ждущих, и...  эм-м...  -  Я  вдруг  запнулся  -
что-то меня в ответе Бо насторожило. - Ну и как он там - на Тибете?
   - Никак, - буркнул  Бо.  -  Ни  хрена  тамошний  воздух  на  него  не
подействовал - как был сумасшедшим, так и остался. И  он  сейчас  не  на
Тибете. Он, сволочь, сюда помирать приехал. В родные степи.  Вот  теперь
эти  лысые  уроды  нас  к   нему   и   конвоируют.   Проститься   хочет,
псих-одиночка.
   - Ай-я-яй! - не на шутку озаботился я. Вот здорово! Шутка  Бо  насчет
какого-то там эфемерного  испытания  приобрела  вдруг  более  отчетливые
очертания. Я, вообще говоря,  к  сумасшедшим  того...  не  очень.  Я  бы
как-нибудь и без них обошелся -  в  жизни  и  так  много  интересного  и
занимательного ...
   - Вот и я сразу сказал: пи...дец тебе, - напомнил Бо. - А  ты  как-то
внимания не обратил...
   - А что ж ты сразу не сказал, куда нас тащат? -  обиженно  воскликнул
я. - Мы уже сколько едем - ты ни слова ни полслова...
   - А ты не спрашивал, -  философски  изрек  Бо.  -  А  потом  -  какая
разница? Тебе что - от этого... Погоди-ка! Слышишь?
   - Слышу! - отозвался я, уловив где-то вдалеке до боли знакомый  рокот
винтов.
   Вот  оно  -  чудо  научно-технического  прогресса!   Железный   птица
называется. И хорошо, ежели эта птица принадлежит  к  такому  ведомству,
как федеральная пограничная служба. Или к другой  федеральной  службе  -
немножко  непограничной.  Тогда  люди   в   железной   птице   наверняка
заинтересуются, что это за караван гуляет тут по степи. Потому  как  это
запросто может быть, например, караван с наркотой или оружием.  А  такие
караваны положено отслеживать со всем пристрастием!
   - А они услышали гораздо раньше, - заметил Бо, имея в виду монашков -
мои восторги по поводу "вертушки"его не задели. - Стареем?
   - Они мяса не едят, - негромко ответил я, держа уши торчком в сторону
источника равномерного рокота. - Они постятся, занимаются чем  Положено.
Они к богу ближе...Интересно, как там поломанный монашек?
   - Ему плохо, - раздался вдруг рядом печальный голос старшины монахов.
- Совсем плохо. Но он - сильный. Если  нам  никто  не  мешает,  приходим
быстро. Тогда лечим хорошо. Тебе лучше - нет твоей вины.
   - Спасибо, - растроганно пробормотал я, а сам подумал: а  нет,  пусть
уж лучше мешают! Как-то там оно  выйдет  с  монашком  -  бабушка  надвое
сказала. А к сумасшедшему в гости что-то совсем не хочется - особенно  в
связанном виде... Увы, вскоре  выяснилось,  что  мои  надежды  оказались
напрасными.  "Вертушка"  недолго  покружила,  держась  на   почтительном
удалении, и убралась восвояси.
   Незадача! Светлая грусть наполнила мое тренированное сердце.  Эх  ты,
железная птица! То ли принадлежишь ты не тому, кому надо, то  ли  пилоты
подслеповатыми оказались, то ли еще куда...
   - Непруха, - констатировал Бо, когда караван  начал  движение.  -  Не
твой день. Интересно - что это за испытание такое? Хорошо бы - в  клетку
со змеями. А?
   - Сам дурак, и шутки такие  же,  -  злобно  буркнул  я.  После  неких
событий в своей жизни я страшно не люблю  змей.  Бо  прекрасно  об  этой
нелюбви знает, хотя и не догадывается, чем она вызвана.  -  Чем  же  это
хорошо?
