алось!
   - На важное.
   - Это секрет? Время для работы, по-моему, не того... А?
   - Отчего же? - Дон широко улыбнулся, и я понял, что он опять каким-то
образом угадывает все мои сомнения. - Мы едем в кабак...
 
Глава 7 
 
   Итак, в конце моей  первой  рабочей  недели,  в  субботу  вечером,  я
впервые вместе с шефом отправился в абак, предварительно выслушав  такое
примерно наставление:
   -  Ты  можешь  пить,  есть,  слушать   музыку   и   вообще   получать
удовольствие.  Но  запомни  хорошенько,  мой  юный   френд:   именно   в
неофициальной обстановке - в - абаке, на пляже, в сауне,  то  есть  там,
где человек не связан узами официоза, более раскован  и  где  появляется
гораздо более  реальная  возможность  очаровать  его  своим  обаянием  и
заставить  себе  симпатизировать,  устанавливаются  лучшие  контакты   и
налаживаются те отношения, которые впоследствии  перерастают  в  прочные
деловые связи... Понятно?
   Я лишь неопределенно  покивал  в  ответ,  поскольку  еще  не  утратил
сомнений  относительно  своего  положения.  Мои  тревоги  тут  же  нашли
отражение в  рентгеноскопических  глазах  шефа,  и  некоторое  время  он
пристально смотрел на меня, по всей видимости, борясь  с  желанием  дать
мне пинка и отправиться в кабак без  меня,  наплевав  на  первоначальный
план.
   Но, как бы там ни было, минут через пять мы все же уехали  из  офиса.
По мере того как это мероприятие разворачивалось, оно мне нравилось  все
больше и больше.
   Мы  передвигались  с  экспортом:  за  доновской  "Вольво"   следовала
"Шевроле" телохранителей, и я здорово купился на обстановку - даже забыл
р своих сомнениях, хотя ранее не замечал за собой склонности к эффектам,
да и мальчишка вроде бы уже...
   Но  представьте  себе:  ночной  город,   магистраль,   поток   огней,
стереомузыка в комфортабельном салоне... Ну как?
   Я на переднем сиденье,  собранный  и  строгий,  уверенный  в  себе  и
одновременно слегка расслабленный, вроде бы как до скукоты привыкший  ко
всему происходящему.
   На заднем сиденье развалился мой шеф - один из  крутых  ментов  этого
города. И я с ним на равных! Ну, пусть будет - почти  на  равных.  Какая
разница в данный момент!
   А позади нас - "Шевроле" с  телохранителями,  неслабыми  ребятами  со
стволами под левой рукой. О! И мы катим к шикарному кабаку -  когда  Дон
сообщил мне название, я аж вздрогнул. Это самый крутой кабак  в  городе,
где собиралась  серьезная  публика:  деловары  покрупнее,  высшее  звено
администрация, творческая элита и сливки криминального мира. И  телки  -
отпад. Судя по слухам.
   Сам я этот  кабак  наблюдал  только  издали.  Ничего  примечательного
снаружи  он  из  себя  не  представлял:  двухэтажное   каменное   здание
послевоенной постройки, порядком облупившееся панно, с которого  содрали
лозунг "Наша цель - коммунизм", но  оставили  крестьянку  и  рабочего  с
мертвыми глазами наркоманов,  да  крытая  черепицей  двухскатная  крыша,
требовавшая ремонта.
   Насколько я помню, с 1985 года побывать в  этом  заведении  считалось
событием из ряда вон. Если кто-то  так  небрежно  выдавал:  "А  вчера  с
тем-то, тем-то вечерком  заскочили  в  "Болдино"...  -  все  уважительно
замолкали: значит, тип еще тот, раз пускают.
   Вот и представьте себе: ночь,  огни,  две  классные  тачки,  заводной
музон, шикарный салон, крутой мужик  Дон,  телохранители  -  моща,  я  -
отпадный кореш сам оп себе, этакий джи-ай - ну просто обалдеть можно!
   Правда, я довольно смутно представлял себе,  что  смогу  сделать  для
шефа, ежели,  предположим,  нас  у  перекрестка  обстреляют  из  спереди
притормозившей  машины.  Ствола  у  меня  не  было,  а  рассчитывать  на
проворство  следовавшей  позади  группы  прикрытия  в  первые  несколько
секунд, которые, как говорится, решают все, не приходилось.
   Более того, в случае такого расклада мы неизбежно рисковали оказаться
между двух огней. Я  далек  от  мысли,  что  наши  шкафчики  -  отменные
снайперы.
