еплым взглядом.
   - Добро пожаловать, мой господин, - сказала она, - и в добрый час.
   Сареван пристально посмотрел на нее. Она улыбнулась. Он не видел и не
чувствовал в ней никакого подвоха. Спустя мгновение он низко поклонился.
- Преподобная сестра, все благополучно? - Все замечательно.
   Сареван все  время  пребывал  в  таком  напряжении,  что,  когда  оно
отпустило его, он пошатнулся. Орозия оказалась рядом, а вместе с  ней  и
девять зхил'ари, встревоженные и взбудораженные. Он отмахнулся.
   - Эй, не вертитесь возле меня. Посмотрите лучше, как там львенок.
   Дикари послушались его. Орозия осталась. - Я приготовила все, что  ты
приказал. Сареван  подумал  о  ее  верности,  о  ее  силе.  Из-за  вновь
возведенных стен его разума пробилась улыбка.  Он  коснулся  пальцем  ее
щеки, отчасти из озорства, отчасти в знак глубокой привязанности.
   - Ты не одобряешь моего решения, да? - Конечно, не одобряю. Я  только
наполовину безумна. Но эта половина возобладала над разумом. И  остается
лишь надеяться, что твоя безрассудная идея принесет свои плоды. - Орозия
осеклась. - Ладно,  хватит.  Времени  мало,  а  границы  слишком  хорошо
охраняются с обеих сторон. Ты будешь отдыхать эту ночь и следующий день.
Завтра, как стемнеет, ты должен ехать.
   Не раньше, хотя Сареван сгорал от желания отправиться  дальше.  Хирел
не выдержал бы еще одну ночную скачку, а при свете солнца они не  смогли
бы незамеченными проехать мимо обеих армий.
   По крайней мере общество, в котором они оказались, было превосходным,
пища вкусной, а вино холодным и сладким. Сареван опустошил целый  кувшин
с помощью Орозии, засидевшись с ней допоздна в комнате, которая когда-то
принадлежала прежнему владельцу замка.
   - Ты хорошо выглядишь, - заметила она, когда в их беседе под влиянием
винных паров наступила пауза. - Ты хорош как  никогда.  Можно  подумать,
что ты получаешь пищу прямо от самого Солнца.
   - Этого я делать не могу, - сказал Сареван. - И не смогу  никогда.  -
Разве?
   Вино  ударило  Саревану  в  голову.  Язык  заплетался,  но  опьянение
избавляло от боли, позволяя с легкостью произносить слова признания.
   - Я больше не владею магией. Я уже свыкся с этим и не теряю  время  в
жалобах на злую судьбу. Даже забавно, когда я перестаю думать  об  этом.
Ничьи мысли не проникают сквозь мою защиту. Никакое пламя  не  стремится
вырваться наружу. - Разве?
   Сареван уставился в свой кубок, обнаружил, что  в  нем  пусто,  и  до
краев наполнил его. Сделав жадный глоток, он рассмеялся.
   - Ты Просто воплощение непогрешимой мудрости, о друг юности моей.  Ну
конечно, это так. Эта часть меня  умерла.  Исчезла.  Сгорела.  Я  просто
человек среди прочих людей, не больше и не меньше.
   - Разве? - снова повторила Орозия. - Ты никогда  не  станешь  обычным
человеком. Ты сын наследника Солнца. - Ах да. Остается  искупить  еще  и
это, не так ли?
   Она отвесила ему звонкую пощечину. Сареван разинул рот от  удивления.
Жрица сверкнула на него глазами, в которых кипел гнев. - Неужели мы  так
долго трудились в Эндросе и Хан-Гилене, чтобы вырастить дурака?  Неужели
философы правы, говоря, что великие  по  своей  природе  люди  порождают
идиотов? Неужели ты ослеп, Сареван Ис'келион? Посмотри на себя! Ни  один
смертный не может выдержать того, что  выдержал  ты,  скакать  так,  как
скакал ты, и после  этого  выглядеть  не  более  усталым,  чем  человек,
который засиделся в поздний час за кувшином вина.
   - Отец вылечил меня. Вот и секрет чуда, которое ты видишь.
   - Это не так, - упрямо сказала Орозия. - Я смотрела на тебя со стены.
На твоем лице сияло солнце, оно вливало свой свет в твое тело,  наполняя
тебя, как вино наполняет кубок. Сареван выпил вино.
   - Пусть так. Бог не оставил меня. Возможно, он  одобряет  то,  что  я
делаю, несмотря на уверения моего отца в обратном. Но это не делает меня
магом. - А кем это делает тебя?
