ужие  из
Текстильщиков пропало не по твоей милости?
   Миша Хвост выглядел  вполне  доброжелательным,  в  глазах  -  озорные
искорки, но интуиция подсказывала  Хану,  что  от  его  ответа  зависело
многое, возможно, собственная жизнь.
   - Нет, я к нему отношения не имею.
   - Ты бы присел, - все так же мягко попросил Миша Хвост, - а то стоишь
тут и давишь на меня своим величием, а  ведь  разговор  у  нас  с  тобой
непростой пошел. - Сделав вид, что  поколебался,  Хан  сел  напротив,  в
точно такое асе кресло. - Прекрасно! Ты бы не мог сказать, кто имеет?
   - Миша, ты за кого меня принимаешь? Ты думаешь, мне  кукушка  новости
на хвосте приносит?
   - Все очень просто, ты занимаешься "стволами", и многие  думают,  что
это твоих рук дело.
   - Я А напряге, Миша, ты мнение можешь  сказать,  о  чем  базар?  Если
кто-то и хапнул "стволы", так бог им в  помощь,  людям  же  как-то  жить
надо. Не наш же товар перебили.
   Лицо Миши Хвоста застыло, и после некоторой паузы он произнес:
   - А вот здесь ты  не  прав.  Хан.  "Стволы"  эти  не  бесхозные.  Они
общаковские, и нужны нам для одного дела. Знать тебе этого  не  следует,
как говорится, полезно для собственного здоровья.  За  "стволы"  отвечал
я... Самая большая неприятность заключается в том, что оружие нам  нужно
немедленно, в крайнем случае дня через два. Не надо играть в  наивность,
Хан, ты не в ментовке, и уговорами здесь никого  не  проймешь.  Если  ты
непричастен к этому делу, следовательно,  им  занялся  кто-то  из  твоих
близких приятелей... Допускаю, что это может быть  кто-нибудь  залетный,
но в любом случае они вышли бы на тебя.
   Ты единственный, кто способен быстро реализовать оружие.
   - Ты можешь мне назвать, кому именно понадобились "стволы"?
   Несколько секунд Миша Хвост  размышлял  -  а  нужно  ли?  После  чего
откинулся на мягкую спинку кресла и решительно произнес:
   - Хорошо. Я назову тебе этого человека, но разговор  должен  остаться
между нами. Иначе для нас обоих это может закончиться очень  печально...
Варягу!
   - И, заметав, как изменилось лицо Хана, с усмешкой поинтересовался:
   - Тебя устраивает мой ответ?
   - Да уж... Хорошо, я скажу. Несколько  дней  назад  ко  мне  подходил
Закир и просил помощи в реализации "стволов". Я  сразу  понял,  что  это
именно те  "стволы",  что  забрали  в  Текстильщиках.  Предложение  было
выгодное.  Мне  бы,  конечно,  следовало  согласиться,   но   я   нутром
почувствовал - тут что-то не то;
   Отказался!
   Миша Хвост посуровел:
   - Ты отвечаешь за свои слова?
   Хан обиделся всерьез:
   - Мог бы и не спрашивать. Не в бирюльки ведь играем.
   - Ладно, понятно, - поднялся Миша. - Ну, будь здоров!
   Уже у самого порога,  когда  Хвост  взялся  за  ручку  двери,  Ильсур
негромко обронил ему в спину.
   - Вы бы только поторопились, у меня такое чувство что за ним менты по
следу чешут.
   Миша Хвост кивнул и, не ответив, вышел за дверь.

***

   Владислав  с  раздражением  выключил  телевизор.  В  последнее  время
информационные программы он не переносил. Эфир оккупировали одни и те же
люди, большую часть из которых он знал лично. Будто бы сговорившись, они
хором вещали о тяготах российского бытия и, выжимая из сытых глаз слезу,
твердили о многочисленных невыплатах, забывая упомянуть  о  том,  что  у
каждого из них имеется недвижимость стоимостью в два миллиона  долларов.
