в.  -  Разумеется,
Закир, - выдохнул он. - Я для  тебя  и  могилку  выкопал  в  самом  углу
участка.
   Извини, небольшая, правда, получилась. Всего лишь с метр. Но,  думаю,
ты в претензии не будешь. Тебе же уже будет  все  равно.  А  я  на  твою
могилку цветы посажу...  Обещаю!  Ты  какие  предпочитаешь:  гладиолусы,
георгины или, может быть, астры? Знаешь, я сделаю по-другому, - Федосеев
выглядел воодушевленным. - Лучше на твоей могилке я посажу розовый куст.
А? Каково? Оцени!
   - Сука, - выдохнул Каримов, побелев. - Ты это с самого начала хотел?
   - А вот это уже вопрос по существу, - очень серьезно  заговорил  Иван
Степанович. - Хорошо, отвечаю.  Мне  не  понравились  твои  разговоры  о
процентах...
   Кинуть хотел, падла! -  челюсти  Федосеева  сжались,  лицо  мгновенно
ожесточилось,  только  пистолет,  нацеленный   аккуратно   в   лоб,   не
шелохнулся.
   - Хочешь хапнуть "стволы" и слинять?
   - Уходить я не собираюсь, но и делиться с тобой не желаю. Нужно  быть
настоящим глупцом, чтобы иметь под боком такие деньги и еще  их  кому-то
отдавать.
   - Только ведь с тебя за эти "стволы" четыре шкуры сдерут.
   - И кто же? - усмехнулся Федосеев.
   - А-а! - Закир метнулся в сторону, опрокидывая стол, на  дощатый  пол
грохнулась посуда, разбиваясь на мелкие черепки.
   Выстрел прозвучал в тот самый момент,  когда  Закир  уже  подбежал  к
двери.
   Казалось, пни ее ногой, и она радушно распахнется, предоставляя волю.
Но пуля, угодив в висок, отбросила  Каримова  на  старенький  диван,  и,
распластавшись, он судорожно дернул ногами и расслабленно вытянулся.
   - Паскуда,  -  горестно  вздохнул  Федосеев,  -  даже  перед  смертью
напакостил. Покрывало испортил. Двадцать лет служило  -  и  ничего,  как
новенькое было, а эта сука один раз легла  и  тут  же  все  перепачкала.
Опять эти непредвиденные траты, какую-то тряпку нужно будет покупать  на
диван. Ладно, саваном ему послужит. А потом - гроб ему как будто и ни  к
чему. Все-таки мусульманин...
   На полу лежала распечатанная пачка сигарет.  Теперь  она  Закиру  без
надобности. Иван Степанович уверенно  поднял  ее  и  вышел  на  крыльцо.
Темнота, хоть глаз выколи. А главное, тишина, если не считать вездесущих
сверчков, да вот еще где-то вдалеке ухнула ночная птица. Филин, кажется.
   Федосеев выкурил сигарету, затушил окурок о дно  металлической  банки
(непорядок по огороду швырять) и вернулся в дом. Закир лежал на  диване,
как и прежде, только самую малость съехал  вниз.  На  полу  обнаружилось
несколько  кровавых  пятен,  доставивших  хозяину  некоторое  огорчение.
Затереть их не удастся, придется пройтись слегка рубанком, а так ничего.
   Осторожно,  стараясь  не  перепачкать  свой  загородный  наряд,  Иван
Степанович ухватился  за  покрывало  и  медленно  стянул  труп  на  пол.
Отдышавшись, с интересом стал рассматривать лицо Закира. На уснувшего он
не  тянул,  даже  при  самом   богатом   воображении.   Как   говорится,
стопроцентный мертвец.  Даже  страшно  подумать,  что  может  сделать  с
человеком небытие. Закатав подельника в покрывало, он крепко стянул тело
веревками и поволок из комнаты.

Глава 54

ТЫ МЕНЯ ПОНЯЛ, СЫНОК?

   Конечно, все эти мигалки и машины сопровождения большой выпендреж. До
места встречи можно было бы добраться  куда  скромнее:  скажем,  поймать
подвернувшегося частника, а то и просто доехать на метро. И  можно  быть
абсолютно уверенным в том, что в переполненном вагоне наверняка отыщется
какая-нибудь сердобольная душа и уступит ему место. Оно  и  понятно,  не
очень-то и приятно,  когда  напротив  тебя  стоит  старец,  едва  ли  не
согнутый вполовину да еще с клюкой в руке, а ты, такой  бессердечный,  с
высоты собственного здоровья и молодости не  замечаешь  направленных  на
тебя умоляющих глаз и словно бы прилип к сиденью.
