ои силы. И его мать.  Это  была  тяжелая
борьба. Долгое,  очень  долгое  время  мне  казалось,  что  мы  их  всех
потеряли.
   Хирел вгляделся в его помрачневшее от воспоминаний лицо и понял то, о
чем северянин не сказал. - Ты был с ними.
   - Все мы были там, если не в едином теле,  то  в  единой  силе.  Даже
князь Орсан из самого Хан-Гилена и все его рыжеволосое племя, да еще все
жрецы города. Это было ужасно, и мы в  долгу  перед  тобой,  потому  что
благодаря тебе этот молодой идиот не погиб.
   - Я уверен, что вы испытываете восторг при  мысли  о  подобном  долге
перед желтым варваром. Северянин сверкнул глазами.
   - Это мы сумеем пережить. А вот что действительно раздражает нас, так
это то, что ты упорно остаешься здесь,  в  то  время  как  тебя  ожидают
почетные покои. Будь так добр, прими  их.  -  Сначала  я  должен  видеть
Саревана.
   - Ну конечно. Он спрашивал о тебе. - Незнакомец  поднялся,  не  делая
попыток скрыть веселье при виде  выражения  лица  Хирела,  и  позвал:  -
Пошли.

***

   Принца перенесли в его личные комнаты, расположенные в высокой  башне
дворца. Хирел медленно вошел в самую верхнюю комнату, напоминая себе  об
осторожности. Это было очень  уютное  помещение,  наполненное  светом  и
воздухом, в котором все говорило не о богатстве хозяев, а об их  хорошем
вкусе.
   Установленная в нише кровать была неподобающе маленькой, едва ли шире
походной койки. Ни малейшего намека на орды суетящихся слуг,  лишь  один
молчаливый силуэт в ожерелье, который слился с тенью, когда Хирел ступил
на  выложенный  плитками  пол.  Юлан  одним  прыжком  достиг  кровати  и
навалился на лежащего в ней человека, который только смеялся, задыхаясь,
и еще крепче прижимал зверя к себе.
   Это был не Сареван. Это был мальчик,  исхудавший  до  прозрачности  и
излучавший такое сияние,  о  котором  поэты  пишут,  что  подобный  свет
исходит от святых или от умирающих. Его  косичка  спускалась  по  плечу,
обтянутому  белой  тканью,  и   извивалась   вдоль   его   бока,   пылая
красно-золотым огнем под солнечными лучами. Но вот борода исчезла. Лицо,
изможденное и исхудавшее, все равно  оставалось  молодым  и  прекрасным,
почти таким же красивым, как девичье.
   Тут он посмотрел на Хирела, и  это  были,  конечно,  глаза  Саревана,
блестящие, надменные и безмятежные.  Голос  тоже  принадлежал  Саревану,
несмотря на то что он был слабым, как и тело его владельца.  -  Львенок!
Что тебя так задержало?
   - Бездеятельность, - ответил  проводник  Хирела  вместо  него.  -  Не
переусердствуйте, дети мои. Я вернусь, когда ваше время закончится.
   Сареван посмотрел ему вслед и  тепло  улыбнулся.  -  Ты  должен  быть
польщен, львенок. Повелитель Северных Княжеств  не  часто  снисходит  до
того, чтобы бегать по поручениям.
   Хирел оторопело уставился на закрывшуюся дверь. - Повелитель Северных
Княжеств?
   - Вадин  аль-Вадин  собственной  персоной,  барон  Гейтана,  побратим
Солнцерожденного, называемый  людьми  Возрожденным,  а  также  Избранник
Аварьяна и регент Янона и Северных Княжеств. - Глаза Саревана  сверкали.
- Как, львенок! Неужели я  вижу  на  твоем  лице  благоговение?  Неужели
все-таки  нашелся  живой  герой,  которого  готов  признать  даже  такой
надменный парень, как ты?
   Хирел  заставил  свое  предательское  лицо  окаменеть.  -  Это  очень
знаменитая личность. И,  по  правде  говоря,  она  пользуется  печальной
славой. Когда няньке нужно припугнуть чем-нибудь своего питомца,  а  имя
Солнцерожденного уже не действует,  она  вспоминает  об  ужасном  Вадине
Утханьясе, о Вадине, который не умрет. Сареван ухмыльнулся.
   - Вадин Утханьяс! Ну и имечко! Когда мне захочется полюбоваться,  как
он выходит из себя, я его так и назову. Он просто дивно выходит из себя:
гром, и молния, и грохот гибнущих королевств. Он с трудом приподнялся, и
его улыбка стала еще шире, когда Хирел  поддержал  его  пугающе  хрупкое
тело. Хирел подложил под его спину подушки и встал в изголовье  кровати,
уперев руки в бока. Взгляд Саревана дрогнул.
