арь  обороняет  детей  своих,
народ теменский, от промораживания, хладной напасти  и  зябкой  смертушки.
Страдая-де за других, стоит каждый божий день наш государь босой на  снегу
и чужие грехи искупает. А как  полностью  отстрадает  и  все  чужие  грехи
искупит,  то  и  кара  сменится  милостью.  И  легковерные  с  маловерными
поголовно соглашались с Многомолом. Только вот  маловерные  люди  считали,
что кара сменится милостью опосля того, как все живые  померзнут,  никаких
тогда  тебе  забот  и  нужд:  снегом  питайся,  снегом  умывайся,   снегом
подтирайся.
     То же, что и в стольном граде, только с меньшим размахом, деялось  по
иным  городам,  слободам,  селам  и  весям.  Лед,  как  правило,   начинал
разрастаться от приказной избы  или  воеводского  дворца  и  первым  делом
захватывал лучшие улицы с  богатыми  изукрашенными  хоромами  и  булыжными
мостовыми. Но лед резвился и в полях, и в лесах, имея  распространение  от
рек и озер. На смену растениям  древесным  и  травяным,  приходили  побеги
ледяные, высокие и раскидистые, со множеством корней уходящих  в  землю  и
большими белыми кронами. Ледяные деревья были  еще  переплетены  вьющимися
ледяными стеблями. Во сем присутствовала  и  стройность  лепая,  и  дивная
гармония; угадывались и арки высокие, и  галереи  полувоздушные,  и  своды
легкие. Ито лес становился похож на город, красивый и ладный.
     Многие люди, зная  о  количестве  накопленных  ими  грехов,  а  также
неотвратимости ледяного возмездия не только для себя,  но  и  для  ближних
своих, закручинились сердцем и  ослабевшие  души  свои  отдали  во  власть
страха. И чем более предавались они страху, тем скорее наступал лед. И чем
больше было льда, тем голубее и ярче он делался, все  более  напоминая  по
цвету небо, все больше источая сияние. Окромя того, от него на  расстояние
до одного-двух аршин исходил синеватый туман. А потом  внимательные  стали
примечать, что лед как будто необычайный, составлен он  не  из  смерзшихся
кристалликов, но из тонких переплетенных нитей. И синеватый туман также из
нитей, токмо расплетенных, похожих на волосы. А  потом  сии  ледяные  нити
стали обнаруживаться и в незамороженных  вещах,  в  съестных  припасах,  в
бревнах, досках, глине, камнях, и даже в покойниках. Люди примечали и  то,
что не всякий лед является холодным, иногда  он  и  теплый,  ижна  горячий
обжигающий; блуждают на нем голубые огни, однако же не истаивает он.  Иной
раз лед словно бы дрожал, напоминая собой тварь живую. Обмолвлено  было  и
то, что самый синий лед, нарастая и образовываясь, как будто оттягивает  в
себя тепло и жизнь у земли, деревьев, воздуха, разных бегающих и ползающих
тварей.
     Вместо них начали появляться твари ледяные дотоле неведомые.  В  лесу
ужо   встречались   снежные   василиски   и   драконы.   Хладные   хищники
представлялись то неподвижными  сугробами,  в  который  однако  не  попади
ногой,  то  кружили  белыми  хлопьями,  догоняя  наездника,  то   внезапно
заваливали путника, бросившись с дерева, и даже  гнались  за  ним  снежной
лавиной. А могли одним взглядом подвергнуть холодному умерщвлению. Снежные
чудовища в виде синего тумана проникали сквозь  любую  крохотную  щель,  в
любую горницу ино светелку, кою  вмиг  заваливали  снегом  и  замораживали
вместе с жильцами. Скоро от снежных извергов не стало  никакого  спаса.  И
только отряды черных стражей, вызывая слезы  радости  и  умиления,  именем
веры и царя били особо крупных драконов из ледобойных пушек и заговоренных
ружей.
     И выступал верховный ревнитель веры со словами  утешения,  упирал  на
то, что кое-где наказание уже обратилось в великую милость. Великие числом
ордынцы, что, решив попользоваться окончанием осенней распутицы, вторглись
с разбоем в пределы Теменского царства, да заледенели прямо на скаку. И  в
самом деле многих замороженных нукеров вскоре выставили на  площади  перед
Детинцем. Среди них  были  и  заледеневшие  панцирные  сипахи,  присланные
султаном Туркии, вместе со своими ятаганами, и  "воины  веры"  с  зелеными
повязками на головах, явившиеся с войной из Иранского имамата.
