нято в высшем свете, - напомнил
я. - Это еще хуже, чем пускать ветры при дамах.
     - Ты лучше молчи, пока не  спросят.  Это  будет  полезно  для  твоего
здоровья. Давай-ка свою персональную  карту,  -  устало  сказал  густоусый
человек,  находящийся  во  главе  стола.  Одного  взгляда  на  него   было
достаточно, чтобы понять - он тут главнокомандующий.
     - А, мент, к тому же  не  при  исполнении,  -  недружественным  тоном
произнес усатый командир, пропустив мою карточку через идентификатор.
     - Если точнее, в отпуске. Кроме того, я не из "Дубков" или "Вязов", а
из префектурной полиции, - голос мой завял от безнадежности.
     - Да все вы одной какашкой мазаны. "Дубки", "Вязы",  префектура...  -
глубокомысленно произнес командир. - Думаешь, отпуском  своим  нам  головы
заморочишь. Не на тех нарвался, синьор помидор. Так вот,  если  в  течение
часа не уберешься отсюда, я тебя велю расстрелять.
     -  Мне  почему-то  всегда  казалось,  что  меня   велят   повесить...
Послушайте, генерал, я уважаю ваши решения, также законы и  даже  красивые
старинные обычаи, но мне не хватит кислорода и воды на  обратный  путь.  Я
рассчитывал прикупить здесь.
     - Значит, тебе не повезет. Ты не в магазин попал. Я все сказал.
     Хоть садись в трактор и тарань всю эту шеренгу дураков в лоб.
     - Почему ты не хочешь растолковать мне причину  такого  недружелюбия,
командир? Я ведь пригодиться вам могу не только в виде высохшего трупа.  Я
поспешил сюда пару недель назад, потому что хотел вычистить все гадство из
вашей долины.  Так  мне  тут  никто  слова  по-доброму  не  сказал.  Своих
покрывали, да? Мол, хоть и бяка, но своя.
     Ну и кого покрыли? Эта история,  в  которую  влипли  ваши  озорные  и
вороватые ребятки, не поперхнувшись сжевала их, как  карамельки.  Кому  вы
навредили, чудаки.  Мне?  Посмотрите  в  мои  проницательные  глаза...  не
отводите взор. Я единственный, кто может с этим мокрым делом  разобраться.
Потому что "Вязы" с  "Дубками"  здесь  крупно  порезвились,  в  том  числе
потанцевали и на старательских косточках.
     - И "Вязы", и "Дубки"? - Шериф даже привстал.
     - Сядьте, Кравец, вы не на стадионе. Просто кому-то надо, чтобы Совет
Уполномоченных, широкие и узкие народные массы не узнали  о  тайне  долины
раньше времени. Поэтому кто-то расследование мне  перекрывает  и  на  пути
сюда пытается угрохать. Вначале налетают коптеры и хотят сделать  из  меня
цыпленка табака своими бомбушками, когда же я выписываю  огромный  крюк  и
снова возвращаюсь  на  старую  дорогу,  то  меня  ковыряют  стокиловаттным
гразером. Посмотрите на заплаты  моего  трактора.  Ну,  неужели  я  только
врагам нужен?
     Общество над чем-то задумалось, возможно о сроках расстрела.
     - Все-таки без кислорода и воды тебе хана, поэтому  тебе  есть  резон
красиво говорить, - проницательно, как ему показалось, заявил густоусый.
     - Машину мне сделал механик Филимон - которого я в свое время спас от
вязовской пули, безвинно заточив в тюрягу - у этого трактора  мощность  на
треть выше среднестарательской - реактор-то кипящий. И вооружения  у  меня
хватает. Так что, если припрет, я смогу одолжить у первого встречного -  и
кислород, и водород. Но я хотел бы пообщаться с парнем по имени Дыня.  При
умелом подходе он стал бы многословен, как Шахерезада, и просветил бы  нас
во многих вопросах.
     -  Скажи  ему,  командир,  -  неожиданно  вмешался  Кравец  со  своим
протежированием, - скажи лейтенанту. Он, действительно, страдалец, потерял
здесь три машины и угробил половину своих опоновцев. И, кстати,  не  такой
гад, как все остальные в этой самой префектурной полиции.
     "Не такой  гад"  в  данных  условиях  выглядело  почти  комплиментом.
Усатый, недолго пожевав волоса под носом, показал мне на стул.
