ит в  крови,  и,  быть  может,
влияет на цвет глаз. Я не знаю. Я не врач и не знахарь.
   - А оленейцы? У них тоже существует такое?
   - Мало кто знает о них, - сказал  Шайел,  -  но  полагаю,  что  такое
возможно. Они слишком замкнуты в своем клане. Они от меня далеко.
   - Что ты  знаешь  о  том,  кого  называют  императорской  тенью?  Она
упомянула об Эсториане без волнения в голосе и была горда этим.
   - А, этот юнец! Он - человек долга. Я полагаю,  Эсториан  знает,  что
это значит.
   - Сомневаюсь, - сказала Вэньи. - Как ты думаешь, мог ли кто-нибудь из
древнего имперского рода выжить?
   - Определенно, - ответил Шайел, не замечая, что завязывает узлом  все
чувства Вэньи. - Эсториан - последний из них. Его глаза перейдут к сыну,
и род продолжится, если на то будет воля небес.
   - Нет, - сказала  Вэньи,  превозмогая  боль.  -  Я  не  имею  в  виду
Эсториана. Я говорю о других. Разве сестра Хирела не вступила в брак?
   - Джания, - пробормотал Шайел. - Она удалилась куда-то на запад, едва
ли не к морю. Но эта  ветвь,  я  слышал,  полностью  вымерла,  и  многое
говорит за то.
   - Но, - сказала Вэньи, - если это  не  так,  не  мог  ли  род  Джании
сплестись с оленейцами? Черные воины не принимают в свой  клан  чужаков.
Однако нет правил без исключения.
   - Нет, - решительно заявил Шайел. - Их родовая обособленность так  же
священна для них, как для нас наш алтарь. Но мы можем разрушить  алтарь,
а они никогда не нарушат чистоту своей расы.
   Вэньи прикусила губу.
   - Теперь вот что...  Я  встретилась  с  императорской  тенью.  Совсем
недавно он приходил ко  мне.  Оленеец.  Он  выглядел  странно  и  словно
пытался меня экзаменовать. Мне показалось, что он хочет вернуть меня  во
дворец.
   Эти слова дались ей не так легко, как представлялось.  Шайел  ласково
потрепал ее по плечу.
   - Невозможно понять оленейца. Может быть, он приходил к  тебе,  чтобы
узнать свое будущее.
   - Скорее всего, нет, - сказала Вэньи. - Я прогнала его  прочь,  и  он
покорно ушел. Свою судьбу он может узнать на рынке. Там  ему  будет  рад
любой шарлатан.
   - Есть разница между шарлатаном и возлюбленной императора.
   - Я не хочу. - Вэньи запнулась и  вновь  прикусила  губу.  -  Прощай,
Шайел. Мне очень не нравится его приход. Он совсем  не  тот,  кем  хочет
казаться. Я знаю,  что  оленейцы  скрытны.  Но  это  -  не  обыкновенная
скрытность. Что-то таится под черной вуалью стража, и это  что-то  очень
пугает меня.
   Шайел пожал плечами и промолчал.
   Вэньи поднялась и выбежала из его кельи.
   Она торопливо прошла по пустынным коридорам мрачного здания, вышла во
двор. Ночь была темной, безлунной. Покружив  некоторое  время  по  саду,
деревья которого плотной стеной обступали храм, Вэньи выскочила на улицу
и двинулась по наклонной мостовой  вверх.  Рассвет  удивил  ее.  Она  не
предполагала, что ночной мрак рассеется так скоро. Она даже  на  секунду
остановилась, раздумывая, не повернуть ли обратно.
   Столица просыпалась. Воздух наполнился  скрипом  ставен,  послышались
голоса. Женщина без вуали, бредущая куда-то по мостовой, могла нарваться
на крупный скандал. Асаниан не  терпел  ослушниц.  И  все  же  жреческая
туника и тяжелое крученое ожерелье оберегали Вэньи. Только двое или трое
прохожих плюнули ей  вслед.  Остальные  почтительно  кланялись,  завидев
жрицу.
