стил? - очень серьезно спросил Маркелов.
   - Чего?
   - Ну, слюну.
   Кузьмич слегка улыбнулся - все-таки в чувстве юмора ему не откажешь.
   - Я старался на совесть. Признаюсь, я здесь себя так  зарекомендовал,
что мне даже работу предложили, - не без гордости произнес Кузьмич.
   - Соглашайся, - в тон ему отозвался  Маркелов.  -  Место  блатное,  а
потом, лишняя специализация никогда не помешает. Кто  знает,  как  жизнь
может  повернуться.  Вот  ты  на  своей  майорской   должности   сколько
получаешь?
   Кузьмич неопределенно махнул рукой:
   - И не спрашивай, тоска берет, когда думаю об этом.
   - А здесь у тебя солидный приработок.
   - Ты что, думаешь, я против, что ли? - покосился Кузьмич  на  пожилую
сгорбленную пару с цветами в руках, проследовавшую к просевшему  холмику
с крестом из обыкновенной арматуры. -  Но  как  начальство  еще  на  мое
перемещение посмотрит. - Неожиданно его лицо посерьезнело.  -  Возможно,
это тот самый случай, за который следует зацепиться  крепко.  Могильщики
народ осторожный, просто так в свою среду никого не пускают.  Попасть  к
ним можно только по рекомендациям проверенных людей. А вопросов у нас  к
этому кладбищу предостаточно. Что-то в последнее время  появилось  очень
много свежих незарегистрированных захоронений.
   - Вон оно что.
   - Так что не удивляйся, если  мы  с  тобой  будем  встречаться  и  на
кладбище.
   Ноги затекли, Маркелов поднялся и теперь смотрел на  Кузьмича  сверху
вниз:
   - Начальство-то тебя отпустит, с ним вопросов не  будет,  а  вот  что
скажет твоя директриса?
   - А-а, вон ты о чем. Ну с ней я договорюсь, -  доверительно  протянул
майор.  -  А  вообще  она  баба  классная,  это   с   виду   она   такая
твердокаменная, а как разомлеет, то как сахар тает. Хоть лакай!
   - И ты лакал? - не сумел скрыть своего интереса старший лейтенант.
   - И не однажды, - отвечал майор. - А ты, однако,  любопытный.  Ладно,
давай теперь о деле поговорим. Да ты не дави на меня своим ростом-то,  -
укорил Кузьмич, - присядь хоть на лопату, не запачкаешься... На  природе
все стерильно.
   Вот так-то, - произнес он, когда Маркелов присел  рядом.  -  Тут  вот
какое дело.
   Мне передали, что операция сворачивается. Похоже, что  к  оружию  уже
подобрались.
   Оставаться тебе там опасно. Тебя могут заподозрить, ведь  это  же  ты
вывел на Карася. А это такие люди, что обид не прощают.
   - Рановато еще, я кое-что нащупал. Майор усмехнулся:
   - Ты что, торговаться, что ли, будешь?
   - Нет, но...
   - Вот тогда считай, что завтра твой последний день.
   - Но мне же надо что-то объяснить. Не могу же  я  как-то  так  сразу,
ведь привык  уже  к  ребятам,  они  ко  мне  стали  неплохо  относиться,
кое-какие шероховатости удалось утрясти.
   Майор взял двумя пальцами махонький кусочек суглинка,  растер  его  и
аккуратно сдул красную пыль.
   - Ну, если ты такой сентиментальный, то можешь  сказать,  что  платят
тебе маловато и ты решил уйти.
   - А если все-таки будут уговаривать остаться? Майор хмыкнул:
   - Однако, я смотрю, тебя крепко засосала вольная жизнь...  Ладно,  не
обижайся. - Кузьмич примирительно хлопнул Захара по колену. - Это я так,
никак не могу изжить в себе начальника. Скажи, что заработать  здесь  на
стороне не так-то просто, заработки всего лишь какие-то разовые. Никакой
стабильности. А ты уже подыскал нехилую работенку, где делать-то  ничего
не нужно, а деньги платят офигенные.