   Но Гоше Антиквариату хотелось проехаться по  Москве  именно  так.  Со
всеми сопутствующими атрибутами - с воем сирен и шипением  рации.  Благо
тому  соответствовал  правительственный  номер  на  машине,  а  подобная
роскошь обходится в  о-очень  большие  деньги.  А  еще  три  милицейские
машины:  две  впереди  и  одна  сзади,  не   считая   его   собственного
сопровождения, которое держалось не в пример тише, но всегда  имело  при
себе хорошие "стволы".
   Каждый перекресток на пути его следования перекрывался  инспекторами,
и особо рьяные лейтенанты,  принимая  его  за  важного  государственного
чина, становились по стойке "смирно"  и,  весело  приподняв  подбородок,
прикладывали ладонь к козырьку.
   Инспектора, включенные в сопровождение, принимали  Гошу  Антиквариата
за какого-то финансового магната и держались с ним особенно почтительно,
опасаясь, что он способен перечеркнуть карьеру любого из них.
   Москва из окон лимузина выглядела  совершенно  иной.  Особенно  когда
проезжаешь  на  огромной  скорости,  зная,  что  задержать  движение  не
способны ни красный свет светофора, ни толпа пешеходов, даже если бы они
изъявили желание броситься под колеса бронированных автомобилей.
   Подобные экскурсии по городу Гоша Антиквариат совершал раз в месяц.
   Вполне достаточно для того, чтобы  почувствовать,  что  одна  седьмая
часть суши принадлежит именно тебе.
   Он посмотрел в окно. Справа, не разобравшись  в  ситуации,  на  тихой
скорости выезжала красная "девятка". Несмотря на предостерегающий  свист
перепуганного сержанта, машина, сделав полукруг, выскочила  на  середину
мостовой и тут же была протаранена  тяжелым  джипом.  Гоша  увидел,  что
"Лада" отлетела в сторону, словно детская игрушка, а от хвоста  колонны,
продолжившей движение на той же скорости, отъехал "Мерседес" и  двинулся
в сторону нарушителя.
   Кажется, ничего серьезного не случилось. Парень  с  вытаращенными  от
шока  глазами  выбрался  из  покореженного  автомобиля   и   непонимающе
уставился на окруживших его людей.
   Главное, чтобы без жертв. Неприятно, знаете ли. Все  должно  быть  по
понятиям. Для начала парни в "мерее" разберутся с этим чудилой,  что  за
нелегкая вытолкнула его на проезжую  часть  прямо  под  колеса  мчащейся
колонне.  И  если  действительно  обнаружится,  что  за   поступком   не
скрывается злого намерения, то он тут же будет отпущен восвояси.
   В прошлый свой выезд  головной  автомобиль  зацепил  на  Воронцовской
улице припаркованный "Порше" последней модели. Тут же от хвоста  колонны
отделился "Гранд Чероки" и направился  в  сторону  пострадавшей  машины,
остановившись рядом, стал дожидаться хозяина, который не  заставил  себя
ждать, выскочив из соседнего ресторанчика,  что-то  дожевывая  на  ходу.
Гоша Антиквариат с улыбкой наблюдал, как он яростно размахивал руками и,
похоже,  угрожал,  но  зеленые  купюры,  аккуратно  сложенные  в  пачку,
мгновенно уладили возникшее недоразумение.
   Нечто подобное случалось почти на  каждой  прогулке,  но  Антиквариат
особенно не переживал.
   Разбитая "девятка"? Какие пустяки! Тем более если  учесть,  что  одно
крыло "Порше" стоит парочки новых "Жигулей".
   Колонна мчалась дальше по Садовому кольцу  и,  не  сбавляя  скорости,
свернула на Комсомольский проспект.
   Сложись судьба у Гоши Антиквариата как-то по-другому,  не  исключено,
что он въезжал бы в Кремль  на  бронированной  "Чайке"  и,  став  членом
правительства,  стоял  бы  на  трибуне   Мавзолея,   помахивая   ладонью
проходившим внизу колоннам демонстрантов.  Во  всяком  случае  оснований
рассчитывать на блестящую  планиду  у  него  было  куда  больше,  чем  у
подавляющего числа его ровесников. Отец -  генерал  артиллерии.  Мать  -
известный в стране искусствовед. Да и сам он был  не  без  способностей,
умел так  пиликать  на  скрипке,  что  вгонял  в  слезу  сентиментальных
старушек.
