аза  и  скажет,  что  впервые  слышит  имя
генерала Урусова...
   Облом! Вот это облом! Евгений Николаевич  обхватил  голову  руками  и
уперся локтями в стол. Что же теперь делать-то?..
   - Евгений Николаевич! - услышал он за спиной голос Никиты.
   - Да! - Генерал Урусов посмотрел на верного капитана Левкина.  -  Что
там?
   -  Да  какой-то   "жигуль"   светится,   Евгений   Николае-озабоченно
проговорил тот. - Раза два днем проезжал. И теперь вот только что...
   - Какой "жигуль"? - не понял Урусов.
   - Ну - замялся Никита, - тот, что на прошлой и на позапрошлой  неделе
тут видели.
   - Так пойди и разберись, какого хера ему тут  надо!  -  заорал  вдруг
генерал-полковник. - Ну что ты мне голову морочишь такой ерундой!  Уж  с
этим ты можешь самостоятельно разобраться?
   И, встав со стула, Урусов решительно зашагал обратно к гостям.
   Никита Левкин мрачно кивнул и  пошел  по  коридору  к  двери.  Он  не
сообщил генералу самого главного: что он узнал этот синий "жигуль".  Это
была та самая "копейка", с двумя пассажирами  которой  ему  уже  однажды
пришлось "разбираться" - в парке на Речном  вокзале.  И  закончилась  та
разборка для Никиты весьма плачевно...

Глава 28

   Вечером первого дня нового года на полянке  в  рощице  неподалеку  от
скоростной магистрали, ведущей от Ленинградского шоссе к  международному
аэропорту Шереметьево-2, группа крепких ребят собралась  жарить  шашлык.
Во всяком случае, так могло показаться  со  стороны  человеку,  случайно
завернувшему в этот пустынный  уголок  ближайшего  Подмосковья.  Ребята,
одетые в короткие кожаные куртки на  искусственном  каракуле,  разложили
складной мангал на длинных ножках и уже разожгли внутри костерок.  Рядом
с мангалом стояла кастрюля с кусочками свинины, замаринованной в  уксусе
с лимонным соком.
   Но если бы  случайный  наблюдатель  захотел  приблизиться  к  веселой
компании,  его  бы  непременно  остановили  еще   на   дальнем   подходе
недвусмысленными взглядами и угрожающе отведенными вбок  локтями  правых
рук, засунутых в карманы курток. Можно было не сомневаться: чуть что - и
руки, не дрогнув, достанут сверкающие  вороненой  сталью  "тэтэшки"  или
"пээм-ки" и в мгновение ока изрешетят излишне любопытного чужака.
   Метрах в ста от полянки, на которой  расположились  любители  зимнего
шашлыка,  на  просеке  стояли  два  джипа.  Один  был   обычный   черный
"лэнд-ровер"  с  никелированными  бамперами  и   молдингами,   а   также
никелированной решеткой на радиаторе. Другой джип светло-зеленого  цвета
какой-то диковинной мар-м - с двумя латинскими буквами  SS  на  передке.
Водители обеих машин прогуливались на почтительном  расстоянии  друг  от
друга.
   Джипы стояли почти впритирку, и задние стекла были опущены. Сидящие в
джипах двое мужчин сегодня впервые встретились лицом к лицу -  до  этого
они только общались по телефону - и теперь вели неторопливую беседу.
   - Я нэ нанимаю  все-таки,  что  праисходит,  -  мерно  вещал  статный
пожилой грузин в  наглухо  застегнутой  дубленке.  Его  величавая  седая
голова блаженно покоилась на мягком подголовнике.  -  Ми  же  обо  всиом
договорились. А уговор дароже дэнэг, батоно  Александр.  Ми  свою  часть
уговора виполнили - так что даже менты сбились с  ног,  не  могут  найти
Варьяга... Вы не знаете, батоно, что тут  недалеко  произошло  несколько
месяцев назад?
   - И что же? - с интересом заметил его собеседник, моложавый мужчина в
очень дорогом кашемировом пальто. - Что, уважаемый Шота?
   Шота  Черноморский,  признанный  "крестный  отец"  грузинской  мафии,
контролировавший  деятельность  грузинских  бригад  на  всей  территории
европейской части России, покачал седой головой:
   - Здэс по дороге из Шереметьево бил застрелен дэпутат Думы Шелехов...
   Александр Иванович Сапрыкин с нарочитым удивлением поднял брови.
   - Да что вы, батоно Шота! Не знал! Ну и что?
