ный принца, доставил ему огромное удовольствие. И убедил наконец
Шатри, что принца необходимо оставить в покое.

***

   Сареван проснулся. На него спокойно, без  всякого  выражения  смотрел
асанианский принц. На мгновение Сареван растерялся, не в силах  отделить
действительность от воспоминаний сна. Это лицо, казавшееся изваянием  из
слоновой кости, было  чуточку  нереальным:  безупречно  прекрасное,  без
единого изъяна, лицо ребенка и мужчины. В платье  и  покрывале  из  него
вышла бы восхитительная девушка; в кафтане и штанах  он  был  потрясающе
красивым юношей. Саревану всегда хотелось погладить его,  чтобы  узнать,
так же ли это приятно,  как  смотреть  на  него.  Хирел  отвел  глаза  и
нахмурился.
   - Тебе нельзя так переутомляться. Я должен был проследить за этим.
   - Ты все равно  не  остановил  бы  меня.  Хирел  ответил  ему  долгим
взглядом. Внезапно он сказал: - Ну-ка повернись.
   Удивленный  и  подстрекаемый   любопытством,   Сареван   повиновался.
Проворные руки сбросили одеяло с его тела, и он слегка  поежился.  Краем
глаза он заметил, как замешкался  Хирел,  как  расширились  его  золотые
глаза. - Не слишком привлекательно, а? - Да уж, - прошептал Хирел.
   Его руки нащупали один из сотни ноющих мускулов.  Сареван  задохнулся
от боли и напрягся.  Хирел  делал  что-то  неописуемое:  боль  растаяла,
исчезла, а на смену ей пришли расслабленность и удовольствие.  Грубеющий
мальчишеский голос произнес над самым его  ухом:  -  Нет,  ты  вовсе  не
привлекателен. Ты прекрасен. Щеки Саревана запылали.  Слава  Аварьяну  и
японским предкам, что на его коже это незаметно. А его язык всегда знал,
что сказать. Он беспечно произнес:
   - Что это ты задумал, мальчик? Хочешь сделать меня тщеславным?
   - С таким же успехом можно солить море, - ответил Хирел.
   Он взгромоздился на кровать, оседлав ноги Саревана. Его руки  творили
чудеса, порхая по спине и плечам принца.
   Сареван глубоко вздохнул. Это было почти как грех. Чистейшее животное
удовольствие.
   В руках этого ребенка соединились мастерство и невинность.
   - Из тебя  получился  бы  замечательный  прислужник  для  купания,  -
заметил неисправимый Сареван.
   Руки Хирела скользнули вниз, даря блаженство каждому  участку  спины.
Потом они опять устремились вверх, и с бесцеремонностью,  на  которую  у
него не было права, асанианский  принц  перевернул  своего  пациента  на
спину. На его  щеках  играл  слабый  румянец.  Кудри,  ставшие  довольно
длинными, падали на лоб. Сареван не мог побороть себя и  протянул  руку,
чтобы дотронуться до них.
   Мальчик уже усвоил урок. Он напрягся, но  не  пошевелился.  Двигались
лишь его руки. Вверх. Сареван рассмеялся и сказал: - Ну же, смелее!
   Хирел очень медленно распрямился, отодвинулся и сел на край  кровати.
Его взгляд скользнул по животу Саревана и ушел  в  сторону.  Сареван  не
желал прикрываться. В особенности после замечания Хирела: - Так много, и
пропадает зря! - Как дитя! Неужели завидуешь?
   - Это оскорбление. - Хирел подобрал под себя ноги и нахмурился. Когда
он станет старше, между  его  бровями  наверняка  останется  складка.  -
Солнечный принц, вот что я должен тебе сказать... Сареван ждал.
   Хирел ударил кулаками по коленям.
   - Этого вообще не должно было случиться  с  тобой  и  со  мной.  Тебе
следовало бы убить меня еще до того, как я проснулся у твоего костра.  Я
должен был отнять твою жизнь, когда ты беспомощный  лежал  возле  Лунных
Озер, или просто подождать, не  отправляясь  в  путь,  пока  ты  сам  не
умрешь. Мы не можем быть теми, кем мы стали. Мы не должны.  Из-за  того,
что я слышал и видел в Кундри'дже и Эндросе. Я знаю,  что  двумя  ликами
мира правят два императора; но когда наступит наше время, лишь  один  из