   - А если спрашивать начнут, где такая работа? - не сдавался Маркелов.
   Кузьмич удивленно посмотрел на старшего лейтенанта.
   - Ну ты и впрямь возомнил себя ценным работником. Что я тебе могу еще
посоветовать... Загадочно улыбнись, и ответь,  что  сказать  не  можешь,
потому что боишься Конкуренции. Ну что, мне тебя учить, что ли?!
   - Ладно, спасибо, Кузьмич, - крепко пожал  Маркелов  руку  майору  и,
поднимаясь, шутя добавил:
   - Ну, ты особенно-то не засиживайся здесь, а то ведь тебе еще  копать
и копать. Покойника принесут, а яма-то не готова.
   - Да пошел ты! - буркнул Кузьмич. Однако  поднялся  и,  взяв  лопату,
принялся ровнять стенки.

Глава 19

ИЩИТЕ, ВАМ ЗА ЭТО ДЕНЬГИ ПЛАТЯТ

   Понятых было двое: молодой человек лет двадцати -  двадцати  двух,  с
едва пробивающимся над верхней губой нежным пушком, и  крупная  дородная
женщина лет пятидесяти, с невыразительным, бесцветным лицом.
   Женщина и  парень  сидели  в  углу  комнаты  и  с  безучастным  видом
наблюдали за оперативниками. Они  больше  напоминали  арестованных,  чем
понятых. Парень выглядел  мрачным,  как  будто  опоздал  на  свидание  к
любимой девушке. А у женщины была такая  печаль  в  глазах,  словно  она
только что лишилась кошелька с зарплатой.
   Самым большим разочарованием стало  то,  что  оружия  в  квартире  не
оказалось. Шибанов рассчитывал увидеть его едва ли не в  самой  середине
комнаты, в огромных ящиках, но  вместо  него  взгляду  предстала  вполне
ухоженная девичья светелка с вышивками на  круглом  столе  и  небольшими
картинами на стенах.
   Галина Волкова сидела у окна и самоуверенно посматривала по сторонам.
   Все-таки в самообладании ей не откажешь.
   Не исключено, что часть оружия они припрятали и где-нибудь в узлах  и
чемоданах, а большую  часть  зарыли.  Для  чего-то  же  им  понадобилась
штыковая лопата!
   - Может быть, вы облегчите нашу задачу и сами укажете,  где  хранится
оружие?
   Волкова даже не удостоила его взглядом:
   - Ищите, вам за это деньги платят.
   В профиль она тоже была недурна: на лице ровный и умелый макияж.
   Оставалось только удивляться, каким это образом к ней в камеру попала
косметика.
   - Приступайте, - кивнул Шибанов в сторону двух оперативников, которые
уже рыскали глазами по комнате в поиске возможного тайника.
   Один из них,  молодой  и  жизнерадостный,  воспринимавший  обыск  как
некоторую игру, мгновенно приступил  к  работе,  напомнив  разгоряченную
лошадку, рванувшую со старта.  Другой,  в  противоположность  первому  -
неторопливый и очень обстоятельный, попросил понятых подвинуться,  и  те
вскочили с дивана вспугнутыми воробышками.
   Шаг за шагом они обстукивали стены, терпеливо прислушиваясь к  глухим
ударам. Ничего. Абсолютно.
   Веселый опер открыл шкаф и аккуратно принялся вытаскивать содержимое.
С интересом всматривался в каждую вещицу,  для  чего-то  подносил  их  к
лицу, напоминая фетишиста, и при этом так лукаво жмурился, как будто его
интересовало исключительно женское белье.
   Капитан внимательно наблюдал  за  Волковой.  Она  с  кривой  усмешкой
поглядывала на старания оперов и совсем не волновалась. Дурной знак.
