ьно  потертое  и  давно  промоченное
удостоверение сотрудника ГРУ МО РФ. Но это была  не  липа.  Он  повертел
удостоверением перед носом Филимонова. - Прошу прощения, что ввел вас  в
заблуждение в момент нашего знакомства, - важно произнес Чижевский, -  В
действительности мы из военной разведки.  Могу  сказать  вам  одно.  Нас
очень интересует гражданин Игнатов. Он по необъяснимым  причинам  пропал
как раз в тот момент, когда им плотно заинтересовались. Расскажите нам в
подробностях, что вчера тут произошло. Когда он отсюда уехал. С  кем.  В
котором часу. Хотя бы примерно. И может быть, вам даже известно куда.
   Метрдотель сжал сотовый телефон в  ладони  и  ткнул  поочередно  семь
кнопочек, буркнув: "Сейчас расскажу". Поднеся трубку  к  уху,  он  через
несколько секунд проговорил:
   -Тутпришли,интересуются вчерашним.Изорганов.

***

   После этого суперкраткого разговора он заметно повеселел.
   - В этом зале был банкет. Заказ на двенадцать персон. Скромно, но  со
вкусом. Рыба, овощи, немного мясных блюд.  Водка,  прохладительные,  без
вина и шампанского, - как по-заученному затараторил он. -  Игнатов  был.
Вернее, человек, которого вы описали. С ямочкой на  подбородке.  Фамилию
не знаю. Имени не слышал. Вон там сидел! - И Филимонов указал на среднее
место с правой стороны. - А когда и с кем уехал - простите, не  знаю.  Я
же тут не стоял. Ничего не видел.
   - И шума не слышали? -  Чижевский  мигнул  Абрамову:  мол,  готовься,
всякое может случиться.
   - Какого шума? - с невинным видом осведомился Филимонов.
   - Разговора на повышенных тонах. Или там борьбы, драки...  -  впервые
за все время вступил в беседу Абрамов.
   Метрдотель покачал головой:
   - У нас приличное заведение. Мы следим за порядком.
   И в этот миг плотно закрытая дверь в банкетный  зал  распахнулась,  и
через  дверной  проем  ввалились  четверо  коротко  стриженных  пацанов.
Наверное, та самая охрана о которой только что упомянул метрдотель.  Они
были похожи  на  сборную  областного  центра  по  вольной  борьбе:  все,
плотные, с хорошо накачанными  плечевыми  мышцами,  солидными  брюшками,
вдобавок у двоих были перебиты носы.
   Впечатление об  их  принадлежности  к  одной  команде  подчеркивалось
одинаковой,  как  униформа,  одеждой:  на   всех   были   светло-голубые
застиранные джинсы  и  коричнево-белые  рубашки-поло.  На  толстых  шеях
поблескивали массивные золотые цепи.
   - Эти, что ль, интересуются? - грозно шагнув вперед, брякнул первый -
обладатель самого объемистого брюха.
   Метрдотель Филимонов вскочил и отпрянул к стенке.
   - Эти! Эти! Игнатова им какого-то подавай!
   -  Вы  откуда,  орлы?  -  нагло  усмехаясь,  обратился  к  Чижевскому
брюхастый.
   - Из ментуры? Че-то я вас не узнаю. Хотя со всеми ребятами из  нашего
ОВД лично знаком.
   Николай  Валерьянович  с  интересом   смерил   взглядом   брюхастого,
потянулся было за гээрушной ксивой, но передумал  и  перевел  взгляд  на
бледного Филимонова.
   - Ну что же вы! Только-только  у  нас  разговор  склеился,  а  вы  за
подмогой!
   - Фильтруй базар, папаша! - рявкнул толстяк. - Посидел, отдохнул -  и
вали! Обедать не получится - санитарный день.
