не заслонило нас, спасая от загара  на
таком вредном неполезном Солнце.
     Между нами и неуемным светилом пристроилась туша  военного  крейсера.
От одной его тени стало прохладно и весело на душе. Распахнулись  приемные
шлюзы ангаров, и два  коптера  были  втянуты  на  борт  корабля  как  мухи
пылесосом. Еще с полчаса нас аккуратно и умело охлаждали пенными  струями.
Но когда нам разрешили распахнуть люки и выпрыгнуть на  палубу,  где  пены
было по колено, потрескавшуюся обшивку коптеров  не  стоило  трогать  даже
пальцем.
     - Да  здравствует  Шошана,  королевка  Меркурия  и  ее   верный   пес
Терентий... Салют, Терентий, идущие в буфет приветствуют тебя,  -  приятно
было послушать здравицы, несмотря на неопределенность личной судьбы.
     Тут дверь в ангар была отдраена, и появился некто в  чине  полковника
космической пехоты, а с ним несколько дюжих парней в  беретах,  украшенных
мерцающими трехглавыми орлами.
     - Есть тут лейтенант Терентий К123?
     - Ну, я. Ладно, пусть меня по-человечески приговорит трибунал и после
принятия внутрь стопки "язвенной" распылит корабельный гразер.
     - Вас ждет адмирал Никодимов-Соларз.
     Значит, тюремная камера пока обойдется без меня. Выходит, есть о  чем
мне  потолковать  с  космическим  волком   Никодимовым-Соларзом,   который
когда-то одолел плутонов, а еще раньше прикончил гордость землян -  линкор
"Забияку".
     Адмирал смахивал на внимательного доктора  и  в  течение  получаса  я
много узнал. О поменявшем кости Сэмпсоне Брауни. О расторопных ребятах  из
Адмиралтейства, которые  выкопали  из  архивов  безумные,  как  считалось,
докладные записки завзятого психа Викентия, спроваженного на самую окраину
империи. О Меркурии, который сохранился, но в весьма потрепанном виде - на
месте его столицы и прилегающих поселений остался  лишь  кратер  странного
вида. Так что из двухсоттысячного населения куда-то потерялась чуть ли  не
четверть.
     Узнал, что на подходе еще один крейсер и вскоре два  корабля  первого
класса будут усердно патрулировать оба бока каверзной планеты. Порадовался
тому, что слово "Плазмонт" уже печально известно и  многие  ждут  от  меня
подробностей.  Услышал  довольным  ухом,  что  мое  уголовное  дело  скоро
превратится  в  судебное  преследование  "Дубков"  и  "Вязов".   А   мерой
пресечения для меня установлена подписка о невылете из  пределов  Космики.
Поскольку теперь ясно, что я не бандит и не брехун, то адмирал лично будет
ходатайствовать о  присвоении  мне  звания  майор,  минуя  капитана,  и  о
награждении орденом Юпитера-Громовержца первой степени.
     - А как же Плазмонт? Его споры, наверное, разлетелись чуть ли  не  по
всей Космике. - Я все-таки нашел силы забеспокоиться. - Ухитрились же  они
попасть с Земли на Меркурий.
     - Не волнуйся так, сынок. Кибероболочки вообще на  каждом  гражданине
висели, и то с ними управились. Помимо двух крейсеров на  санацию  планеты
подряжаем всю меркурианскую эскадру. С твоей помощью определимся,  как  им
выслеживать и  сторожить  эту  бяку.  На  Марсе  же  сформируем  мобильные
подразделения, конечно, в составе Военно-космического флота -  я  добьюсь,
чтобы ты их возглавил - и начнем бить гадость по всей  Солнечной  системе.
До Земли тоже доберемся, не волнуйся. А то, что  останется  от  Плазмонта,
посадим в аквариум и будем кормить тухлыми тараканами... Ну ладно, вижу по
глазам, хочешь перекусить, покурить, мордашку  сполоснуть.  Топай,  только
через полчаса, чтоб здесь был - проинструктируешь патрульные силы.
     Я вышел в коридор. Надо, само собой, помыться для  начала,  но  алчно
раздувающиеся  ноздри  привели  меня  на  корабельный  камбуз.  Там  жадно
питалось  несколько  беженцев  с  Меркурия,  уже  умытых  и  переодетых  в
матросские  робы.  У  большего  псевдоиллюминатора  с  видом  на   звезды,
освежалась пивком Шошана - рядом с ней вился какой-то сержант  космической
пехоты, понятно, что  не  слыхавший  о  female-mutant.  Заметив  меня,  он
уважительно произнес.
     - Все твое - твое, а все мое - твое, - после чего удалился.
     - От фемов ничего не осталось, - итог подвела она вполне  официальным
голосом, но понятно, что внутри нее вулкан. - Я одна.
     - А я? Если хочешь, я заменю тебе материнское вещество.  Именно  так,
пусть даже послышится здоровый смех окружающих. А ты мне - всю организацию
фемов. Впереди еще много драк, и мы должны научить имеющих  мозг  жить  по
новому, то есть спокойно обходится без Новой Жизни. Я  думаю  -  не  боюсь
употребить столь крепкое слово - что матка  предвидела  и  такой  поворот.
Поэтому в тебя было вложено многое и причем весьма неожиданное. Может,  ты
вообще стала вместо нее новым центром симметрий. Я не удивлюсь, если ты  и
есть ее венец, единственная  по  сути  дочурка.  Наберешь  себе  учениц  и
возьмешься за старое. Вообще ваша организация - не знаю, было так задумано
или нет - напоминает мне какое-то яйцо, особенно сейчас. Яйцо раскололось,
ты вылупилась. Пора взрослой становиться.
     Я вижу, ты молчишь и соглашаешьс