   - Ну, лучше, чем в чан с кипящим маслом,  -  невозмутимо  пояснил  Бо
свою точку зрения. - Или жопой на кол. А?
   - Лучше, - вынужден был согласиться я. - Чем в чан  -  конечно...  Но
лучше как-нибудь обойтись без этого. Что-то я не расположен сегодня...
   Часа через  полтора,  а  может,  меньше  -  время  в  мешке  казалось
резиновым - караван остановился вновь.
   - Вот теперь точно: "П...дец, приехали!" - предположил я. - Бо?
   - Ни хрена, - буркнул Бо. - Опять какая-то заморочка.
   Толстый, как всегда, оказался прав - что-то там у  монахов  опять  не
ладилось. Залопотал  старшина  монаший,  поднялась  какая-то  нездоровая
суета - нас в два  приема  бесцеремонно  вытрусили  из  мешков,  положив
верблюда и перекинув меня на сторону Бо (неглупые товарищи -  я  гораздо
легче!).
   - Ну ты коленки отъел! - возмутился Бо - при перекидывании  я  угодил
коленом в его мясистый живот. - Полегче!
   Ответить я не успел:  нас  поставили  на  ноги,  быстро  развязали  и
стащили с голов тряпки.
   - Ух ты! - Степь  нестерпимо  ярко  плеснула  в  глаза  ослепительным
изумрудом  разнотравья,  шибанула  в  забитые  пыльным   мешком   ноздри
духмяными ароматами нагретых солнцем соцветий. Красота! Лепота! И - жить
хочется.
   Да, кстати - насчет "жить". Я быстренько  проморгался,  осмотрелся  и
принялся разминать затекшие конечности. Караван остановился в  небольшой
зеленой балке, склоны которой были покрыты не шибко густым  кустарником.
Невдалеке, подрагивая в сиреневой дымке, виднелись пологие холмы, сплошь
покрытые лесом.
   - Ну и куда нас занесло? - удивился я вслух: накануне, как полагается
любому нормальному вояке перед забросом на  плацдарм,  тщательно  изучил
карту Калмыкии. Так вот - лесных массивов такого  масштаба  там  нет!  -
Бо?
   - Погоди, - отмахнулся Бо - он был занят.  Старшина  монахов,  присев
перед ним на корточки, быстро лопотал что-то по-своему, показывая  рукой
на юг и  чертя  в  травеветкой.  Бо  изредка  кивал  и  выглядел  крайне
озабоченным.
   Монахи в это время проявляли  какую-то  нездоровую  активность:  один
рвал полынь и набивал ею мешки, из которых нас только что  вытрусили,  а
остальные с лихорадочной поспешностью ковырялись  в  кустиках,  не  хуже
экскаваторов вырывая  пальцами  из  склона  куски  дерна  -  даже  легко
раненный трудился, действуя одной рукой.
   Немало удивившись  такой  неурочной  деловой  прыти,  я  с  некоторым
опозданием   принялся    разрабатывать    рациональную    идею    насчет
окончательного  обретения  былой   свободы   и   некоторого   возмещения
морального ущерба. Погорячились вы,  товарищи  монахи,  так  опрометчиво
освободив наши конечности! Теперь нас двое, мы  в  боевой  готовности  и
знаем, каких пакостей от вас можно ожидать.
   - Я очень извиняюсь, что прерываю  вашу  милую  беседу...  -  елейным
голоском начал я, пребывая в некотором  недоумении  по  поводу  странной
недогадливости Бо - обычно он такие вещи с полунамека понимает. - Но  не
кажется ли вам, что пора...
   - Погоди, - опять махнул на меня рукой Бо. -  Щас...Старшина  монахов
прекратил  лопотать  и  поднял  вверх  руку,  призывая  к  вниманию.  На
несколько секунд служители культа застыли как изваяние.  Мы  с  Бо  тоже
замерли и прислушались. Что там - опять "вертушка"?
   - Джип, - сумрачно обронил Бо.