   С другой стороны, Дон занимал довольно устойчивое положение в городе,
судя по той информации, которую я успел получить, и в принципе на данный
момент вряд ли у кого возникла необходимость производить его отстрел.
   Тем не менее какой-то процент  вероятности  такого  поворота  событий
имел место, а иначе зачем тогда  телохранители  вообще?  И  этот  фактик
привносил  в  обстановку  определенный   элемент   риска,   заставляющий
несколько мобилизироваться и одновременно  приподнимающий  настроение  -
примерно так же, как при очень быстрой езде  по  нескоростной  дороге  с
колдобинами, крутыми поворотами и не совсем трезвым водителем.
   Я так расфантазировался, что вполне серьезно ожидал  при  подъезде  к
ресторану увидеть пару рослых швейцаров в сверкающих  галунами  ливреях,
которые  услужливо  откроют   двери   нашего   авто   и,   поклонившись,
торжественно проводят в зал. Разумеется, почести будут оказаны Дону, но,
поскольку я с ним, значит, отчасти и мне тоже. Во!!!
   Но, увы, мы проехали мимо  главного  входа  и  зарулили  в  небольшой
дворик за рестораном, освещенный неоновым  фонарем.  Там  стояли  четыре
машины неотечественного производства, и, судя по толстому слою снега  на
этих авто, их хозяева уже давно ели и пили.
   Я отряхнулся от мыслишек и вылез из машины. На улице  медленно  падал
снег, и стояла тишина, нехарактерная для городского  вечера,  в  которую
очень грамотно вплеталось доносившееся через  открытые  форточки  мягкое
звучание духового оркестра. О! Духовой оркестр в  кабаке  в  наше  время
рэпа и компьютерной музыки. В этом что-то было.
   Я почувствовал, как сладко заныло под  ложечкой.  Ой,  что-то  будет!
Между тем Дон тоже  покинул  автомобиль,  и  мы  направились  к  тыльной
стороне здания.
   Открыв  дверь  черного  входа,  мы  спустились  в   подвал,   который
представлял собой длинный, ярко освещенный коридор с  закрытыми  дверями
по обеим сторонам. Мне показалось странным, что заведение не  охраняется
со стороны черного хода -  я  даже  огорченно  пожал  плечами:  выходит,
уровень крутизны гораздо ниже, чем ожидалось!
   Пятая от входа дверь, расположенная с левой стороны, была открыта.  В
довольно   большой   комнате   находились   трое   парней    спортивного
телосложения.
   Двое гоняли на экране "Панасоника"  танки,  пользуясь  приставкой,  а
третий расслабленно сидел на круглом вращающемся  стуле  -  типа  как  у
стойки бара - и наблюдал за четырьмя маленькими экранами, на которых  во
всех ракурсах  проецировалось  изображение  заднего  дворика  и  входной
двери.
   На стене рядом с парнем примостился серебристый ящик с тремя  буквами
- БДШ. Чуть ниже ящика находилась большая красная  кнопка,  а  еще  ниже
расположилась маленькая металлическая коробочка, от  которой  через  всю
стену на уровне бедра была натянута струна.
   Когда мы проходили мимо, парни вежливо кивнули.  Дон  поприветствовал
тем же способом, а я на пару секунд застопорился, рассматривая  комнату,
и почувствовал  себя  самонадеянным  лопухом,  поскольку  при  входе  не
заметил целых четыре камеры и не обратил внимания на зуммерное жужжание,
когда открывал тяжелую входную дверь.
   Эти парни лицезрели нас с того момента, как мы зарулили во  двор,  и,
покажись  им  что  странным,  они  бы  не  нажали   кнопку,   отпирающую
электромеханический  замок,  а  при  желании  один  из  них  мог  легким
движением тронуть струну, отходящую от нижнего  ящика,  и  привел  бы  в
действие сигнал тревоги. Вот.
   Миновав коридор, мы по ступенькам поднялись наверх, где  открыли  еще
одну металлическую дверь, зажужжавшую при нашем приближении, и оказались
в просторном помещении, которое отделяло кухню от зала.
   У  входа  стоял  стройный  темноволосый  мужик  лет  сорока  в  белой
накрахмаленной сорочке с короткими рукавами и бабочкой.
   Он  улыбчиво  поздоровался,  но  не  подобострастно,   а   скорее   с
достоинством и сообщил: "Все готово. Может, еще  чего?"  -  на  что  Дон
отрицательно помотал головой и сказал,  потыкав  большим  пальцем  левой
руки через плечо в мою сторону:
   - Спроси. Может, этот тип еще чего пожелает.
