го   вполне   достаточно,   чтобы
проникнуть и за крепкую бронированную дверь.
   - К кому? - раздался слегка  напряженный  голос.  Григорий  развернул
удостоверение и поднес его к глазку видеокамеры:
   - Капитан Шибанов. Московский уголовный розыск. Это  не  следственный
эксперимент...  Им  будут  заниматься  другие.  Нам   нужно   воссоздать
обстановку происшествия.
   - Заходите, - голос  прозвучал  несколько  натянуто.  Похоже,  что  в
охране не одобряли подобных сюрпризов.
   Щелкнул замок, и дверь приоткрылась. Первым, кого увидел Шибанов, был
Захар. Они встретились взглядами всего лишь на мгновение и,  не  "узнав"
друг друга, сухо поздоровались, как незнакомые люди.
   Позади Шибанова, в  паре  с  вихрастым  стажером  стоял  насупившийся
Ленчик Картавый. Кисти их были стянуты "браслетами",  и  они  напоминали
сиамских близнецов со сросшимися предплечьями.
   В  трех  шагах  позади  двое  собровцев  в  легких   бронежилетах   с
"кипарисами" через плечо.  И  сбоку,  небрежно  помахивая  видеокамерой,
стоял  оператор  лет  тридцати  пяти  и,  прищурившись,  всматривался  в
открытую дверь.
   - Итак, ты вошел в здание. Дальше что делал?
   - Гражданин начальник, я уже тысячу  раз  тебе  говорил.  Дверь  была
открыта, мы вошли в нее. Нам никто  не  встретился,  прошли  по  первому
этажу...
   В дальнем конце коридора мелькнула сутулая фигура  Федосеева.  Совсем
ненадолго. На какой-то  миг  и  скрылась  тотчас,  словно  померещилась.
Федосеев не подошел, хотя должен был, он ведь здесь за главного.
   - Ладно, разобрались, - кивнул Шибанов. - Отцепи  ему  "браслеты",  -
приказал капитан Сафронову, - отсюда он никуда не денется.
   - Понял, - и, вставив ключ, тут же освободил руки Картавому.
   - Слушаю дальше.
   - Дальше все как по нотам, гражданин начальник, -  проворковал  Леня,
стрельнув взглядом  в  сторону  оператора,  который  уже  успел  навести
объектив. - Сначала грохнул одного здесь, а потом поднялся с  Бугром  на
второй этаж, там нашли второго...
   Леня Картавый позировал, что было видно с первого взгляда. Он едва ли
не впервые в жизни ощущал к себе такое внимание, а потому вел себя,  как
кинозвезда в провинциальной студии.
   Оператором  был  парень  по  фамилии  Пятаков,  еще  в  прошлом  году
закончивший ВГИК. Он мечтал снять криминальную драму. А если  получится,
так замутить какой-нибудь крутой сериал и  собственную  жизнь  разметить
вехами в виде престижных премий на международных кинофестивалях.  Именно
эта романтическая мечта подвигла  его  нацепить  милицейские  погоны  и,
набравшись   терпения,   внимать   всякому   старшему   чину   с   таким
благоговением, словно каждый из них вещал божественное откровение.
   Еще полгода назад Пятаков  признался,  что  материала  для  киноработ
собрал предостаточно и  при  первой  же  возможности  подаст  рапорт  об
увольнении. Как бы там ни было, но сейчас, укрепив камеру на  плече,  он
старался  зафиксировать  каждый  вздох  подозреваемого,  как   если   бы
намеревался в скором времени пристроить отснятый материал в золотой фонд
отечественного кино.
   - Ладно, пойдем  посмотрим.  Веди,  как  ты  шел.  Картавый  довольно
уверенно прошелся по коридору. Заминка произошла у одной из дверей  (что
можно списать на нервозность и стресс, в конце концов, ведь не  в  гости
же они заявились). Но уже в  следующую  минуту  смело  распахнул  нужную
дверь.
   - Где в это время сидел охранник?
   - Гражданин хороший, ты думаешь, что я буду помнить о таких  деталях?
У бедного еврея так в башке заклинило, как будто его Талмудом по макушке
треснули. Но одно хочу тебе сказать точно, как только  я  внутрь  вошел,
так с ходу его и завалил.
   - Значит, ты должен помнить, в каком  месте  он  нахолился.  Он  что,
стоял или, может быть, сидел? Леня Картавый радостно заулыбался:
   -  Вспомнил,  гражданин  хороший.   Все   вспомнил!..   Ну,   прозрел
прямо-таки!.. Ведь бывает же такое...  Стоял  он,  гражданин  начальник.
