творился в тени высокой колонны, точно так же  как  поступал  прежде,
ничем не выказав недовольства по поводу действий своего господина.
   На пороге зала, в котором  его  ожидали  девушки,  Эсториан  помедлил
секунду и произнес сквозь зубы словечко из солдатского  лексикона.  Этим
полуругательством-полупрозвищем  гвардейцы  обычно   награждали   девиц,
готовых на все услуги. Но здесь не было подобных девиц. Здесь  толпились
прекрасные асанианские леди, и молодой император  обязан  был  одаривать
каждую из них вниманием и прилагать все усилия к тому, чтобы его род  не
угас. Впрочем, до вчерашнего дня эта обязанность казалась ему приятной.
   Девушки ожидали. Сегодня, подумал он, придется взять  Галию.  Она  не
будет в обиде, если он быстро, но добросовестно завершит свою миссию,  а
потом вернется к... неотложным делам. Как-никак поутру  он  отбывает  на
поле брани.
   Красавицы встретили своего повелителя  по  обыкновению  молча,  но  в
атмосфере собрания явственно присутствовало что-то новое.
   Горечь, печаль, непросохшие слезы.
   Он поцеловал каждую из них, дабы выяснить, кто тут разводит  сырость.
Он знал, что малютка Шайя любит всплакнуть, но, к  его  удивлению,  щеки
мокры были не только у нее. Глазки  припухли  и  у  Игаллы,  гордившейся
своей родословной, и у модницы Элии.
   Он непременно остановил бы свой выбор на них, если бы здесь  не  было
Галии, не сводившей  с  него  живых,  сухо  блестевших  глаз,  и  Зианы,
которая, казалось, не находила себе места.
   Природа  грусти  красавиц-асанианок  была   понятна   ему.   Эсториан
нисколько не обманывался на их счет. Тут речь не могла  идти  о  великой
всепоглощающей любви, но девушки зависели  от  него  и  понимали,  какое
будущее им уготовано в случае непредвиденной гибели  их  повелителя.  Не
приходилось сомневаться в том, как поступит с ними  страна,  взрастившая
их.
   Он улыбался, шутил и был достаточно стоек, пока не обнаружил  себя  в
соседней комнате в компании Зианы и Галии. Он неуверенно оглядел их,  не
зная как поступить, - тело его жаждало только свирепых  ласк  ожидающего
за дверью мальчишки.
   Может быть, взять их обеих сразу, или сойтись с одной,  или  кликнуть
сюда остальных и зарыться в горячий клубок тел, обнимая всех и ускользая
от каждой?
   Сестры  ждали.  Они  не  испытывали  неловкости   и   не   сочли   бы
непристойностью, если б  их  общество  разделили  томящиеся  за  стенкой
подруги. Зиана наливала в его чашу вино, пряное  и  подогретое,  как  он
любил, Галия стаскивала с него рубашку  и  брюки.  Его  бедра  покрывали
царапины и синяки, но девчонка даже бровью не повела.
   Эсториан понял, как он устал, только тогда, когда  ласковые  пальчики
стали поглаживать и разминать его плечи, снимая накопленное за  эти  два
дня напряжение. Сколько же времени он  не  спал?  Память  молчала.  Веки
отяжелели, прикрывая глаза. Зиана положила его голову к себе на  колени.
Ее голос едва доносился до его слуха.
   - Вы подстригли свою бородку, милорд? Какая жалость!  Больше  никогда
не делайте так.
   Нежные пальчики царапали горло.
   Другие пальчики теребили  соски,  поглаживали  живот,  подбирались  к
паху.
   Еще момент, и  они  коснулись  того,  что  шевельнулось,  вздрогнуло,
уплотнилось. Пальчики, словно  взвод  храбрых  солдат,  не  отступали  и
удвоили натиск.
   И как же все это теперь можно назвать? Блудом, распутством, слабостью
плоти и  духа?  Жрецы  прячут  своих  пассий  в  покровах  ночной  мглы.
Солнечный лорд не должен таиться.
   Солнечный лорд должен иметь сыновей. Если он завтра погибнет, или его
рука никогда больше не коснется женского тела, кто  придет  после  него,
чтобы взвалить на свои плечи нелегкое бремя власти?
   Необходимость. Вот  имя  тому,  что  сейчас  происходит.  Он  ощущает
затылком исходящий от нее жар.
   Корусан, конечно,  будет  беситься.  Пусть.  Пусть  потомится,  пусть
подождет своего,  золотоглазый  ревнивец.  Асаниане  воспитывают  мужчин
иначе, чем женщин. Мужчины - собственники.  Они  берут  то,  что  должны
брать. И женщины покоряются их желаниям.
