перехватить  пистолет  второй  рукой  и  выстрел
случился все-таки своевременно.
     - Не очень-то торопились, - кашляющим голосом выразил  неудовольствие
Гур. На его шее вздувались синие полосы, видимо  поработали  стрекательные
клетки. Пострадавший смочил свои повреждения слюной.
     - Ладно, доктор, будем  считать,  что  мы  вдвоем  опростоволосились.
Правда, на прошлой неделе такое вот жало у жирных мужиков  выглядело  куда
скромнее. Они им только в ухе могли поковырять. Но уже тогда я  усек,  что
язык растет не по дням, а по часам, и токсичные железы все злее. Я  думаю,
и вы, доктор, не отказались бы от такой штуки во рту.
     Козлов с отвращением сплюнул.
     - Я рад, Гур, что вы даете комментарии. Но мы и сами разберемся.  При
вскрытии...
     - Ну, как вам все-таки нравятся шишки на его лбу?  Они  дают  понять,
что наш жирный друг не только считывал сигналы компьютера, но  может  быть
являлся  узлом  связи,  и  электромагнитным  излучателем,  действующим  на
нервные окончания.
     Доктор машинально помассировал руку, которая столь  недавно  отказала
ему.
     - Просто она добрее, чем вы, - усмехнулся Гур.  -  Слишком  легко  вы
вымарываете людей из списка живущих.
     - Насчет  людей  вы  преувеличиваете,  -  напористо  произнес  доктор
Козлов. - И "пузыри", и попрыгунчики уже не относятся к виду homo sapiens.
Кстати, окажись на моем месте невротик, горюющий по каждому  раздавленному
клопу, зараза бы уже ушла гулять по всему миру.
     - Все звучало бы красиво, доктор, если бы не вы эту заразу  выпустили
в свет. - Гур оставил за собой последнее слово.
     "Осталось четверо пациентов. Наверняка они попробуют выбраться  через
крышу. Но  как?  Разве  что,  вызвав  вертолет  пожарной  службы  или  там
милиции".
     - Чуете, шеф? - поинтересовался Гур. - Кстати, можно я вас  так  буду
называть?
     - Чую, больной. А что именно?
     - Газ, природный, тот,  на  котором  делают  яичницу.  Наши  "друзья"
выпустили его где-то внизу. Повернули вентили недрогнувшей рукой.  Значит,
в ход пошла версия пожара. Сейчас газ  рванет  по  всем  нижним  этажам  и
сердобольный пожарники пришлют винтокрылого друга -  снимать  уцелевших  с
крыши. Вы понимаете, кто будут эти уцелевшие? И у кого окажется яичница  в
одном популярном месте.
     - Понимаю... Так что же мы торчим на месте, как памятники вождей?
     Они преодолели один этаж, а потом Гур вдруг замер и повел носом:
     - Не успеем, вот-вот разгуляется огонек.
     На этот раз Козлов был на высоте - вышиб тренированной ногой дверь  в
кладовку, схватил парусину, сунул ее под кран. Гур тем временем вытащил из
шкафа две кислородные подушки.
     - А теперь, доктор, тикаем отсюда, здесь будет знойно.
     Козлов и  Гур  рванули  подальше  от  залежей  кислорода,  обмотались
парусиной в три слоя - прокатившись по полу - и  сунули  в  рот  мундштуки
подушек. Поможет ли нам эту суета, гадал по ходу дела доктор,  или  просто
ярче гореть станем?
     Вой пожарных сирен едва ли  не  опередил  грохот  взрывов,  а  следом
нескромным басом наложился вой пламени.  Через  пять  секунд  до  путников
долетел огненный вихрь. Они были на  приличном  удалении  от  разомкнутого
газопровода и горящий ветер уже не имел  той  плотности.  Но  Козлову  все
равно показалось, что прочность его тела на пределе  -  и  в  этот  момент
голос пламени заткнулся. Когда чьи-то руки  потащили  доктора,  он  принял
свою собственную кожу за нечто чужое, давящее и приносящее  боль  -  будто
проглотила его змея и жжет своим пищеварительным соком.
     Прикрывшись тлеющей парусиной, скача среди  очагов  и  очажков  огня,
врач и пациент принялись сражаться с раскаленной лестницей, пока не  стало
относительно сумрачно и прохладно - на восьмом этаже.
     - Скоро предстоит встреча с "друзьями", а вид  у  вас  никудышный,  -
подколол Гур.
     Сам он был похож бодрым багровым цветом на охотничью сосиску.  Козлов
понимал, что сам выглядит  немногим  лучше.  Но  как  ни  странно,  тряпка
свалившаяся с  ключицы  Гура,  показывала,  что  порезы  уже  основательно
затянулись.
     - Если мы будем карабкаться прямо по лестнице, "друзья" нас зашухерят
очень  быстро.  Паче   чаяния   следит   за   нами   какой-нибудь   жирный
локатор-ретранслятор, - Гур шмыгнул обгоревшим носом и поморщился.
     Доктор с трудом возобновил мыслительную активность.
     - Тогда остается... остаются  нам  для  продолжения  великого  похода
трубы вытяжных шкафов... Кстати, они хорошо экранируют от всяких локаторов
благодаря своей стальной природе.
     В итоге, там, где должен был взлетать аммиак, пытался тащиться наверх
Козлов. Труба оказалась узкой, чуть раздуй живот и уже держишься, но  зато
