е  и
ребенку... Утрата семьи незаживающей  раной  преследовала  его  везде  и
повсюду. Не напрасно по неписаным воровским  законам  вору  не  положено
иметь семью. А он в свое время пренебрег этим  правилом.  И  вот  теперь
расплачивается горькими потерями, разрывающими его сердце. Скольких  ему
уже пришлось проводить в последний путь!
   И своих мудрых учителей, старого Медведя и  академика  Нестеренко.  И
верных друзей, с которыми пришлось пройти через тюрьмы и лагеря, а потом
через тысячи испытаний в борьбе за влияние в России. Но  никогда  еще  .
так не страдала душа, как сейчас, после смерти жены и сына. Чуть раньше,
когда  Владислав  потерял  любимую   женщину   Вику,   дочку   академика
Нестеренко,  которая,  стараясь  спасти  его,  была   убита   киллерами,
преследовавшими его, Варяга, он находил утешение в том, что она оставила
ему хотя бы дочь. Но после утраты Светы с  Олежкой  он  ощутил  страшное
одиночество и пустоту. Его сердце, наверное, навсегда  закаменело,  если
бы не дочь Лиза. И Лена, тихая, спокойная девушка, работавшая приходящей
няней для Лизы. Лена так естественно вошла в его сердце, что он уже и не
мыслил своей жизни без нее. Дни были заполнены работой.  И  лишь  ночные
воспоминания о страшной гибели близких доставляли  ему  острые  душевные
страдания. Порой они становились невыносимы. Но  все  же  это  было  уже
прошлое, которое не вернуть. Это  прошлое  все  глубже  проваливалось  в
пучину памяти. Тот жуткий день все плотнее окутывала пелена забвения.  А
жизнь брала свое. И все рельефнее вырисовывалась в его сознании Лена.
   Она стала ему особенно  близка  в  последние  три  недели,  когда  он
посадил ее у себя в приемной. И не пожалел. Лена оказалась  на  редкость
толковой и хваткой. Он лаже иногда невольно сравнивал ее со Светланой  -
Света была совсем другая. Добрая, терпеливая, заботливая  мать,  хорошая
хозяйка, верная жена, друг. Но совсем не "бизнесвумен",  у  нее  напрочь
отсутствовали деловая жилка, та острота  интеллекта,  тот  смелый  полет
фантазии и, как говорится, чувство предвидения, без которого  невозможно
делать бизнес - ни малый, ни  тем  более  большой.  А  вот  у  Лены  эта
бизнес-хватка явно присутствовала. Владислав вспомнил,  как  она  совсем
недавно, подготовив ему сводку о последних продажах  "Госснабвооружения"
на иорданском военно-техническом салоне, вдруг посоветовала...  нет,  не
посоветовала,  а  как  бы  поразмыслила  вслух,   не   решаясь   впрямую
посоветовать... немного переделать контракт с господином Ахмедом Сайхой,
крупным  саудовским  оружейником.  И  он,  подумав,  сразу   согласился,
подивившись про себя, как это  Лена,  не  имея  никакого  экономического
образования и коммерческого опыта, сразу углядела то, что ускользнуло от
внимательного взгляда его  многоопытных  экономистов-консультантов.  Вот
тогда-то Владиславу и пришла в голову мысль взять ее к себе в "контору",
посадить секретаршей - чтобы через ее руки проходила  вся  документация.
Разумеется, прежде чем принять  такое  решение,  он  поручил  отставному
полковнику,   своему   верному   "оруженосцу"   Николаю    Валерьяновичу
Чижевскому, начальнику службы безопасности,  проверить  ее  подноготную.
Так, на всякий случай. Береженого бог бережет. После гибели жены и  сына
он уже никому не мог доверять безоговорочно. Николай Валерьянович быстро
навел справки и доложил,  что  ничего  подозрительного  за  девушкой  не
числится.
   Москвичка,  родители   умерли   естественной   смертью,   образование
незаконченное высшее (бросила пединститут), сомнительных знакомств  нет.
Ну и самое главное - она была единственной племянницей Вали, многолетней
домоправительницы Егора Сергеевича Нестеренко, что само по себе было  ее
лучшей характеристикой: Егор Сергеевич не  подпускал  к  себе  случайных
людей.
   Зазвонил телефон - его прямой, номер, о существовании которого  знали
только самые близкие люди. Что-то стрельнуло  в  мозгу  -  не  к  добру!
Владислав снял трубку.
   - Здорово, Варяг!  -  раздался  глуховатый  скрипучий  голос  Максима
Шубина, известного в воровских кругах под кличкой Кайзер.