   Да, где-то вдалеке был слышен приближающийся  гул  автомобиля.  Какой
марки машина, разобрать с такого расстояния было  проблематично,  но  Бо
сказал - джип. У него у самого - джип, он свою машину  любит,  лелеет  и
различает тон работы ее двигателя среди десятков аналогичных моделей.
   Джип - машина  вместительная.  На  ней  могут  прикатить  семь-восемь
человек. И не с пустыми руками!
   - Нужно быстро. - Бесстрастное лицо  старшины  монахов  чуть  заметно
дрогнуло, лоб украсился вдруг капельками пота.
   - Пошли. - Бо схватил меня за  руку  и  поволок  к  импровизированной
норе, оборудованной в кустах монахами.
   - Хотя бы вкратце - чего мы делаем?! - Я.  даже  не  старался  скрыть
своего удивления. - Ни слова не понял!
   - Спрятаться  негде,  -  пояснил  Бо,  продираясь  сквозь  кустики  и
поудобнее устраиваясь в отрытой монахами нише. - До леса - километр. Они
нас сверху завалят. Когда все кончится, мы уйдем. Шевелись!
   - Черт знает что,  -  буркнул  я,  с  сомнением  озирая  окрестности.
Действительно,  спрятаться   в   балке   было   негде   -   она   хорошо
просматривалась на всем своем  протяжении.  До  лесистых  холмов  -  как
минимум километр открытого участка степи, просто удрать, чтобы  остаться
незамеченным, невозможно. Другой вопрос: отчего это мы должны  в  данном
положении слушаться монахов и прятаться или удирать от  преследующих  их
людей? Очень, очень сомнительная ситуация!
   - Ко мне, я сказал!!!  -  возвысил  голос  Бо,  которого  уже  начали
обкладывать дерном.
   - Чтоб мне сдохнуть! - в отчаянии воскликнул я,  однако  не  замедлил
присоединиться:  привычка  во  всем  полагаться  на  толстяка  оказалась
сильнее любых сомнений. - Пусть только глаза и уши оставят - иначе я  не
согласен.
   Бо что-то пробурчал на  своем:  старшина  кивнул,  отдал  трудившимся
вокруг нас монахам распоряжение и специально для меня, тупого  недотепы,
пояснил:
   - Оч-чень плохие люди. Очень.  Нельзя  пускать  к  Посвященному.  Все
кончится - вы уходите...
   Вскоре нас заложили дерном и травой, оставив небольшие отверстия  для
глаз, ушей и органов дыхания. Монахи  отошли  подальше,  отряхнули  свои
накидки,  вытерли  руки  о  траву  и  изобразили  томный  отдых,  слегка
усугубляемый некоторой возней с травмированным мною  товарищем,  который
все это время возлежал в тени небольшого деревца.
   - Вопросы, -  прошептал  я,  прислушиваясь  к  приближающемуся  звуку
двигателя. - Кто такой - Посвященный? Кто такие - плохие люди? И  потом,
что значит - "все кончится"? Что кончится?
   - Ты лежи и смотри, - пробурчал Бо. - Сам все увидишь.
   - Имею право знать! - возмутился я. - По-твоему, я похож  на  барана,
который безропотно ложится под нож?
   - На барана не похож, - хмыкнул Бо, осторожно выплюнув попавший в рот
маленький  камешек.  -  Баран  -  кудрявый...  Посвященный  -  это   мой
сумасшедший дядя. Эти лысые считают, что я должен во что бы то ни  стало
попасть к нему. А следят за ними плохие люди. Кто такие - точно не знаю.
Какие-нибудь гондоны, которым нельзя к Посвященному. Все?
   - А что - "кончится"? - не удовлетворился я  ответом.  -  Что  именно
кончится?
   - Когда кончится, мы увидим, - философски заметил  Бо.  -  А  пока  -
гляди. Началось...
