емуары?
   Вот те на! Видать, крепко  выпимши  был  дядечка  -  не  помнит,  что
обещали такой раритет подогнать!
   - Хуже, - буркнул Бо. - Нет... лучше. Потом скажу. Сюрприз.
   - Сюрприз так сюрприз, - вежливо согласился краевед. -  Прошу  вас  -
прямо по коридору...
   Студия была темной и мрачной, как средневековая гробница. Обшарпанные
стены, задраенные светонепроницаемым материалом окна,  древние  киношные
сидушки,  истертый  множеством  ног  старенький   линолеум,   допотопная
громоздкая аппаратура - все было убого и запущенно.  Оператор  вид  имел
крайне неухоженный и  рассеянный  донельзя,  а  ведущая  выглядела  так,
словно ее обещали послезавтра расстрелять.
   -  Зоя  Васильевна,  -  шепнул  нам  при  входе   краевед.   -   Наша
телезвездочка. Если что  вырезать  -  сразу  говорит.  Очень  правдивая,
знаете ли.
   - Будем иметь... - кивнул я и, критически оглядев немодно одетую даму
бальзаковского возраста, сразу отсек двусмысленность:
   - В виду...
   Настроенные юпитеры, ярко  высвечивавшие  центр  помещения,  уюта  не
прибавляли, а, скорее, наоборот: как будто подчеркивали  всю  ущербность
ситуации.  Лица  собравшихся  в  аудитории  фиолетово   отсверкивали   в
бледно-синем свете фильтров, глаза казались нереально  красными,  как  у
поджаренного терминатора в одноименном блокбастере.  Жутковатое,  я  вам
сообщу, зрелище - создавалось впечатление, что мы угодили спозаранку  на
совещание временно сытых вампиров.
   Между тем, судя по толковым комментариям  краеведа,  публика  была  -
сплошь  интеллигенция,  выдающиеся  деятели  культуры  и  искусства.   И
процентов на пятьдесят - тихая оппозиция.
   А  еще  были  гости  -  два  москвича.  Краевед  представил  их   как
археологов, но мне они почему-то таковыми  не  показались.  Руководитель
экспедиции - еще куда ни шло, большой  симпатичный  дядька  с  плешью  и
манерами барчука, сквозь которые слегка просвечивались отточенные  жесты
бывшего  военного.  А  второй  -  мелкий,  вертлявый,  шустрый  -  сразу
производил   впечатление   замаскированного   шпика.   Видимо,   особист
экспедиции. Видимо, экспедиция археологичит не в шибко  далеких  от  нас
пластах  истории,  а,  возможно,  местами  и  радиоактивных.  Бо  как-то
рассказывал, что на территории Калмыкии есть какие-то там ядреные отходы
то ли закрытые разработки стратегического сырья. Вот и  приехали  ребята
поковыряться.
   Впрочем, меня эта парочка особо не занимала - я интересовался местной
интеллигенцией. Интеллигенция была  вполне  даже  ничего,  если  принять
поправку на морговское освещение: лица умные,  породистые,  улыбочки  на
месте, обстановка в аудитории вполне непринужденная  -  все  друг  друга
знают и особенно не опасаются.
   - Я вас очень  прошу,  коллеги,  -  перезнакомив  аудиторию  с  нами,
предупредила Зоя Васильевна. - Не первый год вместе  работаем.  Смотрите
не подведите. Если кто скажет что-то против режима -  буду  резать.  Так
что пожалейте труд оператора и пленку.
   - Не волнуйся, Зоя, - успокоил матерый интеллигент"с золотыми зубами,
помеченный пышной шевелюрой  и  отсутствием  галстука.  -  Эксцессов  не
будет. Если кто-то что-то позволит себе, так разве  что  -  в  предельно
завуалированной форме.
   - Ну смотрите. - Ведущая глянула на часы. - В принципе,  все  готово.
Если не появится - ей-богу, начну без нее.  Что  за  непунктуальность  у
нынешней молодежи?
   - Кого ждем? - спросил я у краеведа. - Шишка какая-то?
   - А вот и наш орган  надзора,  -  объявила  Зоя  Васильевна,  услышав
раздававшиеся  по  коридору  торопливые  легкие  шаги.  -   Опаздываете,
барышня!
   - Часы отстают, - извиняющимся  тоном  сообщила  влетевшая  в  студию
Саглара и, с ходу  пристроившись  на  краю,  в  первом  ряду,  принялась
прихорашиваться. - Вы уж извините...
   - Оп-па! - выдохнул я, чуть не вскочив  от  неожиданности.  -  Это...
как?