почти невозможно упираться руками или  ногами  -  у  конечностей  не  было
"фронта работ".
     Когда доктор, наконец, приспособился - стал перекатываться  на  манер
гусеницы - то уже выдохся. А когда выпал на крышу - в  глазах  угнездилась
стойкая пелена. Козлов тем не  менее  почувствовал  приближение  "друзей",
осторожное, но многозначительное. Послышался звук  вскипающего  чайника  и
доктор догадался, что сейчас в него плюнут.
     Козлов сфокусировал взгляд и увидел, как в его сторону летит  струйка
жидкости. А помимо плеваки на крыше еще маячит "пузырь".
     Ничего хорошего не случилось  бы,  опоздай  Гур.  Напарник  аккуратно
заслонил от плевка платочком и шепнул:  "Сними  жирного  дирижера".  После
чего стал уходить  от  плеваки,  который  переквалифицировался  в  рубаку,
выпустив свои лезвия и принявшись сечь ими воздух. Жирный мутант  вряд  ли
смог расслышать слова, но тем не менее  уловил  суть  предложения  Гура  и
жалко запищал.
     У Козлова  даже  защемило  сердце  от  пронзительного  звука,  но  он
все-таки  взял  покрепче  свой  пистолет  и  принялся  наводить  на  столь
приметную цель. Тогда  "цель"  выбросила  свое  знаменитое  жало,  которое
перехватило кисть, сжимающую оружие. Воздействие оказалось и  сдавливающим
и разъедающим одновременно. Так что доктору было впору самому запищать.
     Когда уже лопнула кожа и  была  намертво  пережата  артерия,  Козлов,
наконец, стащил зубами командирские старомодные часы и хлопнул циферблатом
о твердь крыши. Чувствуя, как немеет рука, только  что  горевшая  от  яда,
доктор принялся пилить обломком стеклышка подлый шнурок. Перепилил, собрав
всю волю, какая есть, и начал сжимать непослушные конвульсирующие  пальцы,
которые упорно не хотели слушаться под тяжелым взглядом "пузыря".
     Тем временем, Гур и владелец  лезвий  оказались  уже  на  самом  краю
крыши. Оппонент делал резкие  выпады  своими  смертоносными  ногтями.  Гур
увиливал, но отступал.  И  вот  когтистый  мутант  как-то  особенно  резво
"стриганул" сверху и  снизу.  Гур  закачался  на  краю  и  враг  несколько
самоуверенно направился свои ножики ему прямо в мякоть живота. Однако  Гур
вовремя прекратил качаться, неожиданно у него  в  руках  появился  платок,
которым он прихватил разящую  руку.  Потом  рывок  на  себя  с  отходом  в
сторону. Когтеносец улетел с присвистом, но и Гур не удержался,  исчез  за
краем крыши. Козлов понял, что не осталось у него союзников на всем  белом
свете.
     Жирняга еще раз запищал, только уже не жалостливо, а призывно,  после
чего резко распластался, даже раскатался по  крыше.  Козлов  смог  наконец
выстрелить, пуля просквозила пухлую спину,  из  которой  что-то  брызнуло.
Однако жирный мутант продолжал пищать. И неспроста.
     К самому доктору приближались, прячась за трубами и  антеннами,  двое
недоброжелателей. Бывший бомж Андрон нагло показывал ему  пальцем  вниз  -
дескать, скоро и ты туда отправишься,  уважаемый,  станешь  удобрением  на
клумбе. А в обойме оставался  единственный  патрон.  Противники,  кажется,
просекли затруднения доктора с боеприпасами.  Вернее  жирный  мутант  смог
просканировать тревожные дельта-ритмы докторской головы и сообщить новость
своим товарищам. Козлов с тоской понял, в какой  переплет  взяла  его  эта
тройка.
     Если даже он ухлопает Андрона, то летательный  исход  придет  в  виде
некогда безобидного писателишки Малова. Тот не просто задушит, а  заплюет,
закусает и зацарапает. Потом или вначале  скушает.  А  когда-нибудь  будет
похваляться описью вложения в свое брюхо и  сочинять  рассказы  "из  жизни
главврача".  Такая  вот   беспроигрышная   для   противоположной   стороны
арифметика.
     Враги приближались не прямо, а  зажимая  в  клещи,  так  что  доктору
приходится вертеть головой, как очумелому.  Резкая  перебежка  и  экс-бомж
совсем рядом, за чердачным фонарем, метрах в шести. Малов  же  скрылся  за
трубой, однако сохраняет дистанцию метров  в  пятнадцать.  И  вот  Андрон,
укрывшийся за фонарем, зашевелился. Козлов не слышал ничего,  кроме  этого
шороха, из-за которого сердце  взвихрилось,  а  внутренности  взметнулись.
Вдруг случилось озарение - именно сейчас Малов рванет из-за трубы. Но ведь
только повернешься к нему и изготовишься к встрече, как  бомж  вопьется  в
затылок.
     Так и есть, бывший литератор со скоростью  слова  полетел  навстречу.
Тут  же  дернул  модернизированный  бомж.  Козлов  выстрелил   в   кабель,
проходящий по крыше,  и  раздолбал  одно  крепление.  Затем  резко  поднял
стальную жилу, ухватив ее неподалеку от того места,  где  была  повреждена
изоляция,  и  стал  действовать  по  принципу  скакалки.   Махнул   вверх,