   Шибанов не однажды присутствовал на обысках, и поведение хозяев  чаще
всего напоминало детскую игру - "холодно  -  горячо".  Чем  ближе  опера
подходили к предмету поисков, тем сильнее нервничали хозяева.
   Григорий подошел к окну - ткнул пальцем в  горшок  с  цветком,  земля
жесткая. Давно не поливали. Оно и верно, кто же поливать-то будет,  если
хозяйка в следственном изоляторе. Бывает, что самые  серьезные  сюрпризы
прячутся именно вот в такой невзрачной глиняной посуде.
   В комнате утепленный дорогой линолеум - Галина  Волкова  предпочитала
жить с комфортом. Изыск любит, а вот плинтуса у самой стены не  прибиты,
и край топорщился некрасивой волной.
   Григорий подцепил носком ботинка линолеум и увидел, что под  ним  был
постелен дубовый паркет.
   - А что это  вы  на  такой  красивый  паркет  линолеум  постелили?  -
удивленно  посмотрел  капитан  на  девушку,  Которая,   как   оказалось,
наблюдала за ним с пристальным вниманием.
   Слегка вздрогнула. Или это только показалось?
   - У каждого свои вкусы.
   Улыбка слегка растерянная, даже чуточку  виноватая.  А  вот  это  уже
существенно.
   - Вот что, давайте отдерем линолеум  и  посмотрим,  что  под  ним,  -
распорядился капитан.
   Покрытие отдирали без суеты, осторожно, стараясь не повредить дорогую
вещь, а когда смотали до середины комнаты, на  темно-желтой  поверхности
паркета показались бурые разводы.
   - Ну, чего застыли? - занервничал Григорий. - Скатывайте до конца.
   Понятые, похоже, приросли  к  своим  стульям.  Они  чувствовали,  что
назревает что-то очень серьезное, но что именно - понять не могли.
   Свернутый линолеум длинным плотным бревном лежал вдоль стены.
   - Откуда эта  кровь?  -  повысив  голос,  спросил  капитан,  указывая
пальцем в центр комнаты.
   - Я не знаю, - нервно ответила Волкова.
   - Я тебя спрашиваю, откуда на паркете кровь? - Теперь важно  подавить
психику, пока подозреваемая не успела придумать что-то стоящее.
   - Я не знаю! - взвизгнула Галина.
   - Может, ты будешь утверждать, что резала посреди  комнаты  барана  и
кровь не успела просохнуть?! - продолжал наседать капитан, - Ну?
   Волкова закусила губу и, встряхнув кулачками в воздухе, проорала:
   - Я не-е зна-а-ю!!
   - Ладно, с тобой мы еще разберемся. Понятые, - капитан смотрел  прямо
на женщину,  которая  то  бледнела,  а  то  вдруг  начинала  покрываться
багровыми пятнами, как если бы обвинение было предъявлено  ей  лично,  -
обратите внимание на это пятно. Предположительно, это следы человеческой
крови. Экспертиза более точно ответит не этот вопрос.  -  Капитан  вновь
повернулся к Галине Волковой, закрывшей лицо руками, и продолжал  жестко
спрашивать:
   - А теперь ответь мне, зачем твой дружок спрашивал у соседей лопату?!
Ну!
   Волкова неожиданно оторвала ладони  от  лица.  Момент  был  упущен  -
теперь перед ним был собранный, волевой человек. Злобно стиснув челюсти,
она произнесла бескровными губами:
   - А вот это вы у него и спросите. Похоже, что дальше разговаривать  с
ней будет непросто.
   - Непременно, - холодно ответил Шибанов.

Глава 20

В НАШЕ ВРЕМЯ ВСЕ ОПРЕДЕЛЯЮТ ДЕНЬГИ

   - Жена солила, - победно объявил Иван Степанович,  выставив  на  стол
литровую банку с селедкой. - Здесь и лучок и гвоздика,  все  по  высшему
разряду, как нюхнешь, так и закачаешься... -  многозначительно  пообещал
он.
