нные взгляды, и  ощущение  было
не из приятных.
   Малик хорошо представлял, где находится номер Бирюкова - у  запасного
выхода, куда он мог бежать  при  сигнале  опасности.  Взглянув  в  конец
коридора, Малик сразу увидел, что у дверей номера стоят двое.
   Он благоразумно вытащил руки из кармана,  как  бы  демонстрируя  свою
безобидность. Он даже улыбнулся сидящему в кресле широкоплечему парню, у
которого через пиджак отчетливо проступал силуэт пистолета, и, подойдя к
нему, проговорил:
   - Мне бы хотелось увидеть профессора Сычева. Широкоплечий удивился  и
спросил:
   - Зачем вам нужен профессор Сычев?
   - Я привез ему привет из Ленинграда... От общих знакомых.
   - От кого?
   - О! Он хорошо знает этого человека... Червовый.
   - Червовый?.. - переспросил широкоплечий. По его слегка  напрягшемуся
лицу Малик понял, что эта кликуха не была для него пустым звуком.
   - Да, Степа Червовый. Я уверен, что товарищ  Сычев  захочет  со  мной
встретиться.
   По лицу широкоплечего скользнула улыбка, которая  красноречивее  слов
говорила: ничего хорошего тебе эта встреча не сулит...
   - Как вас представить?
   - Мое имя ему ничего не скажет.
   - Хорошо, подождите здесь. - И,  кивком  головы  пригласив  напарника
посторожить посетителя, телохранитель поднялся.
   Через пару минут широкоплечий появился снова и сообщил Малику:
   - Профессор Сычев вас ждет.
   - Я знал, что мне придется ждать недолго, - усмехнулся Малик.
   - Поднимите, пожалуйста, руки, - строго приказал телохранитель.
   - Понимаю, вы ищете  оружие.  У  меня  его  нет.  -  И  Малик  охотно
расставил локти. А когда телохранитель прошелся крепкими ладонями по его
бокам, он спросил:
   - Убедились?
   - Идите, - отступил тот на шаг, - я провожу вас до дверей.
   Телохранитель остановился у двери и, дважды постучав, повернул медную
ручку.
   Малик шагнул в комнату и окунулся в полумрак. За его  спиной  щелкнул
замок, и этот щелчок напомнил ему детскую  сказку  о  маленькой  птичке,
угодившей в западню.
   - Профессор Сычев?
   - Я здесь... - раздался голос из  темного  угла.  Малик  вгляделся  в
полумрак, но лица так и не смог рассмотреть.
   - Так какой же привет мне  передал  Червовый?  Из  полумрака  выплыла
рука, потянулась к  выключателю,  и  через  секунду  вспыхнул  свет.  От
неожиданности Малик прищурился. Он стоял в просторной комнате, где кроме
"профессора Сычева" находились еще три человека.  Он  почувствовал  себя
неуютно и нахлынувшее смятение попытался спрятать за широкой улыбкой.
   - Я приехал в Куйбышев по его личному  поручению,  -  очень  серьезно
заговорил Малик.  -  Он  послал  меня  для  встречи  с  вами,  Станислав
Вадимович... - Тут Малик  сделал  паузу,  чтобы  собеседник  оценил  его
информированность. Но взгляд Бирюка оставался непроницаемым. - У него  к
вам есть предложение. Он хочет встретиться с вами лично.
   - И зачем же? - поинтересовался Бирюков. - Мне с ним вроде бы  нечего
обсуждать. Так ты его гонец?
   - Ну да! - кивнул Малик, криво  улыбнувшись.  -  Гонец.  Уверяю  вас,
Станислав Вадимович,  предложение  интересное.  Червовый  должен  завтра
приехать в Куйбышев, и, если вы согласны с ним встретиться, я сообщу ему
об этом.