   - Началось! - досадливо буркнул Бо  и,  в  робкой  надежде  поправить
положение, засопел мне на ухо:
   - Сразу после обеда - в баньку. Телки будут - я те  дам!  Я  уже  все
пробил...
   - Вы имеете в виду "орган надзора"? - зашептал в другое ухо  краевед.
- Пусть вас это не смущает. Это так, для галочки. Комитет  Администрации
Президента по связям с общественностью. Но мы все друг друга знаем,  так
что контроль - это так, фикция. Зое никакой контроль не нужен - она сама
все ненужное вырежет. И предупредит...
   - Оставь это дело, - предупредил Бо, отметив, как  я  пожираю  взором
свою  недолюбленную  администраторшу.  -  Я   тебя   в   последний   раз
предупреждаю...
   - В принципе,  можно  работать,  -  сказала  Зоя  Васильевна,  обведя
придирчивым взглядом собравшихся в студии. - Напоминаю: каждый из  здесь
присутствующих - герой  передачи,  интересный  человек  и  вообще  центр
Вселенной.  Работаем  сразу  со  всей  аудиторией,  вроде  бы  вразброс,
стихийно. Однако от сценария прошу не  отклоняться.  Я  -  вступительное
слово, затем Сергей Дорджиевич - небольшой доклад по теме, а уже затем -
выступления. Основная подача -  на  гостей.  Бокта  Босхаевич  -  гвоздь
программы. Работаем в основном на  гвоздя,  не  забывайте.  Так:  Сергей
Дорджиевич, Бокта Босхаевич - прошу за стол.
   Я остался в изоляции: Бо и краевед  пересели  за  стол,  стоявший  по
центру павильона. Воспользовавшись случаем, я немедля пересел к Сагларе,
в первый ряд.
   - Здравствуйте, принцесса... -  В  полумраке  студии  администраторша
выглядела столь таинственно и загадочно,  что  я  чуть  не  застонал  от
желания прямо здесь выразить ей свои горячие чувства.
   - Здравствуйте, трусишка.  Ловкий  заяц-торопыга...  Вы  теперь  меня
избегаете?
   - Напротив, я прилагаю все усилия, чтобы  с  вами  встретиться.  -  Я
почувствовал, что краснею, и поблагодарил студию за  организацию  такого
великолепного морговского освещения. - Но... Обстоятельства,  принцесса,
видите ли, до того неблагоприятные  складываются,  что  впору  впасть  в
отчаяние...
   - А вчера? Мне Бокта Босхаевич сказал...
   - Он страшный врун, этот ваш Бокта Босхаевич,  -  заверил  я,  слегка
помрачнев, - вот хоть убейте, но ничего  хорошего  толстый  сказать  про
меня не мог! - Ему ни в коем случае нельзя верить. Он боится, что у  нас
могут возникнуть более серьезные отношения,
   - А он что - твой опекун? Выглядишь ты достаточно взрослым.
   - Он в некотором роде самый близкий мне человек, - сообщил  я.  -  Но
мои сердечные дела его совершенно не касаются - это он  уж,  воля  ваша,
слишком о себе возомнил...
   - Так, все готово, - объявила  Зоя  Васильевна.  -  Бокта  Босхаевич,
почитайте вопросник, подумайте, что  будете  отвечать.  Если  что-то  не
нравится, карандашиком отчеркните. Только  не  слишком  там  -  основной
массив должен остаться в неизменном виде.
   - Я это... - Бо кивнул в мою сторону. - Этого типа можно - за стол? У
него язык подвешен. Он бы на все вопросы ответил...
   - Вашего друга мы  опросим  по  ходу  передачи.  А  вы  -  гвоздь,  -
напомнила Зоя Васильевна  и,  кокетливо  стрельнув  глазками  в  сторону
рослого московского археолога, ласково прожурчала:
   - Мр-р...  У  нас  имитация  прямого  эфира,  Тимофей  Христофорович.
Понимаете, у нас тут своя специфика, так сказать, местные особенности...
   - Понимаю. -  Археолог  сладко  зевнул  с  видом  все  повидавшего  и
уставшего от жизни сноба. - С вашими особенностями я очень даже знаком -
никаких проблем.
   - Ну и прекрасно. - Ведущая облегченно вздохнула и кивнула оператору:
   - Поехали...
   И поехали. Вступление, доклад, выступления - все по сценарию.
