обхватов,  бросков  и  выпадов.  Наконец   беспокойные
блуждания привели Хирела в самый центр замка, в зал силы,  уже  лишенный
роскошного  свадебного  убранства.  В  очаге  по-прежнему  горел  огонь.
Севайин сказала, что если он погаснет, то крепость падет, ибо именно это
пламя скрепляло каменные стены цитадели.
   Хирел сел напротив огня, выглядевшего как самое обычное пламя.  Тепло
ласково окутывало его тело; танец огня успокаивал его  гнев.  Он  закрыл
глаза и увидел, как в темноте замелькали искорки.
   - Если ты и есть сила, - сказал он, обращаясь к огню, - то служи мне.
Скажи мне то, чего не хотят открыть мои тюремщики. -  Достаточно  ли  ты
силен, чтобы выдержать правду? Хирел посмотрел через  плечо,  ничуть  не
удивившись. Возможно, в  этом  был  повинен  магический  огонь.  Магистр
гильдии опирался на два посоха. Его мантия, цвет которой невозможно было
определить при  этом  освещении,  казалась  сотканной  из  серебряных  и
фиолетовых нитей, она мерцала, словно императорский шелк.
   - Я должен знать, - ответил ему Хирел. - Асаниан повержен? - Нет.
   - Мой отец мертв?  -  Конечно,  нет.  -  Может  быть,  я  лишен  моих
титулов?
   - Ты ведь знаешь, что это невозможно. - Тогда, - сказал Хирел, -  мне
нечего бояться. Маг сел рядом с ним. Ну и ну, подумалось Хирелу, да ведь
он молод. Но его тело так искривилось и в нем чувствовалась такая  боль,
что магистр казался глубоким стариком. Но меньшего он не заслуживал.
   - Действительно, - спокойно сказал  он.  -  Такова  моя  расплата  за
обладание магией. Когда-то я был  очень  красив,  силен  и  на  редкость
грациозен. Я танцевал в храме Шаваана в Эшаране, что в Девяти Городах. -
Но ведь...
   - Да, это позволено делать только женщинам.  То,  что  я  сотворил  с
твоей возлюбленной, я пережил и сам. И даже больше  того.  Всем,  что  у
меня было, я пожертвовал ради того, чтобы стать магистром  магов.  Хирел
посмотрел на его разбитое тело, взглянул в его ясные глаза.
   - Какую цену ты хочешь получить от меня? - Не я, принц. Это сила. Это
она распоряжается тобой по своему выбору.
   - Нет, магистр, выбор совершаю я. Магистр улыбнулся.
   - Возможно, так оно и есть. А возможно и другое. Разве ты  не  связан
нерушимыми узами с Дочерью Солнца?  Разве  ты  не  признаешь  реальность
магии?
   - Волей-неволей, - сказал Хирел. Он сощурил глаза. - Расскажи мне обо
всем. Магистр склонил голову, затем поднял ее. -  Быть  может,  в  конце
концов, это не так уж и  ужасно.  Это  всего  лишь  владение  силой.  Ты
находишься вне твоего мира, принц, и вне твоего времени. Там по-прежнему
стоит осень; война только что началась. Мирейн Ан-Ш'Эндор взял  Кувриен.
Зиад-Илариос объявил, что сам поведет армии Асаниана и  будет  наступать
до тех пор, пока его священная персона не займет трон Керувариона. Хирел
обнажил зубы в улыбке. - Какой скандал!
   - А разве нет? Однако  это  не  идет  ни  в  какое  сравнение  с  тем
скандалом, который потряс нынче весь Асаниан.  Хирел  не  поверил  своим
ушам.
   - Это правда, принц. Союз  против  нас,  осмелившихся  взять  тебя  в
заложники. Внезапно Хирел рассмеялся. - Попался, который кусался!
   - Только в том случае, если им удастся найти нас. - Удастся, - сказал
Хирел. - Ты не повелеваешь всеми магами.
   - Верно, - согласился магистр. -  Солнцерожденный  сильнее  меня.  Но
если  он  примет  предложение  твоего  отца,  это   лишь   посодействует
выполнению наших намерений. Они  могут  найти  нас,  могут  организовать
осаду, они даже могут взять нас приступом. Это не имеет  значения.  Ведь
ты здесь, вместе с твоей женой, которая носит наследника обеих империй.
   - И они будут сражаться вместе. - Хирел нахмурился. - Если только все
складывается вам на пользу, то почему твои маги не хвастаются этим?
   - Слишком рано, чтобы испытывать уверенность.  Солнцерожденный  может
отказаться от союза. Золотой двор может восстать против твоего отца. Сам
Зиад-Илариос может решить  действовать  в  одиночку,  несмотря  на  свое
предложение Мирейну.