   Корусан отправится в путь со своим лордом. Он еще получит свое. В  их
отношениях нет ничьей вины и стыда, ибо они освящены любовью.
   Он лениво раздумывал об этом, уже отдыхая,  расслабленно  лежа  между
двумя красавицами, развалившись так, словно собирался провести здесь всю
ночь. Зиана, балуясь, вдувала воздух ему под  мышку.  Галия,  насмешливо
поблескивая глазами, говорила:
   - Что с вами станется, милорд, когда у вас появится тысяча любовниц?
   - У меня никогда не будет так много.
   - Вы утверждали, что можете любить только одну женщину. Потом отважно
утроили это число, потом нас стало девять. Где  девять,  там  и  тысяча,
сир.
   - Ничего подобного, - возразил Эсториан. - Я вынужден был взять  себе
девять жен, повинуясь давлению обстоятельств. Но даже  такое  количество
угнетает меня. Мне вполне хватило бы вас.
   - Я согласна с вами, милорд, - сказала Зиана. - Мне не хочется видеть
вас реже, чем в последнее время.
   Он поцеловал ее в  пробор  между  гладко  расчесанными  волосами.  Он
действительно давно не видел сестер. Пару ночей он провел  с  кем-то  из
запасного состава гарема. Потом смотрел спектакль в Высоком дворе. Потом
в его жизнь вошел Корусан.
   Он резко сел, оглядываясь по сторонам.
   - Я должен идти. - Его голос нетерпеливо дрогнул.
   Никакого протеста. Его кольнула обида.  Если  даже  они  и  не  очень
любили его, то могли бы хоть  из  вежливости  попросить  побыть  с  ними
подольше.
   Зиана облачила его в рубашку, Галия занялась брюками. Они действовали
слаженно и умело, не  копаясь,  не  мешкая,  не  пытаясь  ввести  своего
повелителя в новый соблазн.
   Наконец последняя пуговица была  застегнута.  Пара  янтарных  и  пара
золотых глаз обратились к нему.
   - Возьмите нас с собой, милорд, - сказала, выдержав паузу, Галия.
   Он не рассердился. Он даже улыбнулся, снимая обутые в сапоги  ноги  с
колен  Галии.  Зиана  вздрогнула  от  его  улыбки.  Галия  помрачнела  и
выпрямилась.
   - Вы же знаете, я не могу. - Он пытался говорить мягко.
   - Вы обещали нам это, - сказала Галия.
   - Я обещал взять вас с собой в Керуварион, - напомнил он, - но сейчас
я еду не в ту сторону. Я еду на юг, потом, может быть, дальше на  запад,
в зависимости от того, как повернутся дела.
   - Вы едете в Керуварион, - сказала Зиана. - Как  только  вы  покинете
Кундри'дж-Асан, ничто вас не удержит.
   - Ничто, кроме обязанностей и  забот,  -  Эсториан  нахмурился,  -  и
мятежей в провинциях.
   - Я умею ездить верхом, - сказала Галия, - и стреляю из  лука.  Я  не
доставлю вам никаких хлопот. Ваша матушка едет с  вами.  Если  ее  свита
увеличится на одну женщину, это не будет слишком тяжелым бремеНем. Зиана
боялась сенелей и никогда не держала в руках лука. Она молчала,  опустив
голову. Сердце Эсториана дрогнуло. Он  проглотил  комок,  подкативший  к
горлу, и обратился к ней:
   - Если я надумаю ехать в Керуварион, я пришлю за тобой.
   Ее голова опустилась еще ниже. Она не плакала. Она никогда не пускала
в ход слезы, хотя ее подружки  любили  иной  раз  поплакать  в  подушку,
добиваясь сочувствия господина или новых даров. Он поймал ручки,  нервно
разглаживающие складки его рубашки.
   - Ты не можешь принять участие в военном походе, малыш.  Мы  едем  на
сенелях,  обозные   носилки   будут   забиты   багажом,   и   потом,   в
неблагоприятной ситуации, нам, возможно, придется их бросить.
   - Я езжу верхом, - крикнула Галия, - я буду сражаться. Возьмите меня,
милорд!
   Он чувствовал, что  загнан  в  ловушку.  Если  Зиана  размягчила  его
сердце, то Галия просто рвала его в клочья. Ну как ему  урезонить  своих
дурочек, что им сказать?
   Зиана все-таки оказалась мудрее сестренки. Чувство реальности  всегда
было присуще ей.
   - Обещайте, милорд, - сказала она тихо, едва слышно, - обещайте,  что
вы пришлете за мной, если решите отправиться в Керуварион.
