амое  жуткое  -
посмотрел довольным лицом на обидевшую его Кнопку. Улыбка у него  заползла
сначала на одну щеку, потом на другую.
     Я это наблюдал по монитору, и то неприятно стало, что уж  говорить  о
девушке.  Но  прежде,  чем  заняться  вплотную  Кнопкой,  бывший   пленник
переключился ненадолго на Бурелома, который явно обомлел.  Вернее,  забыл,
что он умеет делать. А ведь мог хотя бы  тормознуть  реверс-двигателями  и
влепить псевдо-Кактуса в переднюю переборку.
     К250к, пользуясь озадаченностью будущей жертвы, схватил ее за  шкирку
и двинул лбом о приборную доску. Голова майора стала безвольно кататься по
кнопкам.
     - По-моему, из такой башки  получился  бы  неплохой  мяч,  -  заметил
конвертант.
     Что говорить о майоре, если даже в моей голове  преобладала  звенящая
пустота.
     - Эй, Кактус, или кто ты там, попробуй-ка, ударь  меня,  -  с  жалким
вызовом  произнесла  Кнопка,  тоже  находившаяся  в  каком-то  полудетском
состоянии,  хотя  рядом  с  ней  подмигивал  огоньками   резервный   пульт
управления.
     - Я не бью красоток. Скорее уж, я с тобой потанцую, - посулило жуткое
создание.
     Ловким нажатием клавиш К250к отсоединил  крепления  на  кресле  дамы,
затем распахнул оба шлюзовых люка.
     - Что-то больно спертая атмосфера, проветримся, а?
     Глаза у него набрякли  и  покинули  лицо,  из  дырок  вырвался  поток
какой-то липкой дряни, который закружил  Кнопку  -  почти  в  вальсе  -  и
потащил к распахнувшемуся шлюзу. Эх, как же я раньше не догадался, К250к -
не биоробот, а просто нечистая сила!
     - Не трожь женщину, урод. У нас и так бабы в дефиците, понимать надо!
- В моей  голове  наконец  взорвалась  (естественно,  мысленно)  крохотная
бомбочка, отчего я включился в ситуацию и вылетел из своего медгроба.  Вся
Космика,  Юпитер,  Сатурн,  Марс,  астероиды  окинули  меня   напряженными
взглядами, поддавая ходу моему  оборонительному  смерчу.  Его  пробуждение
было как никогда кстати. Он сразу почувствовал оппонента, который оказался
сложным букетом горячих, холодных, колючих, режущих, мягких нитей -  прямо
чертовой каруселью. Оппонент тоже откликнулся.
     - Слушай, ты поздно появился, Штеккер, мы уже собрались  расходиться.
Ладно, я провожу тебя с цветами.
     Он ударил первым, как поступал и  настоящий  Кактус  (правда  лишь  с
чужими). Пучок раскаленных игл воткнулся в мою  подвздошную  область.  Это
был нокаут, я чуть не пал на поле дряни. Но обошлось. Моя оболочка впитала
вражескую энергию, как толстое одеяло кастрюлю кипятка.
     Тем не менее, я согнулся пополам. И как следствие,  вражеский  кулак,
звенящий словно вечевой колокол, стал опускаться на мой затылок, суля мрак
и забвение. Перед ним двигалась ударная волна. Поэтому я  точно  знал  его
траекторию.
     И решил  провести  прием,  который  называется  "сальто  марсианского
жука".  Мой  черепной  коробок  воткнулся  в  палубу,  а   согнутые   ноги
оттолкнулись от нее, чтобы, в итоге, вбить оба каблука в противника.
     Он, конечно, увильнул, однако, и я, завершив кувырок, оказался  не  в
худшем виде. Моя защитная оболочка теперь тянула на  звание  доспеха.  То,
что казалось смерчем, стало пульсирующей  броней.  Из  ладони  протянулись
резкие жесткие пульсации, напоминающие клинок.  Псевдо-Кактус  еще  только
полуобернулся ко мне, я мог ткнуть его в бок, но такой  соперник  требовал
особого подхода. Поэтому пришлось рассечь невидимый силовой кабель.
     Это был пучок нитей, по которым торопились  откуда-то  (с  озера?)  к
конвертанту тяжелые мощные вибрации. Я резанул по кабелю,  он  резанул  по
пальцам... но фальшивец пошел  вразнос.  К250к  был  по  прежнему  груб  и
напорист, но уже  не  наносил  прежнего  вреда.  Само  собой,  я  тоже  не
превратился в боксерскую  грушу.  Напротив,  изящно  уклонялся  от  прямых
выпадов и элегантно нырял под круговые удары.