Некоторые из них обращались к нему  с  просьбами  о  возврате  долгов  с
партнеров, о предоставлении "крыш" предприятиям, в обналичивании черного
нала...
   Зазвонил мобильный телефон.
   - Слушаю, - вытащил Варяг трубу.
   - Владислав, "стволы"  увел  Закир,  -  заговорила  труба  старческим
фальцетом.
   - Однако! - не сумел сдержать удивления Владислав. - Это на  него  не
похоже, он всегда был путевым. Здесь что-то не так. Может, он  не  знал,
кому они принадлежат?
   - Возможно, - неопределенно протянул старик.
   - Если он знал, у кого увел из-под носа товар, пусть ответит по  всей
строгости. Если все-таки нет..„пусть исправит свою оплошность. Лично.
   - Я тебя понял, Владислав, - загудела трубка голосом Антиквариата.  -
Сделаем, как полагается. Пока. Береги себя.
   Варяг невольно улыбнулся:
   - Спасибо, дед, за заботу. Ты тоже  не  болей.  Отключив  мобилу,  он
вновь врубил телевизор. На экране появился мужчина лет пятидесяти,  один
из сопредседателей в парламенте. Он что-то горячо говорил о раздавленных
правах потребителей.
   Не далее как вчера вечером  депутат  просил  Варяга  присмотреть  ему
солидную недвижимость в предместьях Парижа.
   - Как ты меня нашел? - спросил Закир,  слегка  задержав  ладонь  Миши
Хвоста в своей.
   - И ты еще спрашиваешь? - усмехнулся Миша. - Находишься в федеральном
розыске, а сам по кабакам шастаешь. Ты бы еще на груди табличку  повесил
со своей богатой биографией.
   - А-а, ты о вчерашнем, - заулыбался Закир. - Не выдержал,  понимаешь,
душа праздника хотела.
   - А зачем ты бабу-то к себе привел? Хату ведь засветил!
   Улыбка Закира сделалась еще шире:
   - Ты и об этом знаешь? Молодец, не ожидал! Да уж как-то не хотелось в
подъезде трахаться... Что я, пацан что ли? Значит,  ты  меня  через  эту
бабу вычислил? Молоток!..  Ну,  пойми.  Не  убивать  же  мне  их!  Тогда
придется половину женского населения Москвы замочить. Что я, изувер, что
ли? - возмущение Закира выглядело искренним.
   - Это уж верно, - хмыкнул Миша Хвост.  На  скамейку  оба  сели  почти
одновременно - охрана расположилась в сторонке, перекрыв с  двух  сторон
тропу.
   Парк  выглядел  совершенно  пустым.  Да  и  кому  взбредет  в  голову
прогуливаться в густой чаще в полуночное время - разве что какому-нибудь
собачнику или парочке влюбленных, ищущих уединения.
   - Так ты чего хотел-то? - весело поинтересовался Закир. - Колись!
   - Ты взял "стволы" в Текстильщиках?.. Твоя работа? Закир нахмурился:
   - Что-то я тебя не совсем понимаю,  Миша,  кому  какое  дело,  как  я
кормлюсь.
   - Значит, есть.
   В полумраке улыбка Хвоста выглядела зловещей.
   - Миша, я не люблю полунамеков,  говори,  как  есть.  Ты  мне  хочешь
какие-то претензии предъявить?
   - Так вот, послушай. Мы провернули  операцию,  в  результате  которой
"стволы" попали в ВОХР. На следующий День мы должны были их забрать,  но
они неожиданно исчезают. Кого винить в этом?
   - Ты все говоришь "мы" да "мы", а кто это "мы"? - с  вызовом  спросил
Закир, заметно заводясь. Миша Хвост усмехнулся:
   - Тебе назвать имена?