нас сможет получить трон и власть. А это  время  наступит  очень  скоро.
Твой отец не скрывает этого. Мой намерен опередить его. И уже  понемногу
опережает. Разве ты - не доказательство этого? Горло Саревана сжалось от
боли. Он с трудом  произнес:  -  Я  -  всего  лишь  доказательство  моей
собственной глупости.
   - И это тоже, -  охотно  согласился  Хирел.  -  А  ямоей.  Твой  отец
утверждает, что его бог не позволит мирного  союза  наших  империй.  Мой
отец заявляет, что мы не должны допустить варварского натиска с востока.
И тем не менее мы с  тобой  -  это  мы.  Признаюсь,  мне  будет  нелегко
смириться с твоей смертью.
   - С чего ты решил, что тебе это  предстоит?  -  Тогда  покорись  мне.
Покорись мне сейчас и поклянись, что будешь служить мне, когда  я  стану
императором.
   Сареван подскочил и уселся на кровати.  Истома,  сковавшая  его  тело
после священнодействий Хирела, полностью исчезла. Отметина на  его  руке
вспыхнула сильнейшей болью. Но он засмеялся, хотя это было больше похоже
на вопль.
   - Ты кое-что забыл, львенок. Ты забыл, кто я такой. Аварьян не только
бог моего отца. Он и мой бог, и он  управляет  мной.  Он...  все  еще...
управляет мной.
   Все еще. Сареван засмеялся громче и непринужденней, успокаивая  боль,
которая вела его через безумие  к  благословенной  милосердной  ясности.
Аварьян. Пылающий Аварьян. Никакому магу не под  силу  разлучить  его  с
единственным сыном его единственного сына. Он был  здесь.  Он  был  этой
болью. Он...
   Щеки Саревана обожгло. Он  качнулся  от  ударов  Хирела,  моргая,  но
продолжая улыбаться. - Ты что, сошел с ума? - заорал на  него  Хирел.  -
Нет, - сказал Сареван. - Я безумен не более, чем когда-либо.
   Юноша зашипел как кот, сунул руку в карман своего кафтана  и  вытащил
ее, дрожа и сверкая глазами. - Знаешь, что это такое?
   Смех, радость  и  даже  безумие  исчезли.  Предмет  в  ладони  Хирела
светился не только от  падавших  на  него  солнечных  лучей,  но  в  его
середине прятался мрак, который корчился и  извивался,  словно  зверь  в
агонии.  Еще  это  было  похоже  на  медленный  смертельный  танец.  Это
притягивало Саревана, заставляло опускаться все ниже и ниже,  призывало,
шептало, обещало: "Иди ко мне, и я снова сделаю  тебя  сильным.  Иди  ко
мне, бери меня, владей мною. Я твоя сила. Во мне все волшебство, которое
ты потерял. Возьми меня - и исцелишься".  Сареван  натужно  выдохнул:  -
Убери это... убери...
   И предмет  исчез.  Медленно,  очень  медленно  он  исчез  в  складках
расшитого кафтана.
   - Нет! - закричал Сареван. - Не туда! - Он с яростью выхватил  камень
и отшвырнул прочь. Камень упал как звезда,  продолжая  шептать.  Сареван
стиснул запястья Хирела. - Как часто это касалось твоей кожи? Как часто?
Мальчик испуганно заморгал.
   - Только сейчас. И когда я впервые взял его в руки. Мне  не  нравится
держать его. Но...
   - Никогда, - сказал Сареван, задыхаясь от гнева. - Никогда больше  не
трогай его. Это смертельно.
   - Но ведь это всего лишь драгоценность. Хотя и связанная со  смертью.
- Это орудие черной магии.
   Сареван с трудом поднялся, волоча за собой Хирела, пока не  догадался
отпустить его. Схватив первую попавшуюся  одежду,  он  упал  на  колени.
Камень пел ему: "Сила. Я несу в себе силу". Глаза Саревана сузились.  Он
шарил по полу, его правая рука трепетала.
   Он повалился вперед. Его рука безвольно упала на камень.  У  него  не
было сил управлять ею. Приблизить вплотную. Взять - или отбросить.
   Золото встретилось с  топазом.  Песня  превратилась  в  пронзительный
крик. Боль выросла  до  страдания,  стала  нестерпимой,  превратилась  в
сумасшедшую муку и наконец подарила ему благословенное забытье.