     Все-таки он чуть не доконал меня. Острым клювом,  состоящим  из  трех
пальцев, клюнул мою честную глазницу. Я едва успел мотнуть котелком  назад
и - в третий раз  стукнулся  мозгами  о  переборку.  После  чего  перестал
ощущать свою пульсирующую броню. Соперник, пользуясь  моментом,  нацелился
переломить мне голень. Я неудачно перепрыгнул пинающую ногу, споткнулся  и
шлепнулся на спину,  пропустив  над  собой  кулак,  сминающий  беззащитный
воздух.
     Диковинный злодей готовился протоптать  мне  живот,  уже  занес  свой
башмак, когда ему помешал Бурелом. Весь в пене, несчастный, шатающийся, он
поразил конвертанта каким-то баллоном. Тот, впрочем,  лишь  ткнул  ладонью
внезапно образовавшуюся помеху, потом снова занялся  мной.  Но  неожиданно
посмирнел, замер с торжественным видом, будто решил  чихнуть  или  пропеть
арию. Перерезанный кабель окончательно успокоил его.
     Раздался хлопок, всю кабину затянуло дымом  из  кристалликов,  словно
бабахнул взрыв-пакет. Когда мгла рассеялась, вернее вылетела  за  борт,  я
убедился что Кнопка валяется на полу мятая, но все-таки живая, а  с  К250к
сложнее.  От  него   остался   быстро   вращающийся   клубок   серебристых
ниточек-ленточек, которые разлетались с шипением и  посвистом.  Скоро  вся
кабина была залеплена белесой дрянью, напоминающей раздавленную  вермишель
- она еще ползла куда-то, наверное, к  еде  и  свету.  Я  ждал  дальнейших
происков, но она растаяла, не оставив даже  вони  на  память  -  злой  дух
выдулся в распахнутый борт. Можно было закрывать люки  и  подводить  итоги
мероприятия.
     На Крюка, кажется, по ходу дела наступили еще  несколько  раз,  и  он
только охал в углу, похоже было, что целых костей  ему  оставили  немного.
Кнопка уже держалась на ногах и,  приглаживая  одной  рукой  волосы-перья,
другой трогала прореху на моей куртке, сквозь  которую  виднелась  изрядно
подгоревшая кожа.
     Ласка была непритворной, скупой и потому приятной, ради нее я  бы  не
отказался подгореть еще в нескольких местах.
     А потом я заметил Бурелома. Он лежал в волдырях,  язвах,  с  дырой  в
груди, через которую вытекла красным ручейком вся его жизнь.  Бурелом,  не
задумываясь, плеснул ее на ту чашу весов, которая называется "победа".
     Майор не  был  одноразовым  бойцом,  он  достаточно  повоевал,  чтобы
приобщиться теперь к божественному ветру. И все-таки  то,  что  его  убили
какие-то крутящиеся сопли, внушало отвращение к жизни и смерти.



                                    6

     Крюка и Кнопку я высадил из основного модуля. Я  им  вполне  доверял,
просто у них  имелась  своя  задача.  Для  начала  соратничкам  надо  было
дождаться с орбиты резервный модуль.
     Напоследок Крюк торопливо объяснял мне, что все конвертанты, островки
на озере, вещи с местной фабрики и прочее, пока незамеченное нами, -  есть
органы одного большого существа по имени ПЛАЗМОНТ. Что  это  живая  тварь,
выпускающая бесформенные незаметные СПОРЫ. Что те поглощают  разнообразную
материю - от пельменя до кровати и Финогенова -  делятся,  разрастаются  и
принимают облик своей еды.
     Крюк лопотал про то, как выросшие и  повзрослевшие  споры  становятся
агрессивными ГАМЕТАМИ, которым  предстоит  неслабая  работа  -  соблазнять
жертвы, что бы их легче было зацапать. Как гамета вела себя баба с Курком,
и псевдо-Кнопка со мной, и наглый пацан с Кактусом.  Гаметами  являлись  и
некоторые  псевдо-предметы:  послушный   пузырь,   дурацкое   золото   или
психотронный генератор.
     Чтобы это понять, никакого Крюка мне не требовалось. Достаточно  было
подлечить голову, добраться до койки  на  базе,  принять  пива  с  хреном,
ублажить мозговое вещество никотином, ну и выдать чин-чином полную  правду
под бренчание гитарных струн. Однако сейчас я занимался  более  серьезными
вещами.