   Шота сохранял невозмутимость, но по блеску его глаз было понятно, что
он с трудом сдерживает свой гнев.
   - А то, что ми потеряли нашего человека.
   - Погодите, - задумчиво перебил его Александр  анович.  -  Но  вы  же
говорили, что человек должен был уйти за границу... Как его... Грунт?
   Шота взмахнул рукой - точно ножом отсекал виноградную гроздь с ветки.
   - Нэ ушел! Нэ успел. Вибросился из акна. Или его вибросили... Но  это
нэ слишком болшая потеря Варьяга вам отдали, общак отдали -  и  чэм  все
кончилось, а? - Шота постепенно разгорячился. - Вчэра все рухнуло! Вы же
ничего нэ знали!
   Нэ знали, что прэзидент подаст в отставку, не знали, что он  назначит
прэемником этого... гэбэшника! И  как  ви  тэпер  надэетес  пабедить  на
виборах через три месяца? Это когда - в марте?
   Шота откинулся на мягкие кожаные подушки и с  негодованием  запыхтел,
точно  сердитый  еж.  Сапрыкин  молчал.  Сохраняя   на   лице   вежливую
полуулыбку, он соображал, чем же закончить этот малоприятный разговор  с
"крестным отцом"  грузинского  преступного  сообщества.  Дело  принимало
серьезный оборот.
   Шота позвонил ему сегодня рано утром на дачу и без  особых  церемоний
предложил срочно встретиться. Место  встречи  он  назначил  кремлевскому
чиновнику сам: видимо, Шота не случайно  выбрал  именно  это  малолюдное
место за кольцевой дорогой - так  он  напоминал  Сапрыкину  о  печальном
конце депутата Шелехова и давал понять, что  пуля,  сразившая  депутата,
может настичь и Александра Ивановича.
   Сапрыкин не боялся Шоты. Он знал, что в любой момент может  позвонить
всесильному генералу Урусову, и тот отдаст соответствующее  распоряжение
- и на первом же посту ГИБДД инспектора найдут в этом  самом  элегантном
джипе пакетик с героином. Но он  вовсе  не  хотел  портить  отношения  с
авторитетным вором, понимая, что тот ему еще пригодится. Варяг, конечно,
нейтрализован, и общак попал к ним в руки, что  в  сложившейся  ситуации
было как раз очень кстати. И эти деньги еще должны  будут  послужить  их
общему делу.
   - Да уважаемый Шота, - серьезно начал он после  долгого  молчания.  -
Приходится признать: первую партию мы проиграли. Надо  уметь  признавать
свои поражения. Но одна партия - это еще не весь матч. Впереди предстоит
тяжелая изнурительная борьба.  А  вы  что  же  думали,  с  одного  удара
закатить все шары сразу? Так не бывает, батоно Шота.
   Старый грузин засопел и поежился,  точно  ему  было  зябко  в  теплом
овчинном тулупе.
   - Ладно. Так что ви далше будэте дэлать?
   - Продолжим игру, - строго ответил Сапрыкин. - Насколько  я  понимаю,
исчезновение Игнатова не слишком вас беспокоит  -  я  имею  в  виду  вас
лично, батоно Шота. Он находится в надежном месте - и то, что ни вы,  ни
ваши... ммм... коллеги... не в курсе его местонахождения, я думаю,  даже
к лучшему. А если вас беспокоит судьба ваших денежных средств...  -  Тут
Александр Иванович скроил ироническую гримасу. - То смею  вас  заверить,
все вернется вам обратно - с наваром. Наберитесь только  терпения.  Игра
перешла в острую стадию. И мы должны принять их вызов...
   Александр Иванович попросил шофера поехать по окружной - так  быстрее
можно было добраться  до  Рублевки.  Он  сидел  нахохлившись  на  заднем
сиденье "лэнд-ровера" и размышлял. Что  ж,  события  последних  суток  и
впрямь смешали ему все карты. Но в этой игре были задействованы десятки,
если не сотни незримых Участников, и теперь,  после  столь  неожиданного
хода противника, ему предстояло резко поменять тактику, а может быть,  и
стратегию игры.
   Если старая кремлевская гвардия  и  в  самом  деле  пугалась  сделать
ставку на "Молчалина", чью кандидатуру  с  таким  упорством  проталкивал
Сапрыкин се последние месяцы, что ж, тогда ему и  его  команде  придется
изобразить ретивую лояльность новому кандидату - и  даже  в  случае  его
победы на выборах можно -  нет,  нужно  -  посадить  вокруг  него  своих
наводнить своими все кремлевские, думские и министерские кабинеты. Пусть
они  новому  президенту  вздохнуть  не  дадут.  Пусть   утопят   его   в
бюрократической трясине.
