ся  даже  десятка.  Такие  люди   в   былые   времена
пользовались особым почтением у  коллег  по  цеху  не  только  благодаря
яркости своего таланта, но еще и потому, что составляли едва ли не самый
аристократический слой воровского мира.
   Васил был именно таким. Даже держался он как-то по-особенному,  будто
бы воровал не кошельки у зазевавшихся бабулек, а распоряжался Пенсионным
фондом.
   Он относил себя к "прошлякам", то есть к тем ворам, чей  золотой  век
уже находился далеко позади. И самое большее, что им остается,  так  это
учить уму-разуму подрастающую молодежь да, садясь по весне  на  лавочку,
греть свои обветшавшие кости.
   Действительность была иной, и в  словах  Васила  существовало  немало
лукавства. Разумеется, он был далек от пика своей лучшей формы, когда  в
один день вытаскивал по двадцать кошельков. Но где-нибудь в конце недели
он непременно выходил на "дело". Как объяснял он приятелям, делал он это
для того, чтобы вновь почувствовать, как  гуляет  в  жилах  кровушка,  и
чтобы не застаивалась  в  суставах  соль.  По  его  разумению,  подобная
практика значительно продлевает жизнь. Одним для тонуса требуется водка,
другим - молодая женщина, а он принадлежит к тем, что не умеют жить  без
работы.
   У многих воров поведение Васила вызывало лишь невольную улыбку.
   Странная  получалась  картина.  Человек   выходит   из   собственного
коттеджа,  крыша  которого  едва  не  подпирает  небосвод,   садится   в
"Мерседес" последней модели и мчится на толкучку лишь только  для  того,
чтобы выкрасть тощий кошелек у какого-нибудь старика.
   Трижды его ловили с поличным (оно и понятно, гибкость пальцев уже  не
та, да и реакция не  столь  быстра,  что  лет  сорок  назад)  и  победно
препровождали в районный отдел милиции,  но  всякий  раз  отпускали  под
поручительство Усольцева.
   Старый Васил встретил майора как родного, словно последние десять лет
они пропарились бок о  бок  на  соседних  шконках.  Даже  позволил  себе
фамильярность - хлопнул опера по плечу и тут же,  исправляя  собственную
ошибку, пригласил его в дом.
   - У меня к тебе дело, Васил, - уже с порога начал Усольцев,  стараясь
не смотреть на великолепие, которое чуть ли не кричало со  всех  сторон:
старинные картины вазы, антикварные вещички, которые могли  бы  запросто
украсить даже столичные музеи. И масса всего такого, о чем следовало  бы
сказать - блеск!
   - А ты не мог зайти к старому другу,  ну  просто  так!  достал  Васил
высокую плоскую бутылку с коньяком.  Наверняка  очень  дорогой.  Дешевых
вещей в этом доме не признавали. - Поговорить, выпить хороших  напитков.
Вы ведь, молодежь, стараетесь избегать нас, стариков. Считаете  большими
занудами,  а  ведь  это  не  так.  -  Разливал  он  коньяк  в  махонькие
хрустальные стопочки. - Старики аккумулируют мудрость. А ведь  ее  нужно
кому-то передавать. Так вот помрешь  как-нибудь  нежданно  и  унесешь  с
собой все, что знал. Давай сначала за встречу.
   Отказываться было бессмысленно. Старый Васил обладал не только  очень
гибкими пальцами, но  еще  и  необыкновенной  приставучестью.  Следовало
сдаться, чтобы избежать ненужной борьбы и неуместной обиды.
   Выпили молчком, без тоста, как на панихиде, закусив  добрым  ошметком
ветчины. Спиртное расслабило мгновенно, вжав тело в мягкий диван. Щеки у
Васила покрылись легким пурпуром, он предложил еще по одной. Но Усольцев
закрыл ладонью пустую рюмку.
   Заметив  решительность  майора,  лицо  Васила  как-то  сразу   увяло,
напомнив тропический злак, лишенный влаги.
