огут пугаться безоружные  воины;  они  сбивались  в  кучку,  как
стайка солнечных птиц с настороженными быстрыми глазами.
   3хил'ари  старались  держаться  поближе  к  Хирелу  -   единственному
знакомому им существу в чужом мире. Он помогал им во  время  трапезы,  в
которой сам не участвовал, и во время купания, оказавшегося делом  более
простым. Это был чистоплотный народ, а если уж говорить честно, то  даже
чистоплотнее  большинства  асанианцев.  Они   зачарованно   глядели   на
непрерывный поток воды, подогретой в печах, они играли в нем  как  дети,
забыв наконец о своем страхе перед  людьми,  героически  пытавшимися  им
прислуживать. Хирел, которому еще не доводилось видеть их без  раскраски
и без кос, был приятно удивлен. Когда вода  пригладила  их  бороды,  они
стали похожи на людей.
   Затем к ним  направился  человек  с  бритвой.  Это  было  всего  лишь
предложение, никто и не думал принуждать их бриться, однако они взревели
как  быки.  Слуга   поспешно   отступил.   Газхин,   разъяренный   таким
оскорблением, ринулся за ним.
   Хирел вскрикнул, при этом его  голос  постыдно  сорвался.  Удивленный
Газхин повернулся, начиная приходить  в  себя.  О  слуге  забыли,  и  он
убежал.
   Хирел с неохотой выбрался из воды, в которой собирался лежать до  тех
пор, пока она не смоет все его беды. Он разыскал человека, который, судя
по всему, распоряжался слугами, и поклонился ему весьма почтительно,  но
все же не как принцу.
   - Оставьте их в покое, - сказал Хирел, - и разместите вместе со мной.
Они принадлежат принцу Саревадину. Если... когда он будет  в  состоянии,
он отдаст надлежащие распоряжения на их счет.
   Человек снова поклонился. Когда эта отвратительная слабость  пройдет,
Хирел удостоит его похвалы. А сейчас ему предстояло  множество  дел.  Он
так и не узнал, где находится Сареван. Никто не мог сказать ему об этом.
Он даже не знал, вовремя ли подоспел  император:  жив  Сареван  или  уже
умер.
   При помощи наречия торговцев, приложив максимум усилий, Хирел  убедил
своих хмурых спутников оставаться  в  отведенных  им  комнатах.  По  его
понятиям, помещение было тесновато и годилось лишь  для  самого  мелкого
дворянина, хотя и такое жилище его устраивало. Выданная ему одежда  была
под  стать  комнатам  и  никуда  не  годилась.  Он  снова  облачился   в
потрепанное одеяние, полученное от зхил'ари, и надел золотые  украшения,
подаренные Зхиани.  Когда  он  вышел,  дикари  занялись  восстановлением
узоров на своих телах, с напускной беспечностью  осматривали  комнаты  и
утешались вином, которое принесли им слуги.
   Сареван сказал бы, что  сам  бог  указывает  Хирелу  путь.  Хирел  же
склонен был назвать это  второй  удачной  случайностью  со  времени  его
появления в Эндросе. Он наугад пошел по  какому-то  коридору,  выведшему
его во двор, вдоль стены и вверх по лестнице.  По  дороге  ему  попалось
несколько слуг, занятых своими  делами.  Нигде  не  было  стражи.  Хирел
решил, что этот  путь  предназначен  специально  для  слуг,  потому  что
коридор был узким и скромно отделанным. Наконец юноша оказался  в  более
оживленном крыле дворца: здесь встречалось больше  людей,  проходы  были
широкими, потолки - высокими, а на стенах  висели  гобелены,  к  которым
утомленные глаза Хирела даже не пытались присмотреться.
   Дверей здесь было много, но охранялась лишь одна.  Возле  нее  стояли
два воина, высокие и надменные,  одетые  в  алую  с  золотом  форму.  На
какой-то миг изумленному Хирелу показалось, что стражник  более  низкого
роста - это Сареван. Но перед  ним  стоял  скорее  юноша,  чем  мужчина.
Огненно-рыжие волосы делали его кожу вдвойне темной, однако  ее  оттенок
был не таким, как у Саревана: она отливала  старой  бронзой.  Черты  его
лица были грубее, хотя все же довольно красивы: прямой  нос,  удлиненные
губы, словно созданные для смеха. Но  в  этот  момент  они  были  плотно
сжаты, а темные глаза блестели из-за подступивших слез.