   - А мы, дети императоров, - сказал Хирел, начиная наконец понимать, -
можем попытаться бежать от вас. Интересно, как поступит Солнцерожденный,
когда узнает, что стал отцом дочери?
   - Он узнает об этом. В положенное время. Когда это наилучшим  образом
послужит всем нам.
   - Долго ли нам ждать, магистр?  Долго  ли  вы  намерены  держать  нас
взаперти? - Так долго, как это необходимо.
   - Так долго, сколько  сможете.  -  Хирел  поднялся.  -  Я  должен  бы
посочувствовать. Гнев императора падет на  твой  орден.  Тебя,  конечно,
беспокоит, что твои люди  будут  страдать,  а  принцы  все  равно  будут
пользоваться полным доверием своих повелителей?
   - Это доверие прекрасно послужит нам всем, - сказал магистр.
   - Так доверься же нам, повелитель магов. Позволь  нам  присутствовать
на ваших, советах. Ведь мы - ваше главное оружие; неужели  мы  не  имеем
права голоса, коль скоро речь идет о  том,  чтобы  использовать  нас?  -
Разве оружию дается подобная милость? -  Разве  оружие  восстает  против
того, кто носит его? - Твоя жена не сделает этого. Она видела будущее  и
не предаст своего пророчества.
   Хирел понял, что за этими словами кроется что-то еще. - Ты боишься ее
даже больше, чем меня. Ты заключил договор отчаяния с принцем,  лишенным
силы. Но рожденная в магии принцесса внушает тебе  новые  опасения,  ибо
она может пренебречь прежними страхами и безумствами. Это по твоей  вине
она испытывает такую ужасную боль при каждом новом приливе ее силы?  Это
ты возводишь новые крепкие стены, когда  она  сметает  старые?  -  Хирел
поднялся на ноги и смотрел на мага сверху вниз с царственным величием. -
Мы хотим, чтобы наши отношения строились на доверии, и тогда  мы  сможем
оказать вам намного большую помощь. Однако, если вы будете обращаться  с
нами как с  пленниками,  мы  сделаем  все,  что  в  наших  силах,  чтобы
вырваться на свободу.
   Магистр сидел молча, явно не испугавшись этой угрозы. Хирел  тоже  не
желал нарушать тишину. Наконец маг произнес:
   - Может быть, мы ошибались. Но мы всего лишь хотели оградить  вас  от
беспокойства.
   Хирел скрестил руки на груди и принял  многозначительный  вид.  -  Вы
предпочли бы выслушивать сплетни и полуправду из уст наших  учеников?  -
продолжал магистр. - Здесь нет учеников. Магистр вздохнул.
   -  Князь  Орсан  нас  предупреждал.  К  сожалению,   я   не   захотел
прислушаться к нему. Я не слишком опытен в ведении дел с принцами.
   - С юными принцами. С детьми, которые  отказываются  быть  детьми.  С
учениками, наделенными высокомерием мастеров. Маг улыбнулся.
   - Именно так. Высокий принц. Ты  простишь  меня?  -  Если  ты  будешь
доверять мне.
   - Я попытаюсь.
   - Я узнаю, если ты не сделаешь  этого.  -  Хирел  отступил  назад.  -
Доброго тебе дня, мой господин.

***

   Хирел уже вышел из зала, как вдруг его словно ударило. "Жена, которая
носит наследника обеих империй". Уже. Откуда они узнали?
   Ну конечно, они должны знать.  Ведь  они  маги.  Он  кинулся  бежать.
Остановился, вспомнив о  достоинстве  принца.  Послал  его  к  чертям  и
устремился на поиски своей жены, прислушиваясь к звукам ее присутствия.
   Это оказалось нетрудно, потому что его вела  необходимость.  Сидя  на
самой вершине горы, Севайин взывала к орлам. Задыхающийся Хирел без  сил
упал возле ее ног. У  него  не  было  боязни  высоты,  однако  эта  гора
оказалась невероятно  высокой.  Долгое  время  он  не  мог  восстановить
дыхание. Наконец взглянул вниз и едва не лишился  чувств.  Вцепившись  в
равнодушный камень, он заставил  себя  открыть  глаза.  Перед  ним  была
Севайин. Несмотря на лютый холод, на ней были лишь обруч, штаны  и  пара
браслетов. Ноги оставались босыми. Закутав Хирела в  свою  накидку,  она
обняла его и принялась согревать поцелуями.
   - Я умею говорить с ними, - возбужденно сказала она. - С орлами.  Они
бронзовые, ты заметил? Они не знают своих белых сородичей.