Точно стоял! Когда я вошел, он ко мне повернулся, я  его  между  глаз  и
заделал.
   - Ты это хорошо помнишь? - после некоторой  паузы  произнес  Шибанов,
стараясь спрятать подступившее волнение.
   - Гражданин начальник, ну ты даешь!  Или,  может,  ты  меня  на  понт
берешь?
   Все-таки не каждый день приходится людей мочить, так что такие детали
я помню.
   - Минуту назад ты говорил противоположное.
   - Гражданин хороший, просветлела у меня голова,  будто  сам  боженька
меня в макушку поцеловал.
   Григорий  посмотрел  на  Пятакова,  по   лицу   которого   скользнула
удовлетворенная улыбка. От внимательных глаз оператора не  способен  был
укрыться ни один жест.
   - И где он стоял?
   Картавый отошел немного от порога и, чуть приподняв руку,  проговорил
правдиво:
   - Вот на этом самом месте, где ты стоишь,  гражданин  хороший...  Ну,
может быть, немножечко в глубину.
   - Ты хорошо подумал?
   - Гражданин начальник, - кипятился Леня Картавый, - у меня нет  такой
привычки от балды  лепить,  и  прежде,  чем  что-то  сказать,  я  крепко
подумаю.
   Шибанов выглядел серьезным:
   - Подумай, Леонид, это очень важно. Может быть, он  стоял  немножечко
правее?
   Картавый потер пальцами виски и сдержанно согласился:
   - Ну-у, разве что самую малость... А потом я его из  "ствола".  Он-то
как увидел меня, так даже рот от удивления  открыл.  Что-то  даже  хотел
сказать... но как ты сам понимаешь, гражданин хороший, времени у меня на
дискуссии совсем не оставалось. Все-таки я сюда прибыл не беседовать,  а
за "стволами". Ну, я его и заделал, он копытами взмахнул и  вот  в  этот
угол отлетел, а мы дальше поперлись.
   - А второго охранника где ты достал?
   - На втором этаже... Ну, мы втроем по-тихому поднялись...
   - Так, покажи, как ты шел. Картавый передернул плечами:
   - Обыкновенно, я вдоль  стены  двигался,  "пушку"  на  всякий  случай
держал наготове, может, кто сдуру еще высунется.
   Ленчик уверенно поднялся на второй этаж, следом шел капитан, оператор
сбоку, чтобы схватить всех в кадр. Замыкали группу два собровца,  делать
им было особо  нечего,  и  они  охотно  оставляли  Пятакову  оперативный
простор.
   - Дальше что было?
   - Дальше-то... Закир мне велел первым зайти. В этой комнате,  как  он
мне объяснил, "стволы" лежали. Я дверь распахнул и смотрю, что прямо  на
меня бугай прет...
   - Стоп. Он что, тоже стоял?
   - Я же тебе говорю, гражданин хороший, да не стоял, а на меня  попер!
Я ждать не стал, пока он меня придавит, наставил "ствол" ему в  пузо  да
выстрелил пару раз.
   -  Сколько  раз  ты,  говоришь,  стрелял?  -  озабоченно  переспросил
Шибанов.
   - Напрягись, вспомни, это тоже очень важный момент.
   - Гражданин начальник, хоть у меня тюремный стаж по годкам будет куда
больше, чем пальчиков на руках, но арифметика в школе была моим  любимым
предметом. Так что до двух я как-нибудь сосчитаю.
   - Ладно, хорошо. Как он упал? Леня Картавый на минуту задумался.
   - Его сначала как будто бы повело, - неуверенно заговорил он.
   - Покажи!
   Леня картинно ухватился за живот, сделал несколько неуверенных  шагов
назад, а потом, согнувшись, упал на пол.
   - Вот так  это  было,  господин  хороший,  -  снизу  вверх  посмотрел
Картавый на Шибанова.
   -  Ясно.  Ну,  чего  ты  скрючился,  поднимайся.  Нечего  здесь  полы
протирать.
   Ладно, хорошо. А потом что было?
   Ленчик  поднялся,  несколько  раз  стукнул   по   штанинам   ладонью,
отряхиваясь, и продолжал ровным голосом:
   - А дальше нам уже никто не мешал. Бугор вытащил у  покойника  ключи.
Мы открыли оружейную комнату и спокойно перетаскали ящики со  "стволами"
в машину.
   Минут  за  двадцать  управились...  начальник,  ты   меня   подчистую
расколол! Все как есть выложил. Свои бумаги заполнять станешь,  черкнешь
там где-нибудь, что дознанию никаких препятствий не чинил. Что раскаялся
я, горючими слезами плакал и из кожи лез, чтобы операм помочь.