***

   - Вайян. Вайян!
   Сареван  застонал.  Опять?  Неужели  ему  так  и  не  дадут   умереть
спокойно?
   - Саревадин. - Это была его мать, и ее тон не  терпел  возражений.  -
Саревадин Халенан, если ты не откроешь глаза...
   Он выругался про себя, но глаза открыл. Он снова лежал в  постели,  и
все собрались: мать, отец и смертельно бледный Хирел с  расширенными  от
ужаса глазами.
   - Бедный львенок, - сказал Сареван. - Нелегко тебе с нами, безумцами.
   - И впрямь безумец! - взорвалась Элиан. - Не  нашел  другого  оружия,
кроме своего Касара, чтобы разрушить Глаз Силы.
   Сареван заставил себя сесть.
   - Он исчез? Я сделал это? Он требовал, чтобы я взял  его.  Он  обещал
мне... обещал...
   Все  разом  накинулись  на  него,  укладывая,  поддерживая,   пытаясь
успокоить. Но он овладел собой и сам улегся обратно, удерживая  в  своих
руках руки всех троих. Одна из них  высвободилась:  ладонь  его  матери,
сильная и гибкая. Элиан была разгневана, как всегда, когда  гордость  не
позволяла ей расплакаться.
   - Неужели ты никогда ничему не научишься? - Скорее всего, нет.
   - Молокосос! - Ее оплеуху можно  было  назвать  ласковой.  -  Да,  он
исчез. На расстоянии отсюда до самого Хан-Гилена кое у кого теперь болят
головы, но Глаз разрушен. А тебе это едва не стоило жизни.
   - А я бы хотел, чтоб это случилось! - выкрикнул Сареван  с  внезапной
страстью. - Хотел бы, чтоб меня убили в Шoн'ae. Какая  от  меня  польза?
Искалеченный, беспомощный, слабый как младенец - кому я нужен?
   - В данный момент, - холодно произнес Мирейн, - не слишком многим.  -
Он тоже высвободил руку и обернулся к  Хирелу.  -  Принц,  как  ты  себя
чувствуешь? Здесь прокатилась громадная  волна  силы,  и  ты  был  почти
накрыт ею. Если ты позволишь...
   Хотел этого Хирел или нет, но Мирейн осмотрел его глазами,  руками  и
силой. Вялый и уставший Сареван все-таки смог почувствовать эту  силу  и
понять, как и почему она повинуется отцу.
   Однако он забыл о данной им клятве. Проглотив невыплаканные слезы, он
сел в кровати. На этот раз его  никто  не  стал  останавливать.  Сареван
поставил ноги  на  пол,  собрал  остатки  сил  и  поднялся.  Его  колени
подгибались. Он напряг их, заставил себя подойти  к  восточному  окну  и
наполовину сел, наполовину привалился к крепкому подоконнику.  Он  и  не
знал, что наступила ночь. Воздух был холодный, а его тело обнажено,  как
в день появления на свет. Он поежился.
   Его окутала теплая ткань. Это оказался плащ, накинутый на  его  плечи
руками матери. Ее быстрая рассеянная улыбка была известна всем матерям и
их  великовозрастным  широкоплечим  сыновьям.  Она  нахмурилась,  увидев
выступающие на этих плечах кости. Сареван быстро поцеловал  ее  в  щеку,
пока она не увернулась.
   - Я буду сильным, - сказал он больше самому себе, нежели ей. - Буду.