   - Назови! - неожиданно  резко  выкрикнул  Закир.  Телохранители  Миши
Хвоста и Закира  с  интересом  посмотрели  на  воров.  Самая  щекотливая
ситуация, когда между  собой  крепко  не  поладят  два  приятеля.  Чтобы
соблюсти лицо и  выполнить  профессиональный  долг,  следует  как  можно
тактичнее - без ущерба для собственных боссов - развести потасовку.
   - Антиквариат. Я не знаю всех подробностей дела, но у  нас  сложилось
впечатление, что за ним стоит Варяг. Планируется очень серьезная  акция,
а такие вещи по силам только ему.
   Закир развернулся всем корпусом  к  Мише  и  едва  ли  не  по  слогам
произнес:
   - Ты хочешь сказать, что я перебил "стволы" у Варяга?
   - Ты меня правильно понял.
   Закир как-то неожиданно сник, а потом виновато произнес:
   - А кто знал-то? На них же фамилии  не  написано.  Мне  дали  путевую
наколку, ну а я медлить не стал.
   - Что за человек дал наколку? Закир выдержал паузу и,  махнув  рукой,
дескать, что уж теперь, заговорил:
   - Он работает в этом же самом ВОХРе. Федосеев.  Когда-то  кумовал  на
зоне, где я парился. Предложил взять "стволы", я  и  не  отказался.  Вот
чувствовала моя душа, что не следовало этого делать!  Не  прислушался  к
себе, и вот на тебе... Вляпался по самое горло! Там, где легавые, всегда
большие неприятности.
   - Это случайно не тот, что свидетелем по этому и проходит?
   - Он самый, - хмыкнул Закир.
   - Говорит, что вы помяли его очень.
   - Да какой там помяли! - искренне завозмущался Закир. - Съездили пару
раз по роже, как договаривались. Да  и  отпустили  с  миром...  Что  мне
теперь делать, может, посоветуешь чего? - с надеждой  посмотрел  вор  на
Мишу Хвоста.
   - Что я могу сказать тебе, Закир. Незавидная  у  тебя  ситуация,  как
говорится, врагу не пожелаешь. Мы тут  немножечко  покумекали  и  решили
тебе помочь. Для кого-то другого стараться бы не стали, но ты же  всегда
путевым был.
   По жизни чист был... Оружие ты должен вернуть...
   - Базара нет! - облегченно выдохнул Закир.
   - ... в крайнем случае послезавтра. И  отвезти  туда,  куда  мы  тебе
укажем.   Это   первое.   Во-вторых,   ты   должен   убрать   Федосеева.
Собственноручно.
   Человека, по чьей вине ты так подставился.
   - Я бы его и так сделал. Спасибо, - растрогался  Закир,  -  я  ожидал
худшего.
   - Пистолет с одним патроном, что ли? - усмехнулся Миша Хвост.
   - Да вроде того... Чувствую, я на зону вернусь, менты что-то унюхали.
   Не удержаться мне в норе.
   - Не дрейфь, все будет в полном ажуре, - подбодрил его Миша Хвост.  -
Рассосется. Мы стукнем на кичу кому надо, так что твой грешок будет кому
на себя взять. Паровозом поедет.
   - Понял, - произнес с чувством Закир. - Я не из тех людей, кто  добро
забывает. Сполна отплачу!
   - Ты вот что, звякнешь мне на трубу, когда все дела уладишь. И  прошу
тебя, ради бога, не затягивай ты с этим делом!
   - Я тебя понял, Миша. Сделаю все как надо.

Глава 51

БУДЕШЬ ПАРОВОЗОМ

   Смотрящим в камере  был  молодой  блатной,  лет  двадцати  восьми,  с
погонялом Тесак. Один из тех, кого называют бродягами. Поговаривали, что
через год-другой он может стать законником, во что легко  верилось.  Жил
Тесак по понятиям, понапрасну никого не притеснял, да  и  заслуги  перед
миром у него имелись  немалые.  В  следственный  изолятор  он  попал  по
собственной воле, вытащив У старика-орденоносца в Елисеевском  магазине,
на виду у множества свидетелей, затертый кошелек с мелочью.  Опомнившись
от откровенной наглости жулика, ветеран вспомнил свою боевую  молодость,
неистово закричал на весь магазин, как будто атаковал  вражеский  редут.