   Но неожиданно в маленьком Гоше прорезался самый настоящий талант.  Он
мог с  необыкновенной  легкостью  залезть  в  карман  прохожему  и  шутя
выгрести с самого дна все до последней копейки, чему в  немалой  степени
способствовали его музыкальные пальчики.
   Гоша  был  отнюдь  не  самородок.   Открыться   его   таланту   помог
двадцатишестилетний вор в законе, который тихо проживал в соседнем  доме
и  откинулся  всего  лишь  прошлым  летом.  Неунывающий,  разбитной,   с
бесчисленными наколками  на  теле,  за  которыми  не  видно  было  цвета
настоящей кожи, он мгновенно сделался кумиром  всех  мальчишек  во  всей
округе и, не стесняясь  случайных  свидетелей,  демонстрировал  им  свои
незаурядные  таланты  щипача.  Никто  тогда  и  не  подозревал,  что   в
подрастающем поколении он усердно подыскивал  себе  смену,  чтобы  через
несколько лет, когда его пальцы окончательно потеряют  чувствительность,
выступить в роли этакого маэстро и, как положено по  воровским  законам,
получать за подаренное мастерство свою долю.
   Тогда Гоша был Музыкантом, под  этим  прозвищем  его  знали  во  всей
Таганке.  Это  позже  он  стал  Антиквариатом.  А  в  то  время   вполне
интеллигентный  мальчик  из  очень  благополучной  семьи.   И   невольно
двадцатишестилетний  щипач  стал  для  Гоши  настоящим  крестным  отцом.
Наставник не мог  и  предположить,  какая  богатая  судьба  ожидает  его
крестника.
   В Тропареве колонна остановилась, распугав воем  ми  лицейских  сирен
четырех  мужичков,  устроивших  пьяный  диспут  прямо  посреди   дороги.
Головная машина  встала  около  небольшого,  довольно  приличного  бара.
Следом за ней припарковались к  бордюру  три  милицейские  "Эсперо".  И,
обождав, когда подтянется лимузин, включив сирены, скрылись  в  соседнем
переулке.
   Таков был уговор.
   Из лимузина, поддерживаемый верной охраной,  на  асфальт  сошел  Гоша
Антиквариат.  Встряхнул  застывшими  от  долгого  сидения  ногами  и   в
сопровождении  телохранителей  раскованной   и   неторопливой   походкой
направился в бар.
   Люди с интересом посматривали  на  старика  и  с  недоумением  ломали
голову,  что  за  странная  личность  заявилась  на   их   окраину.   На
высокопоставленного чиновника он не походил, уж  слишком  стар  был  для
какой-то ответственной должности. А потом, в нем  начисто  отсутствовали
напыщенность и  лоск,  которые  сопутствуют  людям,  занимающим  высокие
государственные посты, что не стираются даже на пороге могилы.
   Возможно,  это  был  какой-то  засекреченный  конструктор,   который,
несмотря на преклонный возраст, продолжал  ежемесячно  выдавать  на-гора
целый пакет изобретений.
   Что ж, может быть,  именно  так  и  выглядят  блестящие  организаторы
науки.
   Кто же их видел-то!
   Но больше всего он был похож на престарелого эмигранта,  едва  ли  не
всю жизнь  проведшего  на  чужбине,  сколачивая  огромное  состояние.  И
сейчас, когда костлявая холодно  задышала  ему  в  затылок,  решил,  что
настала пора возвращать  долги.  Вот  и  вкладывает  нынче  в  увядающую
российскую  экономику  многомиллионные  инвестиции,  чтобы  придать   ей
живительный импульс. Видно, отсюда столь трепетное отношение к старцу со
стороны отечественной милиции.
   Даже телохранителей ему выписали.  Парни  все  бравые,  со  строевыми
выправками. Некое подобие российских Джеймсов Бондов.
   Старик остановился, посмотрел на купола церкви Всемилостивого Спаса.
   Охрана его и вправду была на  высоте.  Каждый  из  них  прошел  школу
десятого управления и был настоящим  профессионалом.  Единственное,  что
они  не  умели  делать,  так  это  проскакивать  в  игольное  ушко,  как
полагалось добрым молодцам. А так, во  всем  остальном  полный  порядок.
Каждый из них ушел со службы в последние годы по самым  разным  причинам
(личным,  государственным,  из-за  разногласия  с  начальством),   чтобы
встретиться в охране Гоши  Антиквариата.  И  каждый  из  них,  не  желая
вникать в деловую жизнь старика,  предпочитал  считать,  что  прикрывает
грудью от пуль человека государственного масштаба.
   Отчасти так оно и было в действительности.