   Передача была про корни. Не про растительные, а про духовные. Краевед
жестом фокусника выудил из своего потрепанного  "дипломата"  портянку  с
квадратиками и стрелками и принялся доходчиво объяснять, как  важно  для
народа помнить про корни. То есть кто от кого получился и вообще  откуда
есмь пошла нация калмыцкая. Такую же  примерно  портянку  мне  показывал
дядя Бо: кружочки, имена, стрелки. Дядя сказал, что в  каждой  калмыцкой
семье существует генеалогическое древо и каждый калмычонок,  едва  начав
ощущать себя в этом мире маленькой личностью, уже знает структуру  этого
древа назубок.
   В целом меня этот вопрос занимал мало - и не из-за лености  духовной,
а в силу привитого системой характера общественного сознания.
   Я вам сейчас одну маленькую пакость скажу  -  вы  уж  не  обижайтесь.
Давно заметил, что, в отличие от других наций,  мы,  русские,  на  корни
свои плевать хотели. У подавляющего большинства из нас глубина  познаний
в личной генеалогии ограничивается дедкой и бабкой. Редко кто осведомлен
о судьбе прадеда и прабабки. И уж совсем единицы могут  проследить  свой
род до седьмого колена.
   Думается мне, это не оттого, что мы такие моральные  уроды,  а  ввиду
объективных исторических причин. От Батыева нашествия  и  до  ВОСР  1917
года  генеалогические  копания  у  нашего  народа  были  присущи  только
аристократии, которая составляла весьма незначительный процент от  общей
численности населения страны. Остальным - подавляющему большинству - все
как-то недосуг было: войны, катаклизмы, систематический  мор  вследствие
естественных и привнесенных причин. А самое главное, пожалуй, -  успешно
привитая нашему народу азиатская привычка к рабскому состоянию. Это ведь
далекие предки Бо - веселые скотоводы, завоевавшие практически полностью
наш континент, - .  в  свое  время  вырезали  все  боеспособное  мужское
поголовье росичей. А затем ударно  оплодотворяли  наших  вдов  и  девиц,
штампуя  подряд  несколько  десятков  поколений  полукровок,  которым  с
рождения внушали: ты - сын рабыни, ублюдок и  безотцовщина,  ты  -  раб.
Какая тут может быть родословная? А после двухсот сорока  лет  всеобщего
рабского существования были четыреста лет существования холопьего, когда
развлечься  генеалогическими  изысками   могла   позволить   себе   лишь
упомянутая выше аристократия. А с 1917 по 1937-й холопы всю аристократию
передушили и остались сам на сам.
   Вот  тут  бы  и  подумать  о   генеалогии   -   да   опять   недосуг:
маньяки-правители да страшная война совокупными усилиями отправили в мир
иной  что-то  около  девяноста  миллионов  наших   с   вами   сограждан.
Согласитесь - цифра впечатляющая даже по союзным меркам, а уж если брать
по российским... Это же  ведь  больше  половины  всего  населения  нашей
страны! А если учесть, что половина эта была представлена  на  девяносто
процентов лицами славянской национальности... Попробуй после  всех  этих
пертурбаций проследи свои корни. Сплошь обрубки  и  высохшие  фрагменты,
сиротливо торчащие из обугленной земли...
   У калмыков с генеалогией все было в порядке. Лишения кочевой жизни  и
массовая  депортация  никак  не  повлияли  на  их  отношение  к  корням.
Маленький крепкий народ преданно хранил память отцов,  бдительно  следил
за вековыми устоями и изо всех сил старался сохранить свою самобытность,
не желая растворяться в вязкой массе Российской империй, которая со всех
сторон окружала островок его территории.  Честь  и  хвала  -  есть  чему
поучиться...
   В общем,  корневая  тема  развивалась  вполне  гармонично:  благодаря
профессионализму ведущей, доклад  как-то  незаметно  перерос  в  диспут,
который  проистекал  достаточно  шумно  и  оживленно,  без   стандартных
зажимов, каковых следовало ожидать после многообещающего предостережения
насчет имитации прямого эфира и безжалостных  вырезаний.  Тем  не  менее
публика себя держала в рамках и не шибко баловала, разве  что  намеками:
до девяносто третьего - так было, а после девяносто третьего -  эдак,  -
но в пределах рамок, с поправкой на общероссийский  упадок  и  тотальный
бардак.
   Как и  обещали,  Бо  работал  гвоздем  программы:  стержень  передачи
протыкал  насквозь  его  генеалогическое  древо,   вонзаясь   в   первый
нежно-зеленый побег и выходя острием из самой верхушки.
   Это оказалось неожиданно интересно и занимательно: раньше я как-то не
вдавался в подробности родословной моего боевого  брата,  да  и  сам  он
внимания на это не обращал - у него и без того дел по горло.