   Брюхастый  мотнул  толстой  волосатой  рукой,   нагреваясь   схватить
Чижевского чуть не  за  лацкан  пиджака.  Но  бывший  военный  разведчик
опередил его, перехватил руку в воздухе, резко вывернул ее вбок и рванул
на себя. Раздался неприятный хруст брюхастый взвыл, и его толстое лицо с
перебитым носом съежилось.
   Пацаны брюхастого на секунду остолбенели  от  неожиданности,  чем  не
преминул воспользоваться Абрамов: он отскочил в сторону, зажав  в  одной
руке  стул,  а  другой  в  одно  движение  выхватил  из-за  пазухи  свой
старенький ТТ.
   - Мы не из ментуры, ребята, - спокойно пояснил он. - Мы хуже!  Стойте
смирно  -  и  останетесь  при  своих.  Стреляю  без  предупреждения   на
поражение.
   - Ну ладно! - прохрипел брюхастый, присев на корточки:  Чижевский  не
отпускал его  перекрученную  руку,  закинув  ее  высоко  вверх.  -  Все,
начальник, все! Отпусти. Поговорим по-хорошему.
   Бросив  опасливый  взгляд  на  пистолет  Абрамова  и  потирая   руку,
брюхастый сел на свободный стул.
   - Игнатов, говоришь? Не знаю -  был  тогда,  факт.  А  потом  куда-то
слинял - часов в восемь.
   - Один? - Чижевский тоже сел, развернув  свой  стул  спинкой  вперед,
чтобы в  случае  чего  его  можно  было  бы  схватить  обеими  руками  и
превратить в грозное оружие.
   - А хрен его знает. Может, один. А может, и нет.
   - Он уехал на своей машине? - Чижевскому было известно, что служебная
машина Владислава  тоже  бесследно  исчезла.  Во  всяком  случае,  вчера
вечером, вернувшись к ресторану, Абрамов не заметил черной "ауди".
   - Не видал. А какая у него тачка?
   Чижевский пропустил вопрос мимо ушей.
   - Вы, видимо, в вестибюле стояли. И должны были видеть...
   Он не закончил фразу, потому что два пацана в полосатых рубашках-поло
вдруг с рычанием набросились на  Абрамова,  заломили  ему  обе  руки  за
спину, и один из нападавших попытался вырвать у него  из  руки  пистолет
Грудастый тоже вскочил.  Его  глаза  мгновенно  налились  кровью,  и  он
прохрипел:
   - Мочи их, ребя, мочи их на х...й! Я их обоих  ща  живьем  закопаю  в
подполе!
   Но Абрамов уже успел применить свой фирменный прием: он резко  присел
на корточки, увлекая за собой обоих. Те потеряли равновесие  и  едва  не
повалились на него сверху, но Абрамов  вдруг  резко  выпрямился,  врезав
головой  сначала  по  носу  первому,  а   потом   второму.   "Ребя"   от
неожиданности выпустили пленника,  но  одному  из  них,  у  которого  из
разбитого носа ручьем хлынула кровь, все же удалось выбить у него  ТТ  -
пистолет с грохотом отлетел в угол банкетного зала.
   Абрамов прыгнул за ним, но метрдотель Филимонов оказался проворнее  -
он подхватил пистолет и направил его на Абрамова.  И  в  ту  же  секунду
грянул выстрел. Пуля, визгнув в метре от виска, пробила оконное стекло.
   - Ты что наделал, идиот! - заорал отставной майор, мотнув головой.  -
Считай, ты уже покойник! - Он в прыжке выбросил вперед  правый  кулак  и
впечатал его метрдотелю в челюсть. Голова Филимонова откинулась назад, и
затылок глухо ткнулся в  стену.  Видимо,  удар  Абрамова  был  настолько
силен, что Филимонов выронил пистолет и съехал по стене на пол.
   С грохотом захлопнулась дверь. Раздался  лязг  замка.  Дверь  заперли
снаружи.
   Абрамов подобрал пистолет и огляделся. В банкетном зале они  остались
втроем: Чижевский, он и бездыханный Филимонов.