   Вдоволь  налюбовавшись  блеском  куполов,  Гоша  Антиквариат  слегка,
замедлил движение, обождав, пока расторопный  охранник  распахнет  перед
ним массивную  дубовую  дверь,  и  уверенно  шагнул  в  зал,  освещенный
зеленоватыми огнями.
   Еще двое его телохранителей застыли у входа, давая понять, что готовы
пресечь любую попытку проникновения в  здание.  Впрочем,  подобная  мера
была  излишней,  прохожие,  разглядев  малоулыбчивых  господ  в  дорогих
костюмах и с сотовыми телефонами в руках, старались побыстрее проскочить
мимо, даже не задерживая на них взгляда.
   В баре сидело шесть человек: четверо за одним столом у самой двери  и
двое в глубине, у самой стойки. Как и полагалось, сидели лицом к двери и
настороженно реагировали на каждый шорох за порогом.
   Бармен, низенький лысоватый человек  лет  тридцати,  учтиво  улыбался
гостям и с расторопностью  ящерицы  выполнял  любой  заказ.  Клиенты  не
замечали его. Разве что требовалась иногда закусь,  и  тогда  достаточно
было поднять  палец,  чтобы  бармен,  воодушевившись,  представал  перед
гостями, как верный сивка-бурка перед любимым хозяином.
   Гоша  Антиквариат  опоздал  на  пятнадцать  минут.  Так  надо.   Есть
пословица; точность  -  вежливость  королей.  Что  довольно  верно,  ибо
подневольные министры в приемной государя могут ждать бесконечно  долго.
Но он приходит минута  в  минуту,  не  заставляя  их  волноваться.  Гоша
Антиквариат  хотел,  чтобы  его  ждали.  Не   следовало   злоупотреблять
собственным могуществом, но несколько минут будет на пользу.
   Старик никому не стал подавать руки, лишь  слегка  кивнул  и  сел  на
стул, подставленный телохранителем.
   - Ты меня звал? - спросил Сева Вологодский. Заносчивость Антиквариата
была неприятной, если не сказать большего.
   - Оставьте нас, - сказал он, чуть обернувшись.  И  телохранители,  не
привыкшие  выслушивать  приказы  дважды,  отошли  на  несколько   шагов.
Недалеко, конечно. Ровно на такое расстояние, чтобы не  слышать,  о  чем
пойдет речь, и  чтобы  в  случае  необходимости  оказаться  рядом.  Гоша
Антиквариат грустно произнес:
   - Ты знаешь, почему я выбрал именно этот бар?
   - Понятия не имею, - как можно равнодушнее произнес Сева Вологодский.
   - Старость, знаешь ли, очень способствует пониманию жизни. Посмотри в
это окно, что ты там видишь?
   Сева  Вологодский  слегка  повернул  голову.  Его  раздражение  почти
прошло.
   Этот старик всегда был чудаковатым.
   - Ну и что я там должен увидеть? - спросил вор.
   - Церковь, мой  друг!  Купола!  -  почти  восторженно  протянул  Гоша
Антиквариат. - Неужели у тебя не замирает сердечко от этого?
   - Я не столь сентиментален, - мрачно буркнул Сева.
   -  Ничего,  это  проходит  с  возрастом.  А  церковь  эта  называется
Происхождение Честных Древ, или, иначе, Всемилостивого Спаса. Не  правда
ли, сколько музыки в этих словах. А по другую сторону, -  голос  старика
сделался зловещим и больше напоминал шипение змеи, - кладбище.  Довольно
веселенькое соседство. Так вот. Я  тебе  хочу  сказать,  чтобы  на  этом
чистом кладбище был похоронен человек, который сорвал нам... акцию. И по
чьей вине мы понесли огромные убытки. А если ты этого не  сделаешь,  так
можешь смело подбирать место и для себя, - почти ласково пропел старик.
   Взгляд Гоши Антиквариата был  взглядом  пресмыкающегося  -  холодный,
застывший, какой может быть только у змеи, когда она  поднимает  голову,
но не для того, чтобы ужалить, а лишь затем, чтобы смертельно напугать.
   Старый вор владел искусством леденящего взгляда в совершенстве.
   Впрочем, его угрозы никогда не были голословны, и он  всегда  доводил
их, если была необходимость, до логического конца.
   - Ты меня понял, сынок? Что же ты молчишь, или у  тебя  язык  к  небу
прилип?
   Как это ни странно звучало, но Севу Вологодского действительно  вдруг
одолела неимоверная немота. Язык неожиданно сделался большим, занял  всю
ротовую полость  и  теперь  больше  напоминал  неподъемное  бревно,  чем
чувствительный орган.