   - Здравствуй, Максим! Чем обязан?
   - Да вот решил справиться о твоем здоровье, -  как-то  фальшиво  и  с
вызовом выдавил Шубин.
   - Заботливый ты нынче стал, Кайзер, как  я  посмотрю,  -  в  тон  ему
ответил Владислав.
   - Работа такая, Варяг. Сам знаешь, о людях вовремя  не  позаботишься,
глядишь - уже похоронили. Только убиваться приходится да каяться...
   Варяга неприятно кольнули слова Шубина, и он  резко  оборвал  его  на
полуслове:
   - Знаешь что, Кайзер, я сейчас занят, давай перейдем к делу.
   На другом конце  провода  послышалось  раздраженное  покашливание,  и
неприятный скрипучий голос Макса, цедя слова сквозь зубы,  сообщил,  что
люди передают привет Варягу и желают видеть на большом сходе  в  будущую
пятницу.
   Кайзер замолчал, дожидаясь  реакции.  Варяг  до  боли  сжал  челюсти.
Максим Кайзер не просто связник у воров - он сам  крупный  авторитет.  И
коли его уполномочили сообщить Варягу  о  необходимости  срочно  собрать
большой сходняк, то, выходит, разговор  предстоит  очень  серьезный.  Но
куда более серьезным показалось Варягу то, что Кайзер изложил свою мысль
в ультимативном тоне, так, как будто бы не Варяг был смотрящим России, а
кто-то другой, вызывавший Варяга на толковище под видом большого  схода.
Очень это не понравилось Варягу, но,  не  подавая  вида,  держа  себя  в
руках, Владислав переспросил:
   - Правильно ли я понял тебя. Кайзер, люди хотят, чтобы я  организовал
большой сход?
   Шубин слегка помедлил и, снова прокашлявшись, проскрипел в трубку:
   - Ну можно и так сказать. Но  народ  на  пятницу  настаивает,  Варяг.
Учти...
   - Я тебя понял, Кайзер. Передай: я буду.
   - Пе-ре-дам! О-бя-за-тель-но пе-ре-дам!  -  отрывисто  бросил,  точно
пролаял. Кайзер. - Только, Варяг, народ рассчитывает на то, что  встреча
состоится без лишних... Чтоб не как в тот раз  -  когда  приводил  своих
людей. С пушками, - уточнил невесело  Макс  Шубин.  -  Это  ж  как-никак
большой сходняк, а не заседание Госдумы, и скандалы нам ни к чему.
   - Не боись. Кайзер, - криво усмехнулся Варяг, - вот уж скандала я  не
допущу. Будь уверен. Я ведь не спикер Селезнев.  -  И,  не  став  дальше
слушать Шубина, бросил трубку.
   Итак, его вызвали на большой сходняк...Варяг  мысленно  перенесся  на
несколько недель назад, в подмосковный ресторан с тяжелой входной дверью
под медным кованым навесом. Плохо кончился  тот  неприятный  разговор  с
ворами - очень плохо. А ситуация  была  явно  спровоцирована.  Владислав
вспомнил, как его телохранители были  вынуждены  применить  силу.  Слава
богу, что до стрельбы дело не дошло. И еще он вспомнил,  как  из-за  уже
захлопнувшейся за ним двери, из банкетного зала, до  его  слуха  донесся
хриплый  вопль  Толяна,  старого  вора,  которого  последние  годы  чаще
называли Дядей Толей: "Это война, Ва-ряг!"
   Война... Только этого не хватало! Начато  было  столько  дел.  Машина
бизнеса только-только  начала  раскручиваться.  Неужели  опять  придется
заниматься разборками? Варяг всю жизнь сходился в кровавых и  смертельно
опасных  разборках  со  своими  коварными   недоброжелателями,   которых
жадность и непомерное честолюбие делали его  заклятыми  врагами.  Варягу
приходилось их беспощадно наказывать. Он терпеть не мог  отморозков,  на
которых никакие слова не имели  воздействия.  С  беспределыциками  Варяг
расправлялся  безжалостно,  воровской  закон  был   жесток   -   убивать
приходилось и самому, но чаще руками верных людей. Но то были и в  самом
деле враги - люди, которым нельзя было  доверять,  которые  готовы  были
предать и продать его за бесценок, которые норовили уничтожить  его  как
опасного и сильного конкурента по влиянию на воровской мир, на бизнес, в
котором крутились деньги воровского общака. То были  напрочь  чужие  ему
итальянские  мафиози  в  задрипанной  Америке,   наши   коррумпированные
правительственные  чинуши,  крупные   ментовские   начальнички,   всякая
рвущаяся  к  власти  политическая  шушера.  И  еще,  конечно,  продажные
ссучившиеся воры, среди которых попадались даже законные,  которым  грех
был носить корону воровской чести. Он уничтожал их  без  колебаний,  без
всякого трепета душевного, зная, что этой падали, этой мрази вонючей нет
места на земле. Но никогда еще ему не приходилось вступать в  схватку  с
теми, кого он считал людьми вполне приличными, кого  сам  в  свое  время
вводил в большой воровской мир, а  потом  рекомендовал  большому  сходу.