     - Садись уж, коли пришел. Действительно, видели  тут  одного  наглого
мутанта, с башкой-дыней, еще из себя расследователя корчил. Нет,  пожалуй,
ему бы подошла кличка  Арбуз,  он  был  зеленый,  как  человек  полежавший
недельку в пруду.  После  того  как  он  здесь  пофланировал,  нам  вообще
невмоготу стало. Накрылись все наши экскаваторы, буры и прочая техника.  В
основном, усталостный износ и электрохимическая коррозия,  но  в  каком-то
диком виде. А потом гафния  не  стало.  Только  железо  и  калиевая  соль.
Например, вчера копали гафний, потом пробежались какие-то голубые  огоньки
и одна ржавчина под ногами лежит. Я где-то  читал,  что  такое  бывает  от
импульсов мощных субнуклоновых генераторов, которые атомы перепаивают,  но
тут же ничего подобного.
     В этот момент лампочки внутри фургона замигали.
     - Тьфу, опять электрогенератор скис, - сплюнул третий из  сидящих  за
столом, коренастый и жилистый, как пенек. - Опять унитаз лишь  от  педалей
работать будет.
     - Все время заморочки с электрогенераторами, потому  что  в  обмотках
какой-то запирающий  слой  образуется  и  само  собой  начинается  быстрый
разогрев. Принялись было питаться от термопар, один кончик суем в реактор,
другой на холодок. И опять не то -  урановое  топливо  перестало  тепловые
нейтроны давать. Это  уж  вообще  ни  в  какие  ворота  не  лезет.  Вместо
нейтронов пфуканье и лучики света, от урана двести  тридцать  пятого  (сто
мозолистых имперок  за  грамм  отдавали,  кстати)  свинец  один  остается,
которому  красная  цена  -  тощая  имперка  за   килограмм.   Аккумуляторы
разряжаются, будто какая-то пиявка несносная из них весь заряд выпивает. А
на улице пробойный разряд так  и  норовит  ударить  тебя  в  пятку.  Усек,
легавый? И чем ближе к прииску "Дубков", тем больше этой срани,  -  унылым
голосом рассказал усатый, как будто даже удивляясь, зачем он вообще толчет
воду в ступе невесть для кого.
     - И  вам,  наконец,  это  надоело.  "Доколе?"  -  воскликнули  вы  и,
расправив плечи, отправились на прииски для крутой разборки. Разве не  так
было? - я решил проявить ментовскую прозорливость. - Я вас  не  знаю,  что
ли.
     - Разобрались... Отправились туда кодлой в двадцать  человек,  думали
разметаем все... Мы даже не добрались до прииска, и половина вообще  домой
не вернулась.
     Тут уже все присутствующие не выдержали и заголосили разом.
     - На хреновую карусель попали... Там еще такая голубая дымка  была...
Едешь в одно место, а попадаешь в другое... Назад уже тронули, а все равно
из круговерти не выбраться... У кого мотор заглох, тот и  выкарабкался,  а
кто очень старался, того и след простыл... Вот вам и Дыня...
     - Цыц! - густоусый показал, кто тут хозяин.
     -  Знакомая  песня.  Прелести  аномального  движения  мне  как-нибудь
известны, - поддержал выступающих я. - Тоже попался,  только  у  лукоморья
Старательских слез. Вывод напрашивается, господа старатели - кто-то  умело
этими аномалиями пользуется!.. Ладно, чувствую, что растопил ваши каменные
сердца. Где можно остановиться?
     Немного смутившись  своим  переходом  от  роли  главаря  расстрельной
тройки к душевному  собеседнику,  чуть  ли  не  собутыльнику,  густопсовый
забормотал.
     - Чуть левее курса, по которому ты пилил, в  пяти  километрах  отсюда
есть скала по имени Две Титьки. За ней  склад.  На  замке  входного  шлюза
набираешь пароль "восход". Диктую по  буквам:  Ваня,  Озирис,  Сарданапал,
Хуй-Нэн...
     - Принцип понял, дальше не надобно.
     - Там возьмешь, что тебе нужно, только не забудь в кассовом  аппарате
след оставить... Ты - один?
     Неприятный вопрос. Надеялся, что обойдется без него.
     - Я с напарником.
     - Давай его персон-карту.
     - Это - фем, - решил предупредить я, словно был хозяином большой злой
собаки или, скажем, полуручного удава.
     - Только такого напарника нам не хватало, -  выражение  лица  у  всех
присутствующих было сродни тому, что бывает при внезапном недержании мочи.
     - Что делать, командир. Мы  выбираем,  нас  выбирают,  -  пустился  в
уговоры я. - Однако, фемы на нашей стороне. Они отнюдь не в друзьях с этой
голубой дрянью, которая всех нас в оборот взяла. Кроме того,  они  минимум
три раза поспособствовали моему пребыванию в  списках  живых.  Может,  эти
брутальные бабы и задумали что-нибудь нехорошее насчет мужиков;  например,
отобрать у нас все яйца и записать в  свои  ряды.  Но  сейчас  без  них  с
голубой заразой не управиться.