   - Служителем бога. - Сареван зевнул и потянулся. - В этом нет  ничего
нового. И все-таки я радуюсь этому. Я затеял великую измену,  Орозия.  И
ты еще можешь избежать позора, если будешь действовать быстро.
   Она действовала: коснулась его руки, взглянула ему в  глаза.  Сареван
вздрогнул. Мало кто знал тайну Орозии - она тоже была  магом.  Никто  не
обладал подобной силой, могущественной, искусной  и  при  этом  странным
образом ограниченной. Лишь положив руку  на  тело  человека,  она  могла
проникнуть в его разум. Но никто не мог прочитать ее мысли, если она  не
желала этого.
   И совсем никто не мог путешествовать по разуму Саревана. Орозия слабо
вздохнула и отвела взгляд, хотя ее рука по-прежнему  касалась  Саревана.
Его пальцы сжались вокруг ее ладони.
   - Я буду бороться, - сказал он, - но не хочу, чтобы обвинили тебя.
   - Не беспокойся за меня. Я тоже сделала бы все,  чтобы  предотвратить
эту войну. Хотя и не ценой твоей жизни. - Может  быть,  до  этого  и  не
дойдет. Орозия ничего не сказала. Она  хотела  сказать  так  много,  что
решила лучше промолчать. Через  несколько  минут  Сареван  отправился  в
постель. Он чувствовал, что она не последовала его примеру и целую  ночь
просидела в комнате, наполненной винными парами, уставившись в  темноту,
проникнуть в которую она была не в силах.

***

   Сареван и не подозревал, как беспокоится за Хирела, пока  не  увидел,
какую пользу принесли принцу целая ночь сна и целый день бездействия. Он
даже обрадовался, когда Хирел скользнул по нему взглядом  и  одарил  его
одной из своих  самых  двусмысленных  улыбочек,  хотя  и  в  присутствии
Орозии. Это было хорошим признаком: с мальчиком все обстояло  нормально,
просто его всю жизнь баловали. Он не может умереть  от  нескольких  дней
упорной скачки. Но эти дни были только началом.
   - Оставайся здесь, - предложил Сареван. - Ты будешь  в  безопасности.
Можешь послать со мной знак своему отцу, чтобы доказать, что  ты  жив  и
здоров. Хирел не удостоил его ответом. Когда настала ночь, он был  готов
отправиться в путь, одетый как  молодой  лорд  из  восточного  Асаниана,
приверженец стиля олениай: черные одежды, головной платок, два меча;  не
было  только  маски,   носить   которую   позволялось   лишь   настоящим
прирожденным воинам. В его мешке лежал знак из резной слоновой кости,  с
помощью которого все ворота Золотой империи откроются перед ними  и  все
постоялые дворы предоставят им ночлег, стол и свежих лошадей.
   Двенадцать  настоящих  олениай  окружили  его,  похожие  на  тени   в
сумерках, молчаливые и в масках. Они даже не взглянули на Саревана.  Его
роль была менее простая и более опасная: ему  и  3ха'дану,  который  был
почти такого же роста, как Сареван, предстояло  изображать  рабов  юного
лорда.
   Хирел насмешливо и с явным удовольствием указал на то, о чем никто из
остальных не вспомнил: рабы в Асаниане не носят бород и  длинных  волос,
3ха'дан издал вопль отчаяния.  Сареван  проявил  непреклонность,  крепко
сжав в кулаке свою жреческую косу.
   - Она принадлежит богу. И я ее не отдам. Юный принц как  бы  случайно
уставился на  руки  Саревана.  Сам  он  уже  дважды  пожертвовал  своими
варварскими когтями, на этот раз чтобы выглядеть как истинный воин,  так
же как некоторое время назад - чтобы казаться простолюдином.
   - Это совсем  другое  дело!  -  огрызнулся  Сареван.  -  Послушай-ка,
львенок...
   - Мои господа! - Орозия встала между ними, сохраняя серьезный  вид  и
изо всех сил стараясь не улыбаться. - Я могу успокоить вас  обоих,  хотя
повелителю Керувариона придется кое в чем уступить.
   И Сареван подчинился, сделав это без  особого  сопротивления.  Орозия
уверила его, что краска достаточно легко смоется при  помощи  очищающего
корня и золы. 3ха'дан неохотно согласился укоротить  бороду,  чтобы  оба
мнимых раба были похожи друг на друга; по той же причине грива  Саревана
стала короче на целый локоть. Они переоделись в туники рабов, надели  на
шеи стальные обручи (у Саревана он был намного тяжелее, потому  что  под
серым покрытием скрывалось золото) и встали  бок  о  бок  у  серебряного
зеркала. Сареван глупо разинул рот, а 3ха'дан громко рассмеялся. Они  не
просто напоминали родственников. Они были как близнецы.