   Хирел свирепо посмотрел на нее.
   - Ты собираешься предстать перед дворами обеих  империй  в  таком  же
виде, как  перед  этими  орлами?  Она  проследила  за  направлением  его
взгляда. - Моя грудь не привыкла к одежде.  -  А  ты  хоть  задумывалась
почему? Сказав это, принц покраснел. Она пожала плечами. -  Наверное,  в
этом нет ничего особенного. Может быть, у  меня  слишком  чувствительная
кожа. А может, я просто  еще  не  приспособилась,  ведь  другие  женщины
привыкают к этому.
   - Да, постепенно, - сказал Хирел. - Примерно дважды по девять  циклов
Ясной Луны.
   Воцарилось гробовое молчание. Севайин отстранилась, уселась на  пятки
и взглянула на свое тело. Обхватив груди руками, она ощутила их тяжесть,
провела пальцами по едва заметной  округлости  живота.  Заглянув  внутрь
себя, она познала трепет новых чувств  Хирела.  Она  подняла  голову,  и
Хирел прочел в ее глазах потрясение.
   - Я беременна, - сказала она. - Я действительно беременна...
   Она не могла поверить в то, что произошло с ней. Даже несмотря на то,
что знала. Даже несмотря на то, что вышла замуж за Хирела ради этого.
   Ее охватила дрожь. Хирел раскрыл полы плаща и молча прижал Севайин  к
себе. Ее разум был отгорожен и пуст. Как же  изменился  Хирел  за  столь
короткий  срок:  не  чувствуя  ее  разума,  он  блуждал  наугад,  словно
пораженный  слепотой.  Когда  они  были  в  разлуке,  он  намного  легче
переносил одиночество. Но когда ее тело было рядом, а разум закрыт...
   Гнев вспыхнул в его душе, согревая  его  в  порывах  ледяного  ветра.
Значит, вот какая жизнь предназначена ему! Быть калекой,  когда  ее  нет
рядом, и чувствовать себя целым и невредимым только в ее объятиях.  Жить
ради прикосновения ее руки и тосковать без этого прикосновения.  Севайин
оттолкнула его.
   - Я не хочу, - сказала она. Ее голос окреп. - Не желаю! Я хочу  снова
оказаться в моем прежнем теле. Я хочу быть тем, кем была рождена.
   Гнев Хирела превратился в ужас. Еще один шаг -  и  Севайин  рухнет  в
пропасть. Он видел, что она думает об этой возможности,  стоя  на  самом
краю и сжав на груди руки, словно силясь  разорвать  ненавистную  плоть,
превратившуюся в ее тюрьму.
   Севайин резко взмахнула руками. Она смеялась, и это было страшно.
   - И не только я одна, мой супруг. В этом-то вся суть. Теперь я  знаю,
почему многие мужчины так ревностно следят за тем, чтобы их женщины были
заперты в клетках.  Мы  слабы.  Мы  хрупки.  Мы  неблагоразумны.  Но  мы
обладаем могуществом. Ибо без нас  не  было  бы  и  вас.  И  без  нашего
согласия, полученного по доброй воле или по принуждению, никто из вас не
смог бы похвастать сыном.
   - Но ведь  наше  согласие  тоже  требуется,  -  сказал  Хирел,  делая
осторожный шаг вперед.
   Севайин качнулась назад. Его сердце замерло. Она улыбнулась.
   - Ну и согласие!  Всего  несколько  мгновений  удовольствия  -  и  вы
свободны. А женщина страдает дважды по девять циклов Ясной Луны; ее боль
становится все сильнее, превращаясь в конце в  смертную  муку,  и  часто
приводит к смерти.
   - Но не всегда. Намного чаще она оборачивается великой радостью.
   - Может быть. - Севайин отбросила с лица непокорные рыжие пряди. -  Я
уже пережила это однажды, Хирел, но тогда я могла найти спасение в  моем
собственном теле. Я не перенесу это снова, не имея подобного выхода. Мне
не выдержать. Я была создана  для  охоты,  для  битвы,  для  встречи  со
смертью от острого клинка или  ядовитых  зубов  -  короче,  для  мужской
доблести. А не для этого. - Я никогда не замечал в тебе трусости. -  Да,
мне страшно. Ведь я женщина. - Она наклонилась к нему.  -А  тыхрабрый  и
доблестный принц. Вот и вынашивай этого ребенка. - Я не могу.
   - О, разумеется. Ты избегаешь даже мысли об этом. - Севайин...
