радостно:
   - Вижу! Вижу - едут!
   - Тихо, скаженный! - прикрикнул Ушаков. - Как едут?
   - Как и сразу, ваше-ство, - доложил соглядатай. - На Царицын, да чуть
правее забирают.
   - Ну, слезай, - разрешил Андрей Иванович и одобрительно крякнул:
   - Хорошо! Такая мачта во степи - большое дело...
   Тут же, не сходя с места, граф отдал распоряжения по службе. Дозорный
наряд в пять верхоконных  под  руководством  жилистого  парня,  к  трубе
приспособленного, отправился по следу пластунов. С  собой  взяли  четыре
колена "мачты", трубу, овчины - чтоб ночевать - да припас на неделю.
   - Ежели они вас учуют - засеку до смерти, - ласково  напутствовал  на
дорожку Андрей Иванович. - Нам их спугнуть нельзя никак -  ехать  должны
куда хотят, без принуждения. Ближе  чем  на  три  версты  не  подходить.
Ночевать будут - вы тоже, огня не палить ни в коем разе!  На  то  вам  и
овчины. За вами парный патруль вышлю - чтоб с обозом сноситься.  Сигналы
воински согласуйте - не перепутать бы...
   Отправив наряд, велел обозу неспешно трогаться. Чуть погодя выслал за
дозором парный патруль для передачи сигналов, дополнительно поучив,  как
службу нести. Затем велел Егорке  про  запас  назначить  еще  два  таких
патруля - на тот случай, если пластуны захотят ехать  быстрее  и  далеко
оторвутся от обоза.
   Потом, прямо на ходу,  продиктовал  писарю  распоряжение  и  отправил
нарочного в Дубовку - пусть сразу, как нарочный прибудет,  высылают  для
встречи две конных сотни, да пусть за ними быстро едут  десять  кибиток.
Кибиток не ждать, а сотни чтоб были в указанном месте вовремя. Указанное
место - три версты от курганов со стороны Царицына. Если раньше  придут,
пусть ищут балку, прячутся и стоят потихоньку, без шума. И ждут  сигнала
общероссийским  штандартом  с  большого  кургана.  А  чтоб   сигнал   не
проглядеть, поставить сразу троих наблюдателей. Все!
   - Ну, теперь и отдохнуть можно, - весело  пробормотал  граф,  плотнее
закутываясь в овчину и доставая табакерку. - Службу  наладил,  все  едут
куда надо... А далее - как бог пошлет...
 
Глава 13 
 
   ...Скажу сразу - отрезанный язык мне  не  снился.  И  залитый  кровью
Валера Эрдниевич руки не тянул, прося о помощи...
   Я полагаю, что это - расчетливое  самоограничение  психики.  В  жизни
моей был довольно длительный период, когда  мне  приходилось  не  только
частенько  наблюдать  воочию  всякие  страшные  вещи   и   разнообразные
мерзости, но и производить с этими мерзостями некоторые манипуляции. Вот
подсознание и  приспособилось:  оно  отсекает  страховидные  детали,  не
пуская  их  в  хранилище,  а  в  снах   обрабатывает   лишь   собственно
безысходность ситуации, которая имела место быть.
   Спасибо тебе, подсознание. Не будь ты таким толковым, гулял  бы  твой
хозяйчик в байковой пижаме за белым забором с сигнализацией...
   В этот раз снился мне  обычный  для  таких  случаев  кошмарик.  Тьма,
тишина, чье-то надсадное дыхание сзади, я от кого-то удираю  по  длинной
темной аллее, в  конце  которой  зловеще  мерцают  два  синих  сортирных
стеклоблока.  При  этом  бежал  я  тягуче,  зависая  в  воздухе,  как  в
замедленной съемке, и твердо  знал,  что  меня  вот-вот  догонят.  И  от
невозможности  ускориться   сердце   хотело   выскочить   из   груди   и
самостоятельно драпать куда попало, бросив меня на произвол судьбы.