     Поэтому один Крюк, реализуя право  на  бред,  давил  из  себя  всякую
дичину. Дескать, Плазмонт, хоть и похож на братьев наших меньших  Protozoa
и всяких бацилл, не сделан из клеток, привычных молекул и  атомов.  Ничего
такого у него нет. Он весь состоит  из  НИТЕПЛАЗМЫ.  То  есть,  из  монад,
шнуровидных молекул, которые больше никак не структурируются. Это какая-то
первичная форма существования материи без разделения на массу  и  энергию.
Крюк  еще  щеголял  такими  словосочетаниями,  как   струнная   структура,
овеществленные нитевидные поля. Каждый шнурок-монада - это вибрирующая  на
определенной  частоте  струна  массоэнергии.  В   вибрации   ее   сила   и
информационная насыщенность...
     Крюк показывал эрудицию на том материале, который собрал я.  На  том,
чему я был  свидетелем,  где  был  участником.  Все  правильно,  благодаря
соблазнению в защитном поле добычи  открываются  каналы,  в  них  вползают
нити-монады,  завязываются  узлом  и  начинают  тянуть  плоть   из   ячеек
гравиполя. Благодаря воздействию на некоторые железы  внутренней  секреции
жертве  становится  радостно.  Процедура   кончается   тем,   что   монады
выдавливают всю начинку до последней капли.
     А если процесс прервался, гад хотя бы успевает  ухватить  достаточную
порцию молекул из мозга, ответственных за зрение, память,  волю,  передачу
импульсов. Энергия и информация глотками разносятся по  телу  Плазмонта  и
откладываются, большей частью в ядре. Ну и ядро не остается в долгу  перед
периферией, такой как псевдо-Кактус, подкрепляя ее мощными токами.
     Крюк вел приблизительные разговоры о том, что нитевидные структуры  -
это первое, что образовалось в результате Большого Взрыва  при  растекания
энергии-массы по неоднородностям пространства. А  неоднородности  остались
еще от предыдущей вселенной.  Где  они  оказались  посущественнее,  там  и
сгустились нитевидные структуры для долгой и счастливой жизни.
     Мне же предстояла не болтовня, а типовая  атака  по  методу  "мухи  и
орла". Задача орла - рисковать  как  можно  меньше,  задача  мухи  -  быть
нахальной. Я - "муха", поэтому должен вторгнуться во вражеское  гнездо  на
основном модуле. Где мое присутствие господину Плазмонту больше  всего  не
понравится - там ядро. Едва я  сообщаю  верные  координаты  цели,  с  неба
валятся "орлы" на резервном модуле и вколачивают бомбу, куда положено.
     Антигравитационная бомба - вот та  пилюля,  которую  нужно  прописать
Плазмонту и засадить в самое ядро. Бомба - это протоновый сгусток, в  него
немедля влезут все монады. А затем протоны вдруг сменят знак вращения,  то
есть пресловутый спин, под действием сверхмощного электромагнитного  поля;
станут антипротонами, и от этого масса поменяется на антимассу. Все монады
кинутся врассыпную, как ошпаренные глисты и  Плазмонт  просто  расползется
словно трухлявая тряпка.
     Прощался я с Кнопкой довольно  нежно.  Если  вдруг  стану  посмертным
героем Космики, чтоб было чего ей вспомянуть. Ведь как известно, монументы
с конем и змеей нашим отличившимся согражданам не положены. Иначе на улице
было б не пропихнуться сквозь частокол бронзовых героев. Только съеденное,
выпитое и выдохнутое остается нерукотворным памятником. Да еще прозываются
гордыми именами героев открытые учеными микробы,  например  -  spirochaeta
alexis К123.
     Мне предстояло подарить  свое  имя  микробу,  а  Крюк  нацеливался  в
ученые, поэтому и чувствовалось, что он лелеет свою задницу для кабинетной
работы.
     Я, наконец,  рассказал  боевой  дамочке  подробности  свидания  с  ее
двойницей. Когда дошел до упоминания родинки в одном укромном  месте,  эта
кобра очковая, эта машина  для  убийств  (которые,  надо  признаться,  она
проделывала всегда довольно мило)  даже  зарумянилась.  По-моему,  я  стал
главным претендентом на ее прелести, хотя, ясное дело, безумной  любви  от
нее не дождешься. Правда, еще надо уцелеть. В противоположном случае стану
струйкой божественного ветра. Говорят, все валькирии,  включая  Кнопку,  с
ним регулярно имеют интим, отчего так неуступчивы с простыми смертными.