   Именно он опустил копье, преградив Хирелу путь, и вызывающе произнес:
   - Кто осмеливается вторгаться в покои императора? Хирел  взглянул  на
наконечник копья, застывший возле его горла.  Он  был  очень  острый,  а
голос стражника звучал еще острее и резче.
   Хирел  посмотрел  на  второго  стражника,  невообразимо  высокого   и
длинноногого, в довершение всего оказавшегося женщиной.  Он  невольно  с
легкой грустью вспомнил о Зхиани,  потому  что  в  глазах  этой  женщины
отразилось искреннее восхищение при взгляде на  привлекательного  юношу.
Она не была так красива, как Зхиани: слишком  высокая  и  к  тому  же  с
резкими  чертами  лица.  И  все-таки  он  надеялся,  что  сможет  с  ней
договориться, поэтому она казалась ему бесподобной красавицей.
   Он осторожно обратился к ней на языке гилени, которым  воспользовался
первый стражник:
   - Мне хотелось бы видеть Высокого принца. Я не таю злого умысла.
   Наконечник копья коснулся его шеи.
   - Да уж конечно, - прорычал стражник с замашками принца. - Эти задиры
совсем   обнаглели,   если   посылают   шпионов    прямо    в    спальню
Солнцерожденного.
   Хирел сглотнул и слегка попятился. - Я  один  из  тех,  кто  доставил
принца Саревадина сюда. Мы были его спутниками. Я хотел бы видеть его.
   - Того же самого хотели бы и все остальные в мире. - В словах женщины
не было особой мягкости, но не было и враждебности. - Извини, чужеземец,
туда входить запрещено. Это приказ императора.
   - Но я должен пройти. Я должен видеть его. Я  должен  сказать  ему...
Юный гилени перебил его:
   - Ему еще долго никто ничего не скажет.  А  может  быть,  и  никогда.
Благодаря твоему роду, желтоглазый.
   Он расплакался, не стесняясь и не стыдясь, и его  слова  были  словно
плевки ненависти. Однако копье отклонилось,  и  Хирел  проскользнул  под
него.
   Крепкие руки схватили его, потащили назад и с позором вернули  на  то
самое место, где он стоял раньше.
   - Не смей этого больше делать, - насмешливо предупредила его  женщина
из Янона. - Я верю, что ты - тот человек  с  запада,  с  которым  пришел
принц, но сейчас его никто не должен видеть. Император  творит  над  ним
великую магию. И пока его работа не будет окончена, никто не проникнет в
эту комнату.
   - Он жив, - сказал Хирел.
   Он не знал, что  ему  думать.  Но  он  понимал,  что  не  должен  так
радоваться.
   - Он может остаться в живых, - сказала женщина, - а может умереть. Он
бродит среди теней и может не захотеть вернуться. Или будет просто не  в
состоянии это сделать. Сердце Хирела сжалось. - Это невозможно. Я так не
хочу.
   Они уставились на него. Презрительная усмешка  гилени  полоснула  его
как нож по коже. Но Хирел не придал этому значения, то  ли  по  какой-то
причине, то ли из-за королевского воспитания, то ли просто из прихоти. -
Я не хочу этого, - повторил он.
   - Значит, ты маг? - с издевкой поинтересовался гилени.  -  Твоя  сила
так велика, что даже Солнцерожденный подчинится тебе?
   Хирел невидяще взглянул на стража. Глаз  Силы  горел  на  его  поясе,
обжигал и пел.
   -  Я  Высокий  принц.  Я  равен  ему.  Он  не  умрет,  пока  я  желаю
поддерживать его.
   Может быть, они что-то сказали, но он не  обратил  на  это  внимания,
повернулся и пошел прочь от рыжего гилени, полного ненависти к  нему,  и
от черной женщины Янона, которая смеялась над ним.  Варвары.  Эта  чужая
страна, эти чужие лица, как они давят на него!
   Он нашел никем не охраняемую дверь и попал в пустую комнату,  которая
выходила  в  зеленый  дворик,  залитый  солнечным  светом.  Среди  травы
скользила серая тень. Даже Юлан томился  в  разлуке  со  своим  принцем.
Когда ослабевшие колени Хирела подогнулись и он повалился на ковер, Юлан
оказался рядом и поддержал его.
   Юноша зарылся лицом в  пахнущий  мускусом  мех.  Он  должен  побороть
тошноту. Должен. Он заплакал, потому  что  остался  совсем  один,  всеми
брошенный и преданный. Потому что единственный, кто связывал его с  этим
неприятным миром, сейчас умирал или уже умер, унесенный потоком магии.