   А сейчас я сделал вывод: а влияет генеалогия, еще как  влияет!  Бо  -
ханский  отпрыск,  прямой  потомок  удачливого  полководца   и   мудрого
правителя,  каковым  его  представил  краевед,  -  по  всем   параметрам
вписывался в образ  вождя.  Умный,  хитрый,  прозорливый,  могучий,  как
буйвол, с железным здоровьем и стальными  нервами,  прирожденный  лидер.
Правда, косноязычный и грубый до безобразия - но это,  видимо,  издержки
производства. Всю свою сознательную жизнь он имел дело с представителями
волчьей   породы   и   командовал   одиозными   типами,   которые   этих
представителей прилежно давили.
   Толстому  гвоздю  приходилось  туговато.  Написанную  мною  речь  ему
почитать не дали - она  даже  в  общих  чертах  не  вписывалась  в  тему
передачи.  На  простые  вопросы  он  отвечал  односложно,  с  грубоватой
прямотой, а вопросы,  выходящие  за  уровень  его  компетенции,  с  ходу
переадресовывал мне, балуя аудиторию  вполне  респектабельной  длиннющей
фразой:
   - Эмр-р... Ур-р... Полагаю, этот  вопрос  более  полно  раскроет  мой
уважаемый коллега. Концептуальных расхождений в этом аспекте у нас  нет,
так что...
   Такую замысловатую для  Бо  конструкцию  он  явно  где-то  подслушал,
записал и вызубрил - я ему ничего подобного  не  диктовал.  Но  в  целом
получалось очень даже недурственно - я  с  ходу  ввинчивался  в  тему  и
пространно философствовал, радуя собравшуюся публику. Это я умею, не зря
соответствующую боевую кличку в свое время получил.
   Так бы мы и болтали  мило  до  конца  передачи,  если  бы  ВДРУГ  Зое
Васильевне  не  пришло  на  ум   обратить   внимание   на   литературную
подкованность  гвоздя.  Знаете,  наверно,  как  это  бывает  в  процессе
передач: что читаете, кто больше нравится из авторов, какой стиль  более
всего  отвечает  мировоззренческой  позиции,  да  почитайте  на   память
что-нибудь щемящее из Ахматовой или Асадова...
   - Стихи? - Бо мучительно наморщил лоб  и  беспомощно  зыркнул  в  мою
сторону - переадресовка в данном случае была  неуместна.  -  Стихи...  я
это... А! Во: "...все мы, народ  калмыцкий,  любим  вино  и  пляски,  ой
дарьки-дарь-ки - хорошо! Все мы, народ ойратский, любим потом подраться,
ой дарьки-дарьки, хорошо!" Годится?
   Публика в студии  откровенно  потешалась  -  весело  им  было  с  Бо.
Хихикали, смеялись, переговаривались - атмосфера была явно не зажатая  и
где-то даже праздничная. Зоя Васильевна заслуженно радовалась - передача
шла как по маслу, и во многом благодаря ее личному мастерству.
   -  А  нашего  великого  современника  вы,  надеюсь,  знаете?   Нашего
знаменитого земляка...
   - А у нас их навалом, - приосанился  Бо.  -  Амур-Санан,  Сян-Белгин,
Джимбинов, Аксен Сусеев, Эрёндженов... который из них?
   - Ну что вы, в самом деле! -  досадливо  поморщилась  Зоя.  -  Самого
великого! Ну? Члена Союза писателей России,  народного  поэта  Калмыкии,
который является рупором демократии...
   - Это кто? - озаботился Бо. - Ну-ка, намекните?
   - Неужели не догадываетесь? - ужаснулась  ведущая.  -  Ну  подумайте,
пожалуйста...
   Я знал, о  ком  идет  речь,  и  замешательства  Бо  не  понял.  Видда
Новкугульти - пожалуй, наиболее известный в России калмык докирхановской
эпохи. Член  всего,  что  только  доступно,  народный  поэт,  мыслитель,
лауреат  Государственной  премии  СССР  и  так  далее  -   интеллигенция
российская его знает. Правда, народный поэт до странности хорошо  ужился
с новой властью и посвятил остаток жизни славословию молодого  хана,  но
это уж, как я полагаю, личное дело каждого, в какой  маразм  впадать  на
старости лет.  Человек  пережил  депортацию,  массовые  репрессии,  гнет
сталинского режима, возможно, видит в молодом хане некое знамение  новой
эпохи, надежду на демократические перемены  и  так  далее.  Кроме  того,
добрый хан подарил поэту роскошный дворец, в  котором  можно  с  успехом
разместить крупный детский сад, так что...