   Но если признаться в этом Гоше, так того непременно разобьет от смеха
паралич - старикан обладал необычайно тонким юмором.
   - Да,  -  наконец  выдавил  из  себя  Сева  Вологодский.  Таких,  как
Антиквариат, в России было всего лишь шесть человек. Двое оставались  на
воле: один был в Москве, другой  в  Питере,  а  вот  четверо  решили  не
покидать  тюрьму  вообще,  признав  ее  своим  домом.  Между  собой  эти
патриархи криминала связаны были невидимыми нитями и знали о делах  друг
друга практически все. И если Леня Колымский нечаянно чихал в  Магадане,
то Мельник  непременно  слал  ему  из  Петербурга  маляву  с  пожеланием
скорейшего выздоровления.
   Наверняка о предстоящем разговоре  Антиквариат  предупредил  и  своих
древних корешей. Не мог не перестраховаться!
   - Вот и отлично, - бодро сказал старик. Змея заползла в густые кусты,
спрятав  свое  ядовитое  жало.  -  А  знаешь,  ты  плохо  выглядишь,   -
посочувствовал он, приподнимаясь. - Я бы  советовал  тебе  приналечь  на
фрукты. Витамины - первейшая вещь!  Как  можно  больше  прогуливайся  на
свежем воздухе, заряжай кровь кислородом.  Это  сейчас  ты  не  ощущаешь
своего здоровья, потому что молод А будет тебе столько лет, сколько мне,
так ты непременно задумаешься, - слегка поклонившись,  он  повернулся  к
двери, а на прощание добавил:
   - Следи за собой, если хочешь дожить до преклонного возраста.

Глава 55

РАСПЛАТИТЬСЯ? ЛОВИТЕ ПО ПУЛЕ!

   Смеркалось. Девять часов вечера. Огромный красный  диск  низко  завис
над горизонтом и, похоже, не очень-то  торопился  скатываться  вниз.  Но
впечатление было обманчивым - уже через  несколько  минут  он  спрячется
ровно наполовину, и город мало-помалу станет погружаться во тьму.
   Иван Степанович сидел на скамеечке и тихонько покуривал. Это была уже
вторая сигарета. Первая, скуренная по самый фильтр, лежала  под  ногами,
зарывшись в ржавую пыль.
   В  доме  напротив,  с  огромным  участком,  огороженном  трехметровым
кирпичным забором, было тихо. Если не сказать точнее - абсолютно никаких
признаков жизни. Но Федосеев знал, что это не так. В доме находились два
парня.
   Один, лет двадцати двух, весь  конопатый,  похожий  на  простачка  из
сельской глубинки, другой - немного постарше, с  тонким  аристократичным
лицом, серьезный и даже слегка смурной, как будто бы с пеленок  сидел  в
государственных палатах.
   Иван Степанович успел к ним приглядеться за последние три дня, с  тех
самых пор, как стал вести  наблюдение  за  домом.  Их  встречи  были  по
большей части случайными, где-нибудь в продуктовом магазине, когда  один
из молодцев отправлялся прикупить колбаску с хлебушком, да и выпить чего
покрепче. Но в любом случае они никогда не выходили вдвоем, один из  них
всегда находился в доме. Но даже в этом случае между  ними  существовала
бесперебойная связь в виде мобильной "трубы", которая кокетливо  торчала
из кармана легкой рубашки у каждого.
   Солнце скрылось уже на три четверти. И во многих окнах вспыхнул свет.
   Лишь в доме напротив упрямо берегли электроэнергию.
   "Пора", - решил Иван  Степанович.  Он  уверенно  поднялся,  отшвырнул
далеко в кусты недокуренную сигарету и  бодро  направился  к  небольшому
каменному домику.
   Теперь он мог с уверенностью сказать, что о парнях из дома  он  знает
все. Или правильнее будет  сказать,  почти  все.  В  конце  концов,  ему
неведомо - ходили  ли  они  в  детский  сад,  или  когда  избавились  от
обременительного звания - девственник, и сколько женщин перепробовали...
впрочем, его это не интересовало. Важна суть! А  люди,  с  которыми  ему
предстоит разговор, весьма опасны, о чем говорит  их  немалый  уголовный
послужной список. Конечно, они обыкновенные бакланы, но в перспективе их
ожидает статус "положенцев", что само по себе тоже очень немало.
   Возможно, Федосеев и не стал бы докапываться  до  истины,  но,  кроме
личного интереса, в нем заговорила  профессиональная  черта  -  знать  о
своих собеседниках как можно больше. В конце концов,  б