алась спутница.
     - Девушка права. Загвоздка в одной  комплектующей  детали.  Но  разве
трудно поменять свечу зажигания в двигателе внутреннего сгорания?
     Удачное сравнение привела передовая фигура. Ее лицо посветлело, стало
доступно обозрению, оно просто лучилось. Петров, тот самый. Но  на  глазах
физиономия  текла,  как   глиняный   холмик   в   проливной   дождь.   Она
видоизменялась, она силилась стать на что-то  похожей.  Получалось  плохо.
Лицо расплывалось в какую-то лужу. Однако не слишком удачливый  оборотень,
собрав остатки душевных сил, все-таки привел свою  физиономию  в  порядок.
Она явно теперь подражала, и носом, и ушами, и  особенно  усами,  Министру
Экологии, вернее Владыке Чистоты, каким тот был в более юные годы.
     - Это уже узурпация власти, это мне не может понравится,  -  произнес
Почкин и выстрелил в лоб полимерного вора.
     Верхняя часть башки у квибсера, как и ожидалось,  разлетелась  словно
ударенный кирпичом арбуз. Однако фигура, покачнувшись, осталась на  ногах.
Чудо.
     Обыкновенное чудо продолжалось.  Из  уцелевшей  части  головы,  будто
цветы из горшка потянулись вверх спиралевидные ростки. "Как при ускоренной
перемотке фильма", - вспомнил Почкин. Побеги, кружа, сплетались - что было
похоже на работу кружевниц - и получалась  в  итоге  утраченная  благодаря
выстрелу часть черепа. Вначале без макушки, что-то  вроде  чаши  с  лицом,
потом незавершенка превратилась в нормальную яйцевидную голову.
     - И так далее, и тому подобное, -  мрачно  подытожила  Ася.  -  Жизнь
прекрасна для тех, кто является одновременно и скульптором, и статуей.
     Петров  тряхнул  головой.  И  она  снова  "расплелась".  На   макушке
образовалась дырка, из которой выскочило несколько бурно растущих побегов.
Они не только крутились как скакалки, но и направлялись к Почкину.
     Блюститель стал садить из кольта во враждебные отростки и  отступать.
Он преимущественно мазал, хотя и делал пробоины в квибсерах.
     - Ах, вот  так,  -  Ася  направила  на  страшную  публику  "дубинку",
позаимствованную в кабинете. - Неужели вам это нравится? А так, а сяк?..
     Пучки лазерных лучей полетели прямо в зрачки обитателей  лаборатории.
Вначале ничего особенного, лишь пластиковые  отростки  загнали  Почкина  в
угол.
     И вдруг среди квибсеров случился небольшой переполох.
     - Откуда ты знаешь код расфокусировки? - мучительно выкрикнул  бывший
Петров, щурясь, но не пытаясь заслонить глаза ладошкой.
     Отростки бросились на Почкина, как  стая  некормленных  змей.  Однако
опутать уже не смогли, он удачно  отвертелся  и  отстрелялся.  Петли  были
разорваны и Блюститель выскочил на волю, отдирая от себя липкие ошметки.
     - В коридор,  Аська,  в  коридор,  -  голос  Почкина  был  истощен  и
надтреснут.
     Блюститель проскочил под  растопыренными  пальцами  какого-то  кощея.
Парочка полимерных людей вышибла из Асиных рук "дубинку  умиротворения"  и
пыталась ухватить девицу. Но когда Почкин прострелил  им  запястья,  кисти
загребущих рук отлетели. Затем он зацепил  крючковатым  концом  троса  шею
самого прыткого квибсера, а другим концом, который с  гирькой,  захлестнул
шею самого мощного. Эти монстры, погнавшись за снующим Почкиным,  завязали
узлом десяток своих товарищей и организовали кучу малу.
     Почкин с Асей удачно преодолели расстояние до двери - Блюститель даже
"дубинку умиротворения" успел подобрать - и вымелись  в  коридор.  Как  ни
странно, там их никто уже не преследовал.
     - Они  вовсе  не  такие  плохие  ребята.  Доктора,  профессора.  Тоже
несчастные по-своему, - заметил  несколько  успокоившийся,  но  взмыленный
Почкин, отскабливая от кожи остатки липкой дряни. - Хотя в общем-то  гады,
напугали и испачкали.
     - Для меня теперь не составляет труда заявить, кто таков  Кологривов.
Он один  из  них,  только  почему-то  вышел  из-под  контроля,  -  сказала
прозорливая Ася.