   - Надо делать  ноги,  Николай  Валерьяныч!  -  тяжело  Дыша,  заметил
Абрамов.
   - "Ребя" дернули за подкреплением.
   Чижевский кивнул:
   - Да, надо уходить. Можно сказать, задание сорвано.  -  И,  помолчав,
добавил:
   - По моей вине. Видно, слишком  засиделся  в  офисе.  От  оперативной
работы отвык.
   За  запертой  дверью  в  банкетный  зал  послышался   топот   ног   и
возбужденные голоса. Абрамов подскочил к пробитому пулей окну и  недолго
думая, саданул по нему стулом. Раздался звон разбитого стекла. Сорвав со
стола плотную белую скатерть и обмотав ею руку, отставной  майор  быстро
отбил торчащие из рамы осколки и вылез наружу. Чижевский  последовал  за
ним.
   Они оказались во внутреннем  дворике  позади  ресторана.  Дворик  был
огорожен невысокой кирпичной стеной. Судя по аккуратно  прочерченной  на
асфальте белой разметке, это была парковка.  Железные  воротца  стене  -
въезд на парковку - были распахнуты. На парковке стоял  одинокий  черный
джип.
   - Товарищ полковник, ручаться не могу, но, по-моему,  я  именно  этот
джип видел в тот  вечер.  Он  как  раз,  отъезжал  от  ресторана.  Очень
торопился!
   - Да? И что? - скептически спросил Чижевский.
   - Да ничего... - пожал плечами майор и махнул рукой. - Нам на выход -
туда!
   Но Чижевский замешкался. Его взгляд наткнулся на что-то  знакомое.  В
первую секунду он не понял, что там. Только машинально зафиксировал  это
на  асфальте.  Он  нагнулся  и  поднял  разорванный  черный   шнурок   с
болтающимся на нем темным серебряным крестиком.
   Он мог поклясться, что это крестик Владислава Геннадьевича.
   Гиава  23  В  окна  комнаты,  задрапированные  белыми   непрозрачными
занавесками, струился солнечный свет. Комната была обставлена  дорого  и
со вкусом: кожаный диван-уголок, два глубоких  кожаных  кресла,  дубовый
журнальный  столик,  в  углу  японский  телевизор  с  огромным  экраном.
Собеседники сидели напротив друг друга, через стол.  Урусов,  расстегнув
генеральский китель, внимательно изучал лицо Закира Большого, ища в  нем
признаки то ли испуга, то ли вины. А  Закир,  закинув  ногу  на  ногу  и
широко раздвинув плечи,  сохранял  невозмутимое  спокойствие,  хотя,  по
правде сказать, он отнюдь не был спокоен. Урусов внезапно  позвонил  ему
сегодня утром на мобильный и приказал - именно приказал, а не  предложил
- встретиться на "нейтральной территории".
   Для  беседы  со  своим   информатором   Евгений   Николаевич   выбрал
издательство  "Щит  и  меч",  в  котором   он   числился   "литературным
консультантом". Офис издательства на Остоженке был очень удобным  местом
для встреч генерала со своими "кадрами".
   - Я что-то никак  не  пойму,  -  с  расстановкой  проговорил  Евгений
Николаевич, - куда это все слиняли.  Ты  Закир,  мне  сам  говорил,  что
раньше десяти ваш съезд не закончится. Мои  люди  были  там  в  половине
пятого, а сходняком там и не пахло... - Он замолчал, испытующе глядя  на
законного вора.
   Тот  не  отвел  глаза,  а,  наоборот,  так  пристально   смотрел   на
генерал-полковника, что, казалось,  хотел  прожечь  его  взглядом,  -  Я
сообщил все, что знал, - спокойно ответил Закир.  -  Для  меня  то,  что
случилось вечером, стало полной неожиданностью...