   Сареван потер руку, лишенную всех медных украшений, и пригладил  свои
многочисленные,  смазанные  маслом  косички,  такие  же  темные,  как  у
3ха'дана.
   - Еще никогда  в  жизни  я  не  выглядел  как  кто-то  другой.  -  Ты
прекрасен, - сказал его двойник голосом 3ха'дана.  -  А  ты  хвастун,  -
ответил Сареван. Неисправимый  3ха'дан  снова  рассмеялся.  Когда  Хирел
увидел их вместе, на его лице выразилось  удовлетворение.  Он  переводил
взгляд  с  одного  на  другого,  замирал,  снова  смотрел.  Наконец   он
зажмурился, глубоко вздохнул и сказал:
   - Очень... убедительно, - вызвав этим  две  одинаковые  ослепительные
улыбки.
   Сареван постоянно  трогал  пальцами  свою  подсыхающую  бородку.  Его
другая рука сжимала прочную цепь, которую с трудом удалось надеть на шею
Юлана. Орозия и Хирел в один голос уверяли его, что  другого  способа  в
целости  и  сохранности  доставить  дикого  кота  в  Кундри'дж-Асан   не
существует, а Сареван не желал оставлять его даже на  попечение  Орозии.
Они не расставались с тех пор, как стали  братьями,  и  уж  конечно,  не
собирались делать это теперь.
   С Юланом все обошлось  благополучно,  но  вот  Брегалана  Сареван  не
принял в расчет.  Хирел  оставлял  свою  маленькую  резвую  кобылку,  не
опасаясь за ее жизнь. С голубоглазым жеребцом так поступить было нельзя.
В течение четырех лет он видел своего хозяина лишь тогда, когда  Сареван
делал перерыв в своем странствии и несколько  дней  проводил  дома,  или
когда ежегодный выезд двора из Эндроса в  Янон  по  пути  сталкивался  с
принцем. Совершенно очевидно, что все это исчерпало терпение Брегалана.
   Он появился во внутреннем дворике, когда они заканчивали подготовку к
отправлению. За ним волочились его разорванные путы. Он не  счел  нужным
нападать на кобылу, которая ничем его не оскорбила, но не  желал,  чтобы
Сареван даже близко подходил к  гнедому  сенелю,  выбранному  для  него.
Сареван схватил жеребца за рога.
   - Глупый братец, ты угрожаешь моей безопасности. Отойди в сторонку. -
Брегалан прижал уши и уперся копытами в мощеный пол. -  Дурачок,  ты  не
можешь ехать с нами. Мы будем  скакать  от  одной  почтовой  Станции  до
другой и на каждой из них будем менять сенелей. Даже тебе  не  под  силу
выдержать такую гонку.
   Жеребец принялся вращать голубыми глазами. "Испытай меня", -  говорил
его взгляд.
   - И более того, - продолжал Сареван. - О  мой  брат,  по  асанианским
законам рабу запрещено ездить верхом на  жеребце,  тем  более  если  это
потомок Бешеного. Неужели из-за твоего упрямства мне суждено погибнуть?
   Брегалан фыркнул и переступил с ноги на ногу. Ему  не  было  дела  до
человеческих законов. Он хотел оставаться со своим братом.
   Хирел наблюдал за ними. Сареван поймал его  взгляд  и  замолчал.  Его
глаза сузились.
   - Даже если ты останешься с нами, - медленно сказал он  Брегалану,  -
то не сможешь везти меня. На твоей спине будет ехать детеныш льва.
   Брегалан наклонил голову, уткнулся носом в ладонь хозяина и  тихонько
заржал. Сареван почти гневно оттолкнул его и  приказал  принести  седло.
Брегалан был полон достоинства и не показывал своего ликования.  Сареван
присовокупил к этому  уздечку.  Жеребец,  который  никогда  в  жизни  не
подчинялся поводьям, открыл пасть и принялся  жевать  удила,  спокойный,
как кобылка изнеженной леди.
   Хирел подошел  к  нему.  Сенель  приветствовал  его  фырканьем.  Этим
вечером юноша выглядел как настоящий принц, но, стоя рядом с  Брегаланом
и поглаживая его изогнутую шею, Хирел не мог не дать волю поющему в  его
душе восторгу. Он легко вспрыгнул  на  спину  жеребца.  Сареван  пронзил
обоих горящим взглядом. - Запомни, - резко  и  отрывисто  сказал  он.  -
Удила - только для видимости, и не более. Держи руки  подальше  от  них.
