ереговоров получил ключ вот от  этого
самого кабинета. Это случилось шесть с лишком лет назад.
   За эти шесть лет он многого добился. Страна пережила бурные  события:
взлет и падение  политических  "тяжеловесов",  шахтерские  забастовки  и
финансовые скандалы, банковские  войны,  криминальные  войны,  войны  на
Северном Кавказе... В  стране  создавались  и  разрушались  политические
партии, политические репутации...
   Но только  в  этом  тихом  кабинете  на  третьем  этаже,  неприметной
кремлевской   пятиэтажки   эпохи   Александра   III   царили   покой   и
безмятежность.  И  хозяин  кабинета  Алик  Сапрыкин,  и  немногие  люди,
посещавшие этот кабинет, - друзья и единомышленники  Сапрыкина,  которых
он полушутя-полусерьезно величал своими "под ельниками",  -  занимали  в
иерархии государственной власти негромкие должности.
   Но именно они, "подельники", и были тайными режиссерами и кукловодами
в том пугающем многоактном трагифар-се, что разыгрывался  на  российских
театральных подмостках вот уже не  первый  год.  Причем  многие  актеры,
исполнявшие даже главные роли в  этом  страшном  спектакле,  даже  и  не
подозревали, чьей воле они повинуются и в  чьих  интригах  они  являются
невольными исполнителями...
   Сапрыкин давно убеждал  своих  "подельников"  в  том,  что  Владислав
Игнатов, смотрящий России по кличке Варяг, затеял опасную игру: он  стал
вести себя совсем не так, как от него ожидали, и пришла пора его немного
охолонить. Варяг совершенно оттеснил от своего бизнеса людей,  связанных
с кремлевскими "подельниками", и  не  желал  делиться  ни  с  кем,  даже
перестал отстегивать положенное в воровской общак.  Более  того,  совсем
недавно выяснилось совершенно неожиданное и неприемлемое обстоятельство:
Варяг  тайно  финансировал  избирательную  кампанию   депутата   Госдумы
Шелехова. И даже, как донесли ему верные люди, намеревался  сделать  его
кандидатом в президенты.
   Сапрыкина и его сотоварищей это сильно напрягло. Тем более что,  зная
финансовые возможности и организационные ресурсы Варяга, он не  исключал
вероятности того, что Шелехова в 2000 году таки изберут  президентом.  И
это был  абсолютно  неприемлемый  вариант  потому  что  Сапрыкин  и  его
"подельники"  уже   давно   присматривались   к   одному   малозаметному
государственному   чиновнику   со,   как   они   выражались,    "скрытым
президентским  потенциалом".  Словом,  Сапрыкин  вынужден  был   принять
непростое, но единственно верное в этих условиях решение: убрать  Варяга
с об-щака и поставить смотрящим России другого, более сговорчивого  вора
со славным прошлым, пользующегося большим авторитетом среди криминальных
"хозяев"
   России.
   Основная цель Сапрыкина и его "подельников" заключалась в том, чтобы,
взяв под  свой  контроль  российский  общак,  использовать  этот  тайный
криминальный банк  для  финансирования  важнейшей  политической  игры  -
выборов нового,  точнее  сказать,  нужного  президента  России.  Громкие
финансовые скандалы вокруг прошлых президентских выборов  показали,  что
секретное использование государственных  средств  в  политических  играх
рано или поздно вскроется и какой-нибудь слишком рьяный депутатишка  или
генеральный прокуроришка начнет копать... Если же используешь деньги  из
"теневых" источников - а российский общак в этом  смысле  был  идеальным
источником, никто подкопаться не сможет...
   Сапрыкин встал из-за стола, подошел к книжному стеллажу  и,  пожалуй,
впервые за все время своего сидения в этом кабинете взял с полки книгу в
темном переплете. С  некоторым  трепетом  он  раскрыл  увесистый  том  и
прочитал  на   титульном   листе;   "Пьер   Пуанкаре.   Тайная   история
государственных заговоров".
   "Актуально", - усмехнулся про себя Сапрыкин. И он мысленно вернулся к
встрече, которая состоялась  у  него  на  даче  в  подмосковном  поселке
Жуковка-5 примерно два месяца назад  и  с  которой,  собственно  говоря,
завязалась нынешняя интрига...