     С севера на санях доставили небольшой корабль с  шэньскими  пиратами,
целиком вмерзший в прозрачно-голубую глыбу льда.  Было  видно,  что  китаи
оказались схвачены ледяными оковами в миг отчаянного борения за  живучесть
своего суденышка. Доставившие его черные стражи сказывали,  что  в  Обском
проливе стоит немалое число и более крупных кораблей-джонок. Да только все
вмерзли в лед по самые мачты. Уже их ни  выломать  из  морозных  оков,  ни
привезти в столицу - никаких силушек не хватит.
     Оттого, что чохом погублены были хищники-налетчики, пришла радость ко
многим  людям   и   почувствовали   они   еще   большее   расположение   к
царю-благодетелю. Ведь лед защищал Темению  от  свирепого  ворога  получше
любого войска. Не  сдобровать  теперь  никаким  обидчикам,  налетающим  из
степей, приплывающим из-за морей.  А  скоро  лед-отмститель  придет  в  их
стойбища да логовища и напрочь выморозит!
     Вот в чем  милость-то  заключается,  смекнули  люди  теменские,  -  в
немилости к  лютым  непримиримым  врагам,  приходящим  извне  и  имеющимся
внутри. Теперя уж неможно было с проповедями Многомола не согласиться. Вот
и воры все вымерзли, и простолюдины делают себе справные дома изо  льда  и
не стынут, и не один праведник не охладел до смерти. А задавлены  ледяными
глыбами и пробиты ледохерами в своих жилищах токмо нечестивцы и злодеи.  И
вчерашние гордые вельможи низвергнуты во прах, влача дни свои  в  конурах,
сараях  и  прочих  жалких  юдолях.  Уловив  благостное  настроение  толпы,
верховный ревнитель Многомол стал толковать, что  через  небесную  Милость
скоро грядет конечное очищение всего мира: из  души  каждого  благоверного
произрастет к Престолу  Господнему  Крестное  Древо  -  только  будет  оно
ледяным, а не зеленым.
     Внезапно перед теменским людом появился  великий  царь  с  непокрытой
головой. С соборного крыльца  стал  он  говорить  и  негромкий  голос  его
проникал в каждое ухо. И сказал государь, что час избавления близок и  все
непогибшие до сего дня обрящут ныне спасение. Назавтра души их раскроются,
как семена по весне, и первые побеги крестных ледяных дерев  устремятся  к
небу. И не окажется болье вовек ни болестей ни скорбей. Все души  будут  в
Одном, и Один будет во Всех.
     Однако же назавтра прямо на Дворцовой площади, взломав  толстый  лед,
выросло дерево, никак не ледяное, а  вполне  зеленое.  Простояло  оно  там
всего с полчаса. Черные стражи изрубили его на куски и утащили в  Детинец.
Они  внесли  поленья  и  сучья  в   царские   покои,   с   приличествующей
аккуратностью уложили на ковер, но так и не узнали, что случилось потом.
     Царь-государь подошел к поленьям и сучьям, и, склонившись, протянул к
ним руку. В ответ деревяшки ощетинились длинными  занозами.  Молвил  тогда
венценосный:
     - Вот ты и объявился снова, Фома, только  вредителем  стал.  А  я  уж
думал, что застыл где-то мой горемычный. Значит, не примерз ты задницей  к
горшку, а решил сделаться  владыкой  зелени  и  поспорить  со  мной  своей
властью.
     Словно услышав сие  одна  из  длинных  заноз,  вернее  острая  щепка,
вонзилась в руку Его Величества, но тут же сгорела,  не  оставя  и  щепоти
золы.
     - Решил повоевать? Ну, добро, приступай.
     И соперник царя-колдуна приступил. Там и  сям  взламывая  лед,  стала
появляться зелень, как правило хладоустойчивых пород - хвойные ели, сосны,
лиственницы, коим снизу еще подстилал  мох.  Осыпались  ледяные  изваяния,
трескались статуи, падали башенки, рушились своды и  галереи,  рассыпались
ажурные хоромы. Повсюду сквозь ледяной панцирь прорастало дерево. Бился  и
кололся лед повсеместно, и в селах, и в городищах, и в лесах, и в полях. А
еще сквозь просветы в небесной дымке заглядывало в мир то одно, то  другое
солнце. Будто под его лучами снежные драконы и  василиски  превращались  в
тающие льдинки на иглах веселых елочек. Случайная  или  неслучайная  толпа
недоумевала при виде сего - то ли уж пришел час  избавления,  то  ли  кары
покамест чередуют друг друга.