   -  А  то,  что  случилось  на  Никитиной  Горе,  тоже  стало   полной
неожиданностью? - повысил голос Урусов. - Группа захвата прибыла на дачу
к восьми, а там уже было  все  подчищено!  Ни  тайника,  ни  дачников  -
никого! Куда это они все подевались - нянька, девчонка?
   Евгений Николаевич  не  мог  сдержать  раздражения.  Как  только  ему
доложили, что операция фактически провалена, он стал срочно искать концы
и  первым  делом  назначил   встречу   Закиру   Большому.   Одновременно
генерал-полковник все-таки сумел  дозвониться  до  Александра  Ивановича
Сапрыкина и, кратко доложив обстановку, стал допытываться  у  того,  что
ему известно. Но кремлевский чиновник очень ловко  перевел  разговор  на
его, Евгения Николаевича, "недоработку", попеняв, что, мол, он сам и дал
себя одурачить.
   Впрочем, ситуация оставалась все равно до конца так и не проясненной.
В глубине души генерал надеялся, что Закир что-то  знает,  не  может  не
знать, но он также понимал, что из него хоть клещами тяни - этот  гордый
дагестанский горец ни слова не скажет.
   -  Ладно,  Закир,  -  миролюбиво  продолжал  Евгений  Николаевич.   -
Допустим, ты не в курсе. Но ведь твои люди были на Никитиной  Горе,  они
же там всю неделю паслись, ты сам мне говорил! Не могли же они ничего не
видеть - кто туда приезжал, кто входил, кто выходил. Кого выводили,  что
выносили с дачи...
   Закир сидел выпрямившись и молча смотрел  на  генерал-полковника.  Он
покачал красивой черноволосо головой. - Все верно. Мои люди сидели там в
засаде неотлучно. Но потом, к концу дня,  когда  должна  была  подъехать
группа, там приключилась странная вещь. Мои даже ничего не поняли...
   Закир не обманывал генерал-полковника Урусова. Он  просто  не  сказал
ему всей правды.
   Вот как разворачивались события на самом деле...
   Позавчера часов  около  шести,  уже  в  сумерках,  к  даче  покойного
академика Нестеренко  на  Никитиной  Горе  со  стороны  Москвы  подъехал
темно-вишневый джип "тойота". Джип остановился на аллее напротив дачи, и
сидящие в нем пассажиры -  три  здоровых  дагестанских  абрека,  которым
Закир Большой безгранично доверял и которых он три года  назад  вывез  в
Москву из своего родного горного аула, - стали наблюдать  за  домом.  По
переданной им  Закиром  информации,  сюда  в  семь  вечера  должны  были
подкатить две или три  машины,  набитые  "гладиаторами",  которые  имели
строгий наказ искать в доме тайник. Но кроме тайника в  доме  находились
два человека - пожилая женщина,  что-то  вроде  дачной  домработницы,  и
маленькая девочка, дочка Варяга. Их-то Закир Большой и распорядился тихо
вывезти с дачи...
   Вишневый джип не простоял на аллее  у  дачи  и  пяти  минут,  как  из
калитки вышли двое верзил в черной униформе охранной фирмы и,  помахивая
дубинками, направились к машине.
   - Здорово, мужики! - Охранник со смурным лицом недовольно вгляделся в
плотно затонированные окна "тоиоты", но никого не  смог  разглядеть.  От
осознания своей полной беспомощности его настроение резко ухудшилось. Он
схватился за ручку и попытался открыть дверцу  водителя.  Темное  стекло
плавно поехало вниз, и охранника прожег взгляд черных глаз.
   - Ти што, дарагой? Нэ трогай! Поцарапаешь машину!
   - Ты, дорогой,  ехал  бы  отсюда,  -  в  тон  ему  отозвался  смурной
охранник.