   И впрямь - началось. Солидно рыкнув, на краю балки возникла нахальная
джипья морда,  оскалилась  усиленным  бампером  и,  уставившись  мутными
фарами на монахов, зависла над склоном.
   Из джипа вышли пятеро хлопцев  примерно  моего  возраста:  крепенькие
такие, проворные, без  животов.  Хлопцы  были  облачены  в  разномастный
камуфляж, форменные же футболки, разгрузочные жилеты и  кроссовки,  а  в
руках имели "СКС" <СКС - самозарядный карабин Симонова.> 7, 62 калибра.
   В общем, товарищи могли  равновероятно  быть  либо  охотниками,  либо
бандитами. Четверо явно  были  тутошние,  а  один,  в  котором  я  сразу
определил командира, - метис. Последствия проделок  соседей-дагестанцев.
Метис этот был в панаме, в аккуратной солидной бородке, а на шее у  него
болтался двенадцатикратный бинокль.
   Панамный метис повесил карабин на плечо, стволом вниз,  преувеличенно
радостно выкрикнул  приветствие  и,  расплывшись  в  широченной  улыбке,
припустил к старшине монахов, лопоча что-то приятственное на слух. Ну ни
дать ни взять - заплутавшие в  безразмерной  степи  беззаботные  гуляки,
несказанно обрадовавшиеся  при  виде  невесть  как  затесавшихся  в  эту
балочку служителей культа!
   Только вот спутники панамного слегка подкачали. Им,  судя  по  всему,
уроки коммуникабельности не  прививали  -  не  за  тем  держат.  Поэтому
спутники  улыбки  на  лицах  имели  явно  натянутые,  присоединяться   к
командиру не спешили,  а  рассредоточились  по  склону  с  интервалом  в
пять-семь метров, чуть спустились и встали на некотором удалении,  держа
стоянку под полным огневым контролем. А один вообще остался  наверху,  у
джипа, и улыбкой  себя  утруждать  счел  нецелесообразным:  настороженно
поворачивал башку на 180 градусов, озирая окрестности.
   И пожалуй, самый  красноречивый  штрих  в  дополнение  к  сказанному:
спутники метиса отнюдь  не  торопились  следовать  примеру  командира  и
вешать карабины на плечи - каждый держал  оружие  в  готовности,  удобно
уложив цевьем на локтевой сгиб.
   - Чмошники, - тихонько заметил Бо, послушав  лопотание  панамного.  -
Краеведы фуевы!
   - Краеведы? - удивился я.
   - Ага, - подтвердил Бо. - Этот, в панаме, гонит, что они -  краеведы,
едут поклониться Посвященному.  Да  заплутали  маленько.  Просит  дорогу
подсказать.
   - А старшина - что? - уточнил я.
   - Старшина - ничего, - сумрачно прошептал Бо. Да, старшина не  спешил
обрадовать краеведов - это  и  без  перевода  было  ясно.  Плечами  жал,
головой мотал  и  вообще  всем  своим  видом  демонстрировал  повышенную
доброжелательность, сопряженную с  некоторым  недоумением:  какой  такой
Посвященный? Откуда Посвященный? Где этот самый  Посвященный  и  что  он
собой представляет?!
   Метис в панаме оказался вполне толковым парнем, настаивать  не  стал,
видя такое отношение. Окинув балочку беглым взором, уверенно  направился
к нашему верблюду, бесцеремонно ощупал мешки, взрезал ножом веревку,  их
соединяющую, и поинтересовался, что там внутри. А внутри - сами  знаете.
Свежесорванная полынь его слегка озадачила.
   Обернувшись к старшине, метис задал вопрос.  Служитель  культа  обвел
рукой вокруг себя, ткнул пальцем в небо и что-то ответил.
   - Типа - целебная трава, - прошептал Бо. - Для лекарств собирали...