   А  законные  воры  окажут  важное  содействие...  Какое  -  Александр
Иванович уже знал. Ему в голову пришла гениальная идея.  Причем  на  эту
идею его натолкнул только что Шота Черноморский...

Глава 29

   Он потерял счет дням. Правда, каждое утро, едва  проснувшись,  он  по
привычке прочерчивал на влажной заиндевевшей стене  очередную  царапину.
Число этих  царапин  уже  давно  перевалило  за  сотню.  Но  сколько  их
набралось точно - он не помнил. А пересчитывать их не было  ни  желания,
ни сил. Сто с лишним дней...
   Выходит, больше трех месяцев  Варяг  томится  здесь  и  сейчас  конец
февраля... Но об этом он мог бы и так догадаться: ночи стали холоднее  -
под куцым одеялишком, в которое он плотно укутывался по ночам, ему  было
зябко так, что от холода  он  просыпался  и  кое-как  согревал  дыханием
закоченевшие руки.
   Его удручала полная безысходность  и  неизвестность:  за  эти  три  с
лишком месяца им  так  никто  и  не  поинтересовался,  никто  не  пришел
встретиться с ним, никто не задал ему ки единого вопроса. Их  ничего  не
интересовало - ни общак, ни его бизнес, ни его связи внутри страны и  за
рубежом. Смотрящего России просто изо-таровали, заживо похоронив в  этом
глухом каменном склепе.
   Одно только придавало Варягу  силы,  одно  вселяло  надежду:  сегодня
можно  будет  наконец  выдрать  из   пола   решетку   и   спуститься   в
канализационный туннель. А там  -  обода.  Во  всяком  случае,  ему  так
хотелось думать.
   Дождавшись  прихода  молчаливого  охранника,  который   спустил   ему
привычное ведро со скудной пайкой Варяг жадно  поел,  но  воду  пить  не
стал,  решив  сохранить  ее  для  долгого  и  опасного  путешествия   по
подземельям.
   Потом он приступил  к  привычной  работе.  Разбросав  бетонную  пыль,
которой он на всякий случай всегда присыпал расковырянные швы, он взялся
покрепче за стальные прутья и, собрав все силы, рванул решетку на  себя.
Она поддалась!
   Поддалась... Но чтобы вытащить ее, надо было еще поработать  стальным
шпеньком.
   Он принялся терпеливо ковырять правый шов.  Ему  вспомнилось,  как  в
далеком детстве он пытался вытащить качавшийся молочный зуб спереди. Зуб
уже, казалось, висел на волоске, но все никак не хотел  выпадать.  Тогда
он привязал его веревочкой к дверной ручке, закрыл дверь и  стал  ждать.
Прошло, наверное, полчаса, пока  в  комнату  не  вошла  бабушка,  сильно
дернув дверь на себя.
   Маленький  Владик  только  почувствовал  сладковатый  вкус  крови  на
языке...
   Он зажал свой инструмент в зубах и, снова вцепившись обеими руками  в
решетку, дернул. Стальной прямоугольник легко пошел вверх, так что Варяг
от неожиданности чуть  не  упал  навзничь.  Он  осторожно,  стараясь  не
шуметь, положил решетку и жадно приник к  образовавшейся  дыре  в  полу.
Всмотревшись в полумрак, он увидел темную трубу и  поток  грязной  воды,
омывавшей ее с обеих сторон. Труба лежала в  довольно  широком  туннеле,
выложенном бетонными плитами.
   Варяг бросил последний взгляд на свою камеру,  мысленно  обратился  к
Богу с просьбой о помощи и сел на край дыры, свесив в нее ноги. Он почти
без  всякого  усилия  протиснулся  в  дыру,  осторожно  нащупал   ногами
скользкую трубу, встал на нее и напоследок догадался положить решетку на
место. Если его тюремщика умается заглянуть в  его  камеру,  они  увидят
лишь свернутое одеяло...
   Пн осторожно шел согнувшись в три погибели,  по  иколотку  в  ледяной
воде.
   В туннеле стояла затхлая вода - похоже, это  был  промышленный  сток,
потому что  запах  был  какой-то  химический.  Впрочем,  он  в  этом  не
разбирался,  да  и  вообще  это  его  мало  интересовало.  Главное,  что
беспокоило Варяга теперь, - куда приведет его этот мрачный туннель.