   Проснувшись  от  собственного  крика,  я  продышался,  унимая  биение
главного органа-предателя, только что желавшего покинуть меня, и  глянул
на дверь спальни.
   Дверь тотчас отреагировала - скрипнула и распахнулась,  явив  утренне
неприветливого Бо в полосатых трусах.
   Толстый был влажен, сосредоточенно тер макушку махровым полотенцем  и
осуждающе смотрел на меня. Значит, крик слышал.
   - Какие мы нежные, - буркнул он. - Стареешь, что ли?
   - Просто... отвык, - хриплым со сна голосом ответил я.  -  Гхм-кхм...
Давно в подставы не попадал.
   -  Привыкай.  Это  только  начало,  -  мрачно  успокоил  меня  Бо   и
скомандовал:
   - В душ шагом марш! Через пять минут жду за столом. Шире шаг!
   Я послушно вскочил, схватил полотенце и убыл по  маршруту  крыльцо  -
сортир - летний душ. Прекословить не было настроения.
   Не командовать Бо  не  умеет.  Лучшую  часть  своей  жизни  он  отдал
служению Родине, и это, сами понимаете, наложило неизгладимый отпечаток.
   У  меня  на  толстого  -  устойчивый  условный  рефлекс:  я   к   его
командирству привык и эта привычка является  неотъемлемой  частью  моего
бытия.  Греет  душу,  знаете  ли,  -   иногда   кажется,   что   ты   не
самостоятельный член с  привилегиями  и  массой  глобальных  проблем,  а
туповатый бравый лейтенант, который имеет из имущества  лишь  спортивный
костюм, пачку презервативов и Боевой устав Сухопутных войск, а  отвечает
только за своих тридцать бойцов. И при  этом  уверен  на  все  сто,  что
опытный командир всегда поддержит, прикроет и отмажет...
   Пока мы завтракали на веранде, Санал с любовью  обслуживал  джип  Бо.
Заправил топливо под пробку, долил масло, протер кузов  и  в  завершение
уложил наши сумки в багажник.
   Мы собирались покинуть город.  После  вчерашней  залепухи  не  стоило
мозолить глаза возможным соглядатаям: следовало показать, что мы здорово
смутились и на заданную тему баловать более не намерены.
   Однако отправляться домой мы не собирались,  а  планировали  погулять
недельку по степным просторам, с тем чтобы вернуться к юбилею дядьки Бо.
То есть попробовать тот самый основной вариант, что собирались  откатать
в самом начале, еще до эпизода с несчастным Валерой Эрдниевичем.
   Основной  вариант  -   это   "левый"   нефтеперерабатывающий   завод.
Представьте себе: завод, построенный с соблюдением всех  технологических
норм, с персоналом в несколько сот человек... И - "левый"!
   По информации, добытой Бо, данный завод дает весьма солидную  прибыль
и хан вроде бы прячет его от своей центральной "крыши". Мало  того,  что
нефть народную качает в карман, так еще и делиться не хочет, жадина.
   Вот на этом неприглядном акте мы и собирались самую  малость  прижать
нашего "фигуранта".
   По счастливому стечению обстоятельств, завод располагается неподалеку
от степного поселка, где проживают обиженные ханом родственники дяди Бо,
у которых мы и собирались погостить. Удобный случай, не правда ли? Хотя,
если разобраться, совпадением это вряд ли можно назвать: информашку  нам
слили как раз те самые родственники...
   Я уже доедал яичницу, когда в прихожей зазвонил телефон.
   - Тебя, - позвал  Санал,  первым  успевший  к  аппарату.  -  Какой-то
Сангаджиев.
   - Кто такой - Сангаджиев? - Я метнул в пищевод последний кусок, вытер
губы и направился в прихожую. - Почему он меня знает?
   - Тут полно Сангаджиевых. - Бо пожал плечами; - Лично я знаю  минимум
два десятка. Ты записывай, когда знакомишься.
   - Это Сергей...
   - Какой Сергей? Говорите внятнее!
   - Краевед...