коснувшись выставленных рук бомжа  -  Андрона  электричество  угробило  на
месте. И опустил вниз,  цепляя  вылетевшую  вперед  ногу  литератора.  Тот
шлепнулся, после чего Козлов прижал к нему оголенный кусок кабеля.
     Предстояло еще проведать жирного мутанта.
     Но тот был уже трупом с  неожиданно  внушительной  дырой  на  темени.
Что-то не так, подумал Козлов, мучительно глотая ком, разбухший  в  горле.
Потом заметил влажный след, тянущийся от дыры в мутанте к  краю  крыши.  А
там, собираясь уже скрыться на стене здания, ползло какое-то  студневидное
образование. Доктор кинулся туда и обрушил на ползущий студень ногу, может
быть, в самый последний момент. Поскользнулся,  едва  не  рухнул  вниз.  А
потом с нарастающей тошнотой понял,  что  раздавил  мозги.  Водянистые,  в
какой-то  оболочке,  обрамленной  щупальцами.  Но  эта   была   та   самая
бессознательная разумность, которая явилась из вирусного макроорганизма  и
захотела стать достоянием всего мира.
     Неподалеку забили лопасти. Козлов поскорее отошел от края - на  крышу
усаживался вертолет.
     Из кабины выпрыгнули двое - врач и пожарник.
     - Эй, есть тут еще живые?
     - Вы  про  загробную  жизнь?  Здесь  на  нее  много  претендентов,  -
откликнулся  Козлов.  -  Нет,  живых  в  прямом  смысле  этого  слова   не
осталось... Какие-то неполадки в газовой сети и вот, пожалуйста, плачевный
результат. Сделаем, конечно, правильные выводы и  в  будущем  году  станем
чаще проводить техосмотры.
     - А эти  трое,  отчего  погибли?  -  врач  мельком  проверил  наличие
признаков смерти.
     - От плохой жизни. Толстяка прибило балкой еще внизу, но его вытащили
на крышу. А у этих поражение током. Андрон нечаянно схватился  за  кабель,
Матвей пытался ему помочь. Внизу огонь, а тут надо же дождик  прошел,  все
отсырело. Отличные были парни, хотя и своеобразные. Кстати, опять ушел  от
нас в чем-то талантливый, душевно молодой писатель. Будьте добры,  снимите
каски.
     - Снизу пожарники уже ломают двери и окна. А нам пора. Ничего, шкурку
вашу подлечим, хоть она и  покраснела  местами,  -  подбодрил  прилетевший
врач.
     Они загрузились в кабину, и вертолет лег на обратный курс.
     "Поймем ли мы когда-нибудь феномен Гура? А если поймем, что мы с того
будем иметь? - сочилась мысль в изнуренной голове главврача.  -  Я  сейчас
припоминаю, что видел снимки, где вирус внедряется в клетки Гура за  милую
душу. Это у добровольца номер одиннадцать случилось также как и у  других.
Но Гур же поборол,  больше  того,  использовал  инфекцию  в  своих  целях.
Наверное, его  клетки  действительно  чуяли  "защитников",  когда  те  еще
подбирались по кровеносным каналам, и загодя  готовили  ферменты,  которые
затем отрезали у вирусов все вредное. "Макро" хотел  поорудовать  клетками
Гура, а вышло  наоборот.  Опять,  значит,  бессознательная  разумность  на
сцене. Разумность мириад частиц, из которых состоит  человек  -  нейронов,
митохондрий, клеточных ядер, микробов, вирусов..."
     Когда здание института уже напоминало  именинный  торт  со  свечками,
Козлов на самом пределе зрения засек силуэтик.
     - Надо вернуться. Мне кажется, кто-то вылез на крышу.
     Доктор сам не знал, кто сейчас говорит  его  усатым  ртом.  Неизменно
пытливый  исследователь,  вдруг  пробудившийся  гуманист,   нераскаявшийся
злодей?
     Окружающие  люди  покачали  головами,  но   решили   попотворствовать
увечному.
     Гур сидел на крыше, похожий на жутковатую фигурку с собора  Парижской
Богоматери. Только лицом он был уже не Гур, а подходящий ему  по  росточку
Куценко.
     "Мы заставим ИХ служить себе", - подумал Козлов, протягивая ему руку,
не зная кого точно имеет в виду - вирусов-защитников  или  мутантов  вроде
Гура.
     - Спасибо за руку, доктор, а также за широкие карнизы, которые иногда
помогают падающим. Видите, упал в пропасть, но обошлось.  Вы  вернулись  и
это говорит хотя бы о том, что вы цените  свою  работу.  Да,  мне  удалось
приручить ИХ. Ну, а что остальные граждане?
     Козлов размышлял недолго.
     -  Остальные  будут   мутировать,   замазывая   психические   пробелы
биологическими  достижениями.  Вот  вам,  психический,  вот  биологический
варианты развития, соперничайте на здоровье. И пусть  победит  сильнейший.
Представляю себе где-то в виде  итога  мутанта,  у  которого  две  головы:
прогрессивная и реакционная.
     "Кто знает, удался  ли  фокус?  Лишь  тот,  кто  на  самом  деле  его
проводил. Я - негодяй. Я не сочувствую людям. Я готов пожертвовать жизнью,
но только чужой. Но именно такие  как  я  толкают  мир  -  к  вершине  или
пропасти. Я - педаль скорости."