   Юлан был терпелив.  Он  не  собирался  укорять  Хирела  или  тактично
напоминать ему, что Высокому принцу не пристало плакать.  Высокий  принц
обязан  безропотно  нести  тяжелую  ношу  своей  мантии,  быть  каменным
изваянием, олицетворяющим всю империю, и терпеть, когда  его  облачат  в
золотые одеяния, посадят на Золотой трон и навечно скроют его  лицо  под
золотой маской.
   Этот кошмар преследовал Хирела с самого раннего детства. В  нем  весь
мир был сделан из золота, желтого, жесткого и  тяжелого  как  свинец.  И
Хирел был рожден для этого мира, окутан им, скован  цепями,  а  над  его
головой постоянно маячила золотая маска. Она медленно,  почти  неощутимо
опускалась. Ее форма в точности повторяла форму его лица, но  в  ней  не
было ни  одного  отверстия  -  ни  для  глаз,  ни  для  ноздрей,  а  рот
представлял собой лишь изгиб губ статуи. Хирел боролся, метался,  кричал
изо всех сил, но не мог ускользнуть от нее.
   Иногда она опускалась так низко, что он уже  не  мог  ни  видеть,  ни
дышать, ни говорить. И все-таки он всегда просыпался до  того,  как  она
касалась его кожи. Он был уверен, что если она опустится  еще  ниже,  то
после пробуждения он действительно обнаружит маску на своем лице. И  оно
перестанет  быть  его  собственным  лицом,  превратится   в   прекрасный
нечеловеческий лик императора.
   Хирел  лежал,  свернувшись  клубочком  возле  дикого  кота,  и  слезы
медленно текли по его щекам и по меховой шкуре Юлана. Он не видел  этого
сна с тех пор, как сбежал из При'ная. И этой благодатью  он  был  обязан
своим братьям.
   Мало-помалу Юлан принялся мурлыкать. Хирел позволил ему убаюкать себя
и погрузился в благословенный сон, лишенный каких бы то ни было видений.
***

   Когда Хирел  проснулся,  испытывая  сильный  голод,  он  увидел  всех
десятерых зхил'ари, в полном облачении и покрытых узорами. Что это  была
за комната, он не знал, но, по всей вероятности, дикари претендовали  на
нее и на сад. Вокруг сновали обалдевшие слуги, однако ни у кого  из  них
не  хватало  смелости  выступить  против   когтей   Юлана   и   прогнать
захватчиков. Хирел отправил одного из них за едой и питьем.
   В саду находился небольшой пруд, в котором уже  плескались  один  или
двое дикарей. Хирел ополоснул лицо,  подумал  и  послал  еще  одного  из
праздно глазеющих слуг за платьем, приличествующим истинному  дворянину.
Принесенная одежда отвечала его требованиям: сшитая из простой добротной
материи, она соответствовала южной моде и подходила ему по размеру.
   Юлан заворчал. Раздался чей-то голос. Ворчание  превратилось  в  рык.
Хирел, вышедший из сада, обнаружил, что  кот  загнал  в  угол  какого-то
незнакомца. Если не считать оттенка асанианского золота  на  его  полных
щеках, он был точной копией человека, который не пустил их к императору.
   - Пожалуйста, - слабым голосом проговорил незнакомец.  -  Пожалуйста,
господин...
   Хирел положил руку на голову Юлана. Дикий  кот  утих  и  пригнулся  к
земле, но все еще обнажал грозные клыки.  Хирел  оглядел  его  жертву  с
головы до ног. - Что тебе здесь нужно? Человек с  видимым  усилием  взял
себя в руки. -  Господин,  вам  нельзя...  Это  одна  из  личных  комнат
императрицы. И она не предназначена для... гостей.
   Хирел осмотрелся.
   - Действительно. Здесь не хватает  пары  кроватей.  И  нелишне  будет
установить навес, а то вдруг нам захочется искупаться во время дождя.
   Слуга забыл о своих страхах и попытался обуздать высокомерие Хирела.
   - Вы вторглись в личные покои ее императорского величества.  Если  вы
не оставите их по собственной воле, мне придется проследить,  чтобы  вас
отсюда проводили.
   - А я так не думаю, - холодно заявил Хирел. - Кровати. Принесите  их.
И вино. Навес пока может подождать, а вот мыло и полотенца - нет.
   Бедный слуга мгновенно потерял самообладание, а вместе с ним  и  свой
надменный тон. - Здесь вам не свинарник для варваров! - Разве только,  -
размышлял вслух Хирел, - вы сможете предоставить  мне  комнаты  рядом  с
покоями принца  Саревадина.  Действительно  рядом.  И  с  обслуживанием,
соответствующим моему положению.