   Сапрыкин поставил толстый том на место и вернулся за стол. Теперь ему
предстоял нелегкий разговор с человеком, способным обеспечить успех  той
многоходовой операции, которую он, Александр Иванович, задумал.  Кодовое
название операции он уже  придумал:  "Большой  сходняк".  Юмор  ситуации
заключался в том, что он-то сам имел в виду вовсе не воровской  сход,  а
тайный совет крупнейших воротил теневой политики России -  собрание  еще
более законспирированное, чем собрание криминальных  авторитетов.  Да  и
сам этот политический  "большой  сходняк"  был  сообществом  куда  более
влиятельным, чем пресловутая "семибанкирщина" финансовых олигархов.
   Сапрыкин снял трубку и набрал  номер.  В  трубке  послышалось  низкое
вибрирующее гудение -  это  работал  "скремблер",  противопрослушивающее
устройст-во-"глушилка",   позволявшее   абонентам    АТС-1    и    АТС-2
правительственной связи вести секретные разговоры. Но Сапрыкин знал, что
параллельно со "скремблером" кремлевские особисты подключают к линиям  и
"антискремблеры" - новейшие японские феньки,  с  помощью  которых  можно
нейтрализовать любую "глушилку". Поэтому сейчас он должен  был  сообщить
своему собеседнику всю  информацию  на  кодовом  языке,  к  которому  их
"большой сходняк" давно уже привык.
   - Владимир Иванович? Это Алик, - Сапрыкин  понизил  голос.  -  У  вас
какие планы на ближайшие выходные? Предлагаю съездить порыбачить... В то
же место что и прошлый раз. И в то же время. Только  на  час  раньше.  И
днем позже. - Он помолчал, выслушивая ответ - Договорились! Закусочку  я
обеспечу, как всегда А вы  -  горючее.  И  передайте  остальным.  Ну  до
встречи!
   Он положил трубку и посмотрел  в  окно.  Куранты  на  Спасской  башне
пробили семь раз.

Глава 4

   Грунт посмотрел на часы: без  десяти  восемь.  Так,  значит,  самолет
должен прибыть в двадцать пятнадцать, если, конечно, не опоздает, но это
можно сейчас выяснить... Дальше - пока он будет выходить,  пока  пройдет
через депутатский зал, пока из здания аэровокзала выйдет, пока выедет  с
территории аэропорта - на это еще надо  накинуть  минут  тридцать-сорок.
Значит, около девяти появится.
   Кирюха Грунт имел три ходки, и во время последней -  когда  пять  лет
назад отсиживал  в  Пермской  колонии  строгого  режима  за  вооруженное
ограбление инкассаторского броневика - его короновали. Не за бабки,  как
многих новоявленных "законников", а за заслуги перед миром. Грунт в свои
тридцать два был парень отчаянный, бедовый - ни хрена не боялся,  мог  с
голыми руками попереть на ментов с "пээмками",  как  он,  собственно,  и
поступил во время столь  неудачно  для  него  закончившегося  налета  на
банковский бронированный "форд". Он тогда все подготовил  как  надо,  по
уму  -  между  прочим,  как  и  сейчас,  -  и  два  его  помощника,  два
пацана-школьника, которые  помогли  ему  остановить  броневик  в  глухом
переулке, ни сном ни духом не подозревали, в какое дело он их втравил...
   Вот только облом произошел оттого, что как  на  грех,  когда  он  уже
шофера и одного охранника завалил из своего  "тэтэшника"  с  глушителем,
из-за угла вылетел ментовский уазик, и все пошло наперекосяк. Из  уазика
на него выпрыгнули два сержанта  со  стволами  наперевес.  Первым  делом
заклинило его "тэтэшник" - старый пистолет, доставшийся  ему  от  одного
другана во Владимирской пересылке.
   Но Грунт не растерялся, отбросил  бесполезный  пистолет  и  полез  на
ментов диким воплем - думал, психическая атака возымеет действие.  Менты
и впрямь смутились, но только на миг: один, сука,  прострелил  ему  ногу
пониже колена, и они его повязали,  истекающего  кровью  без  труда.  Он
только руками махал, орал благим матом  и  все  норовил  то  одного,  то
другого укусить побольнее. Но они  его  вмиг  утихомирили  -  рукоятками
своих "пээмок" разбили ему лоб и затылок. А потом  во  время  следствия,
когда он пытался обвинить их в применении силы при задержании, те  менты
показали, что  это  он  сам  бился  башкой  о  мостовую  -  психа,  мол,
изображал. В общем, впаяли ему десятку, из которой он пять отсидел и под
очередную амнистию вышел за хорошее поведение - условно-досрочно.  "Кум"
написал на него рапорт (за этот рапорт пришлось отстегнуть  тому  "куму"
десять "тонн" баксов, которые у Грунта были припасены на черный день), и
через месяцок он вышел.