                             Александр ТЮРИН

                             МЕЧ  КОСМОНАВТА



                                              Посвящается встречающим меня




                                 АРХИВ I

                                   Возлюби самого себя, насколько сможешь.
                                        Святой Ботаник, Низинная Проповедь

                                   Ясень я знаю
                                   По имени Иггдрасиль,
                                   Древо жизни, омытое
                                   Влагою мутной,
                                   Росы с него,
                                   На долы нисходят,
                                   Над источником судьбы Урд
                                   зеленеет он вечно.
                                                   Прорицание вельвы


                          БЛОК 1. О ПОЛЬЗЕ ЧТЕНИЯ
                          (Четкий прием. Симплекс)

     "...Земля наша Темения велика, и рожь с  пшеницей  на  ней  колосятся
обильно, скотина умна да послушна, стоят два больших городища,  Теменск  и
Березов-на-Туре, а в Теменском море полно красной  рыбы  и  тучных  китов,
бабы у нас обильны телом и  плодовиты,  войско  бравое,  лихое,  посему  с
успехом  отражает  набеги  тюрков  и  прочих  азиатцев.   Даже   безбожный
властитель  Ван  Шэнь,  насылающий  лютые  орды  морских  разбойников,  не
насытился победой над нами.  Уже  десять  лет  тому,  как  положен  предел
языческому поганству и земля наша стала обителью  второевангельской  веры.
Божественным произволением был явлен Пророк  и  Святой  Учитель  по  имени
Ботаник. Он научил, как возлюбить самого себя на  радость  людям  и  Богу.
Лютые бесы из Храма Нечистоты изорвали его чистую плоть на тьму мельчайших
кусочков, инда ничего крупнее пылинки и не сохранилось,  однакоже  воскрес
он в виде Крестного Древа Жизни, каковое проросло к престолу Господа.  Так
открылась нам, рабам Божьим, дорога в цветущий вертоград Вечности..."
                 "Книга для отроков и отроковиц". Словопечатная мастерская
                 при дворе Его Царского Величества Макария Второго.
                 10 год от Святого Одервенения Учителя нашего Ботаника.