Глава 11

Ax ты, маленький потаскун! - раздалось из-за двери, ведущей в Зеленый двор.
   Сареван узнал и этот голос, и другой, вступивший вслед за первым.
   - Желтый варвар. Ты не мог просто убить  его,  да?  Тебе  нужно  было
заставить его страдать. Вмешался кто-то третий.
   - Но мы все знаем. Мы видим, что ты пытаешься с ним сделать, пока  он
не в состоянии защищаться.
   - Да, любовничек, - насмешливо продолжал первый, - давай, продолжай в
том же духе. Посмотрим, куда это тебя заведет.
   Сареван отодвинул засов и на мгновение ослеп от  яркого  солнца.  Ему
пришлось сощуриться, чтобы разглядеть, что происходит. Ощерившийся Хирел
стоял  в  окружении  молодых  людей,  одни  из  которых  были  в   форме
императора, а другие - в одежде лордов, каковыми они и являлись. Сареван
знал их всех. И некоторых даже любил.
   Что  бы  там  Хирел  ни  чувствовал,  он  скрывал   это   под   своей
императорской  асанианской  маской.  И  только  губы,  плотно  сжатые  и
побелевшие, выдавали его.
   Третьим говорил Старион, и  его  слова  звучали  особенно  угрожающе.
Теперь он снова открыл рот. Казалось, он плачет или близок к этому.
   - Вчера я видел принца во дворе конюшни. Я заметил, как его  относили
на руках наверх. Это твоя работа, твоя и твоего дьявола-отца. Ты заманил
его в ловушку, которая чуть не убила  его.  Ты  хитростью  заставил  его
привести тебя сюда. Именно ты вложил колдовской камень  в  его  руку.  И
все-таки тебе удалось втереться в доверие к императору. Но мы-то  знаем,
кто ты есть на самом деле.
   - Шпион и предатель, - сказал сын князя из Байяна, и его  добродушное
круглое лицо помрачнело. - Вполз сюда как червяк, чтобы изгрызть  сердце
Керувариона. Ты что, принимаешь нас за дураков, скотина?
   - Да что с ним разговаривать, - заявил здоровенный детина  из  Янона,
не самый высокий среди них, но самый крепкий. - Он асанианец. Он родился
со змеиным языком,  только  вот  нас  он  считает  недостойными  беседы.
Правда, пока что он еще не добрался до императора, чтобы  шипеть  в  его
уши. Ну что ж, маленькая гадюка, я укорочу тебе язык. Хирел плюнул ему в
лицо.
   Едва услышав громовой рев  и  увидев,  как  все  разом  бросились  на
Хирела,  Сареван  мгновенно  оказался  в  самой  гуще  потасовки,  щедро
раздавая удары и получив по крайней мере  один  удар,  который  чуть  не
поверг его на землю. И тут кто-то пронзительно закричал: - Вайян!
   Дерущиеся в смятении отпрянули в разные стороны. Глядя  на  их  лица,
Сареван еле удержался от смеха. Он медленно положил руку на  напряженные
плечи Хирела и сказал: - Ах, вот ты где, брат. А я искал  тебя.  Старион
взорвался.
   - Ты что, не знаешь, кто он такой, Вайян? - Конечно, знаю, -  ответил
Сареван и опять обратился к Хирелу:  -  Пойдем  со  мной.  Я  хочу  тебе
кое-что показать.
   - Как ты еще можешь ему что-то показывать?  Как  ты  можешь  доверять
ему? Он явился сюда, чтобы погубить всех нас, а тебя в  первую  очередь.
Сареван глубоко вздохнул.
   - Какой он худой, - прошептал кто-то слишком тихо, чтобы  можно  было
распознать, чей это голос, а Сареван не  отводил  глаз  от  Стариона.  -
Какой он слабый. О Вайян!
   Сареван проглотил горький ком в горле и как можно спокойнее произнес:
   - Родственники, меня согревает ваша  озабоченность.  Но  я  буду  вам
очень признателен, если вы  прибережете  свой  праведный  гнев  для  тех
людей, которые действительно мне вредят и к числу которых этот принц  не
относится. Если вы еще хоть раз дотронетесь до него, будете ему угрожать
или скажете о нем дурное слово, я лично  призову  вас  к  ответу.  -  Он
подтолкнул Хирела вперед. - Пошли.