Если ты хотя бы слегка потянешь за повод, если  хотя  бы  одно  пятнышко
пены появится на шее Брегалана и если после этого он не сбросит тебя  со
своей спины, то это сделаю я.
   Хирел раздул ноздри, но ничего не  сказал.  Его  действия  достаточно
красноречиво говорили за него. Завязав поводья узлом на  шее  Брегалана,
он скрестил на груди руки и надменно взглянул вниз.
   Внезапно Сареван засмеялся над ними, а скорее - над самим  собой.  Он
предоставил им наслаждаться друг другом и направился к своей  безымянной
кобыле.

***

   Восемь зхил'ари глядели им вслед,  возвышаясь,  как  каменные  идолы,
возле неподвижного силуэта Орозии. Сареван один раз оглянулся и взмахнул
рукой. При свете  факелов  блеснуло  золото.  Он  снова  спрятал  его  и
повернул лицо к Асаниану.
   Пограничная стража Керувариона даже не заметила их. Как и было решено
заранее, когда компания Хирела приблизилась  к  границе,  отряд  молодых
дикарей с воплями и  смехом  обрушился  на  лагерь  пограничников.  Один
патруль, возвращавшийся со  службы,  оказался  в  самой  гуще  суматохи.
Другой патруль, выходящий на обход границ, столкнулся с дикарями  нос  к
носу. А принц Асаниана, двенадцать олениай, два раба с  севера  и  дикий
кот незаметно пронеслись мимо них.
   Стражникам Асаниана могло бы повезти  больше.  Ведь  в  конце  концов
зхил'ари было всего лишь восемь, и они очень старательно убеждали солдат
варьяни в том, что их тут целое племя. Теперь настала очередь двенадцати
олениай, во главе которых стоял Халид, человек, еще не доживший до седых
волос, но уже достаточно искушенный в коварстве. Пока Юлан наводил  ужас
в рядах кавалерии, капитан провел остальных через границу, путая следы и
увлекая преследователей на ложную тропу. К рассвету  отряд  повернул  на
восток и  столкнулся  с  группой  растерянных  всадников  на  взмыленных
сенелях.
   - Здесь налетчики, - сказал их предводитель, слишком  усталый,  чтобы
гневаться. - Мы потеряли их, но они направлялись на запад. Берегитесь их
и будьте осторожны. В лесах бродит лев. Халид  ответил  как  полагалось.
Хирел ждал рядом с  ним,  храня  высокомерный  вид.  3ха'дан  трясся  от
сдерживаемого  смеха.  Олениай,  скрытые  масками   и   безликие,   были
невозмутимы, но глаза их блестели. Через час они снова открыто повернули
на  запад;  со  стороны  казалось,  что  юный  лорд  со   своей   свитой
путешествует по стране,  полной  таких  же  скитальцев,  как  он.  Через
некоторое время к ним  снова  присоединился  Юлан,  который  смирился  с
ошейником и цепью, обязательными для его маскировки, и послушно  семенил
рядом с Брегаланом.

Глава 14

   - Теперь я в этом уверен, - сказал Зха'дан, когда  они  оказались  на
переполненной почтовой станции. - С нами бог. Иначе нам не удалось бы  с
такой легкостью добраться сюда.
   Он сказал это на ухо Саревану на языке зхил'ари, не слишком  стараясь
соблюдать тайну. Сареван нахмурился в ответ.
   - Не важно кто - бог или смертный, но он плетет свою  паутину,  чтобы
заманить нас в ловушку.
   Он оглянулся. Люди смотрели на  них  искоса,  на  асанианский  манер.
Халид разбирался с хозяином. Хирел сидел  за  столом  вместе  со  своими
олениай и ждал;  огромный  дикий  кот  охранял  его,  а  необычные  рабы
наливали ему вино и привлекали всеобщее внимание. Сареван надеялся,  что
это всего лишь любопытство. Ведь никто не ожидает  появления  пропавшего
Высокого принца ни под собственным именем, ни инкогнито.
   - Мне это  нравится,  -  сказал  Зха'дан,  на  которого  не  повлияла
суровость Саревана. -Я же не такой коротышка, как все они. Смотри, здесь
нет никого, кто был бы выше меня. Я великан.
   - Не забудь, что кроме этого ты раб, - напомнил ему Сареван.
   Зха'дан пожал плечами, но у него хватило ума не улыбнуться. - О небо,
что за уроды здесь живут! Желтые, словно клыки старого волка. И  толстые
как свиньи, которых откармливают жирной пищей. А еще от  них  воняет.  И
как это они терпят друг друга?