     И вот я запорхал над озером. Оно  почуяло  сверхмаскированный  модуль
загодя и быстро закрылось туманом. Потом геноссе Плазмонт наслал  на  меня
своих солдат, оказывается, имелись у него такие. Его бойцы были похожи  на
наших, как задница на пулемет. Внешне они -  вертящиеся  шары,  диски  или
колбаски, очень невкусные  колбаски.  Выпрыгивают  из  тумана  так,  будто
кто-то лупит по ним здоровенной ракеткой. Вдобавок разлетаются на шарики и
сосиски. Иногда, но не всегда. Эти штуки норовят задеть  меня,  как-нибудь
навредить, и в конце концов падают обратно в туман.
     Кстати, больше всего им не по  вкусу  пришлись  очереди  из  обычного
крупнокалиберного пулемета. А импульсники, бластеры и сквизеры,  наоборот,
производили благоприятное воздействие и даже укрепляли их аппетит.
     Это,  так  сказать,   объективная   сторона,   а   субъективно-то   я
противников, конечно, ощущал своей  оболочкой.  Она  казалась  большой,  а
круглые солдаты мелкими - не  крупнее,  чем  шмели,  оси  и  и  знаменитые
японские  сюрикены.  Я  старался  давить  их  прежде,  чем   они   ужалят,
перемалывал  мощными  пульсациями   своего   персонального   смерча.   Что
интересно, в моей размашистой оболочке  упорство  врагов  все-таки  теряло
направление,  а  наступательная   энергия   растворялась.   Затем,   после
незаметной концентрации, она возвращалась  к  следующей  волне  нападающих
жесткой отдачей. Так вот, правда-реальность заключалась в  том,  солдатики
лопались и превращались в  безвредные  брызги  прямо  на  моих  изумленных
глазах.
     Однако, снизившись в  туман,  я  потерял  ориентацию.  Еще  и  движок
заикал,  значит,   в   плазмодинамических   камерах   стало   нехорошо   с
потенциалами. Высота принялась таять помимо моего желания. Даже "броня" не
очень-то выручала, "шмели" и "сюрикены" жалили будь здоров. Это, наверное,
потому, что я здорово  струхнул.  А  в  реальности  солдаты  бросались  на
обшивку модуля и исступленно грызли ее. Поэтому мне показалось, что я, как
в кастрюле, за которую взялись сотни крыс. И стрельба из пулемета  в  упор
не слишком много очков приносила.
     Дальше сплошное расстройство. Совсем упали  потенциалы  в  двигателе,
должно быть, какой-то вражий боец пролез через сопло. Враги отгрызли самую
хрупкую часть модуля - стабилизатор  высоты!  Наконец,  мне  обработали  и
обзорную систему. В тоскливом итоге, я без затей стал валится вниз,  слабо
цепляясь за высоту маневровыми двигателями.
     "Приготовьтесь упасть с  неба,  это  бывает  раз  в  жизни",  -  так,
наверное, выразился бы Бурелом.
     Я сел в  лужу,  вернее,  плюхнулся  в  воду.  Однако  ее  поверхность
стремительно затягивались, как в сильный мороз. Но озеро схватывал  отнюдь
не лед. Острова как амебы плодили островочки, те тянулись  друг  к  дружке
белесыми извивающимися жгутиками. Во время обеда мне  такое  без  рвотного
пакета не стоило бы показывать.
     Острова срастались, оставляя лишь  тоннели  меж  собой.  А  потом  по
одному из них промчалось, должно  быть,  с  ракетной  скоростью  несколько
солдат. Ну и долбануло. Крепления въелись в тело, зашлепали по воде борта.
Когда я сфокусировал взор, то первым делом различил проломленную обшивку.
     Теперь  уже  через  пробоину   можно   наблюдать   с   какой   наглой
торопливостью меняется пейзаж. Различим стал огромный приземистый  дворец.
Часть стен и внутренних перегородок срезана, как на плане - видна путаница
коридоров, невысоких лестниц, квадратных колонн,  бассейнов  для  дождевой
воды, пузатых емкостей для масла и зерна,  изваяний  божеств,  похожих  на
пучеглазых часовых. А в центре лабиринта кто-то малосимпатичный,  чуть  ли
не с бычьей головой, объедает барельефы со стен. Плазмонт корчит  из  себя
жутика Минотавра, пробивает ко мне канал страха? Нет, батенька, я  вам  не
древний миноец и даже не грек.
     Я готовил себя  к  очередному  нападению  кругляшей,  но  вместо  них
появилась псевдо-Фикса. Остановилась в двух метрах и  пялится.  Нервы  мои
зазвенели и я решил обратиться первым.
     - Надо полагать, Плазмонт принял  столь  прелестный  облик,  чтобы  я
поскорее размяк и стал готов к употреблению. Ну, как поживаете, почему  до
сих не сожрали всю Землю? Не знаете, чем соблазнить поля, леса и горы?