***

   - Это было не слишком умно, - сказал Хирел. Сареван рассмеялся,  хотя
ему было так больно, что на глаза наворачивались постыдные слезы.
   - А что умно? Я и раньше указывал этой компании идиотов на их  место.
Хотя нет, - признал он, - таких резких стычек у нас не было. Боюсь, тебе
это только повредит. - Как и тебе самому.
   - Ерунда. Некоторое время они будут дуться и отворачиваться от  меня,
но потом все вернется на круги своя, словно ничего и не  произошло.  Так
бывает всегда. - До тех пор, пока они не зайдут слишком далеко. -  Этого
не случится, - сказал Сареван с убежденностью, которой на самом деле  не
испытывал. Он открыл запертую дверь, снова выйдя из полумрака в  жару  и
ослепительный свет буйного лета, и был вознагражден: у Хирела  захватило
дух. - Это мой собственный сад. Отец и мать сотворили его для  меня  при
помощи своей силы. Он не такой большой, как кажется.
   - Пруд такой огромный, как море! - воскликнул Хирел, превратившийся в
восторженного мальчишку, каким и был  на  самом  деле.  -  Море,  лес  и
зеленая равнина. А что это за гора?
   - Дворцовая стена, покрашенная и заколдованная таким  образом,  чтобы
она напоминала пик Зигайяна, который возвышается над озером Умиен.
   Сареван сбросил килт и шагнул в воду.  После  долгих  раздумий  Хирел
последовал за ним. Сареван легонько стукнул его  по  плечу,  вызывая  на
соревнование:
   - Давай наперегонки до острова!
   Хирел  выиграл,  но  с  большим   трудом.   Они   упали   на   траву,
восстанавливая дыхание, и улыбались друг другу и сияющему небу.
   Хирел первый перестал улыбаться. Он  снова  нахмурился.  -  Солнечный
принц, мне не угрожала опасность. И напрасно ты ввязался в драку.
   - Неужели? А со стороны мне показалось, что они затеяли во  имя  меня
настоящую войну. - Что-то в лице Хирела  заставило  Саревана  напрячься,
перевернуться на живот и лечь, опершись на  локти.  -  В  чем  дело?  Ты
чего-то недоговариваешь? - Это не так.
   - Не лги мне, львенок. Лгать нехорошо! - Ну ладно,  помесь.  Я  скажу
тебе. Они действительно собрались начать войну против  тебя.  И  не  они
одни. По всей вашей империи и за ее  пределами  распространились  слухи,
будто бы мой отец и я затеяли заговор с целью погубить тебя и  благодаря
этому уничтожить отца и всю вашу империю. Твой народ взывает к отмщению.
Твои  лорды  и  князья  вооружаются  для  войны.  Мудрецы  призывают   к
спокойствию, но их никто не слушает.
   Несмотря на жару, Саревана пробрал озноб. Он  прибыл  в  Эндрос  ради
спасения отца, чтобы предупредить его  о  том,  что  войны  с  Асанианом
необходимо избежать. Его  согревала  робкая  надежда,  что  ему  удастся
остановить назревающий конфликт. И вот он потерпел неудачу,  даже  более
страшную, чем мог предположить. Прибыв домой в таком ужасном  состоянии,
почти на краю гибели, он еще сильнее раздул искру,  которую  намеревался
погасить. Теперь она превратилась в яростное всепожирающее пламя, и  все
это из-за его неисправимого безрассудства.
   - Нет, -  сказал  он.  -  Пока  еще  нет.  У  моего  отца  достаточно
здравомыслия. Он остановит это. Хирел горько рассмеялся.
   - Твоему отцу лучшего и желать не надо.  У  него  есть  ты,  живой  и
достаточно здоровый, и у него есть война, которой он так долго ждал.  Он
поклялся, что к следующей Вершине Лета будет сидеть на Золотом троне.
   - Нет, - не смог удержаться Сареван. - Ради меня он того не сделает.
   Лицо мальчика приблизилось к нему. Он  выглядел  испуганным,  хотя  и
пытался не показывать этого. Сареван потерял  остатки  здравомыслия.  Он
встал на колени и ударил кулаками о земле. А потом нырнул в воду.