     - Ну, тебе виднее, вышел ли он, а если вышел, то зачем.  Хотел  бы  я
знать, чем наши друзья  квибсеры  руководствуются.  Какими  сказочками  их
кормят, чтобы они не взбесились от безысходности. У любого человека должна
чем-то поддерживаться тяга к жизни. Даже у пластмассового.
     - Вряд ли им надо заботится о смысле  жизни.  Скорее  всего  ощущение
личности у квибсера теряется. И остается только память: "Я был,  Я  буду",
да еще чувство причастности к каким-то высшим силам и задачам...
     - Мудрено, не  по-девчоночьи  говоришь.  Или  ты  себе  тоже  вколола
сатурнянскую инъекцию разумности? -  неодобрительно  произнес  мужчина.  -
Расскажи лучше, какие конфеты любишь, или когда ты первый раз поцеловалась
с мальчиком?
     - Вы явно не мальчик. Но давайте в самом  деле  о  более  простом,  -
согласилась Ася, забыв ответить на  вопрос,  что  стало  с  третьей  дозой
сатурнянского "ММ-гена". - Например, во всей этой технологической  цепочке
явно не хватает того причинного  места,  с  помощью  которого  зарождаются
квибсеры - инкубатора, генератора...
     - А  эта  дорога  не  ведет  ли  к  чреслам,  из  которых  появляются
пластиковые малыши? - Почкин махнул на широкую вертикально стоящую трубу с
овальным проемом. Затем сунул в нее бесшабашную голову. -  Здесь,  кстати,
диск, металлический кругляш на уровне пола.  Немного  напоминает  лифт.  В
домах имелись такие устройства когда-то. Да,  во  времена  моей  молодости
можно было добраться до  пятого  этажа,  не  только  топая  подметками  по
лестнице.
     Визитеры поставили все свои ноги на кругляш и хотели поискать  кнопку
включения, но он сам, без понукания, двинулся вниз,  еще  и  вращаясь  при
том.
     - Для человека довольно неприятное  путешествие.  Но  наверняка  этой
штукой с комфортом  пользуются  квибсеры.  -  Почкин  морщился  и  начинал
чувствовать тот литр портвейна, который он принял еще в Теменске.
     Неприятный   спуск   наконец-то   закончился.   То,   куда    угодили
исследователи, мало чем напоминало какой-нибудь  генератор-инкубатор.  Они
очутились в месте, смахивающем на захламленный подвал. Там и тут  валялись
куски квибсеров, наверное, не слишком удачные - когда  вспученные  и  даже
пованивающие, когда твердые как полено,  хоть  стругай.  Затем  посетители
подвала добрались до целого ряда коконов, вернее полупрозрачных  капсул  с
какой-то жижей, в которой отлеживались целые квибсеры и чего-то ждали. Она
была густой и  казалась  похожей  на  плаценту,  даже  делилась  на  слои,
пронизанные множеством капилляров, образующих симметричный рисунок. А сама
капсула, судя по всему, получилась из той же жижи, только ороговевшей  или
засохшей по краям.
     - Может,  на  этой  помойке  чудаки  квибсеры,  потихоньку  вызревая,
дожидаются своей очереди, - предположил брезгливо осматривающийся  Почкин.
- Но вообще-то для начала здесь не мешало бы подмести.
     Далее подвал все более стал тянуть на  пещеру  -  волнистый,  кое-где
ощерившийся сталагмитами пол, ребристые стены, бугристый потолок.
     - По-моему, мы потихоньку сместились в пещерную эпоху, и  сейчас  нас
поприветствует сучковатой дубиной товарищ  неандерталец.  -  Почкин  устал
озираться.
     - А мне кажется, что пол под ногами пружинит, пульсирует, даже плывет
немного, - насторожилась Ася.
     - Надеюсь, ты ошибаешься. Это так всегда  кажется,  когда  сходишь  с
корабля на берег. Хотя нет, уже не надеюсь, потому  что  не  кажется.  Все
действительно плывет к какому-то хрену.
     Через несколько секунд определилось, что исследователи попали в самый
настоящий гущеворот.
     -  Едрить  мои  лапти,  мы  явно  не  туда  забрели,  потакая  своему
любопытству, - отметил Почкин. Он понял, что  дрейфит,  но  старается  изо
всех сил не подавать трусливого виду в присутствии девочки.  Эх,  если  бы
возникла какая-нибудь явная опасность в образе волка или воина, однако тут
что-то мощное, но скрытое. - Давай сюда, Аська, нашлось местечко потверже.