   Часов у него не было, и он мысленно отсчитывал шаги и секунды,  чтобы
иметь хотя бы некоторое представление о времени и расстоянии. Один шаг -
две секунды. Через двести метров он почуял свежее дуновение. Неужели уже
выход? С утроенной энергией Варяг зашагал вперед. Но каково же было  его
разочарование, когда он, сумев выпрямиться в полный рост, увидел  высоко
над собой тонкую светлую полоску - по-видимому, это  был  кусочек  неба:
скорее  всего,  он  оказался  в  коллекторе.  Оглядевшись  по  сторонам,
Владислав понял, что и впрямь  стоит  в  квадратном  помещении,  сточная
труба тянется вперед, но вбок от нее, в  две  стороны,  отходили  низкие
темные проходы.
   Он решил проверить, куда ведет правый проход,  и  двинулся  наугад  в
темноту, низко пригнув голову. Шел он  недолго.  До  его  слуха  донесся
далекий гул и как будто перестук вагонных колес на рельсовых стыках. Еще
через мгновение его руки ткнулись в деревянную  глухую  перегородку  или
забитую дверь. Из-за двери явственно  донесся  шум  проходящего  поезда.
Метро! Конечно, это метропоезд.
   Если выйти на пути, можно добраться до какой-нибудь станции и...
   А что дальше? Дурак! Варяг даже застонал. Да первый же встpeчный мент
сразу задержит кудлатого бородатого человека в грязных  лохмотьях.  Нет,
даже если он сейчас запросто проникнет сквозь эту перегородку и  попадет
на трассу метрополитена, на станции ему в таком виде появляться нельзя.
   И Варяг повернул обратно. Дойдя до коллектора, оц нашел свою трубу  и
двинулся вдоль нее, надеясь найти выход на свет божий ненадежнее.
   Воды в бутылке, к которой он часто прикладывался осталось на донышке.
   Он отсчитал еще две тысячи шагов и  опять  почуял  дуновение  свежего
воздуха. И только сейчас вдруг ощутил, что ноги,  чавкающие  в  холодной
жиже, напрочь застыли. Не хватало еще простудиться. Ему  как-то  удалось
за три месяца не заболеть в том колодце-холодильнике - теперь подхватить
простуду было бы совсем не в кайф.
   Варяг прикинул, что сделал уже две тысячи пятьсот  двадцать  шагов  -
это километра полтора, не меньше, а впереди никакого просвета.  "Этак  я
до Волги дойду", - невесело подумал он.
   Одно спасало его в этом  душном  смрадном  лазе:  тут  было  довольно
тепло, и он совершенно не чувствовал морозного воздуха  снаружи.  Только
студеная вода, что хлюпала в ботинках, причиняла ему неудобство.  Но  он
старался об этом не думать. Вот только выбраться на волю,  а  там  можно
будет подумать и о смене одежды.
   Варяг шел в темноте, держась ладонью за шершавую влажную  поверхность
трубы. Внезапно он ткнулся во что-то мягкое и большое. Он остановился  и
пошарил рукой - на трубе лежала  гора  какого-то  тряпья.  Он  не  сразу
понял, что там, но в следующее мгновение его сердце  радостно  забилось:
это была забытая  или  специально  оставленная  кем-то  одежда.  Ватник,
ватные штаны, здоровенные башмаки, которые носят рабочие-строители.  Это
был подарок судьбы!
   Он допил воду, бросил  пустую  бутылку,  скинул  с  себя  потрепанный
костюм, когда-то стоивший полторы тысячи баксов, снял ботинки  вместе  с
абсолютно мокрыми носками и быстро напялил на себя рабочую униформу.  Он
конечно, не мог поглядеть на себя в зеркало. Но скорее всего, вид у него
был вполне обычный  -  в  таком  виде  можно  спокойно  выползти  наружу
где-нибудь на людной площади у метро и смешаться с разношерстной  толпой
горожан...
   Туннель тянулся вперед прямо, никуда не  сворачивая.  Владислав  шел,
стараясь не снижать скорости, но туннель был очень низкий и  к  тому  же
теперь сузился настолько, что он едва протискивался между сточной трубой
и кирпичной стенкой. Продолжая мысленно отсчитывать шаги.  Варяг  понял,
что за время своего долгого подземного путешествия прошел уже  километра
четыре.
   Стало совсем душно. Ему было трудно дышать. Он вспотел. Но  это  даже
хорошо, что вспотел. Значит, организм  согрелся,  значит,  теперь  кровь
быстрее побежит по жилам, значит, еще не все потеряно! Одетый в  толстый
ватник и ватные стеганые штаны, он только теперь  понял,  как  ему  было
холодно там, в его колодце-тюрьме. Если бы организм за эти три с  лишком
месяца не привык к постоянному  холоду,  он  бы  просто  околел  в  этом
туннеле, едва пройдя пять сотен шагов.