   - Черт возьми, дитя...
   - Гром, и молния, и гибнущие королевства, - нахмурился  Хирел.  -  Ты
ужасно выглядишь. Что случилось с твоим лицом?
   Сареван поднес к голове правую  руку,  которая  двигалась  совершенно
свободно, а под рубашкой не было заметно никаких повязок.
   - Я потерял немного плоти, вот и все. Но ничего, она еще нарастет.
   - Не это, дурак. Я говорю о твоей бороде. Сареван так захохотал,  что
Хирелу показалось, будто он вот-вот лопнет.  С  трудом  отдышавшись,  он
сказал:
   - Пришлось с ней распрощаться. Я, знаешь ли, не такой  уж  дикарь.  Я
перестаю быть цивилизованным человеком только во время путешествий,  где
не всегда можно раздобыть горячей воды и не всегда есть время на возню с
бритвой и осколком зеркала.  К  тому  же,  -  добавил  он,  -  тебя  так
забавляло столь очевидное свидетельство моей дикости. Хирел стиснул зубы
и сладко улыбнулся. - Ты выглядишь гораздо  моложе  своего  возраста.  И
очень... миловидно. Я думаю, что мы подходим друг другу даже больше, чем
тебе хотелось бы. Рыжие брови сдвинулись. Хирел расхохотался.  -  Наглый
щенок, - пробормотал Сареван. Хирел  присел  на  кровать,  не  собираясь
обижаться.  Сареван  вздохнул.  -   Полагаю,   ты   ожидаешь   от   меня
снисходительности, раз уж я обязан тебе жизнью.
   - Я смирялся с неволей, пока ты  не  оказался  там,  где,  по  твоему
обещанию, мой плен закончится. Теперь я жду, когда ты бросишь эту игру и
назовешь меня моим настоящим имеНем. - Ах как тяжеловесно.  Асукирел  ин
Зиад Увериас, ну и надменное же ты создание! В твою спину  действительно
вставлен стальной прут, Асукирел ин Зиад Увериас? Ах, Асукирел  ин  Зиад
Увериас, как мило сверкают твои глаза.
   - Жрец, - ледяным тоном произнес Хирел, -  тебе  прекрасно  известно,
меня можно звать просто Хирелом.
   - Что  на  древнем  асанианском  означает  Сын  Льва.  Детеныш  Льва.
Львенок.
   - В конце концов, это древний асанианский. - Хирел скрестил на  груди
руки. - Тебе придется уступить. А не то я отныне и навсегда  буду  звать
тебя помесью.
   - Да как  ты  смеешь...  -  Сареван  осекся,  нахмурился  и  внезапно
рассмеялся.  -  Льве...  Хирел  Увериас,  ты  превращаешься  в  грозного
молодого мужчину. Как долго еще твой голос будет ломаться?
   Юноша побагровел и мысленно проклял этого остряка, который  умудрился
выпутаться из проигрышного положения и снова одержать победу. - Он не...
   Тут, к своему ужасу, он пустил петуха и поспешно закрыл рот.  Сареван
откинулся назад, страшно довольный.
   - Надеюсь, с помощью Аварьяна  мне  удастся  сделать  тебя  взрослым.
Неудивительно, что я так ослабел.  Это  задача  для  гигантов.  -  После
знакомства со зхил'ари я вряд  ли  смогу  считать  тебя  гигантом.  -  К
счастью, голос Хирела вновь звучал ровно.  -  Наверно,  я  тебя  утомил.
Теперь ты спокоен, когда знаешь, что твой пленник находится под  замком?
На утомленном лице Саревана померкла радость. -  Это  до  такой  степени
угнетает?
   Хирел некоторое время размышлял над его вопросом и наконец ответил:
   - Не такой уж я непроходимый дурак, чтобы не понимать твоих  доводов.
Но ты прав, я уязвлен. А как же иначе? - Ты ненавидишь меня?
   - Нет. - Хирел поднялся. - Отдыхай. Я вернусь к тебе позже.  Проследи
за тем, чтобы твои сторожевые псы получили нужные указания.
   Без сомнения, Сареван видел его насквозь. Хирел ушел потому,  что  не
мог вынести горькой истины: Сареван еще не вполне вернулся в мир  живых.
Он еще мог оставить его. Он все еще мог умереть.