   - Клянусь солнцем в моей правой руке. - Он  поднес  тускло  мерцающую
ладонь к ее щечке. Она позволила ему погладить себя, хотя  в  глазах  ее
появился испуг. Возможно, она боялась. что ее обожжет небесный огонь. Он
поцеловал ее в милые, чуть припухшие губки, ощущая нежность в душе.
   Галия оказалась не столь сговорчивой.
   - Возьмите меня, - упрямо повторила она.
   - Почему? - спросил он нарочито жестко. - Почему  именно  тебя,  если
другие остаются? Ты не будешь нужна мне в походной постели. Тебе  нечего
делать на этой войне.
   Он бил намеренно глубоко, но натолкнулся на сталь. Голос принцессы из
рода Винигаров зазвучал холодно и сердито.
   - Я буду нужна вам, возможно, затем милорд, чтобы напоминать, за  что
вы сражаетесь.
   - Я не нуждаюсь в напоминаниях подобного рода.
   - Неужели?
   Щеку его свело судорогой. Он хотел ударить ее и  еле  сдержался.  Она
поняла, что он собирается сделать, но не  отклонилась  ни  на  дюйм.  Он
положил ладони на плечи упрямицы.
   - Ты невозможна. Уймись, Галия. Подумай о своем женском  достоинстве.
Что станется с ним, если  ты,  как  мужчина,  отправишься  в  тяжелый  и
опасный поход?
   - Оно никуда не денется. Я хочу ехать, милорд. Я  не  хочу  проводить
здесь бессонные ночи, тревожась за вас.
   - Ты думаешь, в дороге у тебя будет меньше тревог? -  Он  раздраженно
потер брови. - Ехать со мной вовсе не значит делить  со  мной  ложе.  Ты
будешь сопровождать мою мать, и кланяться ей,  и  делать  все,  что  она
скажет. Если она велит тебе снять вуаль, ты сделаешь это. Тебе  понятно,
на что ты идешь?
   - Вполне.
   Она приняла его капитуляцию с величием закаленного в  боях  генерала.
Только дыхание ее чуть участилось и в глазах замелькали веселые огоньки.
   - Если я правильно поняла, милорд, вы назначили цену. Мне  совсем  не
будет позволено видеть вас?
   - Отчего же? Ты будешь видеться со мной. Но я поеду во главе марша, а
ты будешь сопровождать леди Мирейн.
   Она покачала головой.
   - А если вы позовете меня, но ваша матушка не велит  мне  отлучаться,
кому я должна буду повиноваться? Ей или вам?
   - Я оставлю тебя дома, - пригрозил он.
   Она успокоилась мгновенно и перекатилась на другую  сторону  постели.
Но тело ее дрожало от едва  сдерживаемого  возбуждения.  Она  непременно
что-нибудь выкинет, как только он закроет за собой дверь.
   Зиана сидела молча, неслышно, пряча глаза. Она знала, что у  нее  нет
никаких шансов отправиться с ним, и лишь прижимала его  ладони  к  своим
щекам, когда он повторил обещание.
   - Я непременно возьму тебя в Керуварион, - сказал он, - и покажу тебе
мое княжество.
   Когда он  покинет  Кундри'дж-Асан,  его  сердце  останется  здесь,  в
маленьких ручках асанианской принцессы с янтарно-золотыми глазами.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
МЕРУВАН ЭСТОРИАН
Глава 35

   Сон его мало походил на сон, скорее на полудрему зверя, забившегося в
нору. Он пробудился сырым холодным утром, прислушиваясь  к  суматохе  во
дворце, размышляя о  том,  не  свалял  ли  он  дурака,  поторопившись  с
выступлением на мятежников.  Стояла  зима,  праздник  Долгой  Ночи  едва
миновал, и небеса были плотно укрыты сизыми тучами.
   Какой резон выступать именно сейчас?  Армия  его  малочисленна:  пара
сотен  варьянских  гвардейцев,   столько   же   оленейцев   плюс   сотня
императрицы, состоящая большей частью из баб. Если б он  выждал  десяток
дней, численность его войска увеличилась бы втрое, а полный  цикл  Ясной
Луны позволил бы и это число умножить на десять.
   Ряды его армии пополнили бы асанианские лорды  со  своими  вассалами,
все равно ему где-то придется их поджидать, поскольку без дополнительной
помощи он не сможет выдержать ни  один  мало-мальски  значительный  бой.
Говорят,  блистательная  Саревадин,  совершенно   одна,   без   супруга,
сопровождаемая только кучкой гвардейцев, изъездила из конца в конец весь
Асаниан, и никто не пытался даже пальцем коснуться ее, не говоря о  том,
чтобы причинить вред. Везде, где бы она ни появлялась, люди встречали ее
радостно и любили.