   - Ну, говори, что тебя привело  ко  мне.  Ведь  не  из  праздного  же
любопытства пришел?
   - Ты случайно не знаком с Иваном Степановичем Федосеевым?
   - Это с вертухаем-то, что ли? - Старый жулик брезгливо поморщился.
   - С ним самым.
   - Как же не знаком, я эту падлу как общипанного знаю. Он  у  нас  под
кликухой Батя проходил, - скрипнул зубами Васил. И простоватое выражение
его лица мигом сменилось  злобной  гримасой.  В  нем  как  будто  заново
воскресли инстинкты,  приобретенные  на  зоне.  -  Тут  как  получилось,
последний срок я отбывал в трех колониях. Уж не знаю, чем я  им  там  не
угодил, но они считали, что оставаться  долго  мне  на  одном  месте  не
следовало. Чтобы, значит, я корни не пустил. Будто  бы  вся  буза  из-за
меня идет. Меня переводят, и он за мной следом идет, отправляют в другой
лагерь по этапу, и Батя следом подтягивается. Как рок какой-то. Мы с ним
по этому поводу даже шутить начали, дескать, одной  веревочкой  по  гроб
жизни связаны.
   - А может быть, так оно и  есть,  Васил?  -  очень  серьезно  спросил
Усольцев.
   - Что ты имеешь в виду?
   Васил понемногу озлоблялся. Таким наверняка он и был на зоне,  и  его
сегодняшнее состояние - это всего лишь жалкая копия прежнего дерзкого  и
неустрашимого уркагана с погонялом Васька Серп.
   - Ты мне сначала скажи, что он был за человек.
   - Я человеком его не считаю, - грубовато оборвал Васил. -  Человек  -
это в первую очередь звание. А у падлы его быть не может.
   - Ты бы поспокойнее, - с улыбкой умерил пыл  старого  вора  майор.  -
Тебе еще одну рюмашку - и ты мебель начнешь крушить направо и налево,  а
ведь она денег немалых стоит.
   Васил громко выдохнул, остывая.
   - Не буду скрывать, кум он был от бога. Такой, как он, раз  в  десять
лет родиться может. Любил, чтобы все было так, как он скажет. Уважаемого
уркагана мог посадить в петушатник лишь потому, что тот осмелился  слово
поперек ему вымолвить. И в каждой колонии развивал  такую  деятельность,
что усилия конторы в сравнении с ним покажутся детсадовскими  играми.  В
каждой хате, в каждом отряде он имел своего агента. Не знаю, как ему это
удавалось, но получалось так, что в стукачах у  него  оказывались  очень
уважаемые блатные. Может быть, подкупал их или прессовал.  Не  знаю!  Но
они работали на него так, как родине бы не служили!
   Что творится в зоне, он  знал  лучше  любого  вора.  Бывало,  ляпнешь
что-нибудь, а ему уже через час сообщат. Страшный человек! У  меня  было
такое ощущение, что вся колония  работает  на  него.  И  агентуру-то  он
заводил  для  того,  чтобы  с  блатных  отщипнуть  большую  копейку.   А
переводили его потому, что он делиться не хотел ни с кем, греб под  себя
в обе руки!
   - У меня вот к тебе какое дело, Васил. Ты бы мог передать ему, как бы
случайно, кое-какую информацию?
   - А сам ты что, не можешь, что ли? - хмыкнул Васил.
   - Информация будет ложная, но очень важно, чтобы он в нее поверил.  И
прийти она должна к нему через человека, которому он доверяет.
   - Давай размочим, - взмолился Васил, - не  могу  я  ТЭДС,  на  сухую,
нужно переварить как следует.
   - Только вот до сих пор, -  согласился  майор,  черкнув  указательным
пальцем по самой середине стопки.
   - Понеслась, - коротко и  емко  проговорил  Васил  слегка  коснувшись
стопки майора.