   Отряхнув руки,  метис  улыбнулся  в  последний  раз  и  опять  что-то
спросил.  Старшина  монаший,  красноречиво  приложив  руку   к   сердцу,
старательно  замотал  головой:  что  вы,  товарищ,  за   кого   вы   нас
принимаете?!
   "Бац!" - Метис стряхнул карабин с плеча, ловко перехватил за цевье  и
увесисто закатал прикладом в лоб собеседнику.
   - Ом-мани!!! - Монахи мгновенно подскочили, зароптали, подались  было
к  обидчику.  Четверо  на  склоне  согласованно  ощетинились   стволами,
воинственно рявкнули хором. Старшина, помотав головой, замахал на  своих
руками, призывая к смирению.
   - Чмо! - прокомментировал ситуацию Бо. - За такие вещи надо  опускать
на месте...
   Метис гадко ухмыльнулся в сторону монахов, повел  стволом  и  коротко
распорядился, ткнув пальцем в землю.
   Старшина подтвердил команду: монахи  послушно  распростерлись  ниц  и
положили руки  на  затылки.  Старшина  опустился  на  колени,  собираясь
присоединиться к меньшим коллегам, но  метис  имел  на  этот  счет  иное
мнение: уткнув ствол карабина под  подбородок  своей  жертве,  он  вновь
внятно задал вопрос.
   Священнослужитель  баловать  супостата  разнообразием   не   стал   -
отрицательно помотал головой и что-то произнес,  обратив  взор  к  небу.
Клацнув затвором, метис вставил ствол карабина главному монаху в  рот  и
принялся медленно считать - по-русски. Старшина бестрепетно сложил  руки
перед грудью и зажмурился, всем своим видом выражая  покорность  суровой
судьбе.
   Досчитав до десяти, метис  вынул  ствол  изо  рта  жертвы,  огорченно
покрутил головой и сильно  ударил  прикладом  карабина  старшину  промеж
лопаток. Тот молча упал на четвереньки, проявляя редкостное терпение:  в
моей прошлой жизни мне порой перепадало в таком  вот  ракурсе  -  уверяю
вас, на что я парень крепкий, и  то  после  такого  гостинца  непременно
заорал бы благим матом!
   Метис  пожал  плечами  и,  нехорошо  перекосив  лицо,  направился   к
травмированному мною вчера монашку, который все это время лежал  в  тени
небольшого  деревца.  Приставив  ствол  карабина  к   голове   раненого,
обладатель панамы обернулся к неприступному старшине  и  задал  успевший
уже всем надоесть вопрос: за последние пять минут я даже  запомнил,  как
это произносится. Старшина  отрицательно  помотал  головой.  Гангстер  в
панаме  немигающе  уставился  на  раненого  и  на  несколько   мгновений
призадумался...
   - Это не правильно, - прошептал я. - Ой как не правильно!
   - Угу, - согласился Бо. - Плохо стоят.  И  -  далеко.  Пока  вскочим,
добежим - в пять смычков дуршлаг сделают.
   - Да при чем здесь - "стоят"!  -  возмутился  я.  -  Старшина  их  не
правильно себя ведет. Угробит же мальчишку! Если б с тобой так - я бы не
задумываясь сдал бы хоть десяток всяких посвященных. Тем более  ему  все
равно скоро помирать. Если уже не по...
   "Ту-дух!!!" - раскатисто шарахнул выстрел. Череп несчастного монашка,
пыхнув в небо жарким парком, брызнул во все стороны  ошметьями  кровавой
каши. Однако, разрывными бьет!
   - Урод! - выдохнул я, непроизвольно подбираясь для прыжка.
   - Стоять! - зашипел Бо, уловив мой порыв. - Рано! А пятерых  монахов,
лежавших на дне балки, удержать  в  то  мгновение  было  затруднительно.
Разом вскочив, они издали какое-то подобие боевого клича и  бросились  к
супостатам, скрючив перед собой руки,  готовые  безжалостно  впиться  во
вражьи глотки.