     Командир  с  минуту  казалось  прогревал  мыслительный  аппарат   под
озабоченное сопенье остальных.
     - Ну, ладно. Мы или крупно просрем  с  тобой,  или  крупно  выиграем.
Поезжай, с фемом, с кошкой, с крысой, с кем хочешь.
     Я вернулся в свой трактор и сообщил довольно напряженной подружке.
     - Расслабься, свои люди. Очень обрадовались.
     Шошана поскребла меня "наждачным" взглядом.
     - Это вы так долго обо мне говорили?
     - Мы так долго о тебе мечтали.
     Через полчаса склад, наконец,  прорисовался  на  мониторе.  Хотя  Две
Титьки скорее напоминали пару зубов. Впрочем,  понятно,  в  какую  сторону
работает фантазия у обитателей долины.
     - Шоша, я сейчас в пакгауз за баллонами. Лучше не откладывать это  до
утра, потому что, кто его знает... в общем, хватай, пока дают. А ты  здесь
посиди, у кассы, потому что не дамское дело баллоны таскать.
     Я развернул машину бортом к складу. Место это не слишком  понравилось
-  многим  известно,  что  я  здесь  побываю.  Потому  хотелось  поскорее.
Проскочил через бортовой шлюз, затем, проваливаясь и озираясь, почесал  по
насту к двери склада. Скоренько, но  чин  чином  набрал  код  на  замочке,
преодолел один люк,  затем  другой.  А  когда  уже  сделал  шаг  навстречу
припасам, какая-то дрянь набросилась на меня сверху и сзади. Что-то  вроде
мускулистой сетки или сплетения питонов. Локти  были  моментом  прижаты  к
животу, ладошки к забралу, пятки  к  заднице,  коленки  к  груди.  Комочек
какой-то из меня получился. Потом то, что напало, змеиный узел этот,  пару
раз шмякнул мной об пол. Когда  я  снова  стал  шевелить  членами  тела  и
мыслями головы, то сетки уже не было поблизости, но  чувствовался  раструб
плазмобоя, приставленный к моему шлему в районе застежек.
     При пальбе голова оторвется и горшок шлема можно будет снять вместе с
содержимым. Да уж, стоило торопиться навстречу такой процедуре.
     Свет неторопливо залил помещение и послышался голос вполне  знакомый.
Я вспоминал недолго. Это был пахан долины Вечного Отдыха, Михайло Потапыч.
     - Я так и знал, что ты вертанешься, - начал он сладким голосом Серого
Волка из мультфильма.
     - Что это было? - выдавил я, страдая от сотрясения - электрорезиновая
или квазиживая сетка?
     - Это совесть твоя была.
     Он уселся на табуретку, не снимая меня c прицела,  мне  же  предложил
под седалище достаточно  удаленный  ящик,  до  которого  я  еле  добрался.
Физиономия у  него  действительно  переменилась.  Не  знаю,  в  добрую  ли
сторону. Но хищное  выражение  вместе  с  частью  щечных  морщин,  каковые
образуются от жевания, снялось.
     - Уж я теперь тебя с мушки не спущу, знаю как-нибудь твои ухватки,  -
елейным голоском продолжал собеседник.
     - Решил поквитаться, дядя Миша?
     - Да, прилично ты меня отоварил в прошлый раз. Но я и раньше  не  был
кровожадным. А теперь вообще завязал.
     - Что случилось с твоим  мировоззрением,  Михайло  Потапыч?  От  чего
рассиропился пламенный мотор? Почему ты отказался даже от некрофильства?
     Взгляд его стал еще менее цепким, даже начал таять в пространстве.
     - Над Меркурием солнце всходит, Терешка. Иное  солнце.  Которое  сеет
семена Новой Жизни.
     Видал я уже таких жлобов. Поживут они, так сказать, страстями, самыми
что ни на есть грубыми, потом у них что-то  заекает  в  прямой  кишке  или
зазудит в носу, и бросаются они с прежним рвением,  только  не  губить,  а
спасать душу. Чужую, конечно -  своя  душонка-то  быстро  превращается  из
дерьма в конфетку, едва они кончают пить с утра  пораньше,  сморкаться  на
пол и поминать чужую матушку сомнительным словом.
     - Да ты в проповедники ударился, дядя Миша. Сладкие песни запел.  Как
там у поэта: "Вдруг у разбойника лютого совесть Господь пробудил".