   Мужик при бабочке вопросительно посмотрел  на  меня,  и  я  несколько
смешался, поскольку малейшего понятия не имел, чего там шеф назаказывал.
Переварив ситуацию в течение  одной  секунды,  я,  как  мне  показалось,
небрежно и житейски опытно этак произнес:
   - Плюс маринованных лангустов с артишоками и... и  тошнотики,  -  чем
понадеялся привести этого метра, или как его там, в недоумение.
   Однако, как это пишут в  романах,  на  его  беспристрастном  лице  не
дрогнул ни один мускул. Он только согласно кивнул и сделал  жест  рукой,
на который из  глубины  зала  тотчас  же  вышмыгнула  очень  симпатичная
блондинка в атласной униформе с блокнотом в руках и ногами от ушей,  при
виде которых у меня сразу перехватило дыхание.
   Метр что-то продиктовал блондинке, а мы с шефом уже  перемещались  по
лестнице на второй ярус, и в процессе подъема  я  мгновенно  представил,
как  хорошо  было  бы  схватить  эту  запыхавшуюся  милашку  в   охапку,
перекинуть через стойку  бара  и,  разорвав  на  ней  юбку,  с  шумом  и
пыхтением отыметь под недоуменные взгляды почтенной публики...
   И  тут  же  почувствовал  угрызения  совести,  заметив  всепонимающий
насмешливый взгляд Дона. И подумал: если я и не сексуальный  маньяк,  то
уж точно двинутый на этой почве, поскольку каждую привлекательную  особь
противоположного   пола,   каким-то   образом   рискнувшую   подчеркнуть
достоинства своего экстерьера, мне обязательно хочется тут же отыметь на
фоне имеющей место обстановки, причем  непременно  грубо  и  с  наиболее
возможным шумом.
   Так вот, рентгеноскопы Дона безошибочно зафиксировали мой  порыв,  и,
когда мы уселись за стол в кабинете, он резюмировал:
   - Тебе  надо  организовать  постоянного  секс-партнера...  Чтобы  она
ежевечерне утрахивала тебя до полного изнеможения. Думаю, через три  дня
такого режима при виде женщин в твоих  глазах  будет  появляться  только
легкий интерес, а через  неделю  тебе  на  них  смотреть  не  захочется.
Поскольку ты еще не в курсе конъюнктуры,  я  организую  это  дело,  -  и
небрежно  махнул  на  меня  рукой,  когда  я  подался  вперед,  чтобы  с
достоинством сообщить, что я уже не мальчик и не нуждаюсь в такого  рода
протекции.
   Я тут же надулся и принялся сосредоточенно изучать обстановку, решив,
что не потерплю со стороны кого бы то ни  было  диктата  в  сфере  своих
интимных увлечений. А  то  что  же  получается?  С  этой  нельзя  -  она
такая-то.  С  этой  тоже  нельзя...  А  чтобы  твоя  эрекция  не  мешала
продуктивному труду, я, так уж и быть, положу под тебя  кого-нибудь,  не
переживай. Ха! Не потерплю.
   Между тем обстановка в кабинете была самая заурядная - обычная, ничем
не примечательная комната с тремя стенами, в одной  из  которых  имелось
здоровенное окно с широким низким  подоконником,  через  которое  хорошо
просматривались не только машины во внутреннем дворе, но и люди, которые
в них находились.
   Четвертой стены не было. Комната одной стороной выходила на  галерею;
сидя за столом, можно было наблюдать за большей частью зала, в то  время
как нас разглядеть снизу представлялось затруднительным:  кабинет  очень
скромно освещал небольшой световодный ночник,  который  вращался  вокруг
своей оси и мерцал голубовато-сиреневыми  россыпями  неярких  светящихся
точек.
   Оправившись от смущения, я уже открыл было  рот,  чтобы  задать  шефу
несколько дурацких вопросов, но тут вплыла та самая, с ногами, а  следом
за ней притащилась еще пара таких же. Они были похожи  как  сестры.  Это
меня  удивило  и  позабавило.  Так  здорово  подобраны  по  кондициям  и
одинаково одеты.
   Троица быстренько сгрузила с подносов на стол целую кучу етьбы, и мне
с очаровательной улыбкой сообщили, что тошнотики  будут  через  двадцать
минут. Затем, пожелав нам приятного аппетита, ноги быстро  удалились.  Я
было опять сексанул, но исходящий от блюд аромат пробудил более  сильный
инстинкт,  напомнив,  что  я  ел  часов  восемь   назад   и   это   были
малокалорийные худющие сосиски числом три.
