еч драгоценной асанианской  стали  с  лезвием,  достаточно
острым, чтобы пускать кровь из  воздуха.  И  еще  алый  плащ  с  золотой
пряжкой, круглый щит-солнце, копье  и  седло  из  алой  кожи  с  золотой
инкрустацией.
   Мирейн погладил мягкую выделанную кожу и поднял взор на короля. Вадин
никогда еще не видел, чтобы он был так взволнован.
   - Мой господин, - сказал принц. - Дедушка. Это бесценный дар.
   - Пристало ли Сыну Солнца защищать свои владения в скромных доспехах?
- Король сделал знак единственному слуге, от которого Вадину не  удалось
отделаться. - Однако это на будущее. А это я дарю тебе на твой праздник.
   Он вручил ему почетное платье, королевское платье из  золотой  парчи.
Слуга надел  его  на  Мирейна,  переплел  ему  волосы  золотом,  украсил
сокровищами   горных   королей.   Мирейн   выпрямился    под    тяжестью
драгоценностей, отвечая на улыбку старика.
   - Из тебя выходит прекрасный принц, - сказал король.
   - Золотая парча, - ответил Мирейн,  -  да  корона.  И,  -  с  озорным
блеском в глазах добавил он, - поразительно высокомерный вид.
   Король громко расхохотался. Это событие было столь редким,  что  даже
Мирейн удивленно уставился на него. Рабан протянул ему руку.
   - Идем, молодой король. Вызови для меня солнце на небо своей песней.

***

   Мирейн пел ритуал восхода у алтаря  Хан-Янона,  главный  меж  жрецов,
сияющий не только от золота и нарождающегося солнечного  света.  На  сей
раз Вадин тоже был там вместе со всеми, кто смог втиснуться  в  храм,  и
вместе со всеми он ахнул, когда Аварьян, поднимаясь, ударил  в  кристалл
на вершине храма и отбросил на алтарь копье белого пламени. Это была  не
магия, а настоящее искусство, чудо ежегодного праздника, привычное,  как
пляшущие огни во время сбора урожая.  Но  перед  сияющим  алтарем  стоял
Мирейн, он поднял руку, и сам Аварьян спустился и заполнил ее.
   На какой-то обжигающий миг Вадину показалось, что он  слепнет.  Затем
он понял, что может видеть Мирейн в  середине  солнца,  в  мире  чистого
света, который, несмотря на свой полыхающий  блеск,  опускался  на  него
прохладно и чисто. Это было  песнопение,  исполненное  голосом,  который
Вадин знал, а слова эти он слышал во время каждого празднования  Вершины
Лета, с тех пор как стал достаточно  взрослым,  чтобы  стоять  в  храме.
Оруженосец моргнул, свечение померкло, а может быть,  слилось  с  миром.
Мирейн  продолжал  ритуал  в  окружении  жрецов  и  благовоний.  Момента
пришествия бога словно не бывало.
   Возможно,  его  и  не  было.  Никто  больше  о  нем  не  помнил.  Кав
непонимающе уставился на Вадина, когда тот его об этом  спросил,  следуя
за толпой к залу утреннего пиршества. Олзан засмеялся  и  сказал  что-то
насчет учеников колдунов. Сначала Вадин  не  мог  пробраться  поближе  к
Мирейну, чтобы спросить, что же  это  было,  а  когда  он  наконец  смог
протолкнуться к своему законному месту за креслом принца,  Мирейн  решил
оставить лордам их великолепие и съесть свой завтрак среди простолюдинов
на рынке. Король улыбнулся и отпустил его, а многие  из  высокорожденных
пошли с ним, так что вопрос Вадина так и потерялся в праздничною гвалте.
***

   К третьему  часу  этого  утра  все,  кроме  самых  отчаянных  едоков,
устремились прочь от замка и города к окрестным полям,  где  проводились
Летние Игрища: состязания в силе и  ловкости,  военные  и  мирные  игры,
гонки пеших и верховых и состязания между лордами на военных колесницах.
   Этот день принадлежал Мирейну, и он,  как  распорядитель  состязаний,
занимал самое высокое место, даже король сидел ниже него.  Заметив  это,
Мирейн чуть было не начал возражать, но король остановил  его  взглядом.
Принц не спеша занял предназначенное ему кресло. Угрюмое  выражение  его
лица  постепенно  исчезло.  Когда  Вадин  отошел  на  свое  место  среди
оруженосцев,  неловкость  Мирейна,  казалось,   окончательно   растаяла,
превратившись в радость.