     - Зачем мне рисовать красивые картинки, если и  в  тебя  это  семечко
заброшено, - не обращая внимания на мои происки, поведал экс-пахан, -  оно
наверняка тебе уже помогает строить и жить. Но его проращивать  еще  надо,
живой водичкой окроплять. А та фраерская кодла, которая тебя  встретила  в
долине - просто булыжники, на них зерну не взойти.
     Как бы мне выяснить, отчего он вслед  за  Шошаной  мне  про  какое-то
осеменение талдычит, фанат-сектант ли  он  бешеный  или  просто  игрок?  В
первом случае Михайло Потапыч будет взахлеб  декламировать  свои  дурацкие
теории, а когда притомится, то пришьет меня.  Во  втором,  покажет,  какой
наживкой удовлетворится.
     - Складно историю травишь, дядя Миша, надеюсь,  что  подпишешься  под
всеми словами. Правда, на мой взгляд, живая вода  -  это  то,  что  крепче
девяноста семи градусов. Я только не понял, сколько у  твоей  Новой  Жизни
ручек, ножек и где она прописана.  Кстати,  почему  она  так  пренебрегает
булыжниками? Сгребла бы их в кучу, да  как  следует  бы  побрызгала  живой
водой. Глядишь и эти несносные каменюги будут облеплены Новой жизнью,  как
гнилой помидор плесенью.
     Зубы  я  заговариваю,  баки  забиваю,  а  сам  пошныриваю  глазами  и
мускулами незаметно двигаю. Но пока нырнуть некуда, фанат ли он, игрок ли,
а раскурочит меня на мелкие кусочки своим верным плазмобоем. Еще где-то  в
уголке зверская сетка своего момента дожидается. Но пока  что  этот  позер
меня вежливо просвещает.
     - Новая жизнь может нас всех в два счета захоботать. Захочет и  сразу
подключит. Только от  нас  в  таком  случае  мокренькое  место  останется,
трупный  материал,  пшик  один.  К   Новой   жизни   надобно   добровольно
приближаться, что говорится, без повестки, по зову сердца.
     Кривая рожа его посветлела, значит, все-таки фанат-сектант.
     - И останется только скомандовать "ать-два".
     - Новая Жизнь - не начальник большой, не вождь, она - сумма, то,  что
получается в итоге. Только она способна приручить косное подлое  вещество.
И камни, и скалы, и пыль, и твердь станут теплыми, живыми. Своими  станут.
Усек, парень, какая культурная Жизнь начнется?
     Убедительно, ничего не скажешь.  Это  еще  надо  разобраться,  почему
демоны частенько воркуют о том же, что и ангелы.
     - Будем считать, что ты меня  сгоношил,  что  все,  сказанное  тобой,
гнусная правда. Обязательно сяду на грядке  и  стану  проращивать  в  себе
семя,  хотя  это  довольно  противно  звучит.  Но,  может,  сейчас   нужно
что-нибудь оперативно совершить  для  пользы  общего  дела?  Не  требуется
подложить мину под штаб старателей? Или свистнуть у них кассу-общак?
     - Зачем шкодить по-мелкому, начальник? Да эти фраера с бурилками сами
сгниют в тени нашего единения. Не это ты должен. Ты  обязан  сбагрить  мне
фемку.
     Вот так номер. Сексуальный уклон.
     -  Да  ты  бесстыжий,  Михайло  Потапыч.  Чутьем,  достойным  лучшего
применения,  почувствовал  близость  пиписьки.  Решил  потрахаться   перед
Междупланетным  Днем  Старателя,  предварительно  усыпив  объект   страсти
снотворной пулей, чтоб он тебя не лишил мужского естества одним  движением
промежности. Вот какая в тебе Новая Жизнь играет, проповедник.
     - Ошибаешься, начальник. У меня тут есть  две  профуры,  одна  мясная
бабенка, другая кибернетическая, не чета твоим фемкам. Но раз уж ты  довел
фемку до полового созревания и приучил ее кувыркаться с тобой  в  походной
койке, так уж и быть, одну из своих тебе  подарю.  В  обмен  на  мутантку.
Центряк? Тогда подписывайся.
     Может и нет у  нашего  проповедника  сексуального  уклона,  а  просто
хочется ему свести счеты с какой-нибудь фемкой.
     - Странно. Я считал, что фемская шобла ближе других подступила к этой
самой Новой Жизни. Ведь фемки умелые и они вместе.