   - Севайин! - с издевкой повторила она. -  Севайин,  которая  когда-то
была Саревадином. Теперь былая красота уничтожена, и приходится смотреть
в лицо суровой реальности. Эта игра прекрасно началась. Я получила тело,
о котором страстно мечтало мое прежнее "я"; я смогла наконец стать твоей
возлюбленной; во мне неожиданно возродилась моя волшебная сила. Тебе  не
кажется, что  я  достаточно  заплатила  за  все  это?  Не  пора  ли  мне
остановиться и снова стать тем, кем я  была  прежде?  Я  даже  могу  без
страха думать о войне. Все, что я делала, не смогло отсрочить ее, не  то
что прекратить. - Ты хочешь покинуть меня, Вайин?
   Она наконец отскочила от края и бросилась на Хирела.  Он  опрокинулся
на спину. Она неистовствовала, она смеялась; она упала на камни рядом  с
ним,  прижав  кулаки  к  глазам  и  размазывая  слезы.  -  Наверное,  ты
презираешь меня.
   Хирел нежно взял ее за руки, отвел их от лица и прижал к своей груди.
- Я люблю тебя. - Одному богу известно почему. - Да.
   Он поцеловал ее в соленые от слез губы. Она отдернула голову.
   - Таким ты мне нравишься больше. Со мной ты становишься свободнее.
   - Это оттого, что ты свободнее со мной. - Не я, а мое тело, в котором
я заключена. - Но ведь тело принадлежит тебе так  же,  как  и  разум.  -
Разве ты не понимаешь? - Севайин взглянула ему  в  глаза.  -  Ты  любишь
меня, потому что таково предначертание магов. Я хочу  тебя,  потому  что
они наложили то же самое заклятие и на мое тело.
   - Ни один маг на свете  не  способен  заставить  человека  любить,  -
сказал Хирел. - Мое тело тянулось к тебе с момента нашей первой встречи,
когда я увидел твое  разбойничье  лицо  и  ужаснулся  твоей  необычайной
наглости. А некоторое время  спустя  ты  завладела  и  моим  сердцем.  -
Севайин усмехнулась. Он спокойно и твердо взглянул на нее. - Да, я отдал
тебе свое сердце. Не умаляй моего дара.
   - Ты безнадежен. - Она высвободила руки  и  сомкнула  их  у  него  за
спиной. - Нам обоим необходимо уладить дела с магами.
   - Верно, - сказал Хирел. - Только обещай мне, Вайин, что  не  начнешь
этого без меня.
   Севайин заколебалась. Хирел настойчиво смотрел на  нее.  Наконец  она
медленно произнесла: - Если смогу. - Сможешь.
   Она сжала губы и ничего не сказала. Хирел поднял ее на ноги. -  Давай
возвращаться в нашу тюрьму. - Нам уже приходилось иметь дело с  оковами,
правда? Она повела его вниз с  вершины,  цепкая,  как  горная  кошка,  и
бесстрашная, как умалишенный. Ей посчастливилось, что Хирел любил ее  до
безумия. Будь по-другому, он всем сердцем возненавидел бы ее за то,  что
она сумела одержать над ним верх.

Глава 21

   Стены  главного  зала  иногда  казались  голым  камнем,  иногда  были
затянуты гобеленами, иногда становились окнами в чужие миры. Миры  очень
странные или до странности знакомые; миры, которые были  адом,  и  миры,
стремительно летящие в глубины сверкающей пустоты. Но ни один из них  не
был миром Хирела, в том числе и тот, что раскинулся под этим  сверкающим
безлунным небом.
   Севайин училась изменять миры, вызывать новые  видения  и  воскрешать
старые. Это помогало ей убить время и питало ее силу. Это  отвлекало  ее
от более опасных предприятий: лазания по горам, управления облаками  или
поединков с магами на мечах, на шестах или врукопашную.
   Однажды солнечным холодным днем,  похожим  на  все  остальные,  Хирел
нашел ее  созерцающей  какой-то  мирный  уголок:  яркую  зелень,  цветы,
пестрых птичек и водопад. Ее глаза были полны нежности.
   Хирел опустился рядом с ней на корточки. Севайин пришлось  расстаться
со своими мужскими штанами, без которых она сама  себе  казалась  голой.
Вместо них она надела платье цвета утренней зари, оттенявшее  ее  темную
кожу и подчеркивавшее ее формы. Она утверждала, что стала неуклюжей,  но
на самом деле не потеряла своей грации, которая просто приобрела  другое
качество: из пантеры-охотницы она превратилась в царицу диких  юл-котов,
ожидающую потомства.
   Рука  Хирела  скользнула  по  ее  округлившемуся  животу.  Он  ощутил
приветственные толчки и рассмеялся, потрясенный этим чудом.