     Исследователи забрались на какой-то выступ,  а  вокруг  все  текло  и
изменялось, как пресловутая Гераклитова река: стены, потолок, пол. Однако,
на устойчивом месте не было простора даже для двоих человек.
     - Такую проблему бабы с мужиками решают запросто. Можно я  тебя,  как
говорят в деревне, обойму?  -  спросил  Почкин.  -  Станет  у  нас  меньше
девственности, но зато больше безопасности.
     - Обнимите, только не слишком тискайте ради этой вашей безопасности.
     Его  рука  опустилось  на  ее  утлое  плечико,  затем  сместилось  на
ребрышки, не слишком сильно прикрытые  плотью.  Воробей,  а  не  баба.  Но
что-то будто тает в груди и горле.
     - Ну как, плотские мысли зароились в  вашей  благообразной  голове  с
красивыми залысинами? - шепнула Ася.
     - Я хочу  не  тебя,  я  хочу  добра  тебе.  Это,  наверное,  старость
виновата. Впрочем, положи нас в одну кровать, причем без излишней одежды и
по обоюдному согласию...
     - Много условий выставляешь, Почкин. Лучше скажи, что  можно  сделать
вот на таком пеньке. - Она перешла на "ты" и  заодно  прикоснулась  к  его
губам, легонько, не тверже ветра. - Если погибнем,  то  дураки,  наверное,
будем.
     - Да, что ты, я еще буду гулять на твоей свадьбе. Или ты на моей. Или
мы оба на нашей...
     Под мечтанья о свадьбе выступ обрушился и  сидельцы  сразу  увязли  в
гуще, топкой, эластичной и мускулистой. Почкин  выпустил  Асю,  то  ли  от
неожиданности, то ли хваткая среда выкрутила девчонку из его рук.  Впрочем
самого мужчину гнусная масса  сдавила  так,  что  голова,  мигом  опухнув,
взорвалась разноцветными пузырями мыслей и чувств.
     Когда эти  мысли  и  чувства  были  еще  вместе,  то  все  по-разному
подкрепляли тягу Почкина к жизни  к  бессмертию,  его  любопытство,  веру,
упрямство, его пробивную силу. Теперь они разлетелись  и  неизвестно,  что
осталось от личности.
     Потом  зрительные  ощущения  вернулись  и  Блюститель  нашел  себя  в
какой-то вакуоли. Аси же нигде не было  видно.  Почкин  прочистил  глотку,
звуки по-прежнему из нее выпрыгивали, хотя лететь им было особенно  некуда
и они гулко бились обратно в слуховые перепонки.
     - Вот, зараза!  Где  же  я?  -  не  удержался  от  праздного  вопроса
заключенный Почкин. Неожиданно поступил отзыв. В виде объемного шепотка со
всех сторон.
     "Стало быть во мне. С поглощением."
     Стенки вакуоли  дрожат,  заметил  "поглощенный".  Может,  они  плодят
звуки?
     - А вы кто? И на каком я свете?
     "Какая разница. В любом случае от меня зависит,  будешь  ли  ты  жить
дальше хорошо, плохо или вообще  никак,  -  шепоток  насытился  кое-какими
эмоциями и стало ясно, что собеседник или собеседница гордится собой. -  Я
в принципе лишь субстанция, но желательно, чтобы ты относился ко мне как к
женскому существу, допустим, как к богине."
     - Согласен, всецело одобряю.  Я  вас  богинюшкой  с  охоткой  назову.
Поклоняться буду, жертвы приносить весомые. Кабана, быка заколю, даже если
они будут против. Воскурения, возлияния...
     "Фу, какая грубая настырная речь. Да тебе не сравниться с  господином
Проектировщиком", - заметила слизневидная дама.
     - Но где все-таки Ася, моя подружка?
     "О твоей подружке пока рано говорить", -  отрезал  голос.  А  Почкин,
несмотря на временное поражение разума, вспомнил  о  надписи  "Материнская
Субстанция", что значилась  на  пустой  папке,  валяющейся  в  заброшенном
кабинете.
     - Самое  время,  богиня.  Можете  разозлиться,  задушить  меня  разок
другой,  однако  пора  поговорить,  порассуждать,  потолковать   об   этой
девчонке.
     После  небольшой  довольно  жутковатой   паузы   голос   "субстанции"
откликнулся на предложение.
     "Я уважаю такую настойчивость. Решил, значит, пофорсить,  поиграть  в
крутого парня. Ладно, неважно  какая  игра,  лишь  бы  она  придавала  нам
значительности",   -   слизеподобная   богиня   показала   себя    большой
человековедкой.