   Переборов, однако, внезапно проснувшийся аппетит, я снова  предпринял
попытку заговорить, но Дон махнул на меня рукой и приказал:
   - Ешь давай. Только не торопись - здесь прекрасно готовят... Привыкай
смаковать... А я отвечу на твои вопросы.
   Я сглотнул, пожал плечами и пошарил взглядом  по  столу.  Для  начала
налил стакан боржоми, выпил залпом и  крякнул  от  удовольствия.  Затем,
пребывая в некоторой растерянности по поводу выбора блюд, начал  скромно
жевать салат, что стоял перед носом.
   - Итак, -  Дон  плеснул  немного  коньяку  в  низкий  пузатый  бокал,
понюхал, поставил опять на стол, - первый вопрос: почему мы зашли  не  с
главного входа?  Там  яркое  освещение,  ковровая  дорожка,  швейцары  в
форме... Мы подъезжаем к ступеням, они нас встречают, и вот мы с  помпой
следуем  через  зал  под  изучающими  взглядами  публики...  Ты  на  это
рассчитывал?
   Я чуть не поперхнулся; ну кто сказал, что телепатия - чушь собачья?!
   - Так вот, - продолжил  Дон.  -  Всех,  кто  приезжает  в  "Болдино",
встречают именно так. А здесь бывают  только  те,  кому  положено.  Будь
уверен, постороннему просто не откроют двери. - Дон опять понюхал коньяк
и медленно  проглотил  его,  со  смаком  зажевав  подсахаренной  долькой
лимона.  -  Среди  здесь  отирающихся  много  бывшего  смерда,  которому
подобный прием чрезвычайно льстит. -  Дон  махнул  рукой  в  направлении
зала. - Вчера он шарил по карманам на толчке, а сегодня вывернулся  -  и
вот вам, нате! Я презираю этих нуворишей, потому что у них, кроме бабок,
нет ничего... Многие из них читали только "Муму" и "Анну Каренину" -  по
хрестоматии в школе. И то до сих пор некоторые из этих баронов не  могут
понять, за что же Герасим своего пуделька под паровоз пристроил.
   Дон на  несколько  секунд  умолк,  наблюдая,  как  я  расправляюсь  с
салатом, а потом спросил подозрительно вежливо:
   - Кстати, о птичках. Ты когда-нибудь пробовал маринованных  лангустов
с артишоками?
   Я внимательно посмотрел на него, стараясь уловить, насмехается он или
просто интересуется, и, как обычно, не уловил и помотал  головой  -  рот
был занят.
   - Ага, я так и предполагал. - Дон покачал головой. - На  будущее:  не
надо шибко экспериментировать... Тебе здесь подадут и крокодиловое седло
под "Анкл-Бэнсом", если попросишь, - и глазом не моргнут. Я  же  сказал:
закажи, что пожелаешь, так сказать, от души. Ну да ладно, это  мелочи...
Так вот, я из принципа хожу сюда через  подвал.  Не  потому,  что  боюсь
чужих изучающих взглядов, просто не хочу себя ставить на  одну  доску  с
этими. - Он опять показал в сторону зала. - С этим  понятно.  Еще  тебя,
наверное, интересует, почему я оставил телохранителей внизу, да?
   Я машинально кивнул и открыл крышку одной из кастрюлек, где оказались
фаршированные горячие баклажаны.
   - У них работа такая - охранять. - Дон развел руками. - Не то чтобы я
держал их за людей второго сорта:  просто  у  каждого  своя  работа,  за
которую каждый получает свои деньги.  А  насчет  безопасности...  Хозяин
заведения отвечает за безопасность всех посетителей.  Здесь  нейтральная
территория, и, самое главное, за последние пять лет  в  этом  кабаке  не
было ни одного трупа. Это тебе о чем-то говорит?
   Я опять кивнул и дал себе слово есть помедленнее, потому  что  первый
баклажан проглотил в два приема - до того вкусно. Он был нашпигован, как
я определил, слегка поджаренной копченой осетриной - я в таком сочетании
эти продукты никогда ранее не пробовал, и сейчас  это  блюдо  вызвало  в
моих мозговых центрах просто бурю восторга.
   - Кушай, кушай - не смотри  на  меня,  -  ободрил  шеф.  -  Я  просто
растягиваю удовольствие. За последние годы я стал настоящим  гурманом  -
привычка получать кайф от хорошо приготовленной еды стала  потребностью.