   По трехкилометровому узкому перегону от Шереметьево к  Ленинградскому
шоссе неслись редкие машины и автобусы. Уже стемнело. Но Грунта  это  не
волновало. За пазухой, оттопыривая куртку на груди,  лежал  инфракрасный
прицел ночного видения. Он навернет металлическую трубку  с  линзами  на
ствол и будет ждать своего клиента. Клиент был удобный  -  обычно  ездил
без охраны, и, как Грунт догадывался, сегодня-то уж он  тоже  будет  без
бритых ребят в черных очках  и  с  проводами  радиосвязи  в  ушах,  хотя
Шелехов вез из Греции бабки. Большие бабки, которые он, пользуясь  синим
диппаспортом, свободно провозил через любые таможни. При мысли о деньгах
в шелеховском саквояже Грунт даже облизнулся.
   На Шелехова его навели совершенно случайно. Как-то сидел он  у  Гоши,
своего старинного кореша, на фазенде  -  трехэтажной  кирпичной  даче  в
Новых Химках - водочку жрали, а там был бывший Гошин  одноклассник  Леша
Базилевич (с ним Грунт тоже был знаком, хотя и шапочно),  который  вдруг
завел бодягу о том, что  Леонид  Шелехов,  председатель  партии  "Союз",
сидит  на  довольствии,  у  директоров  крупных  предприятий   оборонной
промышленности. Вроде как его  даже  "генералы  российской  оборонки"  и
двигают в Кремль, чтобы - чем черт не шутит! - в случае  его  победы  на
выборах обеспечить себе широкие финансовые коридоры и  пробить  окно  на
Запад и, главное, на Восток - в Юго-Восточную Азию. А знал об этом  Леша
Базилевич потому, что  крутил  он  баранку  служебной  тачки  одного  из
функционеров  "Союза",  и  пока  возил  шефа  по   Москве   и   ближнему
Подмосковью, всю трепотню с заднего сиденья мотал себе на ус. Но  Грунта
подробности оружейного экспорта-импорта мало заботили. Главное,  что  он
усек из всего базара Леши Базилевича, так это то, что Шелехов был то  ли
последний мудак, то ли самонадеянный нахал - словом, ходил  слушок,  что
он возил с собой нехилую наличность и в поездках его сопровождает только
один  телохранитель,  он  же  его  пресс-секретарь,   бывший   сотрудник
"девятки" - Девятого управления охраны КГБ СССР. Грунт сначала не  очень
поверил и решил поглядеть на Шелехова своими  собственными  глазами.  Он
даже, как-то пару месяцев  назад  узнав  по  газетам,  что  председатель
"Союза" собирается выступать на каком-то  сборище  в  московском  Дворце
молодежи, не поленился отправиться туда  потусоваться  и,  так  сказать,
поближе познакомиться со своим возможным клиентом.
   Опытному налетчику  минуты  хватило,  чтобы  метров  с  двадцати  как
следует рассмотреть  Шелехова:  невысокий,  плотный,  хорошо  одетый,  с
пухлым кожаным саквояжем, который он не выпускал из рук.  За  ним  тенью
двигался двухметровый амбал с непроницаемо  серьезным  лицом.  Наверное,
это и был "пресс-секретарь".
   "Интересно, что же лежит в этом саквояжике?" - подумал тогда Грунт, и
ему в башку сразу запала мыслишка: точно, в такой сумчонке можно немалые
бабки перевозить.
   Мыслишка оформилась в определенное намерение после  того  звонка  два
месяца назад. Тот звонок Грунт хорошо запомнил, хотя  разговор  оказался
коротким.
   Он ехал в казино "Золотой терем" развлечься - сыграть на  рулетке  да
снять грудастую девку на ночь. Причем ночь можно было провести как раз в
самом "Тереме" - у них там на втором этаже были номера для своих.  Грунт
там у них давно уже освоился. Словом, ехал он в тачке по Садовому -  как
вдруг запиликал сотовый. Он врубил громкую связь,  благо  в  тачке  ехал
один и скрывать разговор ему было не от кого, и услыхал знакомый  голос.