   -  ...певец  степных  просторов,  безжалостный  клеймитель  произвола
властей и тоталитарного режима... Да неужели не знаете?!
   - Клеймитель? - Бо почесал нос, взгляда не поднимал - видимо,  стыдно
было ему. - Клеймитель... Я вообще... такое слово - в первый раз...
   - Видда Новкугульти! - торжественно объявила ЗояВасильевна. - Неужели
не знаете?!
   - А-а-а... Этого - знаю. - Бо вдруг странно прищурился и как-то  весь
подобрался - как старая толстая рысьперед  прыжком.  -  Читал.  Могу  на
память. А?
   - Сделайте одолжение, - оживилась ведущая. - Что за стихотворение?
   - Это не стих. - Бо нехорошо подмигнул аудитории, и  я  насторожился:
вел он себя так, словно собирался из пулемета полоснуть или как  минимум
долбануть кого-нибудь по черепу, а возможно, и ногой.
   - Это цитата - я ж сказал... Двадцатипятилетней  давности.  Слушайте:
"...Великая русская литература всегда смотрела на мир  любящими  глазами
творца. Она создавалась  чистыми  руками,  но  не  подлым  пером  Фаддея
Булгарина. К сожалению, последний оказался не бездетным. Герострат  был,
Солженицын - есть. Но Герострату не платили за поджог храма,  Солженицын
берет. Однако даже замутненный злобою разум его должен  бы  понять,  что
пытающийся  вдуть  жизнь  в  червивую  залежь  фашизма  обычно   кончает
всенародным презрением..."
   Видда Новкугульти - народный поэт Калмыкии...
   Аудитория на несколько секунд замерла.  Я  от  неожиданности  прикрыл
ладонью  рот:  вот  это  речь!  Для  косноязычного  Бо   выучить   такую
безразмерную цитату - настоящий подвиг! И вопрос: откуда вообще  толстый
выкопал эту ужасающе скандальную цитату? Это  что  же  такое  вообще?  С
трудом верилось, что народный поэт,  жертва  сталинских  репрессий,  мог
такое сказать про собрата по перенесенным страданиям - Солженицына!
   - Есть такое  дело!  -  отвязно  воскликнул  кто-то  из  собравшихся,
нарушая неловкое молчание. - Читали мы эту статейку!
   - Господи... Да что  вы  такое  говорите?!  -  Зоя  Васильевна  пошла
пятнами и сделала оператору знак -  тот  послушно  остановил  запись.  -
Вы... Вы соображаете, что говорите?
   - Я за слова отвечаю, - веско сообщил Бо, доставая  платок  и  утирая
лоб - упрел, бедолага, толкая речь. - Передача выйдет - пусть он на меня
в суд подаст. Я выиграю.
   -  Ничего  он  не  подаст!  -  заверил   из   аудитории   бесстрашный
интеллигент, поддержавший Бо. - Что написано пером, не вырубишь топором!
Зоя?
   - Никакого суда не будет, - решительно заявила Зоя Васильевна  и  тут
же в три приема выхлебала стакан воды. - Гхм-кхм... Фу ты, господи...  Я
это вырежу, сразу говорю.  Тимофей  Христофорович  -  вы  не  думайте...
просто у нас... ну вы понимаете, да?
   - Да вы не оглядывайтесь на меня -  работайте,  -  покровительственно
разрешил плешивый москвич, опять зевая. - Это  ваши  дела.  А  вообще  -
отрадно. Отрадно, что  человек  интересуется  историей  культуры  своего
народа, и вообще...
   - Откуда? - спросила ведущая, морщась так, словно ей в трусики сунули
лягушку. - Откуда вы это взяли?
   - Дочка в Интернете нашла, - не стал скрытничать  Бо.  -  На  принтер
скинула. Ревела, дура, как будто умер  кто...  Потом  мне  дала.  Там  и
ссылки есть - из каких газет... Хотите - звякну дочке. Адрес в смысле...
   - Да нет, я не про то! - досадливо скривилась Зоя Васильевна. - Какой
адрес, о чем вы?! А вот вы... Вот вы - бизнесмен... новый... эм-м...
   - Руководитель охранной фирмы, - подсказал Бо. - В смысле - зачем оно
мне надо?
   - Да - зачем вам это? Вам что - больше заняться нечем?
   - Мне есть чем, - сурово отчеканил Бо. - Но как раз это мне надо. Это
всем  нам  надо.  Без  этого  мы  просто  выродимся  и  станем  ханскими
ублюдками. Я не прав?
   Зоя Васильевна на этот раз не нашла что возразить - Бо  вообще  умеет
быть  убедительным,  когда  захочет.  Ауд