   В  этот  раз  предпочтение  отдавалось  сервелату,   нарезанному   не
по-российски, тоненькими, едва ли не прозрачными ломтиками.
   Вдохнув запах пряностей, исходивший от мяса, Васил проглотил его едва
ли не целиком. Усольцев, напротив, откусил лишь махонький кусочек и съел
осторожно, вдумчиво оценив вкусовые качества.
   - Понятно, о чем речь, - загорелись глаза Васила, - туфту хочешь  ему
всучить, и чтобы он в нее поверил. Только  ведь  Батя  очень  осторожен.
Мигом раскусить может. Хотя, если покумекать, можно  кое-что  придумать.
Уж очень  хочется  ему  рога  поломать!  Есть  у  меня  один  человечек,
полуцветной. Он мне должен очень много. Когда-то на  зоне  он  входил  в
пристяж Закира Каримова. А тот в свою очередь до сих  пор  с  Федосеевым
корешится. Если грамотно ему нашептать,  то  косяк  твой  до  ушей  Бати
дойдет в чистом виде.
   - Тогда будем считать, что  в  расчете?  Васил  отрицательно  покачал
головой:
   - Не согласен.  Считай  это  моим  подарком.  Мне  самому  до  смерти
хочется, чтобы Батяня рога замочил.

Глава 30

ПО ПОНЯТИЯМ МНЕ С ТОБОЙ ЗАПАДЛО БАЗАР ВЕСТИ

   Крупный мужчина с бритой до блеска головой, от  чего  она  напоминала
школьный глобус, сел на скамейку в  дальнем  конце  двора  и,  откупорив
бутылочку пива, стал поглощать его неглубокими  глотками,  кряхтя  через
раз. Лицо его расплылось в умиротворенной улыбке, и охотно верилось, что
за свою жизнь он не пил более сладостного напитка, чем этот.
   Длинный дом, торцом упирающийся в шумное шоссе, понемногу  погружался
в полумрак, и оконные проемы, напоминая  светлячков,  мирно  вспыхивали,
отбрасывая желтый свет на  мостовую  и  дворик,  заросший  барбарисом  и
шиповником.
   Мужчина  мог  зайти  в  подъезд  сразу,  но  его  смущал   старенький
"Москвич", стоящий рядом. В салоне два  человека  и  они  совершенно  не
спешат, что само по себе довольно странно.
   Вывод один - за кем-то наблюдают.
   Пива оставалось на донышке, но допивать его бритый не  спешил.  Цедил
мелко, по каждой капле, как дегустатор.
   Неожиданно "Москвич" включил  габариты  и,  запустив  двигатель,  дал
задний ход. Через минуту автомобиль скрылся за углом здания,  и  бритый,
опасаясь пропустить предоставленную возможность, отбросил пустую бутылку
и мгновенно юркнул в подъезд.
   Предусмотрительно выключив в подъезде свет,  он  поднялся  на  шестой
этаж и негромко четыре раза постучал в металлическую дверь.
   В  квартире  царила  тишина,  а  потом  он  уловил  осторожные   шаги
подходящего к двери человека.
   - Кто там?
   - Конь в пальто, - грубовато отозвался бритоголовый. Дверь  мгновенно
отворилась, и гость, почти по-хозяйски, вошел в комнату, плечом потеснив
стоящего в проеме хозяина.
   - Что случилось?  -  спросил  Федосеев,  скрывая  клокотавшее  внутри
раздражение. - Мы же с тобой договорились - никаких контактов! Разве что
в крайнем случае.
   Вошедший мужчина погладил  бритую  макушку  широкой  ладонью  и  едко
усмехнулся:
   - А ты думаешь, что  такой  случай  не  наступил?  Тебя  ведь  пасут,
Батяня, прямо под домом. Уж не менты ли?.. Хотя на  красноперых  они  не
тянут, уж слишком прямолинейно действуют.