Это был Коля, с которым Грунт познакомился  два  года  назад  при  очень
неприятных обстоятельствах - в  Бутырской  тюрьме.  Коля  был  моложавый
мужик, держался приветливо, но властно: сразу  было  понятно,  что  Коля
этот носит тяжелые погоны,  хотя  во  время  их  беседы  он  приперся  в
штатском. Коля не стал ходить вокруг да около и сразу взял быка за рога,
предложив Грунту "посотрудничать"  и  вместе  "порешать  дела".  Не  дав
Грунту опомниться, он тотчас перечислил  ему  будущие  выгоды  от  этого
сотрудничества - во-первых, безусловное освобождение из СИЗО; во-вторых,
полную защиту в будущем при  возможных  конфликтах  с  правоохранителями
(при условии, понятно, что Грунт сам будет вести  себя  по-умному  и  не
наделает  какой-нибудь  херовины),  а  в-третьих,   некоторое   денежное
довольствие после выполнения определенных деликатных заданий. Дав Грунту
два дня на размышление, Коля ушел, а ровно через два дня Грунта  вызвали
к начальнику СИЗО и, ни слова не говоря, отдали изъятые при  поступлении
вещи и выпустили на свежий воздух.
   Грунт сигнал понял. И не ошибся.  Через  пару  дней  ему  на  "Нокию"
позвонил Коля (Грунт не стал терять времени  на  расспросы,  откуда  тот
знает номер его "сотейника") и предложил встретиться в  кафе  "Парус"  в
парке у метро "Речной вокзал"... Ну и "дружба" завертелась.
   И вот через два месяца Коля вдруг позвонил -  причем  после  примерно
полугодового молчания, так что Грунт даже уже решил, что  сотрудничество
закончилось, - и очень серьезным тоном предложил немедленно  встретиться
- и адресок дал старый: кафешка "Парус" на Речном вокзале.  Грунт  сразу
туда и рванул. Место было знакомое - он там с Колей уже не раз и не  два
встречался. За десять минут домчался до "Паруса". Коля уже ждал  его  и,
отведя  в  самый  темный  угол,  сообщил...  нет,  даже  можно  сказать,
проинструктировал Грунта, что,  мол,  есть  такой  нехороший  человек  в
политике Леонид Шелехов, который недавно перебежал  кое-кому  дорогу,  и
надо бы его окоротить... Есть  сведения,  что  Шелехов  тайно  перевозит
из-за границы валюту.  Прямо  в  ручной  клади.  "Ты  меня,  я  надеюсь,
правильно понял, - вкрадчиво повторил Коля, - его надо окоротить!"
   Грунт чуть не подпрыгнул на стуле. Вот это везуха! Мало того  что  он
сам себе наметил Шелехова как мишень  для  наезда,  так  еще  всесильный
Коля, его таинственный благодетель из "органов", дает ему зеленый  свет!
Ну это ж надо - такое бывает только раз в жизни!
   "Понял, Коля, чего ж тут не понять! Все будет сделано в лучшем виде!"
- пролаял Грунт. Он выбежал на улицу к своему "форду" как на крыльях. Он
так разволновался после этого разговора, что даже сразу передумал  ехать
в казино. С визгом развернул "форд", вырвался на  фестивальную,  вырулил
на Ленинградку и понесся прочь от Москвы в Новые Химки.  Ему  надо  было
срочно повидать Гошу.
   После того разговора в кафе "Парус"  Грунт,  что  называется,  плотно
взял след Шелехова. Он начал  каждый  вечер  смотреть  новости  по  всем
телевизионным каналам. Его интересовало только одно -  личность  Леонида
Васильевича Шелехова.
   Параллельно  он  задействовал  все  свои   знакомства   и   связи   в
криминальном  мире  Москвы.  Грунт  по  крупицам  собирал  информацию  о
Шелехове и недели  через  три  составил  его  примерный  психологический
портрет. Главное, что он  усвоил:  Шелехов  часто  бывал  за  бугром  и,
возможно, возил оттуда "зеленый  нал"  в  крупных  размерах.  Десятками,
сотнями "тонн", а может, и "лимонами". То  есть,  конечно,  точно  этого
Грунт наверняка знать не  мог  -  он  же  не  рылся  у  Шелехова  в  его
знаменитом саквояже, с которым тот не расставался нигде! Грунту пару раз
удалось проследить за Шелеховым  в  Шереметьево  -  сначала,  когда  тот
улетал в Германию, а потом - когда оттуда возвращался. Так вот улетал  и
прилетал Шелехов с этим самым коричневым саквояжем  -  причем  улетал  с
явно пустым, а возвращался с явно  набитым.  В  международном  аэропорту
Шелехов  обслуживался  через  VIP-зал,  то  есть,   по-старому   говоря,
депутатский зал, где большие российские чиновники  с  синими  паспортами
пересекали  границу  без  таможенного  досмотра.  Понятно,   что   через
депутатский зал Шелехов и проносил привезенную из-за бугра "зелень". Вот
тогда-то, когда Грунт увидал прилетевшего из  Мюнхена  Шелехова  с  туго
набитым  саквояжем,  у  которого  боковые  швы  чуть  не   лопались   от
содержимого - и Грунт уже не сомневался в том, что  там  лежало,  -  вот
тогда-то и родилась у него шальная мысль ломануть этого  хорошо  одетого
лоха. Шелехов всегда выезжал из Шереметьева в черной "ауди" с  мигалкой,
причем без машины сопровождения. И окна у этой "ауди" не были затемнены.