Тесака  подмяли,  для  убедительности  наградили   парой   зуботычин   и
торжественно, с громогласными восклицаниями, спровадили в милицию.
   А  позже  в  прессе  промелькнуло  злорадное  сообщение  о  том,  что
семидесятисемилетний   дед   умудрился   скрутить    двадцатисемилетнего
рецидивиста с семью судимостями.
   Срок  ему  выпадал  небольшой,  и  в  камере  Тесак  чувствовал  себя
отпускником,  пожелавшим  нагулять  жирок  на  казенных   харчах.   Леню
Картавого он сразу принял в свою семью и даже шконку определил  недалеко
от своего места. Как это бывает, нашлось немало знакомых, с которыми они
не только вели совместные дела, но даже парились в одной зоне.
   Незадолго  перед  отбоем,  после  того  как  почефирили  и  посмолили
всласть, к Картавому подсел смотрящий. Вокруг них мгновенно образовалась
мертвая  зона,  было  понятно,  что   разговор   затевался   нешуточный.
Сокамерники даже старались не смотреть в их сторону.
   Помолчав, Тесак заговорил:
   - Тут из "индии" малява на тебя  пришла...  Да  ты  не  пугайся,  все
путем, ничего крамольного на тебя нет, а только мне  велено  довести  до
тебя волю уважаемых людей.
   Леня Картавый насторожился. В "индии" помещались  самые  авторитетные
люди уголовного мира, чаще всего воры в законе и положении. По  существу
это  был  теневой  штаб  тюрьмы,  ее  координирующий   центр.   Приказы,
посылаемые оттуда, никогда не обсуждались, даже если содержали  смертный
приговор.
   - Слушаю тебя, - невольно посмотрел Леня на окно, откуда могла прийти
малява. У решетки, пялясь  в  серое  небо,  стоял  на  вахте  блатной  с
погонялом Дикобраз.  Он  отвечал  за  связь  и  в  принципе  был  вторым
человеком в камере. О решении "индии" знали только они с Тесаком.
   - Ты ведь проходишь по гоп-стопу?
   - Да.
   - В общем, из "индии"  пришел  приказ,  чтобы  ты  кололся...  Насчет
Текстильщиков... а двух мертвяков брал на себя.
   Леня Картавый изменился в лице.
   - У следаков против меня ничего нет. Бля  буду!  Они  меня  на  пушку
берут.
   Через день-другой я на воле буду. Надо в  "индию"  маляву  отправить,
растолковать, пусть отменят приказ.
   - Твое, конечно, право обращаться туда, но я тебе не советую. Это все
равно, что уповать к господу богу. Решение по  твоему  делу  принято,  и
вряд ли они его отменят. Прежде чем такие вещи принимать, люди все  "за"
и "против" взвешивают. Значит, по-другому просто было нельзя. Ну, так ты
меня понял? - в голосе Тесака свозило сочувствие.
   - Да.
   - Ты не беспокойся, все будет путем. На зоне тебя встретят как  надо,
по-человечески, обогреют, а иначе и быть не может. - И  Тесак  отошел  к
Дикобразу, который снимал с дороги очередную маляву.
   Паровозом, значит, решили сделать.
   Леня  Картавый  просидел   неподвижно   не   менее   получаса,   тупо
рассматривая пространство перед собой и совершенно ничего не замечая.  К
нему не подходили, догадываясь, что парню следует  побыть  одному  (хотя
какое тут может быть одиночество, когда в камере восемьдесят человек).
   Наконец  он  разогнулся,  осмысленным  взглядом  посмотрел  вокруг  и
усталой походкой зашаркал к двери. Постояв малость у порога,  он  громко
заколотил кулаками по металлическим листам:
   - Начальник, открывай!