   Сидевшие в комнате телохранители не  проявляли  никакого  интереса  к
разговору - один  был  занят  изучением  своих  ногтей,  а  двое  других
смотрели прямо перед собой - их, казалось, больше волновали замысловатые
узоры на оконных занавесках.
   - А что, если мы пойдем прямо сейчас?
   Малик опешил от этого неожиданного предложения.
   - Простите, не понял, куда пойдем?
   - Да на встречу с твоим хозяином! - рассмеялся Бирюк. - Разве  ты  не
знаешь, что Червовый уже здесь, в Куйбышеве? Не знаешь? А я знаю!  -  Он
сделал  чуть  заметное  движение  головой,  и  к  нему  тотчас  бесшумно
приблизился один из телохранителей -  рыжий  двухметровый  здоровяк.  Он
сунул правую руку в карман пиджака и выжидательно поглядел на хозяина.
   - Знаешь, какое самое  ценное  качество  в  людях?  -  тихим  голосом
поинтересовался "профессор Сычев" у своего гостя. И сам же ответил:
   - Искренность. Кристальная честность. Чтобы у меня на  твой  счет  не
возникало никаких сомнений, хочу провести  небольшой  эксперимент.  Один
укол чудодейственного средства развяжет тебе язык, прочистит  память  и,
главное, отучит от скверной привычки врать...
   Тут рыжий вытащил руку из кармана пиджака, и Малик увидел сверкнувший
шприц с тонкой длинной иглой.
   Стоявший перед ним верзила был почти на голову выше. Малик  прикинул,
что он тяжелее его не меньше чем на двадцать килограммов и они наверняка
никогда бы не встретились на боксерском ринге.
   У самого лица он  увидел  растопыренную  лапу,  которая  готова  была
вцепиться ему в волосы. Малик отвел голову в сторону и  коротким  точным
ударом стукнул рыжего верзилу под дых. Тот согнулся вдвое и стал глотать
воздух, как рыба, выброшенная  на  берег.  Второго  телохранителя  Малик
достал сильным ударом в подбородок и опрокинул его  на  тяжелое  высокое
трюмо. Именно такого резкого удара не хватило ему когда-то, чтобы  стать
чемпионом Европы. Он успел заметить, что Бирюк с любопытством  наблюдает
за  дракой,  и  Малик  жалел,  что  свидетелем  его  триумфа   не   стал
переполненный зрителями зал. Он ринулся к порогу. Прямо перед  собой  он
увидел крупного мужчину, выставившего вперед правое плечо. Он знал,  что
у того не хватит времени вытащить из-за пояса револьвер,  а  его  прямая
левая может нанести  "пушечный"  удар.  Тогда  он  сделал  ложный  выпад
корпусом и,  уловив  секундное  замешательство  противника,  коротким  и
точным ударом в скулу сбил его с ног. Через секунду тот неловко сполз на
пол, и тогда Малик сунул руку под его ремень,  откуда  торчала  рукоятка
пистолета. Ощутив пальцами прохладу  полированной  поверхности,  он  уже
предчувствовал победу, но вдруг услышал требовательный голос Бирюка:
   - Назад! Еще одно движение - и я прострелю тебе башку!
   Малик поднял голову и увидел, что "профессор Сычев" стоит в метре  от
него, сжимая в руке ТТ.
   Совсем не нужно было разбираться в  тонкостях  человеческой  психики,
чтобы понять, что Бирюк нажмет на курок раньше, чем Малик сумеет сделать
какое-нибудь движение.
   - Вот так, - миролюбиво проговорил Бирюк, как  будто  разговаривал  с
расшалившимся ребенком. - А  теперь  присаживайся  вон  в  то  кресло  и
расскажи мне о  себе  поподробнее.  Я  предполагаю,  что  у  нас  выйдет
занимательный разговор. А вы,  -  обратился  он  к  поднявшимся  с  пола
телохранителям, - свяжите его покрепче.
   - Советую не кричать, тебя все равно никто не услышит. Это специально
оборудованная комната. А ты крепко держался,  чувствуется  школа.  Итак,
мой первый вопрос: кто ты?