Теперь я, если позволяют обстоятельства, затрачиваю на  ужин  часа  три,
если не более...  А  кроме  того,  как  утверждают  классики,  тщательно
пережевывая пищу, ты помогаешь обществу.
   Дон почти ласково, с оттенком какого-то сожаления посмотрел на  меня.
Я опять кивнул, угукнув в ответ и представил себе, какой у меня  в  этот
момент вид по сравнению с моим шефом: этакая, наверно, быстро работающая
челюстями околоскотская харя... Я чуть не поперхнулся, на секунду застыл
с набитым ртом и перестал жевать.
   - Ничего, ничего, - успокоил Дон. - У тебя  нормальный  вид  молодого
здорового человека, который хочет жрать. Так что продолжай дальше в  том
же духе, - посоветовал он.
   Я покачал головой  и  в  более  медленном  темпе  продолжил  работать
челюстями.
   - Ну, с вопросами покончено. Теперь следующее: сегодня я сказал, что,
будучи на отдыхе, можно довольно успешно  продолжать  заниматься  делом.
Было такое?
   Я кивнул и навострил уши. Наверняка  сейчас  он  объявит,  что  через
определенное время припрутся какие-нибудь типы,  чтобы  в  не  скованной
официозом обстановке  поддаться  его,  доновскому,  обаянию.  И  мне  на
секунду  стало  грустно:  не  хотелось  напрягаться  и  соответствовать,
хотелось есть, пить и слушать музыку, захмелеть, закурить сигарету  -  я
иногда курю во хмелю - и наблюдать за  залом:  как-то  там  они,  "новые
русские"...
   - Можешь не напрягаться.  Сегодня  никаких  деловых  встреч.  Сегодня
чисто аналитическая работа, непринужденная и вялотекущая. - Дон кивнул в
сторону зала. - Когда прикончишь баклажаны, рассмотри  людей  в  зале  и
попытайся составить об отдельных  типах  свое  мнение.  Я  в  это  время
немного пожую, а ты можешь хряпнуть коньяку - не повредит.
   Я налил коньяк в свой  стакан,  попробовал  его  на  вкус  -  он  был
чрезвычайно хорош - и уже собрался отправить содержимое стакана в  себя,
когда Дон, как бы развивая тему, спросил:
   -   Никогда   не   играл   в    такую    игру    -    психологический
портрет-пятиминутка?
   Он лукаво сощурил правый глаз, а я неопределенно  пожал  плечами.  Не
распространяться  же  по   поводу   того,   что   мгновенно   определить
психологические и иные параметры типа, с которым предстоит иметь дело, -
одно из главных слагаемых успеха моей прежней службы. Причем  определить
с максимально возможной точностью, иначе - неуспех.  Смерть  или  увечье
твое личное и тех, кто рядом.
   Подумав, что вопрос о портрете-пятиминутке не  случаен  и  Дон  после
незначительного времени,  отпущенного  на  изучение  публики,  начнет  в
изрядном темпе задавать мне задачки по  характеристике  того  или  иного
типа, я внутренне собрался и даже отставил в сторону бокал  с  коньяком;
аналитические способности нового работника  на  сей  раз  не  разочаруют
работодателя - в этом я кое-что смыслю.
   - Да ты расслабься, пей, ешь, - тут же отреагировал  шеф.  -  Это  не
экзамен, и мне не нужны  поверхностные  оценки,  притянутые  к  среднему
образу бизнесмена или крутого. Я их и  так  всех  знаю.  Ты  расслабься,
смотри на кого хочешь и просто говори, что ты думаешь об этом человеке -
без натяжек. А я  буду  тебя  маленько  корректировать,  если  возникнет
необходимость.
   Я недоуменно пожал плечами, с неудовольствием про себя  отметив,  что
за последнюю неделю стал привыкать к этому дурацкому  жесту,  который  в
любой ситуации означал одно и то же - что тот, кто это делает,  является
лопухом.
   Несколько  секунд  попереживав,  решил,  однако,  духом  не   падать,
употребил запланированный коньячок, немного подумал, налил еще пятьдесят
граммов и опять употребил, потом даванул косяка на большое продолговатое
блюдо, на котором расположились лангусты, переложенные какой-то дрянью -
по-моему, этими самыми артишоками, - и решил последовать совету  шефа  и
растянуть удовольствие.
   Тут притащили горячие тошнотики - с пылу с жару, и я махом  опробовал
заказ. Оказалось, что в ку