   Кормушка   открылась   неожиданно   быстро.   В   проеме   показалась
рассерженная физиономия надзирателя.
   - Ты чего на амбразуру бросаешься?  В  холодную,  что  ли,  загреметь
хочешь?
   - Начальник, признание хочу сделать. Зови следака, скажи, что  Ленчик
Картавый спекся... Он знает, о чем речь пойдет.
   - Ладно, передам,  -  примирительно  произнес  надзиратель  и  громко
стукнул кормушкой.

Глава 52

РАСКОЛОЛ УРКАГАНА, ГРАЖДАНИН НАЧАЛЬНИК, А ТЕПЕРЬ ЧАЙКУ ПОПЬЕМ

   - Все, господин хороший, - кисло улыбался Леня Картавый,  -  расколол
ты меня по  полной  программе,  как  хотел.  Можешь  докладывать  своему
начальству, что матерого уркагана за задницу сцапал... Что в этом случае
тебе положено?
   Поощрение, наверное, какое-нибудь или даже звезда? Вот ты кто сейчас,
капитан?
   Глядишь, после этого дела майором станешь, в гору  пойдешь.  Все-таки
не каждому  удается  такое  дело  раскрутить.  А  тут  так  тонко  сумел
поработать, что убийца от душевного кризиса и от искреннего раскаяния на
амбразуру начал кидаться.
   Исповедаться захотел. После этого случая ты  прослывешь  специалистом
по темным душам.
   Леня Картавый сидел на том же самом табурете, древнем, как египетская
гробница, и можно было  только  догадываться,  какое  неимоверное  число
задниц протерло его  до  желтого  блеска.  А  табурет  ничего,  нагрузку
выдержал, даже не покривился. Все-таки умели  делать  мебель  раньше,  а
нынешние - едва повертишь седалищем, так такой скрип, как  будто  пощады
просит.
   Ладони сжаты, на запястьях узкие "браслеты", сидит Леня расслабленно,
словно бы не испытывает никакого напряжения. А оно незримо  присутствует
- вон даже рот слегка приоткрыл, как издыхающая рыба.
   - Я тебя слушаю, - усмехнулся Шибанов.
   - Ты бы меня, господин хороший, кофейком побаловал, а то  как  сошлют
загнивать заживо, так там уже не до изысков будет.
   Григорий достал две чашки и поинтересовался:
   - Тебе сколько ложек, одну или две?
   - Давай две, господин хороший, чего жаться-то? Я тебе, можно сказать,
собственноручно большую звезду на погон накалываю, а ты для  меня  пойла
кофейного жалеешь?.. Если не уважишь, так я ведь и обидеться могу.
   Шибанов щедро сыпанул две ложки, себе поскромнее - всего одну.
   - Сколько сахара?
   - Перебьюсь, начальник, - махнул сомкнутыми кистями Ленчик,  -  а  то
привыкну  к  сладкой  жизни,  отвыкать  будет  тяжеловато.  Ты  бы   мне
кипяточка, да покруче, чтобы нутро обжигало.
   Григорий включил "Tefal", и чайник мгновенно зашипел, а когда  внутри
заклокотало, весело дзинькнул, отключившись.
   Разлив  кипяток  по  чашкам  и  дождавшись,  когда  Картавый  сделает
небольшой глоток и немного разомлеет, Шибанов спросил:
   - Ну, так что? Колись!
   - Я замочил вохровцев, - просто объявил  Картавый,  сделав  такой  же
осторожный глоток, - обоих!
   -  Та-ак!  -  не  удержался  от  возгласа  Шибанов.  -  Ничего   себе
признаньице.
   И с кем ты был?
   - Трое нас было, но кто они такие, понятия не имею. Они меня  в  долю
взяли. А расспрашивать в нашем деле не принято. Сами понимаете, за такое
нечаянное любопытство могут и голову оторвать.
   - Как они себя называли?
   - Бугор и Дегтярь, - после некоторого раздумья произнес Картавый, как
бы сдаваясь окончательно.