   Телохранители Бирюка достали из шкафа веревку и крепко, не жалея сил,
стянули Малику запястья.
   Бирюк сунул пистолет в карман и жестко приказал:
   - А теперь отвечай на мой вопрос.
   - Меня зовут Малик Сабиев.
   - Вот как! - ничуть не удивился Бирюк.  -  Наслышан  о  тебе.  Бывший
боксер, заслуженный мастер спорта. Серебряный призер  чемпионата  Европы
позапрошлого года. Ушел из большого спорта и пришел в большой  криминал.
- Он усмехнулся. - Да. Для многих спортсменов эта судьба куда лучше, чем
тихо спиваться под забором или копать могилы на кладбище.  Если  ты  так
боишься действия пентотала... -  Бирюк  кивнул  на  валяющийся  на  полу
шприц, - то, может быть, ты мне сам все расскажешь начистоту? Итак, тебя
послал Червовый. Так?
   Чтобы организовать со мной встречу? Не  верю!  Ведь  это  по  наводке
Червового меня повязали и дали срок. Ему  не  резон  со  мной  разговоры
разговаривать.
   -  Клянусь,  Станислав  Вадимович!  Мне  приказано  привести  вас  на
набережную... Сегодня вечером.
   - Зачем? - резко оборвал его Бирюк.
   -  Он  не  хочет,  чтобы  вы  появлялись  в  Ленинграде,  -   нехотя,
скривившись точно от острой зубной боли,  произнес  Малик.  -  Если  вас
убьют здесь, в Куйбышеве, то никому в голову не придет  искать  концы  в
Ленинграде и...
   - То есть никто не заподозрит Червового? - задумчиво закончил Бирюк.
   Малик кивнул.
   - Что ж, идея не лишена смысла, - одобрил Бирюк. - Ладно,  пусть  все
идет по плану Червового. Я пойду с тобой, Малик. Куда  скажешь.  В  парк
так в парк. Только вот что мы сделаем... - Тут  "профессор  Сычев"  снял
пиджак и стал  расстегивать  брюки.  -  Ребята,  помогите  нашему  гонцу
раздеться. И наденьте на него мой костюм.
   Когда переодевание состоялось. Бирюк подвел Малика  к  зеркалу.  Стоя
рядом, они казались очень похожи: почти одного роста, одной  комплекции.
Малик даже вздрогнул: в этом дорогом костюме и в низко надвинутой на лоб
шляпе он был вылитый "профессор Сычев". А Бирюк, в его куртке и кепке, -
ни дать ни взять Малик Сабиев.
   - Пошли! - распорядился Бирюк и двинулся к  двери.  Остановившись  на
пороге, он обернулся и приказал оставшимся в номере двум быкам:
   - Следите за строящимся домом  напротив.  Там  сегодня  с  утра  было
какое-то движение. На всякий случай откройте окно и приготовьте  оптику.
Не исключаю, что может понадобиться...
   Рыжий телохранитель ткнул Малика в  спину  и  шепнул:  "Не  отставай,
боксер!"
   Они вышли из гостиницы - Бирюк в куртке и  кепке  Малика  и  Малик  в
костюме Бирюкова. За ними молча шагали телохранители. Малик заметил, что
у  тротуара  припаркована  синяя  "Волга".  Он  тревожно  оглянулся   по
сторонам. Площадь перед гостиницей была пустынна. Он перевел  взгляд  на
витрину универмага, потом - на стройку.
   И в этот момент что-то тяжелое и  горячее  ударило  его  в  висок.  В
глазах потемнело, и он стал падать... Последнее, что он  ощутил,  -  это
теплую струйку крови, стекшую за воротник рубашки.