   Шибанов неожиданно улыбнулся:
   - Не переживай. Картавый, все как есть напишу.
   - Вот спасибо, гражданин хороший. Вот спасибо, ведь судьи тоже  люди,
авось прочувствуются, помогут бедному еврею. Гражданин  хороший,  может,
пятнашкой обойдется?
   Картавый не убивал, это ясно. Вряд ли он даже заходил в эти  комнаты,
иначе знал бы, что охранники сидели на стульях и были убиты в затылок...
Стоп!
   Если бы это был чужой, то они хотя бы развернулись лицом к  двери,  и
тогда пуля угодила бы в лицо.  Следовательно,  приблизиться  к  ним  мог
только человек, который не вызывает подозрений, один из своих,  он-то  и
выстрелил в затылок.
   - Подумай, ты ничего не  напутал?  -  несколько  растерянно  произнес
Шибанов.
   - Гражданин начальник, разве  я  похож  на  слабоумного?  -  искренне
завозмущался Леня Картавый. - Я ведь уже говорил, что раскаялся и теперь
главное для меня - это помочь следствию.
   - Ну-ну, будем надеяться,  что  это  так,  -  заулыбался  собственным
мыслям Шибанов. И первым вышел из комнаты.
   Уже спускаясь по лестнице,  в  самом  конце  коридора,  он  вновь  на
мгновение увидел полноватую фигуру Федосеева. Ну, призрак, право!

Глава 59

ПРОИГРАВШЕГО КОРОЛЯ КЛАДУТ НА ДОСКУ

   Закир исчез. Как в воду канул! Еще неделю назад в течение одной  ночи
татарина можно было повстречать в нескольких местах.  Но  сейчас  он  не
появлялся даже в катранах, где любил порезаться в секу.
   Вместе  с  исчезновением  Закира  у  Миши  Хвоста  возникли   крупные
проблемы.
   И первая из них - оружие. Оборвался главный канал, по которому  Хвост
сумел бы получить "стволы". Теперь он сознавал - главная его  оплошность
заключалась в том, что он всецело доверился Закиру. У него не оставалось
времени, чтобы выйти на нужных людей и тем более в такой  короткий  срок
вернуть оружие.
   Мишу Хвоста бросало в жар от того, что  законные  непременно  устроят
ему толковище, где позорно, наградив оплеухой, снимут венец.
   Внешне отношения с другими ворами как будто бы не  претерпели  особых
изменений. Круг приятелей не разомкнулся, и он, как и прежде, ощущал  на
своих  плечах  их  дружеское  похлопывание.  А  с  теми,  с  кем  судьба
заставляла держаться ровно, он вел себя обыкновенно, как  и  раньше.  Но
вместе с тем он чувствовал, что нить отношений,  так  тесно  связывающая
его с каждым из воров, заметно ослабла и скоро  наступит  такой  момент,
когда она может провиснуть совсем.
   Это на первый взгляд кажется, что ситуация тупиковая, на  самом  деле
ее решение лежало на поверхности. Только приглядись. К подобному  исходу
Миша Хвост готовился давно, считая, что профессия его  рисковая,  а  для
того, чтобы сохранить физическую целостность, следует уйти вовремя.  Уже
четвертый год он переводил капиталы в банк острова Бали. И остаток жизни
намеревался прожить в загородной глуши на шикарной вилле, отстроенной на
берегу океана. Народ на острове  проживал  на  удивление  доверчивый  и,
похоже,  не  знал  о  существовании  таких  человеческих  пороков,   как
воровство. Во всяком случае, когда он вертел в пальцах нательный  крест,
то   наблюдал    всего    лишь    доброжелательные    улыбки,    которые
свидетельствовали о том, что забава с золотом весом  почти  в  килограмм
является национальным баловством индонезийцев.
   О своем желании свалить насовсем Миша Хвост не говорил даже  близким.
Со стороны не должно быть заметно каких-то приготовлений  к  отъезду.  А
поэтому многие дела  приходилось  выполнять  самому.  День  отбытия  был
известен только его личному телохранителю,  которому  Хвост  доверял.  В
недолгом разговоре, что завязался третьего дня, Хвост обещал присмотреть
для него небольшой коттедж где-нибудь по соседству.
   Появление Севы Вологодского было неожиданным. Старинный  приятель  не
предупредил Мишу Хвоста о своем визите телефонным звонком, как это  было
заведено между ними, а возник на пороге квартиры  в  тот  самый  момент,
когда Миша делал очередные распоряжения.