   Повелитель игр не мог в них состязаться. Зато  лорд  Западных  Окраин
вознамерился заполучить все полагавшиеся лордам призы. Он складывал свои
выигрыши, словно военную добычу, притягивая к себе более молодых рыцарей
чарами своих побед. - Господин сегодня великолепен. Мирейн  взглянул  на
Имин с высокого сиденья, подарив ей неторопливую улыбку.
   - Однако, - сказал он, - ему приходится получать призы из моих рук.
   Имин устроилась у его ног,  что  было  привилегией  певицы.  На  поле
Моранден ждал вместе с дюжиной князей и баронов. Неровная линия колесниц
шевелилась, поскольку сенели нервничали в упряжках.  Животные  Морандена
стояли спокойно под его твердой рукой  -  хорошо  подобранные  кобылы  с
золотыми и темно-коричневыми полосами. Их гривы  были  подстрижены  так,
что оставался  лишь  жесткий  гребень,  копыта  -  наточены  и  снабжены
бронзовыми шипами.
   Гоночная колесница была легка и послушна, и Моранден стоял  в  ней  с
непринужденной  грацией.  На  нем,  как  и  на  остальных,  был   только
набедренный панцирь и широкий панцирный пояс; мускулы  перекатывались  у
него на груди и на плечах. А на шее висела гирлянда  алых  цветов,  знак
внимания какой-то дамы.
   - Он великолепен, - заметил Мирейн без всякой зависти.
   -  Мой  господин  сегодня  великодушен.  Мирейн  встретил  лучащийся,
смеющийся взгляд Имин и засмеялся сам.
   - Моя госпожа переполнена комплиментами. - Сам  воздух  ими  насыщен.
Весь Янон сегодня влюблен в тебя,  по  крайней  мере  сейчас.  Тебе  это
приятно?
   Мирейн глубоко и радостно вздохнул. - Это поет во мне.
   Он развел руки, что,  по  счастливой  случайности,  было  сигналом  к
началу гонки. Сенели ринулись вперед. Толпа взревела. Мирейн засмеялся.
   Он все еще  улыбался,  когда  Моранден  провел  свою  покрытую  пеной
упряжку вокруг, вернулся к возвышению, перемахнул через бортик  и  легко
соскочил на землю. Его тело блестело от пота, ноздри раздувались,  глаза
сверкали.
   Мирейн поднялся с призом  в  руках  -  золотой  упряжью.  Прежде  чем
Моранден поднялся на помост, принц спустился сам.  Младший  принц  стоял
лицом к лицу со старшим: Мирейи -  на  второй  ступени,  Моранден  -  на
траве.
   - Снова заслуженная победа, родственник, - сказал Мирейн. -  То,  что
ты член нашего дома, - большая честь.
   - Так и должно быть. - Моранден с глубоким  поклоном  принял  золотую
сбрую. - В конце концов, племянник, я его единственный защитник на  этом
поле. - У каждого короля должен быть такой защитник. - Это  что,  обычай
южан? - спросил Моранден. - На севере каждый король сам  себе  защитник.
Глаза Мирейна сузились, но он засмеялся. - Вот  это  да,  дядя!  У  тебя
почти южное остроумие. - Он  поклонился  королевским  поклоном,  отражая
огонь солнца всеми своими украшениями. - Пусть будут твои победы частыми
во славу горных королей.
   Мирейн  вернулся  к  трону,  Моранден  -  к  своей  колеснице.  Имин,
наблюдавшая за ними, чуть заметно вздохнула.
   Король заметил это и, наклонившись к ней, тихо произнес:
   - Ну же, дитя. Жеребцы всегда будут биться, а мужчины выбивать  искры
друг из друга, и чем сильнее мужчины, тем сильнее они будут это делать.
   - Эти двое, - сказала Имин, - чересчур сильны для  спокойствия  моего
сердца. - Сильны и молоды. Возраст их поуспокоит. -  Если  они  позволят
друг другу прожить так долго. - Она  взяла  себя  в  руки  и  улыбнулась
королю: надежда столь редко посещала его и была столь драгоценной. - Ах,
ваше величество,  -  сказала  Имин  почти  легкомысленно,  -  похоже,  я
вознамерилась бросить тень на ваше солнце. Король  отрицательно  покачал
головой. - Не получится. Ибо, видишь  сама,  мой  сын  -  величайший  из
победителей, а мой наследник... - голос его смягчился, - мой наследник -
величайший из моих принцев. А Янон знает это и знает его.
   - То же самое, - добавила она так тихо, чтобы он не услышал, -  знают
и оба мои господина. Оба одинаково, и оба слишком хорошо.