Никогда еще воры, которых он знал не первый год и которые его совсем еще
недавно искренне уважали и беспрекословно  подчинялись  его  авторитету,
завоеванному делами, а не купленному за бабки, -  никогда  еще  воры  не
предъявляли  ему  сколь-нибудь  серьезных  претензий.  "Еще  немного,  -
подумал  невесело  Варяг,  -  и  они  меня  поставят  на  счетчик,   как
какого-нибудь толстопузого лоха-коммерсанта из "Петровского пассажа".
   И все-таки, что же произошло? Почему  все  так  внезапно  повернулись
против? Варяг не верил, не хотел, не мог поверить, что все это вышло как
бы  само  собой.  Чтобы  авторитетные  воры  и  впрямь  так  уж   сильно
недовольствовали тем, как у него идут дела в  нефтяном,  алюминиевом  и,
главное, в оружейном бизнесе. Чтобы они ух так противились тому, что  он
проталкивает своего человека на самый верх политической пирамиды России.
Не может быть, чтобы причиной была неудача с "Балторгфлотом". Тем  более
что дело там еще далеко не  закончилось,  и  теперь,  когда  в  северной
столице правильно прошли выборы и смотрящим поставлен  Филат,  толковый,
преданный человек, все еще можно переиграть в их пользу...
   Нет, что-то  тут  недоговорено,  думал  Варяг,  машинально  перебирая
бумаги на своем рабочем столе. Тут чувствуется чья-то посторонняя  рука,
чье-то закулисное давление, чей-то иезуитский замысел - вот  только  что
это за люди и в чем состоит их лукавый план, этого Варяг пока понять  не
мог. Впрочем, одно он понимал очень хорошо. Не случайно, ох не  случайно
Закир Большой на том сходняке упомянул про общак. Да какое там  упомянул
- почти впрямую потребовал отчета.
   Потом намекнул на то, что не пора ли  уважаемым  людям  поблагодарить
Варяга за проделанную работу и передать контроль над общаком  в  другие,
не менее надежные руки. При этом Закир Большой явно  выражал  не  только
свое личное мнение, но, как он сказал, мнение большинства воров. Что  же
все-таки произошло? И  в  тишине  зала  его  слова  звучали,  не  находя
возражений у  собравшихся.  Когда  и  где  Варяг  потерял  бдительность,
упустил что-то очень важное, значительное?
   Варяг знал Закира давно, лет уже пять, и за все эти годы  между  ними
не то что "кошка не  пробегала"  -  тень  не  ложилась.  Закир  был  вор
уважаемый,  гордый,  умный  и,  главное,  хладнокровный.  К  Варягу   он
относился ровно, и, хоть всегда держался  независимо,  в  разговорах  со
смотрящим был подчеркнуто  почтителен.  И  уж  если  то,  что  он  тогда
высказал Варягу, вышло у него из сердца, то, значит, с Закиром произошли
странные и необъяснимые метаморфозы. Жесткие слова явно были результатом
каких-то серьезных событий, произошедших в последние  две-три  недели  и
изменивших взгляды умного и опытного  Закира.  Варяг  понимал,  что  эти
события вряд ли были стечением обстоятельств. Скорее  всего  здесь  имел
место чей-то злой умысел, искусно навязанный дагестанскому вору. И это в
корне меняло дело.
   Варяг вспомнил, как на том сборище воров Сашка Турок прилюдно  уличил
Закира Большого в тайной торговле черной икрой  -  Закир  тогда  в  лице
переменился. Скрывать от правильных  людей  свои  барыши  дагестанец  не
привык. Тем более что икра - так, мелочевка. Закир всегда исправно и  не
скупясь отстегивал от своего подпольного бизнеса в  общак  -  это  Варяг
знал точно. Но все же Закиру стало тогда не по себе. И  он  как-то  вяло
отреагировал на слова Турка. Значит, ему есть что скрывать от воров,  не
только эти махинации с икрой. Но что еще?