   "Ту-дух!  Ту-дух!  Ту-дух!"  -  слаженно  забухали   карабины   троих
"краеведов", уродуя  разрывными  пулями  взметнувшиеся  в  бессмысленной
атаке жилистые тела. Создавалось такое  впечатление,  что  "краеведы"  с
самого начала ждали этого момента, что готовы были к такому раскладу...
   Через несколько секунд все было кончено. Обильно забрызганные монашьи
накидки, завалившиеся вперехлест друг на друга, слабо шевелящиеся  тела,
чей-то  пузырящийся  предсмертный  хрип  на  фоне  прянувшего   в   небо
испуганной птицей эха выстрелов...
   И,  казалось,  уже  навсегда  забытый,  до   боли   знакомый   запах,
господствующий надо всей этой мерзостью: острая смесь пороха и крови, ни
с чем не сравнимый фимиам ближнего боя, в котором тебе повезло  остаться
в живых...
   Трое спустились со склона и несколько нервозно организовали  контроль
в головы: видать, не часто  случается  у  них  такое,  хлопчики  заметно
взбудоражены.
   Метис меж тем лениво мордовал  ногами  монашьего  старшину  -  тот  в
момент общего штурма тоже предпринял  какие-то  телодвижения,  не  желая
бросать своих питомцев на произвол судьбы.
   Я лежал, ощущая, как  за  ухом  возится  какой-то  вредный  букаш,  и
тихонько плавился от ненависти  и  страха.  Несмотря  на  то  что  минут
двадцать назад собирался задать  монахам  за  вчерашние  галлюциногенные
штучки, сейчас я испытывал острое желание как можно скорее удавить  всех
этих камуфляжных уродов, пока есть преимущество внезапного нападения.
   Ощущения - как  у  нормального  юного  натуралиста,  совсем  рядом  с
которым откуда  ни  возьмись  оказалась  вдруг  большая  ядовитая  змея,
спешащая куда-то по своим делам и пока что этого натуралиста не успевшая
обнаружить.  Страшно,  опасно,  омерзительно  -  и  есть  реальный  шанс
разобраться с источником всех этих ощущений. Только руку протяни...
   - Ну что - все кончилось? - еле слышно  прошипеля  севшим  от  ярости
голосом. - Теперь мы можем уходить, да?
   - Рано, - невозмутимо процедил Бо. - Щас они соберутся до кучи. Тогда
и пойдем.
   Трое, разобравшись с монахами, двинулись к возившемуся  со  старшиной
командиру - часовой так и остался стоять наверху, у джипа, только башкой
стал крутить более  активно,  словно  опасался,  что  сейчас  кто-нибудь
примчится из-за горизонта и надерет всем подряд задницу.
   Обступив  корчившегося   на   земле   старшину,   вороги   коротенько
посовещались и занялись делом: кто-то принялся рвать с избитого  одежду,
кто-то взялся выламывать из кустов сухие ветки и складывать костерок.
   - Часовой, - тревожно шепотнул я. - А?
   - Ага, - откликнулся Бо. - Это усложняет...
   От нас  до  джипа,  стоящего  на  самом  верху  склона,  было  метров
пятнадцать. Снизу вверх - очень неудобно. Пока вскочишь, пока добежишь -
как минимум пару раз успеет выстрелить. Судя по тому, как держит оружие,
стрелять обучен не хуже соратников, только что порезвившихся внизу.
   - Мобила, - озарился вдруг Бо. - С собой?
   - Не понял? - переспросил я. Мобильный у меня, конечно, с собой  -  я
человек деловой, приходится таскать, даже идучи на свадьбу не  сообразил
выложить. Бо тоже деловой человек, но мобильный телефон, как и  пейджер,
игнорирует  начисто:  у  него   для   этого   двое   шустрых   пареньков
приспособлены - трубконосы. Конечно, смотрится солиднее,  когда  к  тебе
обращается почтительно из-за  плеча  крепенький  мальчишка