   Эсториан не был столь самоуверен, чтобы решиться на такой подвиг.  Он
вовсе не  мнил  себя  равным  Саревадин,  последний  и  единственный  ее
потомок. А кроме того, во время ее легендарного  путешествия  в  Золотом
дворце  оставались  ее  сын  и  супруг,  истинный  отпрыск   древнейшего
асанианского рода.
   Жены Эсториана, конечно, тоже знатны, тут ничего не  скажешь.  Восемь
сидят по клеткам, девятая ждет сигнала, чтобы отправиться в путь. Однако
сыновей у него нет, хотя, если бог и богиня снизойдут,  они  появятся  к
его возвращению. Ранняя гибель совсем не входит в его планы.  Он  просто
хочет немножко  оглядеться  и  понять  страну,  которой  ему  приходится
управлять. Эта страна начинает ему нравиться.
   Возвращаясь из гарема, он не  нашел  Корусана  на  своем  месте,  его
заменил другой  оленеец.  Эсториан  совсем  уж  было  собрался  прогнать
новоявленного охранника, но вовремя прикусил язык. Все к лучшему, сказал
он себе, подавив  приступ  разочарования.  Им  обоим  надо  как  следует
отдохнуть перед походом и немного прийти в себя.
   А вдруг мальчишка не  вынес  мук  ревности  и  решил  бросить  своего
господина? Зная непредсказуемость Корусана, Эсториан  мог  предположить,
что тот способен на такой шаг. Нет, глупости. Воин и оленеец не  упустит
возможности встать под боевое знамя. Несомненно, Эсториан вскоре  отыщет
в рядах черных братьев своенравного беглеца. Но  только  в  том  случае,
если капитан оленейцев включит мальчишку в состав боевого отряда,  а  не
оставит в охране дворца.
   Впрочем, такое вряд ли возможно. Корусан среди братьев, равных ему по
рангу, совсем не последний боец.  И  он  безусловно  будет  причислен  к
счастливчикам,  удостоенным  чести  сопровождать  своего  императора  на
войну.

***

   Корусан не отдыхал ни секунды. В данный момент он имел  неофициальную
беседу с вождем оленейцев, с глазу на глаз, не отягощенную  присутствием
Мастера Гильдии и его говорливых подручных.
   Он  застал  капитана  Асади  за  довольно  необычным  занятием:   тот
откупоривал бутылку хорошего асанианского вина. Когда Корусан возник  на
пороге комнаты, капитан знаком предложил ему разделить с ним его поздний
ужин.
   Это приглашение являлось высокой честью для  воина  второго  разряда.
Корусан не был голоден, он ел мало и аккуратно,  немилосердно  разбавляя
вино водой. Он знал, что вождь пристально наблюдает за ним. Асади  также
ел мало и церемонно, часто  промокая  губы  салфеткой.  Обычай  запрещал
воинам разговаривать во время еды.
   Наконец вино было выпито, и  на  столе  задымился  снятый  с  жаровни
бодрящий отвар из лекарственных трав. Корусан, обжигая губы,  с  видимым
удовольствием выцедил целую чашку напитка. Потом перевернул посуду вверх
дном и пристально посмотрел в лицо Асади.
   - Ты одобряешь затею черного короля? - прямо спросил вождь.
   Корусан усмехнулся.
   - Я не одобряю его существования. Что же касается  его  действий,  то
они несомненно разумны.
   - Но ведь он покидает тщательно охраняемый  дворец  и  очертя  голову
лезет в расставленные сети.
   - Лучше гулять на свободе, рискуя попасть  в  капкан,  чем  сидеть  в
золотой клетке.
   - Ты очарован им?
   - Судите об этом сами. - Корусан посмотрел ему прямо в глаза.
   -  Я  могу  судить  только  моих  оленейцев,  -  пробормотал   вождь,
разглядывая, как деревенский знахарь, дно своей опустевшей  чашки.  -  А
твои поступки заставляют задуматься о том, куда ты идешь. Когда  наконец
ты сделаешь свой выбор?
   - В чем, собственно говоря, дело? - Корусан  побледнел  от  гнева.  -
Меня подозревают в измене? Кто? Ты?
   - Спокойнее, спокойнее, мой принц, - сказал вождь. - Я верю тебе,  но
наши союзники нервничают. Они хотят видеть черного короля  мертвым.  Они
готовы сами убить его.
   У Корусана внутри все похолодело. Он не знал, как отнестись  к  столь
оскорбительному заявлению.