     Замечено  было,  что  неугомонная  зеленая  поросль  не   хуже   льда
уничтожает и жилье, и погреба со съестным, и хлевы, и  овчарни.  Поскольку
лед был везде, и на жилищах,  и  на  дорогах,  то  при  борении  зелени  с
хладными оковами погибало все полезное, созданное для жизни  и  пропитания
человека.
     Однако при виде сей непримиримой брани оживились, воспряли сердцем  и
противники царя, кои без устали считали его ответным за наведение  льда  и
ужаса. Самые восторженные сторонники зелени полагали, что ради победы  над
ледяным царем ничего не жалко, ни построек,  ни  припасов.  Они  только  и
жаждали увидеть великого  кудесника,  Владыку  Леса,  насылающего  зеленую
волну, дабы под его водительством начать открытый  бой  с  окаянным  Дедом
Морозом, сидящем во дворце. А пока что  они  принялись  убивать  из  засад
черных стражей.
     Впрочем, Дед Мороз, кто бы не был им, словчился нанесть ответный удар
- лед стал более  подвижным  и  хищным.  Сферы,  диски,  веретена,  ромбы,
состоящие из ледяных нитей, внезапно возникая и двигаясь так, словно бы не
было земного тяготения, нападали на зелень  и  замораживали  ее.  Ледохеры
появлялись  ниоткуда,  дабы  поразить  противника  и  скрыться  в  никуда.
Верноподданные государя радостными кличами  встречали  каждую  победу  сил
льда. Они уверяли, что  внутри  каждого  зеленого  растения  имеется  зело
червивая  сердцевина,  выдающая  его   адское   происхождение.   Крепнущие
сторонники зелени, зеленщики, и сторонники льда, холодильщики, с  завидной
частотой принялись драться друг с  другом,  употребляя  в  урон  противной
стороне все более хищные орудия, вплоть до картечниц и мортир.
     Таинственный повелитель зелени сим временем наслал дивные грибы,  чьи
корни неведомым и быстрым образом змеились  под  землей,  чтобы  в  нужном
месте пустить побег. Раздалбывая  лед,  поднимались  растения  с  крупной,
твердой шляпкой, похожей на шелом. Оные грибы еще прозывали "херодолбами".
Херодолб сей, размером с хорошую бочку, вздымался за считанные  мгновения,
сметая все на  своем  пути,  и  не  только  лед,  но  и  людей,  живность,
постройки.  Учитывая  силу  его  немеренную,  таковое   вздутие   зачастую
оказывалось  смертельным  -  иной  люд  погибал  под   обломками,   других
притискивало к потолку или к стене. Нередко благоверные теменцы молились о
крепости льда, впрочем были и  те,  что  возносили  мольбы  о  ниспослании
большей силы грибам. Перезревшие, сделавшие свое дело херодолбы лопались и
тучи спор падали  на  очистившуюся  землю,  чтобы  пускать  в  нее  тонкие
корешки.
     А в общем за недолгий срок сплошной ледяной покров  был  взломан,  на
многих просторах оголилась земля. Зеленщики собирали свои силы в окраинных
воеводствах и уездах, где редкими были сотни черных стражей, а  воеводские
и городовые стрельцы легко  подкупались  и  клали  болт  на  свою  службу.
Горожане, сумевшие сохранить свои состояния, доставали горшки  с  золотыми
монетами из схронов и подземелий и щедро раздавали их на создание зеленого
ополчения. Высокородные люди, особенно те, в ком честь еще не  угасла,  по
преимуществу юноши из уцелевших боярских родов,  вставали  в  первые  ряды
"зеленого" войска. Возглавили  ополчение  мясник  Игнат,  вложивший  много
денег в сие полезное мероприятие, и некая знатная по облику  женщина.  Она
называла себя царицей Мариной и предъявляла законные  права  на  теменский
престол ввиду того,  что  "ее  супруг  венценосный  государь  Макарий  был
изведен коварным колдуном-оборотнем".
     Однако  же  дьяки,  невеликого  пошиба  купцы  и  мастеровые,  мелкий
приказный и служилый люд, что выступал за смирение и  послушание,  твердое
укрощение  преступников,  повсеместную  нерушимость   границ   и   величие
благоустроенной державы, по-прежнему верил в милость царствующего  Владыки
и поддерживал всем сердцем государя, сидящего в Детинце. А  некую  женщину
прозвал Лжемариной, чокнутой прошмантовкой и воровкой. Вдобавок к царскому
войску  и  черной  страже  любители  крепкого  порядка  и  крепкого   льда
образовали так называемые "холодильные отряды".