   - Ты получишь должное обслуживание. А именно - цепь раба, которую  ты
потерял.
   - Думаю, ты мне не подходишь. Убирайся. Ты меня утомил.
   Хирел отпустил Юлана. Кот радостно прыгнул и прогнал дурака слугу  из
комнаты.

***

   После переговоров со слугами всевозможных рангов  им  пришлось  иметь
дело со стражниками, которые не могли  проникнуть  в  дверь,  охраняемую
Юланом, и не решались очистить помещение при  помощи  своего  бронзового
оружия. Идиоты, они даже попытались напасть из сада, не подумав  о  том,
какая от этого будет польза, ведь по саду бродили зхил'ари,  вооруженные
до зубов. Хирел не интересовался,  откуда  у  них  появилось  оружие.  У
дикарей свои методы, а воровство они не считают грехом.
   Наконец стражники убрались. Из того,  что  требовал  Хирел,  принесли
только  вино,  а  позже  и  еду,  после  повторного  и  не  допускающего
возражений приказа. Дикари не нуждались в  изобилии.  Игра  не  приносит
удовольствия, если объедаешься мясом и пресыщаешься вином.
   А Хирел больше не испытывал голода. Он  выпил  немного  вина,  только
ради пробы, и надкусил плод. Он беспокойно бродил по саду, возвращался к
пруду, заходил в комнату. Из коридора не доносилось ни слова. Ни  звука,
ни намека на колдовство. Дважды сменилась стража. Лица  охранников  были
угрюмыми. Дверь в комнату, где лежал Саревадин, ни  разу  не  открылась,
поэтому Хирел так и не увидел, что  происходит  внутри.  А  может  быть,
комната, которую столь ревностно охраняет стража, вообще пуста?
   День померк, и наступила ночь.  Хирела  одолел  беспокойный  сон.  Он
боролся с ним, но дремота оказалась сильнее, и юноша уснул.
   Ему снилось,  будто  он  идет  по  сумеречной  местности,  освещенной
холодными звездами. Рядом с ним двигалась чья-то тень. Тени двух принцев
спокойно шагали бок о  бок  в  стране  теней.  Но  даже  здесь  шевелюра
Саревана была яркой, как огонь маяка.
   Какая-то часть  Хирела  считала  это  кошмаром:  сумеречные  странные
холмы, ледяные звезды, воздух, ничем не напоминающий воздух живой земли.
Но здесь был Сареван, такой же, как всегда; он шагал уверенно  и  легко,
окутанный покровом молчания. Один или два раза он взглянул на  Хирела  и
улыбнулся теплой, чуть-чуть озорной улыбкой. "Мы принадлежим друг другу,
- говорила эта улыбка, ты и я, два принца".
   Хирел склонил голову в знак согласия. Они находились в  таком  месте,
где нельзя отрицать истину.
   Постепенно Хирел осознал, что воздух наполнен странным шумом, похожим
на  пение   хора.   Звучало   имя:   "Саревадин.   Саревадин!"   Сареван
приостановился. Хирел оглянулся. Где-то далеко, на самом  краю  видения,
мерцал свет. Он нахмурился и сказал: - Они зовут тебя.
   Его голос утонул в тумане. Сареван искоса взглянул на него  и  слегка
пожал плечами. Для него это не имело значения.
   - Но это правда, - настаивал Хирел. - Вот, послушай. Они  зовут  тебя
назад к свету.
   Нежная глубокая темнота манила к себе. Хирел схватился  за  Саревана.
Тот попытался вырваться, и тогда Хирел еще  крепче  сжал  руки.  Сареван
повернулся, готовый к схватке, но замешкался. - Слушай, - сказал  Хирел.
- Ради меня. - А кто ты такой? - спросил Сареван.  -  Я  -  твоя  вторая
половина, - ответил ему Хирел. Брови Саревана сдвинулись, однако спорить
он не стал, словно Хирел дал ему повод  для  размышлений.  -  Слушай,  -
умолял его Хирел. - Слушай.

***

   Хирел вскочил. Стояла глубокая ночь,  но  не  ночь  в  стране  теней.
Воздух в саду императрицы был холодным и сладким.  Тишину  нарушал  лишь
храп его товарищей. Он снова улегся, прижался к  теплому  боку  Юлана  и
попытался унять дрожь. Сон рассеялся. Хирел нисколько  не  сомневался  в
том, что это был всего лишь сон, однако он продолжал преследовать юношу.