   Бритый прошел в комнату и осмотрелся:
   - Небогато живешь. Все хочу тебя спросить, да как-то забываю, куда ты
деньги-то  спрятал,  что  в   колониях   нахапал?   Закопал,   наверное,
где-нибудь. А  может  быть,  где-нибудь  в  оффшорной  зоне  уже  дворец
отгрохал.
   - Ты мне баки-то  не  заколачивай!  -  слегка  грохнул  металлической
дверью Иван Степанович. - О чем базар будет?
   Гость сел на диван и спросил жестко:
   - Ты ничего такого за своим новичком не замечал? - Ах, вот оно в  чем
дело. Гонору много. Молодой еще, войдет время, прежде чем пообтешется, а
так все путем.
   - Его, кажется, Димой зовут?
   - Да.
   - Фамилия Петров?
   - Верно. Да не тяни ты кота за мошну, о чем базар?
   - Так вот, тут такое дело... Узнал я от верного человека,  что  он  в
бригаде киллеров...
   - Чернуху кидаешь, - побледнел Иван Степанович.
   - Ты мне поляну за такое  дело  стелить  должен,  -  холодно  заметил
бритый, - а ты вместо этого в туфте обвиняешь.
   Тон Федосеева смягчился:
   - Пойми меня правильно, Закир. Промашка  вышла,  я  его  за  путевого
пацана держал, а он, оказывается, подставу мне делает. У-у, сучара!  Кто
накат приволок?
   Закир Каримов невесело улыбнулся:
   - Ты меня до конца дослушай. Дальше еще интереснее будет. Так вот, он
из альметьевских, из той самой бригады, что завалила Кузю Рваного, Афоню
Пермского и Гиви Тбилисского. У меня, как  у  вора,  к  нему  свой  счет
имеется. И знаешь, для чего он в Москву прибыл?
   - Ну, колись!
   - Для того, чтобы "стволы" твои отыскать! Федосеев погрустнел:
   - Вот оно что, оказывается. Раскладка верная?
   - Вернее не бывает, этот человек с ним в одном интернате учился.
   Рассказал о нем немало интересного.  Да  не  маячь  ты  передо  мной,
Федос, присядь хоть! Чего в дубака играешь? Я тебе баки не  заколачиваю,
сам чуть не опупел, когда услышал. Я тоже не из железа соткан, у меня  у
самого загривок от такой поливки задымился.
   Иван Степанович  плюхнулся  в  кресло,  бессильно  раскинув  руки  по
сторонам.
   - А я ведь чувствовал, что-то не то. Уж больно он  мне  как-то  сразу
понравился. А ведь так не бывает! Надо же так лопухнуться! Я  же  старая
ищейка и натаскан на  таких  пацанов.  Грешным  делом  я  его  для  себя
присматривал, думал, пригодится. А он, паскуда, по  мою  душу  пришел  и
веревку на меня уже сплел.
   Отрубить  ему  надо  нос  по  самые  яйца!  -  хлопнул   ладонью   по
подлокотнику Иван Степанович. - И дело с концом!  Вот  что  значит  -  в
тираж вышел, хватку потерял!
   - Привык душить  таких,  как  я,  -  невесело  заметил  Закир.  -  По
понятиям, мне с тобой западло базар вести, а я тебя тут убалтываю.
   - Ладно, оставим это, - махнул рукой Федосеев. - Еще неизвестно,  как
бы ты на киче жил, если бы не моя забота. Но вот с этим  сосунком  нужно
что-то решать. А если он узнал уже что-нибудь? Боюсь,  что  за  ним  его
кореша могут ломануться, а они  ведь  народ  конкретный.  Большой  кипеш
может выйти. Мне бы задуматься надо, когда Карася закрыли. В случайность
поверил!.. А оказывается,  это  он  все,  сучара,  подстроил,  чтобы  до
"стволов" добраться. Я же ему шепнул как-то, что Карась в этом  деле  по
самое горло.