     Поскольку Игнат мало в чем разбирался, кроме забоя говяд  и  разделки
туш, все начальство над  повстанцами  было  возложено  на  Лжемарину.  Она
постаралась учесть  ошибки  Ишимского  Смутьяна  и  избегала  многолюдного
похода к столице, каковой мог вызвать озлобление разоряемого  населения  и
привести к полному  побиению  зеленщиков.  Большая  часть  ополчения  была
распущена по  домам,  остались  лишь  немногие,  но  искусные  воины,  кои
действовали невеликими отрядами. Их дело было  многозвучно  глаголить  или
втайне   нашептывать,   "озеленяя"   народ,   шпионить-соглядатайствовать,
используя сочувствующих,  а  также  "покусывать"  осиными  ударами  черных
стражей и холодильные сотни.  Зеленые  отряды  направлялись  только  в  те
местности, где лед был,  по  большей  части,  взломан,  и  совершали  свои
вылазки из чащоб и болот, чтобы  поразив  противника,  сразу  же  скрыться
обратно.
     Кроме того, Лжемарина искала встречи с зеленым  кудесником,  понимая,
что от  его  колдовской  подмоги  зависит  успех  всей  военной  кампании.
Претендентка на престол спешила туда,  где  живее  появлялась  зелень,  но
Владыки Леса так не разу и не встретила. Он понимала, что волшебник  хочет
утаить свое обиталище из-за боязни попасться в ловушку  царя-колдуна.  При
том "царица" не сумлевалась, что нет почти пределов могущества  у  чудища,
сидящего  на  троне.  Она  и  ее  ближние   соратники   носили   на   шеях
амулеты-обереги, каковые светились алым пламенем,  когда  ледяной  Макарий
брал силу от людей, растений, животных и  минералов,  и  полыхали  голубым
огнем, когда протозлыдень направлял накопленную мощь на  создание  ледяных
построек, снежных чудищ и изведение  своих  врагов.  В  вершья  шеломов  у
зеленщиков  были  вделаны  колдовские  кристаллы,  каковые   помогали   их
обладателям оставаться невидимыми для царя-колдуна, зрящего  насквозь  всю
Темению. Помимо амулетов-оберегов и колдовских кристаллов лжецарица  и  ее
присные имели щиты для отражения демонических ударов и мечи для магической
рубки и колки. (Кои на самом деле были антихрононовыми бластерами, об  чем
ведала лишь одна предводительница, провезшая  их  на  Землю  контрабандой.
Дело было подсудное и по закону за это полагалось два-три года  в  женской
зоне на Амальтее.)
     Сейчас  лжецарица  со  товарищи  располагалась  в  деревеньке  Бутово
Винчевского уезда Васюганского воеводства, сообщавшейся с остальным  миром
токмо речным путем. Их  было  пятьдесят  сабель  не  более.  Однако  Игнат
уверял, что может заплатить за ратные услуги пяти  тысячам  бойцов  и  еще
столько же встанет под знамена зеленщиков бесплатно и с превеликой охотой,
приведя  с  собой  боевых  псов  и  медведей-артиллеристов.  Впрочем  даже
низколобый  Игнат  имел  соображение,  что  все  десять  тысяч   возможных
повстанцев могут быть насмерть заморожены, ежели до них доберутся льды.  А
льды добираются прежде всего туда, где больше  страха  на  сердце.  Потому
Игнат и многие  другие  укрепляли  дух  свой,  частенько  прикладываясь  к
бурдюкам с бузой и  пивом.  Однакоже  ноне  было  от  чего  попраздновать,
намедни отряд одолел снежного василиска, не потерявши на  рати  ни  одного
воина. (Зеленщики шли по лесной тропе, как вдруг с окрестных деревьев стал
медленными большими хлопьями ниспадать снег. Незаметно он  закручивался  в
огромную неправильных очертаний тушу. Да вдруг  предводительница  кинулась
на чудище с мечом в руке. Сверкнула зеленая молния и василиск,  пораженный
в самую точку уязвимости, мгновенно превратился в капель на ветвях.)