   Итак, черная тачка, в которой сидят  трое:  сам  клиент  с  саквояжем
"зеленых", шофер и телохранитель-амбал. И все. Когда "ауди" окажется  на
шоссе - скажем, за пять километров до Химок, а еще лучше  -  на  длинном
перегоне между аэропортом и  Ленинградским  шоссе,  -  можно  его  брать
голыми руками. Желательно, конечно, чтобы  трасса  в  этот  момент  была
пустынна. И еще более желательно, чтобы время было позднее.
   Подготовка у Грунта заняла почти  месяц.  Подручные  средства  искать
долго  не  пришлось.  Он  решил  воспользоваться   давно   приобретенным
израильским автоматом "узи", на который требовалось навинтить оптический
прицел - ведь стрелять придется примерно со ста метров. А учитывая,  что
налет лучше провести в сумерках, если не ночью,  то  надо  приладить  не
просто оптический, а инфракрасный ночной прицел.
   После этого Грунту  осталось  выбрать  огневой  рубеж.  Он  поехал  в
Шереметьево рейсовым автобусом, сошел у какого-то то ли совхоза,  то  ли
комбината, не доезжая до аэропорта, и сразу понял:  попал  в  точку.  По
обеим сторонам от узкой асфальтовой полосы, тянущейся от  Ленинградского
шоссе, простирался огромный луг. Справа луг  упирался  в  лес,  слева  -
убегал к летному  полю  вдалеке.  Причем  как  раз  рядом  с  автобусной
остановкой был возведен каркас надземного перехода - строительство  шло,
по всему  видно,  неторопливо,  и  строители  успели  установить  только
бетонные опоры  будущего  перехода  да  лестницу-времянку.  Строительная
площадка была заставлена штабелями  бетонных  плит  и  обнесена  хлипким
деревянным заборчиком. В общем, идеальное  место  для  надежной  засады.
Грунт походил вокруг бетонных плит, нашел укромное местечко за  забором,
присел и бросил взгляд на дорогу Там как раз промчалась одинокая "Волга"
в направлении  аэропорта.  Грунт  мысленно  прицелился  в  боковое  окно
"Волги". Пук-пук-пук! Выпущенная из  автомата  длинная  очередь  прошьет
крупным швом  стекла,  и  теплый  плюшевый  салон  будет  весь  залеплен
кровавыми харкотинами... Он хохотнул. Ну примерно так и будет...
   Грунт снова посмотрел на часы. Прошло сорок  минут.  Он  вынул  из-за
пазухи "сотейник" и нажал семь кнопок.  Грунт  звонил  Митьке  Логинову,
которому поручил сидеть в  зале  прилета  и  следить  за  сообщениями  о
времени прибытия рейса "Аэрофлота"  из  Афин.  Этим  рейсом  и  прилетал
сегодня вечером Шелехов. Грунт не знал, что в этот  раз  депутат  должен
был приволочь из Греции восемьсот тысяч баксов,  которые  полгода  назад
перевели из матушки-России за какие-то тайные поставки танков на Ближний
Восток, а там, пройдя долгим кружным путем через банковские  счета  трех
или четырех подставных фирм, деньги  были  обналичены  и  вот  теперь  в
шелеховском кожаном саквояже возвращались домой, чтобы многими  тысячами
ручейков растечься по российским городам  и  осесть  в  карманах  нужных
людей, обеспечивавших политическую кампанию президентского кандидата. Но
Грунт был почти уверен, что найдет что-то очень интересное в дипломате у
своей жертвы, и его интересовало только одно: как прилепить это что-то к
своей лапе.
   В "Нокии" раздался срывающийся слабый голос Митьки. Вот  блин,  между
ними расстояние было не больше километра, а слышимость - ка