                БЛОК 2. ПРОИГРЫШ ПОБЕДИТЕЛЯ. АВГУСТ 2075 г.
                 (месяц сытень 10 года от Св.Одервенения.)
            (Помехи. Настройка канала. Четкий прием. Симплекс)

     Яреющий ветер сбирал морщины  на  лице  моря  и  подгонял  крутобокие
джонки к берегу. Тот имел  облик  пустынный,  лишь  коло  кромки  воды,  в
обширных лужах копошились пернатые,  выискивая  мелкую  морскую  живность,
хиреющую на суше после отлива. Чуть поодаль, над невысокими  скалами  иные
птицы хороводили в воздухе, но, в основном, важно стояли  на  часах  подле
своих  гнезд.  Чайки  и  гагары  уже  не  суматошились,  ибо  свыклись   с
непрошенными, но смирными гостями. Те стыли на скалах почти  не  шевелясь,
стараясь  не  громыхать  доспехами  и  оружием.  Лишь  изредка   доносился
смущенный чих  или  виноватый  кашель.  Однако  птицы  относились  к  этим
нездешним звукам как будто с пониманием.
     Участок берега, к коему стремились корабли, образовывал вместительную
бухту, защищенную от волн, с довольно узким  проходом  меж  двух  отмелей.
Саженях двадцати от берега первая джонка бросила якорь и прямо в воду с ее
бака посыпались нездешние люди. Одновременно с  бортов  спускались  ялики,
протягивались длинные сходни,  слетали  бревна,  из  которых  умелые  руки
вязали хлипкую пристань. И вот уже  крепкие  немало  кривые  ноги  моряков
стали месить прибрежную грязь. И щебечущие  звуки  голосов,  и  халаты,  и
круглые шапки, и сапоги с загнутыми носами выдавали в них  воинов  владыки
китаев Ван Шэня.
     Корабли приставали к берегу один за другим.  Под  скудными  утренними
лучами двух солнц носились и заполошно кричали птицы, пара грязных песцов,
злобно кашлянув, почесала в болотистую даль. Никогда еще сей брег не  знал
столь кипучего  движения  двуногих.  Здесь  были  и  ратники  в  узорчатых
шипастых панцирях,  с  мечами-секирами  "квандо"  в  руках,  и  стрелки  с
большими щитами и длинноствольными ружьями на сошках, и  легкая  пехота  с
пиками-многозубцами, в когтистых  перчатках  и  остриями  на  сапогах.  На
древках трепыхались красные стяги с иероглифами Шэнь  -  жизненного  духа,
каковой наполняет недолговечные сосуды человеческих тел. На те  же  древки
насажены были высохшие головы могучих врагов, чья  сила  Ци  вечно  теперь
служит победителям.  По  чертам  сморщившихся  мертвых  лиц,  по  обрывкам
головных уборов угадывались и  обезьяновидные  жители  южных  островов,  и
эбеновокожие гиганты  Африки,  и  неукротимые  туркийские  воины,  и  даже
ландскнехты верхнегерманского кайзера.
     Погонщики выводили из воды на  песок  приземистых  волосатых  слонов;
выплывали к берегу на мохнатых носорогах, чьи схожие с глыбами головы были
защищены  щитками,   а   рога   окованы   железом;   по   шатким   мосткам
силачи-звероводы направляли своими  твердыми  руками  рыкающих  саблезубых
тигров, облаченных в кольчуги.
     И вот уже на прибрежной полосе скопилось  не  менее  трехсот  воинов,
вглубь суши двинулись следопыты  на  быстрых  конях-единорогах,  на  скалы
стали карабкаться разведчики, используя для камнелазанья "кошачьи когти" и
цепы с якорьками.
     Егда некоторые из скалолазов должны были наткнуться  на  тех  воинов,
что смирно стыли на камнях, загаженных птицами, грохнул залп  из  ружей  и
картечниц. Он смел  разведчиков,  следопытов  и  прорядил  толпу  моряков.
Следующий залп, к коему добавились ядра легких мортир и пороховые  ракеты,
затянул дымовой пеленой и прибрежные камни, и высадившихся шэньцев.  Засим
грянуло еще несколько залпов,  отчего  моряки  частью  ринулись  вме