***

   Утренний рассвет холодил, несмотря на яркие лучи восходящего  солнца;
вода в пруду оказалась ледяной. Хирел все же нырнул в него, чтобы  смыть
с себя следы прошедшей ночи и заставить разум окончательно  проясниться.
Он продолжал плескаться, когда слуги принесли еду, на  которую  зхил'ари
набросились с наслаждением, и не вышел  из  воды,  даже  когда  появился
какой-то высокий незнакомец.
   "Еще один проклятый  великан",  -  подумал  Хирел,  подняв  глаза  на
фигуру, стоящую  у  края  пруда.  Этого  человека  нельзя  было  назвать
молодым: его борода побелела, а волосы поседели. Но в нем была  легкость
и живость  молодого  мужчины,  и  он  уставился  на  Хирела  пристальным
обескураживающим взглядом. Казалось, он может  читать  в  глазах  принца
самые сокровенные мысли, и то, что он видел,  вызывало  у  него  смех  и
ярость в равной мере. Юлан уселся возле него, привалился к нему боком  и
громогласно замурлыкал.
   - Итак, - сказал незнакомец на языке гилени с  акцентом,  характерным
для жителей Янона, - ты и есть тот захватчик, который  взбудоражил  весь
дворец? Я не рискну предположить, что ты просил то, что тебе требуется.
   Хирел смутился и тут же почувствовал к самому себе презрение, от чего
его слова прозвучали резко и высокомерно.
   - Я просил. Мою просьбу не удовлетворили И тогда мне пришлось взять.
   - Ты требовал невозможного. Ты взял то, что может удовлетворить  твои
амбиции. - Северянин протянул руку. - Выходи из воды, маленький принц.
   Хирел повиновался, однако руки не принял. Его нагота и то, что он был
вынужден самостоятельно вытираться, стуча зубами от холода, и  одеваться
под этим самоуверенным взглядом, больше не вызывали  стыдливого  румянца
на его щеках. А Юлана он вообще игнорировал.  Этот  кот  стал  таким  же
предателем, как и все остальные.
   Осторожные зхил'ари обступили их.  Северянин  сверкнул  ослепительной
улыбкой и что-то сказал на их родном языке Выслушав его, они  вытаращили
глаза и разинули рты, повалились на землю и принялись пылко целовать его
ноги, а потом исчезли.
   Хирел остался один, всеми покинутый и посиневший от  холода,  слишком
огорченный,  чтобы  разгневаться.  Улыбка  высокого  человека  не  могла
пробиться сквозь отчаяние юноши, а глубокий теплый голос не радовал  его
слух.
   - Я сказал им, что они могут посмотреть на своих сенелей  и  получить
назад свое оружие. И  еще  я  попросил  их  оказать  милость  и  вернуть
отобранное оружие прежним владельцам, которым хотелось бы  получить  его
назад. Когда же они все сделают, с ними будет  говорить  капитан  стражи
Высокого принца. - Но это не все, что ты сказал им. - Может, и так.
   Поскольку Хирел не проявлял желания двигаться,  северянин  уселся  на
траву, скрестив ноги.  Хирел  равнодушно  отметил,  что  килт  -  крайне
нескромная одежда. Варвара это нисколько не заботило. Несмотря на то что
в нем не было, да и быть не могло, ни капли королевской  крови,  он  вел
себя так же высокомерно, как Сареван. Подняв  колено,  он  обхватил  его
руками Его тело было покрыто шрамами, чего он нисколько не стыдился,  и,
несмотря на это, он был красив, как любой северянин У него были  точеные
черты лица, могучее мускулистое тело и присущая  только  ему  особенная,
тяжеловесная грация. - Ну, спасибо тебе за это, - сказал он. - Ты маг, -
вяло произнес Хирел. Северянин приподнял одно плечо.
   - До известной степени. Я не был рожден для магии. Мне плохо  удаются
заклинания Пара трюков у меня получается, но не больше. - Ты знаешь, кто
я такой?
   - Это достаточно очевидно. Я встречался  с  твоим  отцом,  а  ты  его
точная копия. От лица нашего императора приношу тебе извинения.  Сначала
он не узнал тебя, а потом ему надо было позаботиться о  Сареване.  Хирел
ухватился за важную тему. - Сареван.. он... - Он жив. - Жив, -  повторил
Хирел. Он не знал названия той силы,  которая  затуманила  его  глаза  и
заставила сердце лихорадочно забиться. - А его... его...
   - Его отец восстанавливает св