   Ах да  -  краевед!  Краеведа  я  ассоциирую  с  сочетанием  -  Сергей
Дорджиевич. С позавчерашнего вечера, пожалуй, совсем никак не ассоциирую
- как-то не до него стало.
   А сейчас вообще не узнал - что-то у него с голосом  случилось.  Такой
голос бывает либо у запойного,  либо  у  смертельно  больного.  Наверно,
бедолага после свадьбы никак притормозить не может. -  Ты  интересовался
шаманом?
   - Интересовался. И что?
   - Я нашел шамана. Такого, как тебе надо.
   - Сейчас еду! Давай адрес, записываю.
   Краевед замороженным голосом продиктовал адрес. Я записал,  покосился
на дверь кухни - а не прихватить ли с собой "лекарство"?  После  свадьбы
осталось с полхолодильника такого добра. Не "Кирсан", конечно, продукция
второго дня производства "Истока" - но в таком  состоянии  для  краеведа
все сгодится.
   - Ты куда намылился? - С веранды в прихожую заглянул  Бо  -  услышал,
чуткий Ух, что я собираюсь отклониться от первоначального плана. - Через
десять минут убываем.
   - Это краевед...
   - В рот твоего краеведа. Нам по  городу  шарахаться  противопоказано.
Скажи, через неделю вернешься - и сразу к нему.
   - Черт... Сергей Доржиевич!  Дело  в  том,  что  мы  сейчас  уезжаем.
Давайте встретимся примерно через недельку. Хорошо?
   - Шаман уедет через пару часов, - малость подумав, сообщил краевед. -
В следующий раз, возможно, будет через полгода. Если вообще будет...
   - Хорошо, я приеду, - твердо сказал я, выламываясь из-под диктата Бо.
- Уже выхожу.
   - Что? - уточнил Бо, когда я положил трубку. - Он помирает, этот твой
краевед?
   - Шаман через два  часа  уезжает.  Когда  будет  в  следующий  раз  -
неизвестно, - сообщил я. - Ничего  страшного  -  по  дороге  заедем.  Не
хочешь заходить - посидишь в джипе, я заскочу  минут  на  десять,  мосты
наведу...
   - На хрен тебе шаман? - досадливо воскликнул Бо. -  Ты  заболел,  что
ли?
   - Ты краеведу узлы подарил,  -  вкрадчиво  напомнил  я.  -  Он  нашел
шамана. Шаман, возможно, узлы прочел...А вдруг там координаты клада?
   - Тогда бы он точно тебя не стал звать, - криво ухмыльнулся Бо. - Там
духовное завещание - ты понял, нет? Я ж тебе еще тогда  сказал,  русским
языком, ебтэть!
   - Хорошо, согласен - координаты там вряд ли будут... - согласился  я.
- Но вот завещание... Тебе что  -  совершенно  неинтересно,  что  двести
пятьдесят лет назад навязал твой далекий предок?
   - От ебтэть... - Бо на целых пять секунд задумался. - Где он живет?
   - Где-то за асфальтным заводом. - Я протянул Бо бумажку с адресом.  -
Я же говорю - подъедем, зайдем, пообщаемся...
   - г Это через весь город тащиться, - буркнул Бо. - Потом возвращаться
- мы через Астраханский выезжаем. Вызывай такси, не  хрен  тачку  гонять
без дела...
   Через семь минут мы уже катили  к  асфальтному  заводу.  Хмурое  чело
толстого несколько разгладилось и местами даже приняло  заинтересованное
выражение.  Понятное  дело:  даже  если  ты   по   жизни   монументально
безразличен к преходящим мелочам житейской суеты, тебе  наверняка  будет
интересно узнать, что там  надиктовал  твой  царственный  предок  два  с
половиной столетия назад! Сопричастность, господа хорошие, - это великое
дело. Это ведь не жрец быстрой воды Вротакипул с Верхнего Конго вязал, а
исторический персонаж, прямым потомком которого ты являешься.