   Здесь же, на столе, стояло  три  бутылки  пива,  на  пятерых  крепких
мужиков немного, но и вдоволь нельзя - как-никак рабочий перерыв.
   Маркелов достал полукопченую  колбаску,  четвертинку  черного  хлеба,
несколько вареных картофелин и, порывшись чуток в сумке, извлек  бутылку
водки.
   - Это ты ни к чему, убери, - неуверенно запротестовал батя,  -  а  то
перепьемся и сдуру палить начнем в друг дружку.
   - Я к тому, что можно в конце смены посидеть, -  неуверенно  произнес
Захар.
   - А что, повод для этого есть? - насторожился Иван Степанович.
   Ворона ловко перехватил банку и вытряхнул из нее селедку  в  глубокую
тарелку. Испачкался. Брезгливо посмотрел  на  руки  и  отер  их  о  край
газеты.
   - Имеется, батя, ухожу я от вас, - рубанул Маркелов.
   - Это как так уходишь? - не понял Федосеев.
   - А вот так, батя, ухожу, - как можно спокойнее  продолжал  Захар.  -
Платят здесь у вас немного, как говорится, особенно не разживешься, а  я
ведь жениться собрался. Мне деньги нужны.
   Похоже, Иван Степанович  даже  потерял  аппетит,  отодвинув  от  себя
тарелку с картошкой, он укоризненно произнес:
   - Ну, это ты, Дима, напрасно! У тебя три выходных, за  это  время  ты
можешь еще столько же заработать, если не больше.
   - Все это не то, батя, - уверенно присел к столу Маркелов, - хотелось
бы меньше работать да больше получать..
   - Так не делается, парень, к работе нужно серьезно относиться! - Иван
Степанович был расстроен не на шутку. - Знаешь, как называют таких,  как
ты?
   - И как же? - хмыкнул Маркелов - Перекати-поле! Там поработал,  здесь
поработал,  еще  куда-то  пристроился.  А  ты  попробуй  в  одном  месте
потрудиться, связями обрасти, вот тогда, может быть,  и  деньги  у  тебя
появятся!
   - Что-то ты, батя, на него  насел,  -  удивился  Кузя.  -  Парень  он
свободный, где хочет, там и работает.
   - А я вас, молодежь, воспитываю...  Если  бы  мы  в  свое  время  так
бегали, так вообще ничего не имели бы, кроме драных штанов. То за бабами
бегаете, пустив слюну, то какие-то шальные деньги ищете. А вы  себе  под
ноги посмотрите, может быть, тогда увидите все, что вам надо, - и  девок
крутозадых, и денег немереных.
   - Что-то ты, батя,  совсем  разгорячился,  -  примирительно  произнес
Захар, - я ведь себе и место неплохое нашел, где мне  будут  платить  по
высшему разряду. - Нашел, говоришь?.. А ни хрена это место не  стоит.  Я
удивляюсь вам, молодым, как можно уходить с того места, где ты  по  душе
пришелся. Еще неизвестно, как там дальше у тебя  сложится.  А  ты  людям
здесь в душу нагадил.
   - Да ладно тебе, батя, в наше время все определяют деньги. Где больше
платят, туда и идешь. Разве не так? Вот скажи мне откровенно, сам бы  не
хотел иметь лишнюю копейку на старости лет? Вот так-то! А потом, чего ты
так переживаешь? Я же не ухожу от вас навсегда.
   - Ты мне зубы не заговаривай, пацан. Обидел ты меня очень. Я  к  тебе
привязался, а  ты  мне  вон  как!  Оплеуху  такую  выдал.  Весь  аппетит
испортил. Даже кусок хлеба в горло не лезет.
   - Ну ладно тебе, батя, - примирительно  обнял  Ивана  Степановича  за
плечи Захар, - что-то ты очень раскипятился. Всегда такой ровный, а  тут
прямо-таки завелся. Честно говоря, я себя даже как-то неловко чувствую.