   Лорд Северных Княжеств допускал это. Он сам погиб когда-то  от  копья
убийцы,  пронзившего  его  сердце,  и  вернулся  к  жизни   по   призыву
Солнцерожденного. Произошло это во времена, когда юный Мирейн Ан-Ш'Эндор
только-только взошел на трон, а Вадин был его строптивым оруженосцем. Но
рана Вадина находилась в теле, и  в  ней  не  было  ничего  колдовского.
Тут-то и заключалась разница. Сареван вернулся настолько, насколько  ему
могла помочь магия Керувариона. Остальное зависело от времени и от бога.
   Хирел не надолго задержался в  покоях,  куда  провел  его  лорд.  Они
полностью соответствовали его высокому положению. Но ему  казалось,  что
стены смыкаются вокруг него.
   И он убежал оттуда. Он нашел свою кобылу, которая  рядом  с  сенелями
высоких лордов Керувариона выглядела еще более неописуемо,  и  убедился,
что не многие животные могут сравниться  с  ней  в  сообразительности  и
быстроте. Однако душевное спокойствие не вернулось  к  нему  даже  после
недолгой верховой прогулки, которая доставила кобыле огромное и поистине
королевское удовольствие. Он оставил ее, чтобы пройтись по дворцу.
   Теперь перед Хирелом были открыты все двери. Люди таращились на  него
и перешептывались за его спиной. Молва наделила его  множеством  имен  и
сложила о нем множество легенд. Некоторые из  них  были  правдивыми  или
почти правдивыми. Он нашел зхил'ари, которые были  довольны  отведенными
им казармами, хотя им и не понравился приказ ограничить  узоры  на  теле
особым знаком между бровями. Ведь это так нескромно -  выставлять  голую
кожу на обозрение всему миру, говорили  они.  Хирел  посочувствовал  им,
подавив желание рассмеяться, и отправился дальше. Он ощущал себя  тенью,
полуреальным существом, видимым и в то же время неуловимым.
   Солнце село. Хирел поднялся по высокой лестнице,  ведущей  к  комнате
принца. Стражники больше не пытались останавливать  его.  Сареван  спал,
обхватив одной рукой Юлана за  шею.  Хирел  долго  сидел  рядом  с  ним,
наблюдая, как удлиняются вечерние тени.  Через  открытые  окна  до  него
слабо доносилось пение. Это жрецы Аварьяна  гимнами  сопровождали  отход
своего бога ко сну.
   Жрец, бодрствовавший у постели тяжелобольного, оставил свой  пост,  и
незаметно для Хирела его сменил кто-то другой Перед  юношей  открывалось
охваченное багровым пламенем заката небо, мало-помалу становившееся  все
темнее. Блеснула первая звезда. За спиной  Хирела  кто-то  зажег  лампу,
тускло мерцавшую в сумерках.
   Хирел выпрямился. От долгого сидения все его тело затекло. Он встал и
размял каждый мускул, как учили его наставники, размеренно и  грациозно.
"Преврати это в танец", - любил повторять его воспитатель. Теперь старик
мертв. Слишком вольно он разговаривал с влиятельными людьми,  и  однажды
утром  другой,   более   молодой   наставник   продолжал   обучать   его
императорское высочество манерам, приличествующим настоящему принцу.
   Хирел обернулся. В комнате находилась женщина, имевшая явное сходство
с рыжеволосыми князьями Хан-Гилена. Но, судя по всему, она не  разделяла
ненависти своих родственников к Хирелу. Ее глаза выражали восхищение его
фигурой и его нечаянной демонстрацией своих достоинств. Он заметил,  что
она не была жрицей; она не носила  ни  ожерелья,  ни  каких-либо  других
украшений. На ней было зеленое платье, простое,  как  у  служанки.  Свои
огненные волосы женщина собрала на затылке. Она  уже  миновала  весеннюю
пору цветения, которую поэты считают венцом женской красоты, однако годы
еще не наложили губительного отпечатка  на  ее  облик.  Черты  ее  лица,
слишком резкие, чтобы считаться безупречными, по правде  говоря,  больше
подходили бы мальчику, а ее фигуре недоставало округлости форм, хотя  ее
и нельзя было назвать мальчишеской. В сущности, эта дама была  старовата
и излишне худощава,  чтобы  быть  хорошенькой.  Просто  она  была  самой
прекрасной женщиной, которую когда-либо видел Хирел.
   Он моргнул. Она не исчезла. Ее глаза, по-южному раскосые,  но  скорее
круглые, чем миндалевидные, большие и очень темные, выделялись  на  коже
золотисто-медового цвета. Без сомнения, в ней текла  асанианская  кровь.
Под глазами пролегли тени.  Хирел  заметил  на  ее  щеке  шрамы,  тонкие
параллельные бороздки, словно инкрустация из слоновой кости  на  золоте.