     В  избе,  где  квартировались  вожди   повстанцев,   вдруг   появился
оборванный человек невеликого роста. Судя по еловым иголкам, застрявшим  в
зипуне и сильному запаху золы оборванец на самом деле был лазутчиком. Да и
говорил он так, будто наушничал,  слегка  наклонившись,  почти  не  шевеля
губами, полушепотом.
     - В Губошлепово,  Тимохино,  Сидиромово  пришли  холодильные  отряды,
сведение есть, что вверх  по  заледеневшей  Таре  движутся  конные  черные
стражи. Заметно больше льда стало и в лесу, и на  дорогах.  Знаться,  идут
приуготовления к большой облаве по всему Винчевскому уезду.
     - А здеся у нас как раз  лучшие  люди,  все  жаждут  битвы,  -  Игнат
откушал водки, крякнул и  заел  салом.  -  Пора  братву  подымать.  Митек,
сможешь провести их лесной тропой сюда?
     - Не сомневайтесь,  начальник,  за  день-другой  многих  доставлю,  -
ответствовал уверенным голосом оборванец-лазутчик.
     - Повяжем холодильщиков и яйцами на лед! - вскричал безусый Петрушка,
юноша  из  родовитой  боярской  семьи  Сумчатых,  которую  изводил  своими
расправами истинный Макарий и добил своими ледохерами царь-колдун.
     "Царица" показалась  из-за  парчовой  занавеси,  каковая  огораживала
личную половину горницы - туда не имел права показываться Игнат  и  прочие
зеленщики за исключением фаворита Петрушки, иже  преданно  исполнял  любые
пожелания своей государыни. Из того укромленного места  доносились  иногда
странные звуки, как будто предводительница  переговаривалась  с  демонами,
слышались еще непонятные подвывания, шипения и даже чавканья. Чавкала явно
не  "государыня",  за  столом  она  вела  себя  куда  лучше  остальных   и
мало-помалу  приучила  сотрапезников  затворять  уста  во  время  жевания,
одолевать рыгание и выпуск заднепроходных  ветров.  (Однажды  даже  Игната
выставила из-за стола и отстранила от котлового довольствия  -  вплоть  до
той поры, пока  чавкать  не  разучиться.  Назревал  раскол  между  вождями
ополчения, но мясник пошел на попятную, сознавая, что после одоления врага
придется  соблюдать  все  правила  дворцового  приличия,  иначе  заграница
засмеет.) Против волховства и колдования приспешники были не против - дабы
победить царя-колдуна им требовалась царица-чаровница.
     Сейчас Марина, она же  Катерина,  имела  облачением  атласные  черные
шаровары с серебряношитыми лампасами,  красные  сапожки  из  мягкой  кожи,
парчовый камзол, доставленный из-за Урала-хребта и черные очки  -  их  она
почти никогда не снимала. Была "государыня" высока ростом  и  умеренна  по
части грудастости, волосы стригла покороче даже чем мужи, кольцо носила  в
ухе, как и бояре. Кабы не гладкое весьма белое лицо, поди пойми,  что  она
человек бабьего пола. Впрочем, при прохождении некоторых деревень  и  сел,
"царица" пользовалась большой накладной бородой.
     -  Эй,  Митек,  -  обратилась  она  к  лазутчику,  -  говоришь,   что
холодильщики уже добрались до Тимохино? А можешь на  карте  показать,  как
они продвигались?
     - Отчего ж нет, государыня. В лучшем виде.
     "Царица" словно ниоткуда достала похоже что лист  тонкой  бумаги,  на
коем обрисован был вид местности с высоты птичьего полета - да только  кто
мог оттудова землю оглядеть, ну разве что колдунья, обернувшаяся вороной.
     - Чичас, чичас, обвыкнусь глазом,  -  лазутчик  поморгал,  посопел  и
наконец приспособился, - отряды двигались так и так, там на санях, а здесь
пешим ходом. Конных же стражей впервые заприметили вот здесь, у  ракитного
лога.
     Прямо под пальцем Митьки появлялись чудные линии. Эти  линии  -  диво
дивное! - проходили скорее  над  картой,  образовывали  узоры,  завитушки.
Некоторые из этих завихрений подкрашены были  в  красный  цвет,  другие  в
синий,  еще  мерцали  там  колдовские  письмена  -  сие  напоминало  некий
призрачный водоворот.
     -  Здесь  происходит  отсос  хроноволновой   энергии,   а   тут   она
используется на продвижение льда  и  холодильщиков,  -  пояснила  "царица"
круговорот магических сил. - В  каком-то  смысле