   Вадину было далеко до Морандена,  но  и  он  своего  не  упустил.  Он
выиграл скачки, занял почетное второе место среди юношей в бою на мечах.
А затем победил еще дважды: в беге  и  в  метании  дротика.  Подойдя  за
призом, он встретил широкую улыбку Мирейна и с изумлением осознал,  чего
он добился: заслужил право претендовать на титул Младшего Победителя. То
же самое касалось князя Патхана, спокойного, методичного Кава  и  одного
высокомерного лордика из Сувейена. У Вадина  мелькнула  трусливая  мысль
убежать и спрятаться. Но тут Мирейн произнес: - Победи для меня,  Вадин.
Вадин сердито уставился на него. - Никаких  штучек,  Солнцерожденный.  -
Никаких штучек, - согласился Мирейн, но глаза его забегали.
   Вадин  оставил  его  с  поклоном  и  взглядом,  выражающим   глубокое
недоверие.
   Младший Победитель выигрывал свою корону в  битве  верхом,  в  полном
боевом вооружении. Это был столь же убийственный ритуал, как и тот,  что
превращал мальчика в мужчину,  но  полегче,  думал  Вадин,  пока  друзья
занимались его вооружением.  Ему  не  приходится  биться  после  Большой
гонки. Рами  свежа  и  нетерпелива,  да  и  его  собственное  настроение
поднимается. Он знал, что хорош в сражении. В Имехене его считали  одним
из лучших.
   - Посмотрим, буду ли я одним из лучших в Яноне, - сказал он кобыле.
   Она повела глазом и фыркнула, предвкушая битву. Вадин взлетел  ей  на
спину. Чьи-то руки подали ему меч на  перевязи,  кинжал  на  поясе,  два
дротика, круглый щит с гейтанским гербом. Герольды выкрикнули  его  имя.
Противником Вадина оказался сувейенец. Вадин пяткой коснулся бока  Рами,
и она затанцевала, продвигаясь вперед с высоко поднятой головой.
   Одно благо: боевым скакуном сувейенца была  тоже  кобыла,  прекрасная
высокая чалая кобыла, а значит, не было необходимости бояться рогов. Как
оказалось, наездник тоже не внушал особых опасений.  Он  был  достаточно
хорош и быстр, но легко терял самообладание, а вместе с  ним  и  большую
часть своего мастерства. Вадин позволил ему молотить воздух  и  ругаться
до  полного  истощения,  а  когда   вспыльчивость   сделала   противника
беззащитным, плашмя ударил его аккуратно и почти нехотя.
   На другой стороне поля мужественно сражался Кав,  но  Патхан  был  не
только хорошо тренирован, он еще и блестяще  бился.  Патхан  и  остался,
чтобы встретиться лицом к лицу с Вадином  после  того,  как  побежденные
покинут поле битвы: Кав - на своих двоих, а сувейенец - на  щите.  Когда
Вадин остановился,  чтобы  умыть  лицо,  по  которому  струился  пот,  и
отхлебнуть глоток воды, а также дать своей кобыле отдышаться,  он  начал
всматриваться в Патхана, этого образцового  оруженосца.  Сегодня  король
сделает его рыцарем, это ни для кого не было секретом. И вот  он,  Вадин
аль-Вадин, зеленый новобранец, которому до рыцарства по меньшей мере два
года, смеет бросать ему  вызов.  Непохоже,  чтобы  Патхан  сомневался  в
исходе боя. Он даже улыбнулся и отсалютовал, когда почувствовал на  себе
взгляд Вадина. Хотя Кав сражался с ним жестко, его  доспехи  по-прежнему
сверкали, на красивом лице не было  следов  крови  и  перо  все  так  же
развевалось на шлеме. Палевый жеребец Патхана выглядел ухоженным, сам же
он сидел в седле, словно в нем и родился, легко, непринужденно, и  дышал
без усилий.
   Рами была  еще  достаточно  свежа,  но  Вадин  -  весь  в  пыли,  щит
выщерблен, и он сам осознавал, что воняет от него порядочно. Он  глубоко
втянул воздух. Мирейн отсюда казался золотым  язычком  пламени  на  краю
поля, но Вадин мог поклясться, что чувствует на себе взгляд  этих  глаз:
попробуй, мол, сбежать. Как будто Рами могла такое себе позволить. Вадин
сжал дротик и щит и наклонил голову в ответ на взгляд герольда. Готов он
был настолько, насколько вообще это было возможно.