   Хирел вмешался в их разговор, проговорив, почти не разжимая  губ,  на
наречии торговцев:
   - Если ты не заткнешься, мне придется тебя выпороть. Зха'дан  опешил,
но рот закрыл. Сареван склонился, чтобы  подлить  вина  в  почти  полный
кубок.
   - Не посмеешь, - сказал он на том же наречии и тем же тоном.
   Хирел сверкнул на него глазами, сохраняя безразличное сражение  лица.
Сареван дерзко ответил ему тем же.

***

   Даже  в  почтовом  доме,  переполненном  до  отказа,  молодому  лорду
предоставили все необходимые удобства: комнату для его свиты  и  спальню
для него самого. Во внутренней комнате его ожидали приятные  сюрпризы  -
кувшин вина и миска со сладостями. Вместо кровати было устроено огромное
ложе из подушек, среди которых живописно  раскинулось  особое  угощение.
Женщина была одета с головы до кончиков раскрашенных ногтей, однако  все
ее драпировки оказались не толще паутины.  Волосы  цвета  желтого  масла
вились крупными кудрями, и Сареван решил, что рука  природы  потрудилась
над ними даже более щедро, чем над его черными косичками.  Он  нашел  ее
тело полноватым, однако довольно соблазнительным, чтобы вызвать  у  него
желание, пусть и мимолетное, освободиться от своих клятв и вкусить с ней
наслаждение.
   Зха'дан был сражен и очарован. Он,  наверное,  бросился  бы  на  нее,
вытаращив глаза от изумления, если бы Сареван не удержал его. Он чуть не
застонал,  когда  Хирел  любезно  заговорил  с  ней,  позволил   ласково
прикоснуться к себе и отослал. Она изобразила сожаление  и  на  прощание
окинула мнимых рабов насмешливым и понимающим взглядом.
   -  Вы  видели?!  -  изумился  Зха'дан,  когда  она  удалилась,  чтобы
предложить свои прелести другому, более сговорчивому клиенту.  -  На  ее
теле нет и волосинки, даже на...
   Сареван перестал его слушать. Хирел устроился на подушках  и  дрожал,
изо всех сил стараясь сдерживать себя. Сареван опустился на колени рядом
с ним. Кулаки юноши конвульсивно сжимались. Он поднес их к глазам.
   Сареван поймал его руки. Хирел не сопротивлялся, но кулаки так  и  не
разжал. Сареван прижал их к себе - сначала к своей груди, потом к  лицу.
Они были холодные и дрожали.
   - Львенок, - мягко произнес он, словно говоря  с  маленьким  ребенком
или с испуганным зверьком.  -  Хирел,  мой  маленький  брат.  Ты  будешь
сильным и победишь. Ты будешь жить и снова станешь Высоким принцем.
   Хирел замер, но это нельзя  было  назвать  спокойствием.  Его  кулаки
разжались, и открылись глаза.
   - Какая нежная у тебя кожа. - Он удивлялся как  ребенок.  Его  пальцы
двигались, поглаживая лицо Саревана. - Какая нежная.
   - Я еще молод, - сказал Сареван с деланной беспечностью.
   Кажется, он снова совершал безрассудство. Он освободил  руки  Хирела,
но они не опустились. Глаза юноши излучали золотое сияние.
   Сареван осторожно отодвинулся. Этот ребенок был намного красивее, чем
шлюха хозяина почтовой станции, и определенно намного опаснее, к тому же
он прекрасно знал об этом.
   - Пока ты рядом со мной, мне трудно любить кого-то другого, -  сказал
он.
   - Тогда я оставлю тебя, - ответил Сареван,  -  иначе  ты  обречен  на
целомудрие.
   Хирел тщательно обдумал это и сделал убийственный вывод:
   - Или же я, в свою очередь, обреку тебя на худшую  участь,  каким  бы
коварным ни было такое предательство. Мне  надо  всего  лишь  соблазнить
тебя, что совсем нетрудно, а потом известить об этом  вашего  верховного
жреца. И тогда они приговорят тебя к смерти.
   - Теперь за это не казнят, - с тихим  вызовом  сказал  Сареван.  -  Я
просто потеряю мои ожерелье и косичку, а потом меня выпорют, вываляют  в
соли  и  публично   выгонят   из   храма   в   присутствии   всех   моих
собратьев-жрецов. - Осмелюсь предположить, что ты будешь обнажен. -  Да,
- ответил Сареван, - телом и душой.
   - Но останешься жив. - Это уже не будет называться жизнью. - И тем не
менее ты сознательно пошел на предательство,  понимая,  что  это  грозит
тебе гибел