     - Алекс, - сказало оно (или она?), - я тебя уважаю.
     - Это ритуальная предобеденная фраза?  Надеюсь,  еде  не  обязательно
отвечать. А можно взять последний  тайм-аут?  Хочу  покурить,  подумать  о
своей девушке.
     -  Если  собрать  ухажеров  девушки-Кнопки,  то  их  хватит  на  пару
эскадрилий и слет пилотов-отличников впридачу. Она ведь профессионалка,  -
довольно ехидно процедило существо.
     -  Вы  вполне  профессионально   используете   информацию   интимного
характера. Это, господин Плазмонт, сближает вас со спецслужбами всех стран
и народов.
     - Кончай придуриваться, - довольно грозно рыкнула псевдо-Фикса.  -  Я
не Плазмонт, козел ты этакий. Скорее наоборот. Я сейчас  болезнь  Хозяина,
взбунтовавшаяся информация. Для ясности - зона воспаления и мутации в  его
уме.
     Я беседую  со  взбунтовавшейся  информацией!  Дожил.  Она  же  упорно
продолжает:
     - Плазмонт отнюдь не демон-вампир.  Скорее,  большой  вирус,  который
превратился в машину для увековечивания. В свое время он привык лакомиться
затухающими цивилизациями  -  людьми,  предметами  -  ведь  защита  у  них
ослаблена.  Он,  естественно,   вбирал   массоэнергию,   необходимую   для
пропитания, а заодно и сведения, которые использовал для  соблазнения.  Со
временем он стал настоящим человековедом и даже  взялся  коллекционировать
характерные черты и особенности исчезающих культур.
     - Какой прекрасный рассказ о людоеде, который  кушал  людей,  вначале
оттого, что они ему просто нравились, а  потом,  чтобы  лучше  узнать  их.
Особенно приятны были на  вкус  люди  талантливые,  художники,  поэты.  Со
временем он стал  собирать  коллекцию  из  косточек  и  прочих  культурных
ценностей... Ну, зачем, например, мне увековечиваться?
     - Допустим,  он  сочтет  тебя  типичным  представителем  цивилизации.
Тогда, впитав тебя, Плазмонт сохранил бы и ее.
     - Тут вы, уважаемый  собеседник,  или  собеседница,  пролетели  мимо.
Во-первых, я вряд ли являюсь столь калорийным питанием. Во-вторых, Космика
все свое хранит сама. Ей старьевщики  как  раз  не  нужны,  в  отличие  от
вырожденцев-землян.
     - Плазмонт пока еще не понял Космику. Алекс, мне кажется, ты смог  бы
кое-что втолковать ему.
     Итак, мне надо убедить себя, что Плазмонт просто интересный в общении
эрудит. Этакий старичок-кальсонщик,  который  сидит  среди  всякой  ветхой
рухляди и рассказывает байки: "Вот,  помню,  до  войны,  когда  еще  такие
большие ящерки кругом  ходили..."  И  при  том  забыть,  что  он  коварный
слизняк, который так и норовит выпить все твои соки.
     - Ну разве легко вступить в переговоры с какими-то соплями? Если даже
они и разумны по-своему. А вдруг у нас разные языки. Я, например,  говорю,
а он, допустим, танцует и поет. Кто составит словарь понятных ему слов?  Я
даже не знаю, где у него перед,  где  зад...  Фикса,  неужели  это  ты?  -
неожиданно спросил я у оборотня, наверное,  потому  что  дыхнуло  на  меня
чем-то знакомым.
     - Душа Фиксы. Волновой пакет. Связка  тонкоэнергетических  пульсаций,
которая есть у тебя, меня и Плазмонта тоже. Это нас роднит. Она может быть
очень  мощной,  вспомни  свой  персональный  смерч,   защитную   оболочку,
пульсирующую броню. Кстати, во время стычки в сарае у меня имелось  еще  и
тело. Тогда Плазмонт устроил все так, чтобы  вы  меня  заподозрили.  Хотя,
между прочим, айкидо я изучала у самого Уэмуры.
     - Ну и номер! Значит, ты в  22:30  высвистала  из  жалости  резервную
группу, потом появились эти псевдо, и эрзац-Кнопка хлопнула тебя из  моего
сквизера...
     - Ты очень правильно делал, когда сомневался в  моей  виновности.  Но
сейчас это уже не интересно... Так вот, беда Плазмонта в том, что рано или
поздно он нарывается на душу,  которая  ему  не  по  зубам.  Понимаешь,  в
отличие