   Дворец встретил ее без лишних вопросов. Некоторые гвардейцы были  еще
по Эндросу знакомы  Вэньи.  Щемящая  горечь  утраты  вновь  подкатила  к
сердцу, но приветствия бравых здоровяков звучали радостно и почти нежно.
Как видно, ночи, проводимые в бдениях возле гарема,  смертельно  надоели
им. Просто ужасно, что  их  милорд  вздумал  вдруг  обрюхатить  одну  из
вертлявых, надменных желтокожих девок.
   Она испытала чувство, схожее  с  радостью,  когда  вступила  в  покои
императрицы.  Портьеры  с  окон  там  были  сорваны,  диваны  и   стулья
передвинуты к солнечной стороне. Дворец императрицы походил  на  тюрьму,
но такую тюрьму, где узница заводит свои порядки.
   Вэньи присела на край узкой кушетки. Она не ждала многого  от  своего
визита.  Слуги  принесли  завтрак,  она  подкрепилась,  из  предложенных
развлечений выбрала книгу и отвергла игру на лютне.
   Она не предполагала, что сможет проникнуть в  святая  святых  империи
столь  легко.  Что  она  скажет  императрице?  Что  ее  беспокоят  тени,
возбуждающие Врата? Что к ней  приходил  оленеец  с  глазами  Эсториана?
Смутные подозрения, бред возмущенной души.
   Да и чего еще можно ожидать от женщины, недавно потерявшей ребенка  и
лишившейся покровительства своего возлюбленного? Женщина в ее  положении
- поле для произрастания самых диких фантазий.
   Когда она уже поднялась, чтобы уйти, вошел евнух.
   - Императрица желает вас видеть, - сказал он.

***

   Императрица только что вернулась с утреннего богослужения,  она  была
скромно и опрятно одета,  ее  роскошные  волосы  веером  рассыпались  по
плечам. Она взглянула на Вэньи, как на пришелицу с того света.
   Вэньи вспомнила, что сама она в  суматохе  забыла  вознести  утреннюю
молитву Солнцу, но решила, что перед лицом тревожащих душу  событий  это
не   очень   большой   грех.   Она   принялась   скрупулезно   исполнять
приветственный  ритуал,  состоящий  из  серии  приседаний  и  церемонных
поклонов. Леди Мирейн резким движением остановила ее,  -  Достаточно,  -
сказала она. - Асаниан хорош всем, но я предпочитаю обычаи  Керувариона.
Садись. Не хочешь ли перекусить?
   - Ваши слуги позаботились обо мне, миледи.
   - Тогда, надеюсь, ты  извинишь  меня,  если  я  позавтракаю  в  твоем
присутствии.
   Вэньи вежливо наклонила голову.
   Слуги подали императрице завтрак, который выглядел  гораздо  скромнее
того, что был предложен Вэньи. Хлеб, фрукты, вода, нечто вроде  пюре  из
овощей  и  перекисшей  сметаны.  Императрица  ела  медленно,   тщательно
пережевывая каждый кусочек, неторопливо глотая,  запивая  еду  ароматной
водой и делая длинные паузы перед  каждой  новой  порцией  снеди.  Вэньи
внутренне застонала.
   Наконец леди Мирейн оттолкнула тарелку, промокнула губы  салфеткой  и
сделала слугам знак унести поднос.
   - Говори, - сказала она.
   - Я знаю об Эсториане, - заявила с места в карьер Вэньи.
   - Все знают об Эсториане, - парировала леди Мирейн. - Ты  хочешь  его
вернуть?
   - Нет, - сказала Вэньи. - Проклятие! Каждый спрашивает меня об этом.
   - Включая Эсториана?
   - Мы разошлись.
   -  Вам  обоим  нравится  так  думать,  -  пробормотала   императрица,
откинувшись на спинку высокого стула. Мой сын  чрезвычайно  щепетилен  и
поступает разумно, когда уходит от того, кто  отвергает  его.  Император
должен знать себе цену.