   Рассмотрев его широкоплечую фигуру на  экране  монитора,  нетерпеливо
топтавшуюся у входа, Хвост понял, что неприятного разговора не избежать.
   Телохранитель с готовностью взирал на хозяина, и  когда  тот,  слегка
поджав губы, дал молчаливое согласие, дверь легко отворилась.
   - Вот что... Скажешь ему ненавязчиво так, что у  меня  сегодня  очень
плотный график и хотелось бы, чтобы наш разговор не затянулся.
   - Сделаю, шеф,  -  охотно  отозвался  охранник  и  уверенно  поспешил
встречать нежданного гостя.
   В квартиру Сева Вологодский вошел один.  Телохранитель  -  невысокого
роста и очень неприметного вида парень  -  остался  дожидаться  снаружи.
Несмотря на жару, на  нем  была  длинная  куртка,  застегнутая  на  одну
пуговицу, и Миша мог с уверенностью предположить, в каком  именно  месте
тот прятал свою "волыну".
   Прежде чем устроиться в уютном мягком кресле, Сева Вологодский снял с
руки барсетку  и  небрежно  бросил  ее  на  стол.  Миша  Хвост  невольно
нахмурился - создавалось впечатление, что Вологодский был  расположен  к
долгому диалогу. А это не входило в планы Миши. Сегодня  он  рассчитывал
перевести в  оффшорную  зону  еще  пару  миллионов  долларов,  чтобы  не
чувствовать себя на чужбине Золушкой.
   - Знаешь, Сева, сегодня у  меня  очень  непростой  день.  Ты  бы  мог
как-нибудь покороче сформулировать все, что ты хочешь сказать?
   Сева Вологодский  одобрительно  стукнул  ладонями  по  подлокотникам.
Уютное кресло, ничего не скажешь.
   - Хорошо, буду краток... На тебя люди рассчитывали,  Миша,  а  ты  их
подвел. Из-за тебя сорвалась очень крупная акция. Знаешь, что  за  такие
вещи бывает?
   Страшно  было  то,  что  Сева  Вологодский  не   пугал,   он   просто
констатировал создавшуюся ситуацию и был прав. Дыхание заложило, и Хвост
сделал над собой немалое усилие, чтобы справиться со спазмом.
   - Догадываюсь... Ты мне еще что-то хотел сказать?
   - Твое положение трудное, Миша, но не безнадежное. Я бы не  пришел  к
тебе, если бы нас не связывали долгие годы дружбы.  Можно  все  утрясти,
если обратиться к Варягу. Он поймет!
   В глазах Миши  Хвоста  вспыхнули  искры  надежды.  Далекие,  как  две
звезды.
   И тотчас скрылись, нырнув в туман.
   - Не пойдет. Чего-чего, но не хочу, чтобы за меня хлопотали.
   - Хорошо, я предлагаю тебе другой вариант. Я могу найти "стволы",  но
это тебе обойдется очень дорого. У меня есть кое-какие связи с  тульским
заводом. Послезавтра должна прибыть большая партия снайперских винтовок.
Через три дня ты сможешь получить их в свое распоряжение.
   - А не поздно ли?
   -  С  Антиквариатом  переговорю,   -   твердо   посмотрел   Сева   на
пригорюнившегося Мишу, - все будет путем.
   Глаза Севы Вологодского Михаилу не понравились, слишком много  в  них
было напора и какого-то шального озорства, какое можно наблюдать  только
у шулера, припрятавшего  козырного  туза.  А  потом,  имелась  еще  одна
причина, главная, по которой Миша Хвост не мог принять предложение Севы.
Он решил окончательно  перечеркнуть  свою  прошлую  жизнь  и  зажить  на
маленьком, но красивом острове  добропорядочным  рантье.  Во  внутреннем
кармане пиджака у него лежал загранпаспорт с билетом в одну сторону.
   Антиквариат, Сева Вологодский, да и  сам  Варяг  были  для  него  уже
тенями из прошлой безумной жизни, а впереди  ожидала  роль  чудаковатого
иностранца-богача, вкладывающего шальные  суммы  в  фонд  для  бездомных
животных.
   Миша Хвост отрицательно покачал головой:
   - Не годится... Не думаю, что мое положение такое уж безнадежное.
   Голова его сейчас была занята совершенно  другими  мыслями.  Как  ему
казалось, он  уже  стоял  по  колено  в  теплом  океане,  и  смертельная
опасность, что дышала ему в затылок, представлялась несерьезной.
   - Смотри, - поднялся Сева Вологодский. - Я хотел как лучше.
   Он не торопился поднимать со стола барсетку, как будто бы давал  Мише
Хвосту еще один шанс.