   Николай Валерьяныч, пославший Алешку Копытина на Никитину Гору вместе
с Сергеем Стрельцовым охранять дачу  Игнатова,  предупредил  обоих,  что
сегодня вечером возможны всякие  неприятные  неожиданности,  поэтому  им
полагалось держать ухо востро. Появление возле дачи странного  вишневого
джипа, который Алешка заприметил  еще  утром,  показалось  охраннику  не
случайным. Скорее всего, это и была та самая неприятная неожиданность, о
которой    его     предупредил     начальник     службы     безопасности
"Госснабвооружения".
   - Слюшай, дарагой, ти толко не волнуйсь, да? -  ухмыльнулся  водитель
"тойоты".  Он  говорил  с  кавказским  акцентом,  хотя  сам   явно   был
славянского происхождения. - Ми тут товарища ждем. Он  вон  в  той  даче
живет! - И он махнул рукой в сторону соседнего дома летней дачи,  где  -
Алешка это точно знал - уже месяца два как никто не жил.
   - Да там нет никого... - сорвалось у  Алешки  с  языка,  и  он  сразу
почувствовал сильный удар сзади в бок: это  Серега  Стрельцов  предлагал
ему заткнуться.
   В  этот  момент  распахнулись  обе  задние  дверцы,   и   на   слегка
подмороженную аллею выпрыгнули два амбалистых бородача. Правая  передняя
дверца тоже раскрылась, и появился коренастый  седой  мужичок  в  темных
очках. Он, чуть прихрамывая, обошел джип, приблизился к охранникам  дачи
и, ни слова не говоря, мотнул головой. И в ту же  секунду  оба  бородача
набросились на Алешку и вырубили его коротким ударом по сонной  артерии.
Серега, видя такое дело, полез в карман за газовым пугачом, но и  его  в
то же мгновение завалили точным ударом по шее.
   - Как бараны, - криво  усмехнувшись,  заметил  хромой.  -  Ну  ладно,
братки, быстро в дом. Девчонка и  тетка  там.  Только  с  ними  смотрите
поаккуратнее - не как с этими  ослами.  Если  что,  Закир  с  нас  шкуру
спустит. Отнесите этих ослов в дом и заприте там где-нибудь...
   Подхватив  бездыханных  горе-охранников  за  ноги,   двое   торопливо
припустили в сторону дома,  оставляя  на  свежевыпавшем  снегу  глубокие
борозды. Третий поспешил за ними, держа в руках  два  черных  покрывала.
Хромой остался ждать, поглядывая на аллею. Но в этот то ли  еще  ранний,
то ли уже поздний час дачный поселок, казалось, вымер.
   Они отсутствовали недолго. Из дома раздалось  несколько  приглушенных
женских криков и детский плач, который тотчас смолк. Потом  на  тропинке
показались четыре фигуры: двое  "гладиаторов"  торопливо  вели  с  собой
женщину, укутанную с головой в черное покрывало, а третий нес  на  руках
ребенка, тоже плотно завернутого в черное.
   - Быстрее! - крикнул по-дагестански хромой и  тревожно  оглянулся  на
водителя. - Сейчас поедем! - бросил он по-русски.
   Женщина не сопротивлялась и только тихо всхлипывала. Девочка же вовсю
извивалась   и   тщетно   норовила   вырваться   из   стальных   объятий
верзилы-дагестанца.
   - Как в "Кавказской  пленнице",  -  пошутил  верзила.  Хромой  строго
нахмурился:
   - Аккуратнее! Шею ей не сломай! Дверцы джипа захлопнулись,  и  мощный
автомобиль с ревом рванулся вперед. Уже на выезде  из  поселка  "тойота"
едва не врезалась в свернувший с шоссе грузовой ГАЗ с номерами  какой-то
воинской части.
   За ГАЗом плотную шла черная "ауди" с синими мигалками.
   - Туда? - спросил водитель джипа хромого.
   Тот кивнул и  оглянулся  назад  -  посмотреть,  как  там  ведут  себя
пленницы.