     К вакуоли с Почкиным приблизилась еще одна -  с  голым  тельцем  Аси.
Совсем неподвижным. Два студневидных проводка уходили ей в нос и под веко.
     Горячая волна плеснула  внутри  головы  Почкина,  как  по  корыту  и,
отвердев, застыла колом в горле.
     "Жизнь присутствует всеми  необходимыми  пульсами  в  этом  теле.  Ты
видишь движение грудной клетки? - несколько успокоил объемный голос.  -  А
теперь сделаем так, чтобы нам ничто не мешало."
     Последний цепкий взгляд  Почкина  ухватил  тонкую  жалостливую  линию
девчоночьей руки. А еще запечатлел перекрестье узеньких бедер,  которое  в
других обстоятельствах  могло  вызвать  силу  притяжения  в  нижней  части
живота,  но  сейчас  -  лишь  томление  сердца.  Наступят  ли  эти  другие
обстоятельства?
     - Ну так, что вы поделываете, богиня? -  Почкин  собрал  все  ручейки
воли в одно русло.
     "Не слишком  вежливо  переться  напролом...  Ладно  уж.  Я  поделываю
квибсеров. Пеку людей так сказать."
     - Не слишком настоящих. - Почкин нашел силы покритиковать.
     "Когда я  вдыхаю  в  них  душу,  им  не  кажется,  что  они  какие-то
буратинки. Особенно, если настроить умишки моих отпрысков на что-нибудь не
слишком сложное и приобщить к какому-нибудь большому делу. Потом,  правда,
личность у моих исчадий немножко распадается, они начинают шизофренировать
и засыпают. До той поры, пока в них  не  вдувают  новую  душу.  А  что  им
делать, когда истощается тяга к жизни?"
     - Я все-таки не могу поверить, что мы  с  вами,  богиня,  просто  так
общаемся.
     "Мы с тобой не просто  так  общаемся.  -  "успокоила"  субстанция.  -
Глянь-ка под нос, герой."
     Батюшки - и у него пуповинка. Скользкий слизистый  проводок  пролегал
из стенки вакуоли прямо в ноздрю. И куда-то дальше.
     "Да, прямо в речевой центр мозга.  Потому-то  я  и  говорю  на  твоем
языке", - пояснила богиня-хирургиня.
     - Так отчего же истощается тяга к  жизни  у  синтетических  людей?  -
переключился с неприятной темы Почкин. - Или это секрет?
     "Если вопрос поставлен, надо отвечать. Но так, чтобы никто  не  понял
ответа. Душа - это своего  рода  батарейка,  только  четырехполюсная  и  с
линейными зарядами, она дает  искру  в  энергетическую  систему  человека.
Нормальный белковый организм обратной волной  подзаряжает  "батарейку",  а
вот полимерное тело, увы, нет.
     - Я  врубился.  Как-нибудь  понял,  что  это  начальство  на  Космике
постаралось, - гордо объявил Почкин. - Значит, им не надо прочной души. Но
что им надо тогда?
     "А я почем должна тебе говорить?"
     - Так я ж могу подумать, что вы чего-то не знаете, богиня.
     "Думай как хочешь, мне какое дело... Ну, ладно, внемли... У  них  там
каких-то устаревших мутантов из специализированных каст должны поменять на
моих синтетических ребятишек. Мои-то не боятся ни радиации, ни ускорения."
     - Богиня, а кого все-таки собираются отправить на пенсию?
     "На пенсию никого. Эти мутанты, штурмана, которые тоже не  боятся  ни
радиации, ни ускорения, похоже, на мыло пойдут... Создавали-то их на  базе
человеческого генома, но лишь как живые разумные машины. С помощью  других
живых  машинок,  дрессированных  вирусов,  которые  помогали  человеческим
гаметам вырасти в монстров, полезных для народного хозяйства. А сейчас эти
самые хвостатые-зубатые-зеленые штурмана  оборзели  слишком,  права  стали
качать, в общем, ведут себя как евреи."
     - Вы, богиня,  откуда  такое  слово  знаете?  В  Космике,  я  слышал,
различие племен утрачено, там любой  негр  с  помощью  эндогенного  вируса
"Блонди  -Т"  может  превратить  себя  в  белобрысую  бестию,  а   вирусом
"Негатив-Ультра" очернить себя обратно. У нас же на Земле, иудейская нация
куда южнее Темении живет. Говорят,  что  на  острове  каком-то,  водой  от
магометан отгородилась, и в море том левиафаны  плавают,  которые  корабли
харчат.