   Может быть, нечто такое, в чем благородному  вору  и  впрямь  западло
признаться братве? Что-то позорное... Но что?
   И тут Владислав стал вспоминать о событиях трехмесячной давности.  Он
вспомнил, как все тот же Сашка  Турок  шепнул  ему,  что  видел  однажды
Закира выходящим из дверей здания Речного вокзала. Ну  и  что,  удивился
тогда Варяг, мало ли какие дела у дагестанского авторитета в  московском
речном пароходстве!
   Да в том-то и дело, не унимался Турок, что  пароходство  находится  в
другом  здании,  неподалеку  от  вокзала,  а  в  самом  вокзале  никаких
кабинетов речных начальников нет.
   Только мелкие турфирмы и ресторан. Ну понятное дело - такой кит,  как
Закир, сам не попрется сшибать дань с турфирмы. Да и в ресторан если  он
и заходил, то явно не лакомиться жареным сомом. Там у него была  деловая
встреча - сделал вывод хитроумный Сашка.
   Варяг этот разговор  запомнил.  Сашке  Турку  он  ничего  не  сказал,
поручив  своим  людям  последить  за  Закиром  и  рестораном.  Чижевский
отправил в ресторан "Волга" своих людей.  Дело  было  как  раз  накануне
готовящейся операции  по  поимке  гнусного  кровавого  отморозка  Коляна
Радченко, и лучшие силы Чижевского, тройка самых профессиональных бойцов
- Абрамов, Лебедев и Усманов, были  заняты.  В  дозор  пришлось  послать
молоденького парнишку,  имевшего  за  свой  ершистый  характер  прозвище
Зверек. Зверек топтался возле Речного вокзала три недели, но Закира  там
не видел. Зато он рассмотрел много чего другого  -  например,  странного
хмыря в черной кожаной косухе и в зеркальных очках, который частенько  -
раз в неделю уж точно - приезжал сюда, к ресторану "Волга", на  разбитом
"жигульке", а  за  ним  через  пять-десять  минут  неизменно  подкатывал
какой-нибудь крутейший джип или  "мерседес",  из  которого  вываливалась
пара-тройка здоровенных "быков" с могучими плечищами, кулаками-ядрами  -
по виду ни дать ни взять мастера греко-римской борьбы. Богатыри исчезали
за тяжелой дубовой Дверью ресторана и потом появлялись уже порознь через
час-другой.
   Эта информация заинтересовала Варяга - он и сам не мог понять почему.
И, как  старый  опытный  волчара,  он  не  оставил  эту  информацию  без
внимания. "Надо бы поподробнее разузнать, что тут к чему", - подумал  он
тогда...
   И вот теперь он снова вспомнил эту историю с рестораном у  Речного  и
задумался. Что за черт!
   Нa столе противно затрещал телефон. Он машинально потянулся к прямому
аппарату, только уже сняв трубку, понял,  что  это  из  приемной  звонит
Лена. Не по переговорнику его вызывает, а звонит...
   - Да, Леночка!
   - Владик! - Ее голос чуть дрожал. Он сразу  напрягся:  в  офисе  Лена
никогда не обращалась к нему  так  запросто:  значит,  стряслось  что-то
экстраординарное.
   - Ну, говори же! - нетерпеливо поторопил он ее.
   - Только что позвонили от Шелехова...
   - Ну и?
   - Вы... ты понимаешь, его вчера вечером в Шереметьево... убили!
   - Как "убили"? -  глухо  отозвался  Варяг  и  похолодел.  -  Шелехова
убили?
   Когда? Где? - И сразу понял,  какую  чушь  он  несет:  Лена  же  ясно
сказала: "Вчера, в Шереметьево..."
   - Его  личный  шофер  встретил  в  аэропорту  и  повез  в  Москву,  -
заторопилась Лена. - И на перегоне от аэропорта к  Ленинградскому  шоссе
машину  расстреляли)  в  упор.  Водитель,  телохранитель  и  сам  Леонид
Васильевич убиты. И портфель пропал.

***

   Варяг медленно положил трубку  на  рычаг.  Портфель  пропал!  Шелехов
летал в Грецию, чтобы получить там от друзей деньги - очередной  "транш"
на избирательную кампанию. Варяг и раньше  был  недоволен  этим  слишком
сложным, на его взгляд, способом финансирования шелеховской  партии,  но
его партнеры, через которых осуществлялась обналичка, уверяли  его,  что
лучше способа нет. Кто еще, кроме Шелехова,  имеющего  свободный  проход
через VIP-зал, без таможенного досмотра  сумел  бы  регулярно  провозить
из-за    границы    миллионные    суммы!    Любого    другого    курьера
давнобыужевзялизаодноместо!