   - Расстроил ты меня, парень, ох как расстроил. Давно я не пил, но вот
приду домой, обязательно набухаюсь. Ты все-таки подумай, Захар, не спеши
уходить, повремени.
   - Все упирается в финансовый вопрос, батя.
   - Ну, вот сколько бы ты хотел заработать?
   - Ну, скажем, для начала тысяч тридцать баксов, чтобы тачку приличную
купить. И вообще, чтобы себя как-то человеком почувствовать. С бабами  в
кабаках покутить.
   - Ты же жениться собрался!
   - Одно другому не мешает, - улыбнулся Маркелов.
   - Ну ты и замахнулся! Деньги-то немалые. А может быть,  тебе  миллион
нужен?
   - Я бы и миллион, батя, взял, да вот только никто не дает, -  грустно
выдохнул Маркелов.
   Старик взял нож, отрезал кусок сливочного  масла  и  положил  его  на
блюдо.
   Масло  мгновенно  потекло,  заливая   густым   ручейком   рассыпчатую
картошку.
   - Вот что я тебе скажу, сынок. Со своим уходом ты явно торопишься.
   Повремени! Москва город большой. И поверь мне,  старому  дураку,  что
деньги здесь крутятся огромные. Тридцать тысяч долларов, может  быть,  я
тебе не смогу предложить, но на хорошую машину ты бы мог  заработать,  -
серьезно объявил Федосеев. - Ну, так что, по рукам?
   - Ничего не обещаю, Степаныч,  но  думать  буду.  Так  я  водочку  не
убираю?
   Пускай постоит. А после рабочего дня мы уж  начнем.  Если  уж  не  за
здравие, то хотя бы за упокой.
   Вторую половину смены Федосеев был малоразговорчив, что  на  него  не
было похоже, а когда дежурство закончилось, попрощался сухо, как если бы
они виделись второй раз в жизни.
   Уже  отъезжая,  Захар  заметил,  как  вслед   ему   тронулась   белая
"восьмерка".
   Не "хвост" ли? Показалось. "Восьмерка"  отстала  от  него  уже  после
второго квартала, а затем свернула в сторону.

Глава 21

НЕ ГРУЗИ ТЫ МЕНЯ, НАЧАЛЬНИК

   Шибанов старался вести себя  спокойно,  как  человек,  у  которого  в
запасе имеется еще пара крепких козырей, придержанных до времени,  чтобы
ударить ими наотмашь.  Наверняка.  Но  Фарид  тоже,  казалось,  набрался
терпения и смотрел на оперативника с  вызывающим  хладнокровием  и  лишь
хмыкал на очередной его вопрос.
   Шибанов умело намотал нервы на кулак, но был  близок  к  тому,  чтобы
обломать стул о его самодовольную физиономию.
   - Для чего  тебе  нужна  была  лопата?  -  в  который  раз  спрашивал
Григорий.
   - Начальник, ты, видно, глухой. - Губы Фарида искривились, разошлись.
- Я же тебе сказал, что я тащусь от природы, клумбы во дворе нужно  было
выровнять, пускай детишки среди цветов бегают.
   - Если ты такой любитель природы, может, ты тогда сумеешь  объяснить,
почему на полу в квартире кровь?
   - Порезался, начальник, отсюда и кровь.
   - И почему же так много?
   - Да с меня вечно течет, как с кабана.
   Фарид Ибрагимов явно издевался. Шибанов не  давал  ему  спать  третьи
сутки, и следователи, допрашивая его, менялись через каждые четыре часа,
а он выглядел на удивление свежо, как  будто  бы  ухитрялся  отсыпаться.
Закаленный зонами, он с легкостью сносил всякое неудобство. Бить его  не
решались, все-таки не малолетка, натыривший грязного белья где-нибудь  в
садовом кооперативе, а опытный  урка,  имеющий  авторитет  среди  своего
братства.
   Угрозами его тоже не проймешь, на своем веку он наслышался  их  такое
огромное  количество,  что  попросту  не  воспринимал.  Следовало  найти
ключик, который без особого усилия отомкнул бы этот злополучный сим-сим.