   - Все обойдется, - уверенно сказал Миша, провожая гостя до двери.
   Сева ответил не сразу. Хвост стоял  рядом  со  своим  телохранителем,
едва не касаясь богатыря телом. В его присутствии Миша  чувствовал  себя
очень  уверенно,  и  его  круглое   лицо   буквально   излучало   флюиды
защищенности. Нечто подобное ощущает пятилетний ребенок,  когда  его  за
руку держит отец. Безусловно, самый сильный человек на планете.
   Взгляд   Севы   Вологодского   остановился   на   бесстрастном   лице
телохранителя. И  тот,  как  будто  не  выдержав  откровенного  интереса
колючих глаз, прикрыл веки.
   - Мне очень жаль.
   Ни слова не сказав, во дворе к  Севе  присоединился  его  собственный
сопровождающий. Недоверчиво стрельнув по лицам  провожающих,  он  открыл
перед боссом дверь, закрывая его собственным телом.
   - Поехали, - обронил Сева  водителю,  плюхнувшись  в  кожаное  кресло
"Мерседеса". И как будто ни к кому не обращаясь, произнес:
   - Интересно, сколько это займет времени.

***

   Миша Хвост вернулся в свою комнату и теперь  отчетливо  понимал,  что
обрести былое душевное равновесие не помогут даже  привычная  обстановка
собственного кабинета и милое  его  сердцу  расположение  фотографий  на
стенах.
   Чтобы привести нервишки в порядок, он всегда принимался рассматривать
снимки, которые занимали едва ли не двадцать квадратных метров стен.  На
одних фотографиях он был запечатлен  с  известными  людьми:  политиками,
деятелями культуры, учеными. На других - с известными  ворами.  Все  это
вместе он называл душевной подпиткой. Некоторые из них  уже  успокоились
навсегда, и для них он выделил "уголок памяти", который  располагался  в
том самом месте, где должны были висеть иконы.
   Почувствовав посторонний взгляд, Миша Хвост обернулся. В дверях стоял
его телохранитель-атлант и смотрел прямо в  затылок  шефу.  Несмотря  на
габариты, он мог передвигаться по дому совершенно  неслышно  и,  подобно
спруту, протискиваться в самую узкую щель.
   Миша Хвост привык к постоянному присутствию своего телохранителя, как
к стоптанной паре башмаков, но в  этот  раз  его  присутствие  неприятно
покоробило Хвоста.
   - Ты вот что... когда будешь выезжать, захватишь Вику. Она мне нужна.
- Телохранитель хотел что-то сказать, но Миша Хвост перебил его:
   - Знаю!.. Она говорила, что не  поедет,  но  ты  должен  ее  убедить.
Предложи ей деньги. Большие деньги. Она должна согласиться. А  потом,  у
тебя дар убеждать женщин. Без нее лучше не приезжай... я могу обидеться.
   К Вике Миша Хвост присох. И это случилось с  мужиком,  который  успел
перебрать на своем веку не одну сотню баб; с ним, поднаторевшим едва  ли
не во всех любовных искусах и искренне считавшим, что женщина существует
исключительно для любовных утех. И вот на тебе...  вляпался!  Причем  по
самые уши.  Стоило  ей  только  качнуть  бедрами,  как  Миша  становился
невероятно тупым, а глаза,  от  которых  холодели  его  враги,  делались
отчего-то влажными, и взгляд не поднимался выше девичьего пупка.
   Девушка  вила  из  вора  корабельные   канаты,   что   неблагоприятно
сказывалось на его  репутации.  Но  он,  казалось,  заболел  хронической
куриной слепотой и  совсем  не  замечал  ехидных  перешептываний  своего
окружения.
   Телохранитель отрицательно  покачал  головой  и  голосом,  в  котором
слышалось сочувствие, произнес:
   - Я пришел за другим... босс.
   Только сейчас Миша Хвост заметил, что  правая  рука  верного  атланта
сжимала  "вальтер".  Симпатичная   такая   вещичка,   с   никелированным
покрытием.
   Рука плавно поднялась вверх, и "ствол" остановился точно на  середине
груди Миши.
   - Что за шутки! - попытался напустить страха  Миша  Хвост.  -  Опусти
"ствол", а то еще пальнешь сдуру!
   Атлант не испугался. Лицо его застыло в печальной улыбке.
   - Это не шутки, шеф, все гораздо серьезнее. Ты стал  лишним.  Знаешь,
что бывает в шахматной партии, когда король не сумел организовать победы
и остался без защиты? - И, не дождавшись ответа, продолжил:
   - Его просто кладу