   - Он знает. И не пытайтесь внушить мне обратное. Все вышло  так,  как
вы когда-то желали. И кончим на этом. Поговорим о другом. - Вэньи  также
откинулась на спинку своего кресла. -  Я  слышала,  что  она  -  большая
вертушка. Говорят, он подарил ей сенеля и обучает езде верхом?
   - Она очень мила, - сказала леди Мирейн, - и  умеет  отстаивать  свое
мнение.
   - Полагаю, ему приходится нелегко.
   - Он привыкает.
   Вэньи хотела пренебрежительно усмехнуться, но навернувшиеся на  глаза
слезы сдержали этот порыв. - Ему нравится женщина,  которая  дает  ровно
столько, сколько захочет дать?
   - Конечно, - вздохнула леди Мирейн. - Он очень  переменился.  Асаниан
повлиял на него.
   - В лучшую сторону?
   - В худшую.
   Императрица встала и прошлась по залу. Вэньи  никогда  не  видела  ее
такой усталой. Дойдя до стены, леди Мирейн остановилась.
   - Не знаю, что с ним творится, - сказала она. - Он приходит  ко  мне,
он говорит со мной,  он  стал  вежливым  и  почтительным,  как  подобает
хорошему сыну. Но мне почему-то кажется, что он опять погружается в свои
грезы.
   - В ночные кошмары? - быстро спросила Вэньи.
   - Да.
   Леди Мирейн повернулась. Глаза ее были прикрыты.
   - С тех пор как погиб его сквайр, он не позволяет мне прикоснуться  к
нему. Ни к сущности, ни к телу. Он вновь закрылся - на  все  запоры,  на
все замки...
   - Он... он приходил ко мне.  -  Вэньи  с  трудом  проталкивала  слова
сквозь сузившуюся гортань. - Он хотел...
   - Конечно же, ты прогнала его, - сказала леди Мирейн. Вэньи не  могла
бы с уверенностью ответить, чего в ее тоне больше - горечи  или  яда.  -
Если бы он был принят, ты бы сейчас не сидела здесь.
   Горечь, яд - не все ли равно?
   - Он ушел к асанианке, - сказала Вэньи. - Как он относится к ней?
   - Она вовсе не женщина-вамп и не коварная обольстительница,  как  ты,
возможно, о ней думаешь. Она - милый ребенок, рожденный в семье принцев.
- И пусть остается такой. Я пришла говорить не о ней. И даже не  о  Нем.
Леди Мирейн изобразила удивление.
   - Вы знаете оленейца? - спросила Вэньи. - Того, что  постоянно  ходит
за ним?
   - Мальчишка, который утверждает, что он - человек долга? Я знаю его.
   - Вы никогда не заглядывали в его глаза?
   - Я?
   - Вы, ваше высочество.
   Леди Мирейн криво усмехнулась.
   - Ты думаешь,  он  отхватил  свой  клочок  волос  с  последней  ветки
Золотого Семейства?
   - У меня есть повод думать, что это именно так.
   - Возможно. - Леди Мирейн отвела взгляд. - Однако если в твоих словах
есть доля истины, почему же он вонзил свой нож в негодяя,  напавшего  на
моего сына?
   - Он мог так поступить, руководствуясь соображениями,  которые  стоят
выше простого убийства.
   - Какими?
   - Кровной  местью.  Намерением  лично  расправиться  со  счастливцем,
взошедшим на трон. Ваш муж умер от капли яда в чаше вина. Почему? Потому
что он был угнетатель и иностранец. С Эсторианом дело  гораздо  сложнее.
Он занимает трон Золотой империи по  праву  рождения.  Убить  его  может
только равный ему.
   - И этот равный нашелся?
   - Да. Его цель выше обычаев  черного  братства,  выше  долга  и  выше
законов, по которым живет Золотая страна.  Он  выжидает,  скрывшись  под
черной вуалью, защищенный  от  людских  взглядов  и  от  действия  наших
магических чар...