   - Наш малыш узнает своего отца.
   - А что, если это не он, а она? Ты откажешься от нее? - Я ее  страшно
избалую.
   Хирел  коснулся  легким  поцелуем  краешка  губ   Севайин.   Она   не
отстранилась, но Хирел почувствовал, что она  слишком  озабочена,  чтобы
испытывать желание. Она сказала:
   - Они будут прятать нас здесь  в  течение  всех  восемнадцати  циклов
Луны, если, конечно, смогут. А  потом  воспользуются  нашим  ребенком  в
своих целях.
   - Это только их мечты, - спокойно сказал Хирел. Он старался не думать
о том, что чуть больше половины этого срока, проведенного здесь, подвели
его близко к опасной черте. А они с Севайин должны были  сломаться.  Она
обожгла его взглядом.
   - Ты еще не слышал последние новости? Мой  отец  вернулся  к  прежним
разбойничьим штукам: то он как ураган проносится  через  весь  восточный
Асаниан, тесня войска твоей империи; то делает вид, что отступает, и его
преследователи попадают прямо в середину армии; то он просто завоевывает
территории, потому что само его имя вызывает ужас.  И,  представь  себе,
счастливый случай всегда помогает ему скрыться от  воинов  твоего  отца.
Послам Зиад-Илариоса пришлось очень постараться, прежде чем  им  удалось
наконец найти его. Солнцерожденный заставил их прождать несколько  дней,
пока он принимал капитуляцию одного из баронов, давал отдых своим  людям
и делал набег  на  крепость,  которая  не  желала  сдаваться.  Когда  он
все-таки соблаговолил принять своих гостей, то даже не выслушал  их.  Он
отказался от предложенного союза. "Мой сын в безопасном месте, где никто
не осмелится тронуть его, - сказал он. - И я подарю ему весь мир".
   Хирел молчал, но не потому, что был удивлен. Это боль его лишала дара
речи. Боль Севайин. Ее мука превратилась  в  гнев.  -  И  вот  тогда,  -
продолжала она, задыхаясь, - он  начал  настоящее  завоевание  Асаниана.
Все, что было раньше, оказалось лишь  прелюдией.  С  гор  хлынули  армии
северян. Равнины Ансаваара затопили армии южан. Зиад-Илариос окружен,  и
они теснят его все дальше и дальше, продвигаясь к  столице.  -  Но  ведь
сейчас зима, даже здесь. Пойдут дожди... - Не  пойдут.  Небесами  правит
Аварьян. Маги говорят, что мой  отец  причастен  к  этому.  Его  мастера
погоды сильнее мастеров Зиад-Илариоса, да  и  сама  земля  является  его
союзником. - Она поднялась на ноги. -  А  мы  сидим  здесь,  покрываемся
плесенью. - Мы растим нашего наследника.
   - Наследника чего? В одном мой  отец  поступил  мудро:  он  почти  не
использовал свою силу после того, как  прогнал  с  неба  несколько  туч,
чтобы они пролились дождем за пределами  Асаниана.  Ему  достаточно  его
армий и его полководческого  искусства,  которое  способно  поддерживать
единодушие не только в пределах всей империи. Но зато твой отец дал волю
своим магам, большинство из которых - черные колдуны, злобные  и  полные
ненависти к сыну Солнца.  Даже  сейчас  их  магистру  с  трудом  удается
сдерживать их. Пал город Имурьяз, погибли все его жители; стяг  Аварьяна
реет над пустотой. И это только начало.
   Хирел знал Имурьяз. Его называли Городом Пряностей, потому что в этом
месте, где сливались в  Великий  Поток  горный  Ороз'уан  и  бегущий  из
пустыни Анз'уан, соединялись  три  великие  южные  дороги.  Рынок  этого
города  был  воротами  в  край  пряностей,  объединявшими  юг  и  запад.
Относительно Имурьяза был заключен договор: никто не  имел  права  вести
войну в самом городе и вокруг него, здесь запрещались всяческие  распри.
Этот город находился ужасающе близко от Кундри'дж-Асана.
   - Стерт с лица земли, - сказала Севайин,  -  раздавлен  столкновением
сил. И я склонна предположить, что один или два  мага  причастны  к  его
разрушению.
   Хирел вскочил на ноги и обошел зал, шагая все быстрее и быстрее. Он в
западне. Запертый и беспомощный, он сидит здесь, пока рушатся  города  и
варвары уничтожают плоды тысячелетних трудов. Варвары с обеих  сторон  и
маги, извечные маги. Даже его отец сбросил сословные  путы  и  встал  на
защиту своей империи, заняв место, где должен