   Своей сопричастности - несколько с другого бока  -  я  нисколечко  не
смущался. Если шаман настоящий, а не шарлатан какой-нибудь  с  соседнего
колхоза, это, разумеется, несколько усугубляет ситуацию. Но! Любой шаман
прежде всего  -  человек.  Со  всеми  присущими  человеку  слабостями  и
страстями.
   Так вот, этот человек  будет  иметь  прочную  установку  на  раритет.
Краевед, безусловно, заговорщицким тоном, непрерывно  подмигивая  обоими
глазами, расскажет, что за узлы сейчас будут явлены взору специалиста  и
каково  их  историческое  значение.  Затем  последует   ритуал   показа:
дрожащими руками, как нечто хрупкое, древнее, безумно драгоценное...
   После всего этого у шамана просто язык  не  повернется  заявить,  что
наплетено в тех узлах черт-те что и сбоку бантик. Кроме  того,  тут  под
угрозой   стоит   собственное   реноме   большого   знатока    узелковой
письменности: не смог прочесть, значит -  что?  Ага!  Так  что  придется
шаману морщить лоб и выискивать  более-менее  внятные  группы,  на  ходу
делая собственные дополнения, дабы  показать  хоть  какой-то  результат.
Направление работы известно: духовное  завещание  потомкам,  так  что  -
удачи вам, товарищ шаман!
   А мы тем временем этак ненавязчиво  наведем  с  вами  мосты,  срисуем
адресок и тихонько намек бросим: есть, мол, у нас нечто такое большое  и
страшное, что краеведовы узлы и рядом не  валялись!  Давайте  как-нибудь
конфиденциально пересечемся и посмотрим вместе, что это за диковинка...
   Небольшая усадьба краеведа располагалась в обширном частном  секторе.
Одноэтажный  дом  под  стареньким  шифером,  ветхий  деревянный   забор,
маленький дворик, несколько хозяйственных построек -  судя  по  ленивому
мычанию и хоровому хрюканью из стайки, Сергей Дорджиевич  умело  сочетал
научную деятельность с сельскохозяйственными заботами во благо семейного
бюджета.
   Собак во дворе не было: мы толкнули  покосившуюся  калитку  и  прошли
прямиком к невысокому крылечку.
   - А? - Трижды постучав в дверь и не  получив  ответа,  Бо  кивнул  на
пакет  в  моих  руках  -  предусмотрительно  запасенный   литр   "Звезды
Улугбека". - Думаешь - того?
   - Думаю, более того. - Гнусно хмыкнув, я подмигнул:
   - Тяжек груз науки! Интересно, шаман что - такой же?
   - Не берегут себя. - Бо решительно потянул дверь заручку и... -  Твою
мать! - тотчас же получил по лбу. Изнутри к дверям были прислонены  вилы
на длинном черенке. Хорошо,  острием  вниз.  -  Уродливый  урод!  -  Бо,
взвесив вилы в руках и отставив их  к  стенке,  шагнул  через  порог.  -
Серега! Не правильно шутишь. Я тебе эти вилы... Стой!
   Последнее относилось ко мне. Я  послушно  замер  посреди  прихожей  и
невольно обратил внимание на щетину,  украшавшую  правильный  череп  Бо.
Данная щетина, дорогие мои... стояла дыбом.
   Нет, в том, что нас никто не встретил,  не  было  ничего  необычного.
Жена на работе, дети - в школе, краевед - в ахуе...
   А вот запашок был, запашок... Из зала в прихожую,  повинуясь  легкому
сквознячку, хлынувшему к распахнутой  входной  двери,  наносило  волнами
характерный смрад. И мне  и  толстому  сей  запашок  знаком  по  прежней
работе...
   Так обычно пахнет в помещении, где плохие люди  пытают  заложника.  В
комнате, где человек много часов обильно потел  от  невыносимой  боли  и
животного страха за свою судьбу и судьбы своих близких...
   - Серега, - тихо позвал Бо, осторожно заглядывая  в  зал.  -  Сере...
Тьфу ты, ебтэть!
   Я тоже полюбопытствовал, выглянув из-за толстого плеча...