   - Еще пять минут - и мы бы опоздали,  -  процедил  по-дагестански.  И
добавил по-русски, обращаясь к водителю:
   - Это тебе не два русских лопуха  с  дубинками.  Со  спецназом  шутки
плохи.
   - Спецназ, Надир? - удивился водитель. - Это спецназ?  Так  ведь  это
был не милицейский грузовик!
   - А кто тебе сказал, Миша, что  это  милицейский  спецназ?  -  хромой
покосился на водителя. -  Армейский  спецназ.  Видал,  какой  грузовичок
чистый? Не удивлюсь, если из кремлевского гаража грузовичок.
   - Ну дела... - пробурчал себе  под  нос  водитель  и  вдавил  ногу  в
акселератор.

***

   ...Вот об этом рейде своих людей на Никитину Гору  Закир  Большой  ни
слова не сказал генерал-полковнику Урусову. Желая перехватить инициативу
в этом непростом разговоре, дагестанский авторитет вдруг вспомнил:
   - А что это вы, генерал, решили послать на дачу армейский спецназ?
   Генерал Урусов вытаращил глаза:
   - Ты что это, милый! Какой армейский спецназ?  Туда  поехала  обычная
группа захвата - отделение омоновцев.
   Тут пришел черед удивляться Закиру.
   - А мои люди сказали: там был армейский крытый ГАЗ-полуторка.  "Ауди"
с номерами вэ-чэ.
   -  "Ауди"?  -  нахмурился  Евгений  Николаевич,  начиная  кое  о  чем
догадываться. - В котором часу твои там были?
   - В районе семи, - честно ответил Закир. Посланная им  вторая  группа
действительно прибыла на  дачу  в  начале  восьмого  и  застала  картину
полного разгрома в доме.
   - Та-ак, - раздумчиво протянул Урусов, - а мои там были в  восемь.  -
Выходит, кто-то вас опередил. Армейская, говоришь, колонна?
   - Не колонна, поправил Закир. - ГАЗ-51 и "ауди".
   Для Урусова это сообщение было полной неожиданностью.  Значит,  Сашка
Сапрыкин все-таки вел с ним двойную игру - использовал его как болвана в
старом польском  преферансе.  По-русски  это  называется  загребать  жар
чужими руками.
   Причем,   учитывая   всю   рискованность   позавчерашней    операции,
господин... или товарищ, уж не знаю как его... Сапрыкин загреб жар чужой
головой. Его, генерал-полковника Урусова, головой. Ах, сукин кот!
   - Ладно, Закир! - мрачно бросил Урусов. - Я все это проверю. Если  ты
мне понадобишься, я сообщу И вот  еще  что...  -  Он  помолчал.  -  Если
что-нибудь узнаешь про обитателей этой дачи... Не могли  же  они  сквозь
землю провалиться...
   Сообщи мне. И еще, - Урусов даже крякнул, когда у него в голове вдруг
созрело это решение. Но по-другому действовать  было  нельзя  -  слишком
многое поставлено на карту. - Можешь звонить мне на дачу, в Переделкино.
Номер не записывай, запомни: 747-67-56.
   Закир сильно удивился. Если генерал дает ему номер личного  телефона,
значит, ситуация и в самом деле для него тяжелая. Но воровской авторитет
был  и  сам  стреляный  воробей,  прекрасно  знавший   цену   ментовской
"искренности"  и  "доверительности".  Он  не  раз  -  по   молодости   и
неопытности - становился жертвой коварных ментовских  интриг,  и  теперь
его так просто на крючок было не поймать.
   - Запомнил, - Закир  изобразил  сочувствие.  -  Так  что  ж,  Евгений
Николаевич, я так чувствую, вас товарищи подвели?
   Урусов помотал головой:
   - "Подвели"... Да не подвели, а взяли за яйца, раскрутили да...  Иди,
Закир!
   Он не мог понять, что происходит. Как не понимал, зачем его втянули в
эту игру Впрочем, одна догадка к нему пришла: если