***

   Варяг вскочил и стал мерить шагами кабинет. Шелехова убили... Он  уже
давно не  смотрел  телевизор,  тем  более  -  не  слушал  радио:  лживые
продажные "журналюги" раздражали его неимоверно. Наверняка во  вчерашних
вечерних новостях уже было сообщение.
   Убийство Шелехова - тяжелый удар. И прежде всего  удар  по  нему,  по
Варягу По его  далеко  идущим  планам.  Шелехов  был  ему  очень  нужен.
Влиятельный  политик,  лидер  набирающей  рейтинг  партии,  руководитель
думской фракции. Самое  главное  -  человек  надежный,  умевший  держать
слово, это был очень выгодный стратегический партнер. Варяг  связывал  с
ним большие надежды. И  теперь,  после  этого  странного  убийства,  все
рушилось - все,  с  таким  трудом  и  терпением  подготовленное  им  для
выборов, пошло прахом.
   Варяг с остервенением рубанул воздух рукой и  до  боли  сжал  кулаки.
Одно за другим, целая вереница несчастий и бед. И тут он снова  вспомнил
последние слова, сказанные Леной: "пропал портфель". Пропал  портфель  с
деньгами. Там  должно  быть  около  миллиона  баксов.  Из-за  них  убили
Шелехова? Или - из-за него.
   Варяга?  Из-за  политики?  Вот  вопрос,  который  требует  скорейшего
ответа.
   Надо срочно что-то предпринимать. Надо вызвать Чижевского - дать  ему
команду: пусть Николай Валерьяныч по своим  каналам  начнет  копать,  не
дожидаясь официального расследования - все равно правду не скажут. Пусть
выясняет, что на самом деле случилось с Шолоховым и чьи здесь  следы.  И
тут еще это требование "братвы" собрать большой сход -  очень  некстати.
Действительно: черная полоса.
   Он нажал кнопку переговорника:
   - Лена! Зайди!
   Дверь отворилась - вошла взволнованная побледневшая Лена.  Она  очень
хорошо знала  Шелехова,  неоднократно  связывала  Владислава  с  ним  по
телефону, по ходу дела выслушивая от депутата утонченные комплименты.  И
даже в этот момент Варяг отметил, как хороша была его новая помощница  в
своем строгом костюме: приталенный пиджак и юбка - достаточно  короткая,
чтобы были видны стройные  ноги,  но  и  достаточно  длинная,  чтобы  не
выглядеть легкомысленной.
   - Лена! - очень серьезно обратился к  ней  Владислав  Геннадьевич.  -
Срочно разыщи Чижевского. Если он не в курсе... а раз он мне до сих  пор
не позвонил, значит, не в курсе, - сообщи ему  про  Шелехова.  Пусть  он
отдаст команду своим бойцам - он знает, что  им  сказать.  И  пусть  сам
срочно приезжает сюда. Второе - свяжись с канцелярией Думы, узнай, когда
похороны...
   Когда  за  Леной  закрылась  дверь,  он  подошел  к  окну  и  надолго
задумался.
   Дела принимали очень серьезный оборот.  Кому-то  понадобилось  убрать
Шелехова!
   Вариант первый. Допустим, Шелехова убили из-за денег. Тогда связь тут
такая: греки - московские отморозки. Потому что такое  дерзкое  убийство
могли задумать и осуществить  только  отморозки,  гастролеры.  Москва  -
тихий город, спасибо мэру.
   Питер давно  уже  стал  нашим  российским  Чикаго.  Там  каждый  день
стреляют. А в Москве все чинно. Этот покой ценят и уважают. А если  кого
и надумают убрать, вывозят в Одинцово, Люберцы  или  Балашиху  -  там  и
кончают. Но чтобы сегодня в Шереметьево грохнуть известного человека  -,
это надо быть или полным мудаком, или очень отчаянным малым. Итак,  если
есть связка "греки - Москва" то должно быть и соединительное звено  -  в
VIP-зале. Потому что только работники депутатского зала могли  засветить
частые поездки Шелехова в Грецию и на Кипр, откуда он  возил  валюту,  и
могли наметанным глазом заметить, с каким багажом он пересекает границу,
и смекнуть, что в этом багаже. Значит, люди из депутатского  зала  могли
вступить в контакт с отморозкам) и навести их на Шелехова.

***

   Еще вариант - наводчики были среди