   Леди Мирейн нахмурилась и нервно потерла лоб.
   - Подожди, - сказала она, - ты, по-моему,  что-то  путаешь.  Оленейцы
все таковы. Каждый из них скрывается под вуалью, и каждый имеет  на  шее
свой талисман. Так повелось с незапамятных времен.
   - Да, - запальчиво выкрикнула Вэньи, - но кто делает  эти  талисманы?
Кто опекает их тайно и скрытно?
   - Маги, - пожала плечами леди Мирейн.
   - Какие маги? Может быть, маги старинной Гильдии?
   - Гильдия умерла.
   - А что, если нет?
   Леди Мирейн остановилась напротив нее. Глаза ее превратились в  узкие
щелки.
   - У тебя есть подтверждение своим словам?
   - Нет, - устало молвила Вэньи. - Пока нет.
   - Почему ты так думаешь? Разве нет в Асаниане магов,  продающих  свое
умение за деньги? Разве оленейцы не вправе пользоваться их услугами? Это
обычная вещь, когда воин или охранник обращается за помощью  к  чародею,
чтобы уберечься от неприятностей. Разве наши керуварионцы сплошь и рядом
не поступают так?
   - Я  еще  не  умею  этого  объяснить,  -  сказала  Вэньи  с  горечью,
признаваясь в  собственной  слабости.  -  Это  связано  с  Вратами  и  с
неприятными   ощущениями,   возникающими   во   мне.   Если   я    отыщу
доказательства,  подтверждающие  мои  подозрения,  если  я  докажу,  что
Гильдия существует и в своей деятельности использует Врата,  вы  станете
на мою сторону?
   - Как ты собираешься в этом случае поступить?
   -  Противостоять  им,  -  в  голосе  Вэньи  появилась  твердость,   -
попытаться проникнуть в их планы. Если в  них  нет  вреда,  можно  будет
оставить их в покое, или  передать  тайную  организацию  в  руки  Совета
жрецов. Если же они замышляют недоброе...
   - Ты одержима навязчивой идеей.
   - Я знаю, что кажусь сумасшедшей, - кивнула Вэньи, смиряя свой норов.
- Но, миледи, прошу вас, выслушайте меня. Многое  в  магии  держится  на
предчувствиях, на интуиции и других мелочах, невидимых  и  незримых.  Мы
забыли  об  этом  с  нашими  циклами  обучения,  с  нашими   догмами   и
установками, с нашими примитивными заклинаниями. Двигаясь в эту  сторону
дальше, мы можем потерять все.
   - Ты, кажется, вздумала поучать меня, жрица?
   Императрица нахмурила брови. Вэньи позволила себе улыбнуться.
   - О нет. Я говорю все это скорее для себя. У меня сейчас нет  ничего,
кроме ощущений и страха. И я говорю себе, если существует хоть  малейшая
доля опасности, мне надо позаботиться о том, чтобы враг не прошел.
   - Ты сказала, будто замечаешь что-то неладное в работе Врат?
   - Да. - Вэньи потерла воспалившиеся глаза. - Маги Гильдии строили их.
Мне хочется думать, что  это  так.  Миллион  миров  кружится  в  сияющей
бездне. Кто из нас знает, что делается на них?
   - И еще ты говорила об оленейце.
   - Возможно, я поднимаю бурю в  стакане  воды.  Но  этот  мальчишка  с
глазами льва мне кажется тенью, встающей из мрака.
   -  Весь  Асаниан  -  это  огромная  желтоглазая   тень,   -   сказала
императрица. - Даже я, жрица обнимающей все  миры  тьмы,  даже  я  порой
страстно желаю сбежать отсюда в родные края.
   Что-то вроде симпатии шевельнулось в сердце островитянки. Но Вэньи не
могла тратить свою энергию на посторонние чувства.