   Пропел рог. Рами рванулась вперед. Дротик  вылетел  из  руки  Вадина,
нацеленный в центр щита князя. Налетел порыв ветра и отвел  его.  Что-то
вроде удара  молота  отшвырнуло  Вадина  назад.  Он  вытащил  дротик  из
собственного щита, метнул второй... Вот глупец, Аджан разъярился  бы  на
него, ведь он не прицелился, прежде чем отпустить дротик. Однако  Патхан
тоже этого не сделал, или же это ветер предал обоих. Вадин выхватил меч.
Патхан уже победил его до этого в битве на мечах. Но  не  верхом,  когда
Рами борется вместе с ним. Жеребец Патхана был обученным и быстрым, и  у
него были зловещие рога цвета слоновой кости, но Рами знала  жеребцов  и
их вооружение.
   Вадин  тоже.  А  эти  рога,  как  он  заметил,  были  заострены.  Это
позволялось правилами. Его  глупость,  что  он  отдал  сердце  кобыле  с
незащищенным лбом, его потеря, что он не захотел отягчать ее  бронзовыми
рогами и оставил их в стойле.
   Они играли, Патхан и его жеребец.  Дразнили,  делали  ложные  выпады,
притворяясь, что ни один из них не может ударить. Вадин удивил сам себя:
он нанес удар, и Патхан покачнулся в седле. Как мог блистательный мечник
прозевать этот выпад?
   Возможно, он не  так  уж  безупречен?  Скакун  Патхана  едва  заметно
отшатывался от ударов меча по щиту, шлему или по самому мечу.  Казалось,
Патхан не всегда осознает, что делает, а когда  осознает,  прикосновение
его каблуков подводит сенеля слишком близко или  недостаточно  близко  к
противнику. Вадин не мог равняться с ним в скорости, не вполне был равен
ему по мастерству, но, может быть...
   Надо было торопиться. Силы Вадина убывали, мастерство  подводило  его
даже при защите. Он коленями остановил Рами, приподнял  ноющую  руку  со
щитом, парировал коварный рубящий удар. Меч Патхана  отскочил,  мелькнул
сбоку в ложном выпаде, ринулся в прореху в защите  Вадина.  Вадин  чудом
успел парировать удар, и сила столкновения едва не свалила его.  Жеребец
чуть заметно отклонился, и Патхан пнул его, направляя на  сближение.  Он
переступил на долю шага.  Новая  атака  Патхана  опоздала  буквально  на
секунду, на толщину хорошего бронзового лезвия, и  Вадин  воспользовался
этим. Он ускользнул от щита,  повернул  острие  меча  и  одним  быстрым,
змеиным движением одновременно обезоружил Пат-хана и вышиб его из седла.
   Последовало потрясенное молчание. Патхан лежал на спине  с  открытыми
остекленевшими глазами, так что на миг Вадину показалось, что тот мертв.
Затем он  пошевелился,  застонал  и  сел,  прижимая  к  себе  невыносимо
саднящую руку. Вадин знал, каково  это:  он  научился  этому  приему  на
собственной шкуре у мастера-мечника в  Гейтане.  Он  соскочил  со  спины
Рами, потянулся, чтобы помочь Патхану встать на ноги, как дурак бормоча:
- Простите, я не хотел, просто... -  Ах  ты,  маленький...  -  проворчал
Патхан, отталкивая протянутую к нему руку и поднимаясь с трудом,  но  не
выказывая боли.
   Вадин открыл было рот и снова его захлопнул. Боги, помогите  ему,  он
же на глазах у всего Янона поставил в дурацкое  положение  этого  князя,
испортил день его посвящения в  рыцари,  превратил  его  снисходительную
доброжелательность в горькую вражду. Смех  Патхана  ошеломил  Вадина.  -
Маленький идиот,  -  повторил  князь,  и  на  сей  раз  его  насмешливая
веселость была совершенно очевидна, - неужели ты даже не понимаешь,  что
победил?
   Вадин моргнул. От одного из этих последних яростных  ударов  у  него,
должно быть, помутилось в  голове.  Он  медленно  обернулся.  Рами,  как
обыкновенное тягловое животное, щипала траву. А  вокруг  нее  бесновался
народ Янона.
   Патхан бесцеремонно шлепнул его. - Возвращайся в  седло,  детка.  Иди
получай свой приз.
   Подоспевшие герольды говорили приблизительно то же самое, один из них
уже держал поводья Рами, и теперь, когда Вадин осознал что к  чему,  рев
толпы стал оглушительным. Он потратил еще минуту на то, чтобы взять себя
в руки, и со всей возможной легкостью сел  в  седло,  подбирая  поводья,
поскольку Рами начала пританцовывать, Уж она-то знала, чего от нее ждут.
Он расправил усталые плечи, поднял подбородок и  устремил  взгляд  перед
собой.