***

   Для своего лежбища Волдырь  выбрал  стоящий  на  капитальном  ремонте
шестиэтажный дом рядом с гостиницей "Волга". Он приехал  в  Куйбышев  из
Ленинграда неделю  назад  по  тайному  распоряжению  Червового,  который
поручил ему неустанно следить за Маликом. У Червового давно уже  имелись
подозрения, что Малик ведет двойную игру. И  похоже,  интуиция  шефа  не
подвела. Похоже, Волдырю придется хлопнуть обоих - и Бирюка,  и  Малика.
Но за это Червовому придется раскошелиться вдвойне.
   Из оконного проема на пятом этаже, где  Волдырь  еще  два  дня  назад
устроил себе наблюдательный пункт, отлично просматривался и  подъезд,  и
окна углового номера на шестом этаже - там жил его клиент. Одно из  трех
окон большого номера-люкс было открыто.
   Волдырь начал нервничать. Прошло уже больше двух часов, а  Малик  все
не появлялся. И когда  он  вконец  потерял  терпение  и  уже  был  готов
отложить акцию до более удобного случая, тяжелая дверь отворилась, и  он
увидел  Малика  в  светлой  куртке  и  в  кепке.  За  ним  из  гостиницы
стремительно вышел Бирюк. Хотя  его  лицо  скрывала  широкополая  шляпа,
Волдырь не мог ошибиться: та же легкая  пружинистая  походка,  уверенные
жесты и манера осматриваться по сторонам -  осторожная,  нервная,  какая
бывает только у зеков, проведших немало времени за  колючей  проволокой.
Бирюк, бедняга, даже не подозревал, что идет навстречу смерти, и Волдырю
доставляло большое удовольствие наблюдать  за  последними  шагами  своей
жертвы. Немного поодаль шли его телохранители, но снайпер  понимал,  что
они ему не помеха - первый же выстрел  заставит  законного  вора  обнять
землю.
   Он наслаждался своей властью над  ним:  это  чувство  напоминало  ему
детское ощущение восторга, когда он отрывал крылышки у пойманной мухи.
   Волдырь прильнул глазом  к  окуляру  и  поймал  висок  в  перекрестье
оптического прицела. Он положил указательный палец на спусковой крючок -
и тут у самого уха  раздался  короткий  звонкий  писк.  Это  была  пуля,
выпущенная откуда-то сбоку. Но времени оглядываться не было.  Он  плавно
нажал на спуск и увидел, как Бирюк  дернулся  и  повалился  на  асфальт.
Волдырь успел заметить,  что  телохранители  почему-то  не  бросились  к
упавшему, а взяли Малика в плотное кольцо и буквально  втолкнули  его  в
припаркованную у тротуара "Волгу". В ту же секунду Волдырь услышал  визг
второй пули и кожей ощутил ее горячее дыхание.
   Стрелок выронил винтовку, и она с грохотом  скатилась  по  деревянным
мосткам, а потом полетела вниз. Волдырь инстинктивно схватился руками за
голову - и сознание покинуло его.
   Окно на шестом этаже гостиницы "Волга"  закрылось.  Находившийся  там
снайпер, который убил  Волдыря  со  второго  выстрела,  быстро  разобрал
винтовку и убрал ее в саквояж, навалив сверху ворох газет и журналов.
   К гостинице уже подкатили милицейский "газик" и "скорая помощь".
   "Волги", в которую четыре дюжих парня поспешно  втолкнули  мужчину  в
серой куртке и кепке, уже  и  след  простыл.  В  кармане  убитого  нашли
паспорт на имя Сычева Валентина Николаевича. Допрошенный тут же дежурный
администратор гостиницы подтвердил,  что  у  них  с  позавчерашнего  дня
проживает профессор Сычев по брони Президиума Академии  наук,  однако  в
убитом не смог признать важного постояльца.
   Правда, через полтора  часа  убитый  все  же  был  опознан.  Судя  по
отпечаткам  пальцев,  им  оказался  Малик  Сабиев,  уроженец  Махачкалы,
проходящий свидетелем по делу о тройном убийстве в Ленинграде...