   - Дегтярь - фамилия, что ли?
   - Нет, погоняло.
   - Ладно, рассказывай дальше, что там было? Как  вы  узнали,  что  там
есть оружие?
   Картавый сделал большой глоток,  закатив  глаза  от  удовольствия,  и
произнес мрачновато:
   - Меня в это дело не вправляй, гражданин хороший...
   - Послушай, что ты меня все "гражданин хороший" называешь?  Обращайся
Григорий Олегович, все-таки мне так привычней.
   - Как скажешь... Григорий Олегович. Этот вопрос тебе бы Бугру задать.
   Ему кто-то наколку дельную дал по поводу "стволов". А  я  всего  лишь
исполнитель.
   Мне предложили в дело войти, ну я отказываться не  стал.  Кто  же  от
таких денег рыло воротить станет? Ну, разве что полный  чертила...  Я  к
ним не отношусь. Но информацию ему дали верную. Я даже  думаю,  что  это
был кто-то из покойничков, а убрать  Бугор  мне  их  велел,  потому  что
делиться  не  захотел.  Иногда  его  одолевала   какая-то   необъяснимая
жадность... Может быть, сухарик какой-нибудь найдется?
   Как говорится, заодно бы и пообедал.
   Григорий  выдвинул  ящик  стола  и  достал  из  него  пачку  печенья,
наполовину початую.
   - Столько хватит?
   - Мои любимые... овсяные, - с нежностью в голосе протянул Картавый.
   Откусил половину, с хрустом зажевал. - Так о чем мы?.. Ах, да!  Бугор
все до мелочей продумал, мы всего лишь на подхвате были.
   - Как проникли в помещение?
   - Очень просто. Переоделись в форму  вохровцев,  подошли  к  двери  и
спокойно вошли. Шибанов похолодел:
   - Дверь что, открытая была?
   - Да.
   Картавый, казалось, потерял всякий интерес к рассказу  и  сделал  два
небольших глотка кофе, заедая их печеньем. Шибанов терпеливо  дожидался,
пока наконец Картавый  утолит  голод,  а  когда  последний  кусочек  был
проглочен, он поторопил:
   - Что же было дальше?
   Глаза у  Лени  были  пучеглазые,  как  у  лягушки,  выглядывающей  из
темно-зеленой  вязкой  жижи.  Сейчас  от   удивления   они   округлились
настолько, что казалось, не умещаются в орбитах:
   - Ты меня, Григорий Олегович, удивил! А чего там еще дальше-то?
   Пристрелили двух охранников. Потом  нам  попался  какой-то  старичок.
Бугор стукнул его рукоятью по голове, чтобы не кричал, и еще связали его
для верности.
   - И все-таки давай поподробнее. Кто за кем шел, и вообще...
   - Ясно дело, первым шел Бугор! И шел так, как будто бы в этом  здании
половину жизни проработал. Я так  понимаю,  у  него  скорее  всего  план
здания имелся. Ну... "стволы" мы  обнажили,  зашли  в  одну  комнату  на
первом этаже, а там один из вохровцев сидит. Я его и  положил  с  одного
раза. Он только дернуться успел. На втором этаже другой был...
   - Ты его тоже пристрелил?
   - Да, - неохотно отозвался Картавый. - Мы поднимаемся на второй этаж,
где у них оружие лежало. Заглянули в комнату, а  у  телевизора  охранник
сидит и кайф получает от какой-то порнухи. Ну, я  и  его  пристрелил.  -
Картавый неожиданно замолчал.
   - Тебя за язык, что ли, тянуть, что  дальше-то  было?  -  раздраженно
поторопил его Шибанов.
   - А ты меня, Григорий Олегович, не грузи.  Тут  с  мыслями  собраться
нужно. Я же тебе сказал, на всю катушку колоться буду. А чтобы слова мои
в глотке не застревали, ты бы придумал что-нибудь. Кофейку