   Но все же его могучая природа и  тут  сослужила  ему  добрую  службу.
Жаль, в той куче одежды  не  было  шапки  -  ушанка  бы  ему  сейчас  не
помешала...
   Но грех было корить судьбу. Ему опять повезло. Повезло-то - в который
раз! После этой чудесной, как в сказке, находки он повеселел.  Если  там
лежала эта одежда, значит" иаверняка где-то  тут  недалеко  должен  быть
выход наружу - где-то совсем  рядом.  Он  решил  не  торопиться  и  стал
внимательно,  сантиметр  за  сантиметром,  обследо-вать  енки   туннеля.
Наконец его пальцы нащупали деревянный выступ, шляпки  гвоздей,  ручку..
Это была дверь.
   Владислав с замирающим сердцем потянул за ручку - дверь поддалась!

Глава 30

   Уехав  еще  в  конце  ноября  из   Москвы   в   Петербург   Чижевский
воспользовался  питерскими  связями  Сержанта  и  выправил  себе   новый
заграничный  паспорт  на  имя  Панкина  Алексея  Борисовича,  с  которым
благополучно выехал в Финляндию и укрылся в маленьком коттеджном поселке
недалеко от границы. Место было удобно тем, что там постоянно  жили  или
снимали на лето коттеджи русские - в основном из  Петербурга  и  Москвы.
Перезнакомившись  с  соседями  по  поселку,  Чижевский-Панкин  время  от
времени звонил от них в Москву и справлялся у Сержанта  о  ходе  поисков
Варяга и его секретаря Лены Сорокиной...
   Сообщения из Москвы были неутешительными.  Сержант  привез  в  Москву
Гепарда и его приятеля Толика Бунина. Славная троица, пользуясь тем, что
столичным ментам их лица пока что не примелькались, развернули  активные
оперативно-розыскные мероприятия. Но ни на первых порах, ни через  месяц
они ничем не могли похвастаться. О Лене не было ни  слуху  ни  духу.  Не
было никаких сведений о  пропавшем  заместителе  генерального  директора
крупного военно-технического концерна  Владиславе  Игнатове.  Московская
пресса, конечно, не заметила исчезновения безвестной секретарши, но, что
касается  замгенерального   директора   "Госснабвооружения",   столичные
"перья" после шили разнести по столице слух о том, что Владислав Игнатов
стал  жертвой  начавшегося  грандиозного  передела  собственности,  и  в
частности    всего    экспортного    бизнеса    российской    экономики.
Возобновившаяся в Чечне военная  кампания  трактовалась  как  предвестие
больших перемен в политике и экономике страны, а в этих условиях силовое
устранение активного игрока военно-экспортного рынка -  имелась  в  виду
акционерная компания "Госснабвооружение", которая при Игнатове встала  в
один ряд с мощным  государственным  "Росвооружением",  -  было  на  руку
будущим "переделыцикам".
   Исподволь  выдвигались  и  другие  версии:   популярный   "Московский
свисток", например, поместил целое исследование  о  криминальных  корнях
Владислава Игнатова, вспомнив о темном деле с его  арестом  в  аэропорту
Шереметьево  и  таинственным  исчезновением  после   этого...   Впрочем,
поскольку  никакого  "дела  Игнатова"  в  анналах   МВД   или   ФСБ   не
существовало,   то   журналистам   приходилось   довольствоваться   лишь
непроверенными  слухами,  версиями  и   свидетельствами   из   косвенных
источников. Три человека, которые могли  бы  пролить  истинный  свет  на
фигуру и биографию Владислава Игнатова, были мертвы: генерал Калистратов
погиб при невыясненных обстоятельствах в Петербурге,  генерал  Артамонов
стал жертвой теракта на Северном Кавказе, начальник  далекого  северного
лагеря полковник Беспалый тоже каким-то загадочным образом  был  :•  бит
бродягами в том же Петербурге.
   Ходили  смутные  разговоры  о  том,  будто  господин  гнатов  в  один
ноябрьский вечер участвовал в сходке  воровских  авторитетов  где-то  на
окраине Москвы и оттуда не вернулся...  Но  это  был  всего  лишь  слух,
который  пресс-служба   МВД   напрочь   отказывалась   подтвердить   или
опровергнуть.
   Правда, корреспонденту е