     - Да только живут по другому букварю. Думают, что им  хватит  законов
симметрии. Никогда им вещества не оживить. А помешать  они  могут,  потому
что гордые слишком. Вот и надо, чтобы Новая жизнь раскумекала их, да  жало
им вырвала.
     Михайло Потапыч заметно погрубел, когда заговорил о деле.
     - Не буду я скармливать своих друзей Новой жизни, даже  если  она  не
чавкает за столом и вытирает рот салфеткой.
     Собеседник посмотрел умудренно, как пес, пережравший требухи.
     - Чудачок. У фемок - ни корешей, ни приятелей, у них только связи. Ты
их еще не знаешь. В так называемые "друзья" у них  лишь  те  попадают,  из
кого можно выжать что-нибудь...
     - Твои слова  особо  наших  фемок  не  порочат.  А  кто  не  выжимает
друзей-товарищей?
     - Наивный ты.  Только  на  вид  тертый-жеваный,  -  упрекнул  Михайло
Потапыч.  -  Твои   мутантки   сожительствуют   с   тошнотворной   дрянью,
генетическим  монстром.  Это  их  матка,  второй  по   старшинству   центр
симметрии, по  совместительству  любовник,  и  много  еще  чего...  Может,
долетел до тебя звон про материнские камеры? Так это  вовсе  не  кубрик  в
общаге, а просто емкость, большая параша, в которой,  не  вылезая,  торчат
маленькие фемы. В этих баках плещется жижа, она у фемок со всех сторон,  в
легких, в желудке, кишечнике,  во  всех  дырках.  И  даже  когда  мутантки
подрастают, им обязательно надо туда окунаться снова для большого  оттяга.
Бултыхаются,  они  там,  тащатся,  булькают  от  восторга.  А  ты   фемкам
понадобился лишь затем, чтобы узнать, как семечки Новой Жизни  прорастают,
чтобы подобрать к ней, в итоге, удавку.
     Кажется, я про фемок поверил. По-крайней мере, поверил в то, что  они
и есть та самая мафия, которая насаждает Новую жизнь, а также  водит  меня
за нос, используя всякие аномалии. Что я у  фемок  и  "новожизневцев"  как
крыса в лабиринте.
     Дядя Миша смотрелся незлобивым и довольным. Следующее его предложение
показалось вполне милым:
     - Давай-ка  я  тебя  сейчас  отпущу.  Конечно,  вместе  с  баллонами,
радующими организм. Только, чур,  без  обид,  лейтенант.  Плазмобой  и  та
сеточка пригодились лишь для того,  чтобы  ты  послушал  меня  без  всяких
выкрутас. Большего сейчас и не требуется.
     Он  перестал  уделять  мне  повышенное  внимание.  Я,   навьючившись,
напряженно зыркая глазами и вертя локаторами в поисках сеточки, приводящей
приговор в исполнение, выбрался в шлюз. Ну, все, наружный люк открылся,  а
меня еще не  задушили,  не  сделали  "салазки".  Можно  подойти  к  отсеку
жизнеобеспечения своего  трактора  и  вставить  емкости  в  штатные  места
хранения. А теперь, пора в кабину.
     Что за хреновина? Отсутствует компаньонка. Я пригляделся: стаканчик с
кофе упал, на  палубе  следы  каблуков  -  такие  остаются,  когда  весьма
бесчувственное тело тащат за руки. Украли тело, а вместе с ним Шошану.  Да
кто же смог совладать с бой-бабой? Вспомнилась чертова сеточка - эта может
пересилить даже фемку. Я выскочил из трактора, вокруг  скопище  следов  от
колес и траков - но какие из них относятся к той машине, которая подъехала
и уехала за время беседы? Эх, жаль, что на сраном Меркурии даже  звуки  не
живут. Ну, а вдруг Шошка внутри пакгауза?
     Я тут же, ощерясь гразером, поливая сквизером, ворвался в  пакгауз  и
надо же - не то что фемки, нет там ни Михайло Потапыча, ни его невода, оба
утекли. Ясно теперь, кто к этому похищению ручонки приложил. Поскольку  на
главную складскую дверь я непрерывно посматривал, значит, смылся  участник
похищения через  запасной  вход-выход.  Давайте,  ищите  внимательные  мои
глазные палочки и колбочки.
     Ну вот, обнаружился люк на подволоке, замаскирован плафоном. Поставил
я ящики друг на дружку сообразно размерам  -  вылитый  шимпанзе,  если  со
стороны смотреть - взобрался и, отвернув два винта, вылез через  крохотный
шлюз на крышу,  ближе  к  торцу.  Отсюда  хорошо  были  заметны  следы  на
площадочке с другой стороны пакгауза.  Та