   - Вот что я тебе скажу. Батя, пока  ты  фуфлом  торговал,  я  за  ним
присматривать начал. Он мне сразу не понравился. А мои ребятки у него на
хвосте сидят, каждый шаг его пасут. Ведет он себя осторожно,  ни  с  кем
особо не встречается. Телка у него есть одна  шикарная.  Я  как  на  нее
смотрю, мне так и хочется вдуть ей  по  самые  помидоры,  -  мечтательно
протянул Закир.
   Иван Степанович неожиданно повеселел:
   - Телка, говоришь. Адрес знаешь?
   - Конечно.
   - Ты нагрянь к телке-то со своими ребятишками и поговори с ней... Ну,
в общем, как умеешь. Может, она что-нибудь расскажет о нашем  герое.  Ты
меня, Закир, извини, конечно, но мне думается,  что  здесь  не  все  так
просто, как кажется на первый взгляд. Ты встречался с его дружбаном,  из
интерната?
   - Нет. Но люди верные сказали. Я им доверяю.
   - Вот видишь, не встречался, -  почти  обиделся  Иван  Степанович.  -
Очень тебя прошу, сам перетри с тем человечком. Так  ведь  можно  и  без
башки остаться.
   Да "стволы" нам поберечь пока нужно.
   - Хорошо, договорились, - неожиданно согласился Закир. - Мне тоже все
это не нравится, -  он  подошел  к  окну,  слегка  приоткрыл  занавеску.
"Москвич" стоял на самом углу, развернувшись капотом в сторону подъезда.
Он болезненно поморщился - увиденное ему не понравилось. - Светиться  не
хочу. У тебя здесь выход на крышу есть?
   - Возьми ключи, там у нас люк на крышу все время на замок  заперт,  -
посоветовал Федосеев и, хмыкнув, добавил:
   - От таких людей, как ты, берегутся.
   Не забудь только, верни при встрече, - строго наказал он, - мне  ведь
тоже когда-нибудь понадобиться может.

Часть 5

БЛАТНОЙ ТИХОНЯ

Глава 31

ВРЕМЯ - БЕСПОЩАДНЫЙ ПРОКУРОР

   На фонарном столбе, напротив здания  ВОХРа,  висел  небольшой  листок
бумаги,   на   котором    было    написано,    что    потерялся    щенок
восточно-европейской овчарки чепрачной масти. Здесь же телефон и  время,
когда лучше застать опечаленных хозяев.
   Бумага приклеена накрепко - ветер не сорвет, и даже если бы объявился
желающий очистить бетонный столб от подобного мусора, то у него вряд  ли
бы что получилось. Вот только разве что  соскоблить.  Но  на  это  нужно
время и непомерное усердие.
   Захар остановился у  столба,  прочитал  объявление  один  раз,  потом
второй, запоминая время, и  направился  в  сторону  ворот.  Выглядел  он
озабоченным, как будто его всерьез тронула  судьба  осиротевшего  щенка.
Однако за бесхитростным текстом пряталось нечто большее: Кузьмич  срочно
звал его к себе и назначил время, когда следует явиться.
   Подобную связь они применяли и раньше, но прежде не случалось,  чтобы
записку формулировали в столь категоричной форме. А это означало одно  -
случилось нечто серьезное.
   Федосеев в последнее время выглядел приветливым, даже  обходительным,
много шутил и балагурил. Такими же безмятежными  выглядели  и  остальные
охранники.
   Ничто не напоминало о  недавнем  инциденте,  и  их  отношение  больше
смахивало на дружеское.
   Даже Ворона выглядел радушным и как-то даже пошутил насчет их прошлой
заварушки.
   Захар с трудом дождался конца смены и заторопился в магазин. Кузьмич,
выложив "кресло" из пластмассовой тары, покуривал, внимательно  наблюдая
за огромным рыжим котом, обтирающимся о шершавый деревянный штакетник.