***

   Сареван чуть не забыл одеться.  Его  косичка  расплелась,  и  длинные
волосы сохли на ветру. Впервые после того как он окинул Шон'ай, его тело
подчинялось ему. Ноги несли его, а куда - ему было все равно.
   В конце концов он оказался в своей башне, чтобы надеть платье  принца
и массивное  ожерелье  жреца  и  явиться  на  пир,  на  который  его  не
пригласили.
   Из-за того что Шатри - будь  проклято  его  усердие?  -  оставил  его
немного отдохнуть, Сареван опоздал. Все уже сидели за столом: император,
императрица, властелин Северных княжеств, лорд канцлер Юга, их жены,  их
слуги и даже некоторые из их детей.  А  на  почетном  месте,  застывший,
словно золотое изваяние, сидел Хирел Увериас.
   Их взгляды угнетали Саревана. Большинство из присутствовавших  видели
его впервые с тех пор, как он  вернулся.  На  их  лицах  читались  ужас,
печаль и еле скрываемая жалость. А также  гнев,  глубокий  и  нерушимый,
который наиболее сильно пылал в сердцах молодых людей, братьев и  друзей
принца. Он одарил их широчайшей улыбкой  и  произнес:  -  Добрый  вечер,
господа. Я слышал, что вы собрались на войну, а меня с собой не берете.
   Никто не проронил ни слова. Сареван не смотрел  ни  на  отца,  ни  на
мать, хотя знал, что она привстала со  своего  места.  Он  сел  рядом  с
Хирелом и потянулся за наполненным  до  краев  кубком.  Подняв  его,  он
провозгласил: - Выпьем за смерть!

***

   Он заплатил за это, и недешево.  Не  то  чтобы  Мирейн  упрекал  его.
Император ничего не сказал, и это было намного хуже. И Саревану пришлось
сидеть, есть, пить  и  доказывать  всем,  что  он  по-прежнему  остается
Сареваном Ис'келионом.
   Он проснулся, что было неизбежно,  но  не  в  своей  постели.  Теплым
комочком рядом с ним свернулся Хирел.
   - Будь они все прокляты, - прошептал Сареван. - Будь прокляты. -  Это
ты про кого?
   Сареван вскочил, поморщился, схватился за желудок  и  снова  упал  на
подушки, разрываясь между гневом и весельем. - Львенок! А я  думал,  что
ты спишь. - Как видишь, нет. - Хирел устроился поудобнее, подперев рукой
голову.  Его  глаза  все  еще  были  затуманены  сном.  -  Так  кого  ты
проклинаешь? - спросил он. - Да всех!
   Хирел удивленно поднял брови. Вторая попытка удалась Саревану  лучше.
Он широко развел руки.