     "Вот-вот, а в Космике водой не отгородишься",  -  скверно  выразилась
богиня, будто служанка какая-нибудь. И стало ясно,  ее  воспитанием  давно
никто не занимался. Или, что господин Проектировщик привил ей  собственные
дурные манеры. Несмотря на явные пробелы в моральном облике,  студневидная
дама чувствовала свою материнскую значительность и  явно  претендовала  на
большее.
     "В общем, надоело мне синтетиков клепать, хотя я вроде  на  это  дело
настроена. Осточертел мягкий полимерный синтез  по  матрицам,  копирование
информации  в  пластиковые  мозги,  прошивание  энергетических  каналов  в
пластиковых организмах... Потому я устроила так, чтобы ты сюда попал.  Это
я ведь дала Кологривову степень свободы, а уж  он  сработал  как  следует.
Шустрый оказался малый. Ну, спрашивай теперь, чего мне от тебя надо?"
     - Ладно, ладно, чего тебе надо, богиня? - подчинился Почкин.
     "Я больше не хочу делать синтетиков  с  расползающейся  душонкой.  До
меня дошли сведения, что у Бога была Премудрость, София, Хокма,  помощница
при творении. Помогать Ему в творении хочу, лепить то, чего не  было,  что
мне кажется наиболее интересным. А душа у всего сотворенного моя будет."
     И студневидная богиня  устроила  экскурсию  по  своим  вакуолям,  как
музейным  залам.  Там  были  существа,  похожие   на   большие   тюльпаны,
естественно хищные, умеющие легко расщеплять углеводороды, жиры, белки.  И
квазиживые прозрачные пленки, которые должны были упаковывать и  поглощать
тех, кто случайно наступит на них. И квазиживая  органика,  что  принимала
облик стульев и кроватей, готовясь поживиться тем, что попадет в ее узы. И
другая продукция такого же свойства. Особенно понравился, если  можно  так
выразиться, господину Блюстителю "зеркальщик". Эта тварь с  помощью  ионов
серебра   одному   своему   боку   придавала    отражательные    свойства.
Планировалось, что будущая жертва подойдет к этому боку как  к  зеркалу  и
займется  прихорашиванием.  А  в  один  ответственный  момент  собственное
отражение превратится в страшную морду,  которая  плюнет  из  "зазеркалья"
клейкими быстро застывающими струйками. С помощью этих струек жертва будет
облеплена и утянута в пластиковое чрево на расщепление.
     - Ну, что сказать, богиня. Свежо, оригинально, умно. Я бы даже сказал
остроумно, - добавил господин Блюститель со  вздохом.  -  Все  необходимое
присутствует в ваших исчадиях, и катаболизм и анаболизм, и инстинкты.
     "Спасибо на добром слове. Теперь ты будешь отправлен мной  на  Завод,
если  точнее,  туда,  где  извлекаются   пси-структуры   из   замороженных
человеческих тушек. Нужно прикрыть эту лавочку.  Кроме  того,  ты  сможешь
найти там  своего  приятеля  и  привести  его  в  движение.  Управишься  с
порученным дельцем, будем считать, что послужил мне. Отдам  тебе  тогда  и
девчонку. Все."
     Задание на уровне много  ниже  среднего.  Приказ  самодурки.  Поди  и
напорти. Сразу видно, что возможности у нее, куда  больше  чем  умственные
способности. Такие мысли зароились в голове господина Блюстителя, а  потом
в его руку лег тяжелый, но мелкий предмет, не больше гандбольного мяча, со
странной нарезкой.
     "Это шарик с непростой начинкой. Там,  можешь  считать,  душа  твоего
дружка", - сказала невероятную вещь  студенистая  богиня.  Во  что  Почкин
поверил незамедлительно. Однако спросил, несколько недоумевая:
     - А как я попаду на место диверсии? Что-то здесь не видно  кабриолета
или двуколки.
     "Ты полетишь по воздуху... То  есть,  транспортное  средство  у  тебя
будет пневматическим."
     И вакуоль протащила Почкина к трубе не слишком  большого  диаметра  с
удлиненным люком наверху.
     "Ложись-ка на люк спиной, милок, руки с шариком выставь вперед и  дуй
с ветерком, сердечный. Учти, кстати, времени у тебя  мало.  Сейчас  вблизи
холодильника-телоприемника нет  ни  одного  квибсера,  но  они  могут  там
появится в течении часа. Кроме того, я не могу слишком долго держать  твою
подружку в заторможенном состоянии, это может подпортить ее."
     Почкин улегся, разместился как велено.  Пережил  довольно  неприятный
момент, когда