   - Они что, считают меня не способным выбрать время и место? - спросил
он наконец.
   - Они полагают, что ты возделываешь поле, на котором тебе никогда  не
придется собирать урожай. А добыча тем временем  улизнет  из  обложенной
охотниками норы. Под открытыми небесами им  трудно  будет  набросить  на
него свои сети...
   - Но там легче убить его с помощью стрелы, меча или  ножа,  -  сказал
Корусан. - В походах случается  всякое.  Он  же  едет  прямо  туда,  где
орудуют ставленники магов. - То же самое говорил  им  и  я,  но  они  не
удовлетворились.
   - Пусть катятся в  ад  со  своими  суждениями  и  чарами,  -  вспылил
Корусан. - Мы не нуждаемся в них.
   - Они считают, что ты слишком высокомерен.
   - А ты?
   Вождь оленейцев пожал плечами.
   - Я думаю, что у тебя на руках все козыри против черного  короля.  Но
действует он все же по-своему. Скажи, ты можешь его направлять?
   - Зачем? Он сам идет туда, куда нужно.
   - А там? - спросил вождь.
   - А там мы получим его.
   Вождь  кивнул  головой.  Он   не   очень-то   верил   словам   своего
подчиненного, и Корусан видел это. Если уж сам  командир  сомневается  в
нем, то маги и подавно должны считать  его  изменником.  Теперь  от  них
можно всего ждать.
   Он  вскинул  подбородок  и  постарался  унять  сердцебиение.  Значит,
все-таки время пришло. Ненависть старше любви, он должен сделать то, что
ему давно следует сделать. Чего бы ему это ни стоило, он должен.

***

   Эскорт ожидал его в одном из внутренних дворов. Эсториан тянул время.
   Во-первых, ему надо решить, во  что  облачиться.  Может  быть,  стоит
надеть кольчугу? Или парадную броню? Или простые походные латы?
   Во-вторых, как быть с волосами? Заплести их в  косички?  Или  собрать
узлом, чтобы уместились под шлемом? Или обрить наголо?
   Может быть, ему вообще стоит вернуться в постель и  позабыть  о  том,
что он собирался куда-то ехать?
   В конце концов он выбрал парадную кольчугу, набросив на нее  плащ  из
мягкой кожи, а  волосы  заплел  в  толстую  жреческую  косичку,  накинув
крученое ожерелье поверх латного воротника. Плечи его укрыли  золотистой
шкурой странного асанианского животного. Песочный  кот,  сказали  слуги.
Хищное плосконосое существо длиной  в  размах  человеческих  рук.  Живет
возле моря и, подобно людям, строит свои города.
   Но на войну не ходит, подумал Эсториан. Война - прерогатива людей.
   Он брезгливо поковырял поданный ему завтрак. Вино оказалось неплохим,
выдержанным, и отдавало медом. Жаркое показалось  ему  мало  аппетитным,
сильно  сдобренным  специями.  Он  решил  попробовать  рыбу,  обложенную
тонкими пластинами пресных лепешек, и протянул слуге опустошенную  чашу,
чтобы тот вновь наполнил ее.
   Чашу взял не слуга. Бездонные золотые глаза  сияли  над  приспущенной
для похода вуалью.
   Способность дышать покинула его и не вернулась,  даже  когда  Корусан
заговорил.
   - Вино тяжелит воина. Если вы, милорд, не хотите есть, выпейте это.
   Он влил в чашу какой-то отвар, щедро разбавив его водой, потом всыпал
туда горсть странных на вид ягод.
   Глаза Эсториана недоверчиво дрогнули, но он пересилил себя  и  сделал
глоток.
   - Вкусно.
   Корусан не удосужил его ответом.  Развернув  салфетку,  он  аккуратно
перекладывал на нее куски пищи.
   - Что ты делаешь?
   - Вам надо поесть, - сказал Корусан, - но также надо и ехать.  Солнце
встало, эскорт ожидает.
   - Эскорт будет ждать, сколько потребуется.
   Корусан связал концы салфетки и убрал узел  в  складки  своих  одежд.
Судя по  всему,  у  него  там  образовалась  хорошая  кладовая,  подумал
Эсториан. Ящичек с бритвами так и пропал в ней бесследно.
   Корусан одернул полу плаща, поправил мечи и сказал:
   - Ваше величество, все готово к походу.
   Его величеству хотелось выбранить своенравного слугу, но вместо этого
Эсториан  обнаружил  себя  шагающим  сквозь  лабиринт  комнат.  По  мере
продвижения вперед молодой император  обрастал  гвардейцами,  слугами  и
просто зеваками