Глава 44

   За окнами палаты сгустились сумерки. Тимофей Егорович спал на спине и
шумно, со свистом,  дышал.  Варяг  сидел  рядом  и  перебирал  в  памяти
события, поведанные ему стариком. Он и впрямь не знал многого из того, о
чем рассказал Беспалый. Например, о том, что Медведь  и  Егор  Сергеевич
предполагали сделать из законного вора  Бирюка  всесоюзного  смотрящего,
который смог бы контролировать всю "теневую экономику" страны и стал  бы
негласным "премьер-министром", проводником воли  большого  сходняка.  Но
Бирюка  убили,  и  Медведь  надолго  лишился  возможности  создать  себе
надежного преемника - такого, каким потом стал для него Варяг. Но Варяга
ожидали такие же суровые испытания, что и Бирюка.
   Испытания, которые пока что смотрящий России выдержал с честью,  хотя
и понес тяжелые утраты. Он взглянул на спящего старика.  Внезапно  Варяг
испытал к нему острое чувство благодарности и уважения - нечто  подобное
когда-то он испытывал, глядя на умирающего Медведя. Странно, вот  уж  не
подумал  бы,  что  ему  придется  сидеть  у  смертного  одра  отставного
начальника колонии строгого режима, в которой он,  Варяг,  провел  самые
страшные месяцы своей жизни.
   - Ты здесь? - прошелестел тихий голос. Старик Беспалый пошевелился.
   - Здесь, Тимофей Егорович.
   - Чего пригорюнился? Воспоминания худые навалились?
   - Да, - кивнул Варяг и вдруг, сам того не желая, признался:
   - Вспомнил, как бежал с твоей зоны два года назад. Медведя вспомнил -
как он умирал в  Москве.  Про  Бирюка  я  слыхал  краем  уха,  но  таких
подробностей, конечно, не знал.
   - Тебе повезло, Варяг, что ты от Сашки сбежал. Сашка мой выродок был.
Это я давно понял. Любил я его сильно. После смерти  Антонины  Сергеевны
он же у меня один только и остался. Но большой  был  грешник.  Жил  так,
словно торопился совершить все те пакости, что я не успел. Страшный  был
человек мой Сашка. Ты правильно сделал, что убил  его.  Варяг.  Таких  и
надо убивать. Я вот вовремя одумался. Покаялся. Если б  такой  вор,  как
ты, попал ко мне в лагерь, я бы и  тебе  помог...  Но  тебя  что-то  еще
гложет, Варяг. Не хочешь облегчить душу?
   Владислав встал и прошелся по палате.
   - Верно, Тимофей Егорович. Гложет.  Я  ведь  в  Североуральскую  зону
попал из-за предательства того, кто хлебал со мной из одной миски. А  он
сукой оказался. Продал меня. Но я ему отомстил сполна,  а  потом  решил:
ну, теперь все, другим неповадно будет. Но ошибся. Новые суки нашлись  -
похлеще  того,  питерского  смотрящего.  Они  сходняк  на  свою  сторону
перетащили и со мной войну  начали.  Да  в  результате  сами  в  дураках
оказались.
   - Видать, ничего в этом мире не меняется, - закряхтел старик. -  Суки
они и есть суки. Сучья философия живуча. Сколько сук ни дави - их меньше
не становится...
   - Меня предали - ладно! Я выжил, - продолжал Варяг. -  Но  они,  суки
поганые, подняли руку на святое - на общаковские деньги. Уж не знаю, что
им  посулили,  да  только  их  руками  кто-то  хитроумный  подгреб  себе
воровскую казну и был таков!
   - Ах во-от оно что? - с какой-то, как  показалось  Варягу,  довольной
интонацией протянул старик. - Так ты,  смотрящий  России,  потерял  свою
казну! Это большая беда... Но ты погоди печалиться... Я вот о  чем  хочу
тебя попросить. - Тут голос Беспалого заметно окреп.  -  Ты  позаботься,
чтоб похоронили меня на нашем кладбище, рядом  с  Антониной  Сергеевной,
супругой моей.