   - Таковы мы все, - изрекла она. - Миледи, прошу вас, не  судите  меня
строго. Ступайте к сыну. Убедите его не доверять оленейцу, следующему за
ним по пятам. Упросите его не доверять никому из слуг,  скрывающих  свои
лица и мысли.
   Какое-то время леди Мирейн молчала.
   - Хорошо, - наконец сказала она. - Я буду сегодня же говорить с ним.

Глава 29

   Посыльный нашел Эсториана в  гардеробной.  Весело  мурлыкая  под  нос
фривольную песенку, император готовился к визиту в гарем.
   - Ваше величество, леди Мирейн желает поговорить с вами.
   Эсториан сморщил  нос.  Галия  наверняка  уже  ожидает  его.  Ему  не
терпится, во-первых, рассказать ей  уморительный  анекдот,  которым  его
угостили гвардейцы, и, во-вторых, пропеть  горскую  песенку,  которая  с
утра крутится у него в мозгу.
   - Скажи моей матушке, - повелел он курьеру, - что я навещу ее  утром.
Мы чудно позавтракаем с ней вдвоем, если она пожелает.
   Посланец отвесил ему поясной поклон.
   - Милорд, миледи велела сказать, что разговор очень важный.
   - Меня тоже ждет неотложное дело,  -  буркнул  Эсториан,  он  начинал
сердиться. - Утром. Иди и передай.
   Посыльный был асанианином, он не мог спорить с  наместником  божества
на земле. Евнух ушел.
   Эсториан перевел дух. Конечно, надо бы к ней заглянуть, он  сам  знал
это. Но Галия... Он просто сгорает от нетерпения. Матушка  будет  давить
на него, он станет отмалчиваться и в  конце  концов  наговорит  ей  кучу
вещей, о которых они оба потом будут сожалеть. Нет, матушка подождет.
   К дверям гарема он  подходил  без  всяких  угрызений  совести.  Галия
почему-то опаздывала, комната, где они обычно встречались,  была  пуста.
Он удобно расположился на мягком  диване  возле  столика  с  фруктами  и
вином. Он ждал свою озорную подружку, бросая в рот  сладости  и  попивая
вино. Он привел в боевой порядок шеренги засахаренных орешков, накрыл их
знаменами из леденцов и  повелел  медовым  закрученным  плюшкам  трубить
боевой сигнал. Дверь распахнулась.
   - Галия...
   Это была не Галия. Он привстал с места.
   - Зиана!
   Зиана грациозно присела, приветствуя господина.
   - Милорд.
   - Что с Галией? Она заболела? Или случилось еще что-нибудь?
   Он был не на шутку встревожен.
   - О нет! - сказала Зиана. - С ней все в порядке, милорд.
   Какой-то нюанс в ее голоске царапнул его слух.
   - Она прислала тебя скрасить мое одиночество, а сама занялась  чем-то
более важным.
   Зиана вскинула на него глаза. В них светилась если не обида, то явное
неудовольствие.
   - Нет ничего более важного на свете, чем вы, милорд.
   - Но почему же тогда...
   Он осекся. Долгое время он  разглядывал  явившееся  его  взору  чудо.
Зиана была разодета, как знатная  керуварионская  леди,  приготовившаяся
сопровождать своего  лорда  на  важный  прием.  Беда  была  в  том,  что
бедняжка, повинуясь асанианским  обычаям,  натянула  на  себя  несколько
вечерних туалетов, и теперь напоминала бочонок.
   - Милорд, -  сказала  она  смущаясь.  -  Мы  с  Галией  долгое  время
обсуждали это между собой  и  поняли,  что  вы  просто  не  знаете  всех
заведенных в нашей стране порядков. А они бывают порой довольно разумны,
если не сказать деликатны. Возьмем гарем, похожий на наш, и обитающих  в
нем женщин. Лорд, содержащий его, не может позволить себе роскошь  иметь
одну фаворитку. Ох, - воскликнула она, смущаясь все больше и  больше,  -
милорд, вы, конечно, можете любить  лишь  ее  одну,  но  вам  необходимо
видеться и с другими избранницами. Иначе все это будет не  очень  честно
по отношению к ним.