Но  то,  что  должно  было  портить  ее  облик,  делало  его  еще  более
прекрасным.
   Женщина встала, и оказалось, что она немного выше Хирела. Склонившись
над спящим, она с невыразимой нежностью пригладила  его  волосы.  Сердце
Хирела по-глупому сжалось от ревности. "О да, - пронеслась в  его  мозгу
предательская мысль, - ты завидуешь любви женщины к ее сыну. Тебе только
не хватало безнадежно и навечно влюбиться в императрицу Керувариона".  А
почему бы и нет? До него та же история произошла  с  его  отцом.  И  она
вежливо, но решительно отвергла его,  потому  что  предпочла  наследнику
Золотого трона безродного выскочку.
   Зиад-Илариос сказал однажды, что это  и  к  лучшему.  Потому  что  их
королевская династия хранит чистоту рода, вопреки тысячелетней  традиции
жениться на чужеземках и иметь чужеземных наложниц,  и  ведет  отчаянную
борьбу с потоком оскверняющей крови. Зиад-Илариос вернулся в  Кундри'дж,
женился на своей сестре, выбранной  ему  в  супруги  Высоким  двором,  и
подарил династии законного наследника.
   Хирел поежился. Одно слово этой женщины - и он не родился бы на свет,
так же, как и Сареван. И в этот  час,  когда  мерцание  лампы  разгоняет
мрак, их не было бы в Эндросе.
   Она выпрямилась. Из ее волос выскользнула шпилька, и они  рассыпались
по спине. Женщина подобрала их  и  пробормотала  что-то,  совершенно  не
подобающее для  королевы.  Ее  глаза  встретились  с  глазами  Хирела  и
засверкали от досады. Его губы скривились. Он  прикусил  их.  Ее  плотно
сжатые губы задрожали, и наконец она не выдержала  и  расхохоталась,  на
миг забыв о своем горе.
   - Ты выглядишь точно так же, как твой отец, -  задыхаясь,  произнесла
она. - Мне уже говорили это.
   Смех замер у нее на губах. Хирел огорчился:  ее  смех  был  чудесным,
звонким и искрящимся, как совранское вино.
   - Ему это тоже прекрасно  удавалось:  один  взгляд  -  и  конец  моим
прихотям. - Она помолчала. - Он здоров?  -  При  нашем  расставании  был
здоров. - Я всегда сожалела о том, что мы были теми, кем мы  были.  И  о
том, что нам пришлось сделать выбор. -  Хирел  молчал,  и  она  поспешно
улыбнулась. - Мы очень рады видеть тебя в Эндросе.
   Он слегка поклонился. Элиан нежно провела пальцами  по  его  щеке.  В
этом жесте не было ничего общего с оскорблением монарха.
   - Да, - сказала она, - ты его точная копия.  Он  был  самым  красивым
мужчиной, самым нежным и одним из самых  сильных.  Хирел  усмехнулся.  -
Боюсь, я во многом уступаю ему.
   - Но ведь он был старше тебя. Смотри-ка,  у  тебя  такие  же  широкие
плечи. И ты будешь выше его. - В ее глазах заплясал  озорной  огонек.  -
Возвращайся ко мне лет через пять, и я с радостью сбегу вместе с тобой.
   - Стоит ли ждать? - спросил Хирел. Он взял ее  руку  и  поцеловал.  -
Уедем прямо сейчас, будь моей возлюбленной, и пусть империи заботятся  о
себе сами.
   - Кажется, ты почти серьезен, - с изумлением сказала Элиан.
   - Должно быть, это у нас в крови, - вздохнул Хирел. - Нас воспитывают
для  красоты,  для  блеска,  для  величия,  к  которому   нам   положено
стремиться, и, кажется, еще для того, чтобы испытывать безумные  страсти
к рыжеволосым королям и королевам.
   - Нет, это не безумие, - раздался за его спиной голос Саревана. - Это
проявление вкуса.
   Они обернулись. Сареван проснулся. Им  показалось,  что  он  выглядит
немного лучше, а может быть, дело было в его теплой улыбке.
   - Добрый вечер, мама, - сказал он, - добрый вечер, о западный лев. Не
окажет ли кто-нибудь из вас помощь умирающему от голода страдальцу?
   Когда  Сареван  начал  есть,  Хирел  обнаружил,  что  может  к   нему
присоединиться: его желудок больше не стремился избавиться от того,  что
в него попадало. Казалось, его  организм  уже  понял  то,  чего  еще  не
осознал его разум.
   Кризис миновал. Сареван пошел на поправку.  Он  будет  жить,  и  силы
вернутся к нему.