   Варяг подошел к старику, присел рядом.
   - Погоди, это в Североуральске?
   - Ну да, на окраине. Там местное кладбище...
   - Извини, старик, - покачал Варяг головой. - Будем надеяться, ты  еще
поживешь тут. А у меня на ближайшее время планы другие. Я на днях улетаю
за границу. Надо одно важное дело закончить, а  с  ним  за  три  дня  не
управиться...
   - Ты знаешь, зачем  я  тебя  искал?  -  упрямо  перебил  его  Тимофей
Егорович. - Все, что я тебе тут рассказал, -  это  только  преамбула.  А
главное - то, что я хочу передать тебе... Ты  тут  давеча  про  гостинец
спрашивал, так вот, Варяг, я тебе хочу отдать общак!
   Услышав это слово. Варяг даже вздрогнул. Удивительный старик словно и
впрямь был ясновидящим.
   - Общак? Откуда ты знаешь? - Но Варяг тут  же  осекся,  понимая,  что
Беспалому никак не может быть известно про то, что три месяца  назад  со
счетов нескольких банков  в  далекой  Андорре  исчезли  пять  миллиардов
долларов.
   - Ха! Как же мне не знать! - хмыкнул его собеседник. - Коли я сам его
припрятал там.
   - Где? - Варяг уже ничего не понимал.
   - Так на кладбище же!  Вон  там  возьми  книжку!  -  Старик  протянул
иссохшую руку к тумбочке, но рука бессильно упала на одеяло.
   Владислав открыл  дверцу  и  достал  потрепанный  томик  воспоминаний
маршала Жукова.  Он  полистал  книгу,  и  из  середины  выпал  сложенный
замусоленный листок.
   - Вот он!  -  прохрипел  старик.  -  План.  Это  план  кладбища.  Там
крестиком отмечено место. Безымянная могила. На краю погоста.  Смотри  -
крестик синий, а все прочие черные. Там и общак.
   На листке бумаги в клеточку, вырванном из ученической  тетрадки,  был
нарисован карандашом план кладбища - поле, испещренное черными крестами.
Один из них и впрямь был синий.
   - Какой общак? - нахмурился Владислав.
   - Наш, - коротко сообщил Беспалый. Он лежал  с  закрытыми  глазами  и
тяжело дышал. - Я же тебе говорил, что весь грев,  который  поступал  на
зону, смотрящие делили поровну. Одна половина шла зекам, вторая половина
- мне. На зоне-то смотрящие были все под моим крылом. Их и выбирали  под
моим присмотром.
   Вот за  это  они  и  отстегивали  половину  грева  мне.  А  еще  были
посылочки, которые мы  перехватывали.  А  в  тех  посылочках  золотишко,
брюлики, деньги... Но раньше, когда страх и закон правили, мне надо было
делиться. Я и делился. Тогда с этим строго было. Раз  в  год  из  центра
приезжала комиссия НКВД, а потом  комиссия  МГБ,  и  начальник  комиссии
перед отъездом уединялся со мной в кабинете, и за  закрытыми  дверями  я
ему под расписку сдавал долю. А как Сталин умер и Берию расстреляли, как
двадцатый съезд прошел, так вся система и поломалась.  Больше  никто  не
спрашивал с меня долю. И я перестал делиться. А куда  мне  было  с  этим
добром податься? Не на базаре же в райцентре  золото  продавать!  Там  и
валюта была - американские доллары, английские фунты. А за валютные дела
могли и к стенке поставить. Словом, стал я  этот  свой  общак  копить  -
думал,  вырастет  мой  Сашка,  станет  "кумом"  в  колонии,   ума-разума
наберется  -  отдам  ему.  Но  вышло  иначе.  Как  нача