   Захара он встретил лениво, не вставая, протянул натруженную ладонь  и
сдержанно обронил:
   - К тебе человек должен подойти. - И, посмотрев на часы, добавил:
   - Через две минуты.
   - Кто такой? - насторожился Маркелов.
   - Из прокуратуры. Следователь по особо важным делам.
   Внутри Захара что-то неприятно екнуло.
   - Что случилось? Сейчас  не  самое  лучшее  время  для  объяснения  с
прокуратурой.
   - Честно говоря, я и сам не знаю, - пожал плечами Кузьмич. -  Кстати,
вот он и сам идет,  -  он  показал  взглядом  на  молодого  мужчину  лет
тридцати пяти в сером неброском костюме. - Я с  ним  знаком  немного,  -
неопределенно  протянул  Кузьмич,  не  вдаваясь  в  подробности,   -   и
воспоминания о той встрече у меня не самые теплые. Будь с ним осторожен,
он хоть и молодой, но настоящий волчара!
   Если где-то оступишься, так он тебя  живьем  проглотит.  Этот  парень
один из немногих, кто посвящен в операцию.
   Человек в сером костюме  выглядел  доброжелательным,  даже  чересчур:
поздоровался с Кузьмичом, представившись Володей,  сильно  и  с  улыбкой
тряхнул руку  Захару,  после  чего,  устроившись  здесь  же  на  ящиках,
сдержанно сообщил:
   - Решено было еще раз пересмотреть ваше дело,  назначили  меня.  Хочу
вам сказать откровенно, вскрылись кое-какие новые подробности, о которых
вы  умолчали.  И  от  вашей  искренности   зависит,   как   дело   будет
разворачиваться дальше.
   - Понятно, - невесело протянул Маркелов. - А полковник Крылов знает о
вашем визите?
   - Да, он в курсе. Но мы решили установить истину на этом этапе, чтобы
в дальнейшем не вышло еще большей ошибки.
   Со стороны все выглядело невинно: собрались мужички, чтобы  покурить,
и, наверное, договорятся о распитии на троих бутылочки "Столичной".
   - Что именно вы хотите от меня услышать?
   - Для начала  расскажите  вкратце,  как  обстояло  дело.  -  Маркелов
вопросительно посмотрел  на  Кузьмича,  который  уже  собрался  вытащить
вторую сигарету. - Он может остаться, - и, улыбнувшись, добавил:
   - Да и для конспирации это будет очень удобно.
   - Если сначала... - безрадостно начал Маркелов.
   - Да, сначала.
   - Я тогда только что из Чечни прибыл ... -  Захар  неожиданно  умолк,
помрачнев.
   - Продолжайте, - мягко настоял следователь.
   - Мы едва с поезда выгрузились, а тут прибегает посыльный и  говорит,
что на Соколиной  горе  один  отмороженный  захватил  троих  заложников,
требует деньги... кажется, сто тысяч долларов, наркоту и  самолет.  Меня
тут же посадили в машину и отправили туда. Помнится, это было общежитие.
Оно уже было оцеплено милицией, никого  не  пускали.  Захват  заложников
произошел где-то на верхнем этаже...
   - Почему направили именно вас? Маркелов пожал плечами:
   - Наверное, потому, что считали  меня  лучшим.  У  меня  был  большой
боевой опыт. В Чечню я ездил  пять  раз,  и  все  время  снайпером.  Так
получилось, что я имел самые высокие показатели в подразделении.
   - Ладно, что было дальше?
   -  Решено  было  тянуть  время,  чтобы  я  успел   выбрать   позицию.
Близлежащие дома не подходили. Мне же  понравилась  одна  многоэтажка  в
трехстах метрах от общежития. Я направился туда, залег на крыше  и  стал
выбирать удобный момент для выстрела.
   - Почему же вы его так  долго  выбирали?  -  Володя  выглядел  с