Глава 8

Xирелу часто доводилось бывать в храмах. Высокий принц Асаниана носил титул жреца множества богов, со всеми их гробницами, святынями, религиозными орденами и празднествами, украшением которых были члены королевской семьи. Если бы храм Аварьяна в Эндросе сравнить с другими известными Хирелу храмами, то оказалось бы, что по размерам он самый что ни на есть средненький, и тем не менее жрецы и народ добились того, что он выглядел прекрасно, хоть и не очень богато. Граждане Асаниана смотрели бы на него с презрением и ворчали, что сын бога мог бы пожертвовать часть своих хваленых сокровищ на украшение этого святого места. Но в остальном здесь все было гармонично, и простота принимала форму высокого искусства. Весь этот скромный зал с колоннами из золотого с прожилками камня стремился к своему центру - алтарю, над которым висел в воздухе золотой шар.
   Хирел забрел сюда из любопытства и еще потому, что девочка-послушница
вежливо и чинно передала ему приглашение. Остановившись,  чтобы  получше
разглядеть алтарь и шар, он удивился, как это человеку удалось сотворить
такое чудо.
   - Магия, - ответила девочка, словно он произнес свой вопрос вслух.  -
В этом нет  ничего  особенного,  хотя  непосвященные  пугаются.  Однажды
несколько послушников украли  шар  и  принялись  играть  им  как  мячом.
Говорят, что принц Сареван поразил цель, угодив  прямо  в  рыбный  садок
настоятельницы, а ведь тогда он не  был  даже  послушником,  хотя  после
Вершины Лета того года его и отправили в Хан-Гилен. Просто он  рожден  в
магии, и ему не нужны заклинания, которые должны петь  остальные,  чтобы
шар оставался в воздухе.
   - Неужели вы все здесь маги? - с легким раздражением спросил Хирел.
   Девочка подпрыгнула, отбрасывая назад свои длинные непокорные волосы.
   - Большинство из нас. Мы представляем Новый  Орден  под  руководством
самого Солнцерожденного. Мы жрецы-маги, белые заклинатели. - И ты тоже?
   - Я скоро получу этот сан, - сказала она с высоты своих  девяти  лет.
Действительно ли она уже  такая  большая?  -  Я  избранная.  Императрица
говорит, что я рождена в магии; она говорит,  что  я  пойму  это,  когда
стану женщиной, и к тому  времени  я  буду  достаточно  взрослой,  чтобы
должным образом пользоваться моей силой. - Но не так, как ее сын.
   - Ну так что? Разве он может что-нибудь поделать? Ведь он  не  только
рожден в магии, он еще и носит золотую метку, в нем божественный  огонь.
Вот почему он был послушником в Хан-Гилене. Там находится Древний Орден,
там нет врагов, зато Красный князь - мудрейший  маг  мира.  Он  воспитал
Солнцерожденного и занимался с его сыном, и все говорят, что ему удалось
смягчить нрав принца. - Она осеклась. Ее глаза  наполнились  слезами.  -
Это правда, что все говорят? Он при смерти?
   - Уже нет, - ответил Хирел.
   По ее щекам струились слезы, она смахнула  их  и  нахмурилась,  чтобы
остановить их поток.
   - Слава Аварьяну! Мы так горячо молились за него. Я  хотела  молиться
возле его постели, но мне не позволили, потому что я еще  мала  и  не  в
полной мере владею своей силой. Но когда это случится...
   Хирел доставил ей удовольствие, весьма заметно задрожав.  Уже  сейчас
она была бесподобна, а  когда  подрастет,  то  станет  поистине  роковой
женщиной. Он прищурился.
   - Не ты ли приемная дочь императрицы? Та, которую Сареван...
   - Да, я одна из тех, кто находится здесь из-за того, что он сделал со
своей силой что-то непозволительное. Вот почему я рождена в магии.  Меня
породил маг. Когда мне хочется позлить его, я называю его мамой.  -  Она
наклонила голову, блеснув глазами. - Наверное, он очень тебя любит. Ведь
он рассказывает об этом не всем подряд, а только тем, кому доверяет.
   Хирел заморгал. Девочка ждала, пока он соберется с мыслями. Она  тоже
была  полукровкой,  маленьким  гибким  смуглым  существом  с  глазами  и
волосами  цвета  чистейшего  асанианского  золота.  Когда   она   станет
постарше, то превратится в поразительную красавицу.  И,  конечно,  будет
чрезвычайно опасна. Девочка улыбнулась, показав дырку на месте выпавшего
молочного зуба, и похлопала Хирела по щеке. Для этого ей пришлось