   Мирейна на помосте не было. Он сидел верхом на Бешеном, держа корону,
которую быстрый глаз и умный прием выиграли для  Вадина.  Рами  закусила
удила и слегка взбрыкнула.
   - Ах так! - ответил Вадин и дал ей волю. Они  встретились  в  галопе,
черный сенель и серебристый, закружились один вокруг  другого,  развевая
гривы, и остановились в один и тот же миг. Мирейн ничего не  сказал,  но
глаза его сказали все. Щеки Вадина горели, и лишь отчасти от  усталости.
Он потупил голову, как ребенок, которого слишком  расхваливают.  На  лоб
ему легла прохладная тяжесть. В некотором удивлении он  взглянул  вверх:
руки Мирейна опускались пустыми.
   - Вперед, - сказал принц и, помедлив, добавил: -  Рами,  будь  добра,
спасай честь своего хозяина.
   Она мотнула головой, закусила удила и начала круг победителя по полю.
Бешеный не последовал за ней, и в этот  великолепно  оскорбительный  миг
никто даже не обратил внимания ни на него, ни на того, кто сидел на  нем
верхом. Вадин один раз оглянулся, Мирейн нисколько не досадовал.
   - Мил и скромен, - ясно и тихо произнес в ушах Вадина  его  голос,  в
котором звучали и смех, и гордость, и глубокая привязанность.
   Проклятие,  ну  почему  они  все  такие  снисходительные?   Что   он,
незаплетенный мальчишка, чтобы ему улыбаться, и посмеиваться,  и  делать
уступки? Демоны их забери, он взрослый мужчина и доказал это.
   Гнев наконец открыл ему глаза на истину: он  победил.  Он  -  Младший
Победитель. Он лучший из оруженосцев Янона. Вадин подбросил свой  меч  и
под одобрительный рев поймал его, развернул Рами  и  пустил  ее  бешеным
галопом вокруг этого широкого и славного поля.

Глава 14

   Когда солнце начало заплывать за горизонт,  игры  завершились  пышным
финалом. Моранден выиграл свою корону, старшую сестру короны Вадина, как
он это делал на каждом праздновании Вершины Лета с тех пор  как  получил
титул рыцаря. По обычаю оба победителя встретились  на  поле  в  военном
танце, скрестив мечи и выровняв шаг своих коней; бок о бок подъехали они
к  трону,  поклонились  и  пожали  друг  другу  руки   в   знак   дружбы
братьев-воинов. Моранден был неуступчив,  и  танец  его  был  достаточно
быстр, так что Вадину пришлось напрячь всю свою силу, да  и  рукопожатие
принца было болезненно крепким. Но таков обычай: как бы дружески ни  был
настроен Старший Победитель, он сам не забывал  и  другому  не  позволял
забыть, что однажды им придется сражаться за его титул.
   - Ты  хорошо  бился,  -  сказал  Моранден,  по-видимому  искренне,  и
улыбнулся своей знаменитой улыбкой. - Как насчет этого последнего удара?
Не научишь меня ему? Если только, - его улыбка стала еще шире, -  ты  не
собираешься использовать его на мне  во  время  следующего  празднования
Вершины Лета.
   - Ни на следующий год, -  ответил  Вадин,  -  ни  даже  через  добрый
десяток лет, мой господин. Мне понадобилось  бы  больше,  нежели  просто
прием и удача, чтобы  победить  лучшего  бойца  Янона.  Брови  Морандена
взлетели вверх. - Не следует быть так в этом уверенным.  Коню  чуть-чуть
недоставало обученности, а наезднику  -  умения;  у  тебя  же  оказалось
достаточно сметливости, чтобы заметить это. Редкий дар. - Он снова пожал
Вадину руку. - В замок едем вместе. В такой компании не стыдно.
   Вадину стыдиться было тоже нечего, но он чувствовал себя не  в  своей
тарелке. Он не мог наслаждаться  обрушившимся  на  него  обожанием.  Его
глаза были устремлены на Мирейна, который ехал как раз перед ним,  рядом
с королем. Младший принц снова получал свою долю  славы  и  несся  в  ее
ореоле словно на крыльях.  По  крайней  мере  в  этот  момент  люди  его
безусловно любили, и даже страх перед Бешеным был бессилен удержать их в
стороне. Они тянулись к Мирейну, замедляя его продвижение,  сражаясь  за
прикосновение его руки или малейшую улыбку.
   Королевские стражники подались было вперед, готовые оружием  защищать
принца. Король взглядом остановил их. "Видите, - говорил этот взгляд,  -
Мирейну не могут причинить вреда. Не здесь и не сейчас