   Ибрагимов улыбнулся над  беспомощностью  следака,  ожидая  следующего
вопроса.
   Предыдущий  день  Шибанов  поработал  много  и  теперь   со   скрытым
превосходством наблюдал за арестованным, предчувствуя, что партия идет к
завершению.
   - Ты давно не видел Розу?
   Фарид нахмурился. Такого вопроса от следака он не ожидал. Можно  было
предвидеть, что трое рассерженных оперов начнут учить его жизни, выбивая
крепкими кулаками показания; могли  стянуть  "ласточкой"  и  оставить  в
одиночной камере встречать  рассвет;  могли  бросить  в  пресс-хату,  но
вопросы из личной жизни - это нечто...
   - При чем здесь Роза, - неприязненно произнес Фарид.
   - Кажется, у тебя дочь растет. Сколько же ей лет? Семнадцать?
   Ибрагимов  нахмурился  еще  больше.  Важно  не  показать  слабость  и
беспристрастной физиономией доказать, что  в  этом  мире  не  существует
вещи, способной царапнуть по струнам души.
   - И что с того?
   - Вижу, что пыжишься, а голосок-то дрогнул.
   - Начальник, ты что хочешь мне сказать? На понт берешь?
   - Что-то ты, Фарид, нервный стал. На тебя это очень  непохоже.  А  ты
знаешь, что она у тебя на наркоте сидит? Я тебе не хотел говорить, но  у
нас уже достаточно оснований, чтобы запереть ее надолго.
   Фарид сглотнул слюну. Если разбираться,  то  Роза  была  единственным
существом, которое он любил по-настоящему. И уж чего он ей не желал, так
это парилки в чалкиной деревне.
   Следак не блефовал, он выложил свой последний козырь, самый  главный,
и если Фарид пойдет в отказ, то он найдет причину отправить  девочку  по
этапу.
   - Чего ты от меня хочешь? - Голос Фарида потускнел.
   - Правды.
   - Хорошо... Будет тебе правда.  Как  на  духу  говорю,  к  оружию  мы
отношения не имеем... Закурить бы, что ли, дал.
   - Бери, - великодушно бросил на стол пачку "Мальборо" Шибанов. -  Всю
бери. Тебе еще долго сидеть, да и в камере  на  "общак"  несколько  штук
положишь.
   Ибрагимов хмыкнул:
   - Я всегда знал,  капитан,  что  у  тебя  с  чувством  юмора  не  все
благополучно. - Привычно открыл пачку, извлек одну сигарету, после  чего
уложил пачку в карман рубашки. - Так вот, зря ты напрягался: ни  Карась,
ни я, ни тем более Галка - к оружию никакого отношения не имеем.
   - Что-то я тебя не понимаю, Фарид. А разве не Волкова сказала о  том,
что застрелены охранники были из обреза?
   - Галка сказала, - охотно согласился Ибрагимов, загнав в легкие целую
струю дыма. - Только об этом я ей сказал, сдуру, конечно! Откуда я знаю,
не спрашивай, все равно не отвечу. Если заикнусь, порвут не только меня,
но и мою дочь. Но хочу тебе сказать так,  охрану  вскрывали  люди  очень
серьезные. О себе я не пекусь, а  вот  дочь...  Так  что  ты,  гражданин
начальник, сам поработай головой и здесь на меня не рассчитывай. Отвечаю
я только за себя. Кровь, что ты в кухне  видел,  с  Игорька  натекла,  -
проговорил, как выдохнул,  Фарид.  -  Подельник  он  мой...  был.  Можно
сказать, не один год в корешах ходили, да вот так как-то очень нескладно
вышло. - По сморщенному лицу Фарида было заметно,  что  вспоминать  этот
случай ему было неприятно, и если бы не дотошный опер,  что  вцепился  в
него бульдожьей хваткой, возможно,  затолка