   Эсториан потерял дар речи.
   - В общем, милорд, - храбро продолжала Зиана, - так как вы не знакомы
с нашим укладом и никогда прежде не содержали гарем,  мы  решили  помочь
вам. О, это совсем не  обременительно,  нет!  Вы  просто  должны  будете
собирать нас вместе, как уже сделали это однажды, и объявлять, какая  из
нас вам больше по душе, каждый раз  избирая  не  ту,  что  была  прежде.
Воистину чтящий законы семейного  быта  лорд  проводит  такую  церемонию
каждый вечер, но мы не настаиваем на этом и даже сами  этого  не  хотим.
Изредка,  раз  в  пять  или  шесть  дней,  нам  кажется,  будет   вполне
достаточно.
   Но он каждую ночь хочет проводить с Галией, и весь цикл Ясной Луны, и
много больше.
   - Вы, должно быть, обижены моей грубостью, - сказал  он,  чтобы  хоть
что-то сказать.
   - О нет, милорд! - вспыхнула Зиана. - Вы ни о чем не знали, а  теперь
знаете. Галия будет очень, очень довольна. Вы, наверное,  удивитесь,  но
мы с ней каждый вечер о вас говорим. Она доверяет мне больше, чем  может
сказать вам. Я очень, очень о вас наслышана.
   Движения ее были стеснены, но отвага асанианской принцессы не  ведала
границ, она  расхрабрилась  настолько,  что  позволила  своим  пальчикам
пробежать по его щеке. Их кончики  были  твердые  и  холодные.  Эсториан
вздрогнул.
   - Я не... - Он кашлянул. - Я не думаю... я не знаю, смогу ли я...
   - Ну конечно же, сможете, милорд. - Ее  взгляд  был  мягок.  -  Галия
говорила мне, что вы немного пугливы. Подумайте сами, чего вам  бояться?
Вы такой огромный, такой гордый.
   - Внутри я не слишком... огромен.
   - Вы такой, какой вы есть. - Она положила узкую ручку ему на грудь. -
Мы решили - каждая из нас, - что вы просто великолепны, несмотря на  то,
что наши каноны отрицают Керуварион.  Они  предпочитают  слоновую  кость
эбониту, канарейку ворону, плоскость углу, невозмутимость чувственности.
   - Ты прекрасна по всем канонам, - сказал он ошеломленно.
   - Я родилась такой, - ответила Зиана.  -  Галия  колоритней  и  милее
меня, но я хороша телом. Янтарь предпочтительнее песка, хотя бы  потому,
что его там находят.
   - Мне что-то не хочется выбирать, - сказал Эсториан.
   - В этом нет никакой необходимости. Вы владеете и янтарем, и песком -
мы обе в вашей воле и власти. И не только мы, милорд. Элия выглядит, как
тигрица, но  ее  прикосновения  нежны  и  мягки,  словно  шелк.  Ушаннин
обучалась искусству любви у жриц Ишраана...
   Он заставил маленькую принцессу умолкнуть, приложив палец к ее губам.
   - В настоящее время я не готов к тому, чтобы думать о  двух  женщинах
сразу. Даже если они сестры.
   - Вы научитесь, - убежденно сказала  Зиана.  -  Это  не  тяжело.  Вы,
несомненно, из тех мужчин, которым многое по плечу.
   Она улыбнулась и уселась к нему на колени. Его бросило в жар. Горячая
кровь  разбежалась  по  телу,  резким  толчком  отозвалась  в  паху.  Он
вздрогнул.
   - Я не могу этого, - сказал он.
   - Конечно, можете, милорд. - Чувствовалось, что она  едва  сдерживает
смех. - Ведь вы хотите меня. И  я  хочу  вас.  Очень.  Ее  откровенность
обескураживала.
   - Ты действи