   Серега был гол, лежал посреди зала, держась руками за грудь и  поджав
ноги. Он еще не успел остыть - напряженные  мышцы  постепенно  обмякали,
пятки и локти затихающе подрагивали. Рот был плотно залеплен скотчем,  а
тело и лицо от побоев чудовищно распухли.
   - "Скорую"? - тихо спросил я, переводя взгляд на диван. - Или...
   На разложенном диване в таких же позах скорчились женщина  и  девочка
лет двенадцати - очевидно, жена  и  дочь.  Обе  нагие,  сплошь  покрытые
страшными кровоподтеками, царапинами и порезами, бедра  девочки  обильно
залиты кровью.
   Женщина казалась живее  всех  остальных,  несмотря  на  множественные
точечные следы от вил: она подергивала ногой и обильно пузырила кровавой
глазурью из разорванных ноздрей на серый  скотч,  которым  был  залеплен
рот.
   - Подстава... - просипел Бо. - Надо...
   "Дзиньк!" - тонко звякнуло разбиваемое оконное стекло. "Тук!" -  тупо
шлепнулось что-то у порога.
   - Пошли, пошли, пошли!!! - надсадно заорал кто-то во дворе.
   "Ба-бах!!!" - в зале и прихожей  одновременно  оглушительно  рвануло,
яркая сдвоенная вспышка нестерпимо  полоснула  по  глазам,  в  перепонки
бухнуло кувалдами. На несколько мгновений я перестал соображать.
   "Светозвуковая  граната  "заря"!  -  тягуче  завыл  в  черепе   голос
инструктора по спецподготовке. - Состоит из порошка  магния  и  гремучей
ртути! Особенно эффективна в  закрытом  помещении!  Дезориентация  -  до
сорока пяти секунд!"
   Сколько таких "зорь" и "Е-180" <"Е-180"  -  тоже  шоковая  граната  -
только британская.> я бросил на своем веку - и не сосчитать! А вот гляди
ты - попался. И Бо попался - слишком быстро и неожиданно все  вышло.  Мы
ведь не на операцию шли, а в гости к  хорошему  человеку  -  пусть  даже
малость запойному. А может, и  впрямь  -  зажирели  на  вольных  хлебах,
утратили остроту реакции, нюх потеряли...
   - На пол, сука!!! На пол!!! Н-н-на!!!
   Брал нас, судя по униформе и отменной выучке, местный СОБР.
   Сценарий обычный, до скуки знакомый и местами даже с ностальгическими
нотками. Вломились через дверь и во все  окна  сразу,  выписали  в  дыню
прикладом, в подколенные сгибы ботинками, локтем промеж лопаток, уложили
мордой лица вниз, клацнули наручниками, на голову наступили  -  лежи  не
шелохнись, гнида бандитская!  Ноженьки  растопырили,  ошмонали  со  всем
тщанием, подхватили под белы рученьки, поволокли на улицу и затолкали  в
"воронок", сердито плюющийся синими сполохами у калитки...
   Прямо с места происшествия нас повезли на экспертизу. Взяли  кровь  и
сперму и сфотографировали в трех ракурсах.
   Я это уже проходил, а вот  Бо  впервые  подвергся  процедуре  изъятия
семени, и, скажу вам по секрету, данное  деяние  произвело  на  толстого
крайне удручающее впечатление. Возможно, в цивилизованных  условиях  все
происходит как-то нежнее и приятнее, но в нашем случае это  было  похоже
на изнасилование с применением оружия. Пинок в живот, раком - становись!
Башку на стол, штаны снять! Ствол к голове, какой-то скользкий штырь - в
задницу, писюн - на стеклышко. Свободен! В смысле - можешь разогнуться и
надеть штаны. О свободе теперь забудь, гнида. Навсегда...
   Побои с нас снимать не стали, а мы настаивать не посмели - обстановка
как-то не располагала.
   Несколько часов мы торчали в камере ИВС. За это время с нами никто не
общался - разве что, когда  перековывали  (собровцы  наручники  забрали,
менты изоляторные надели свои), пару раз дубинкой по черепу съездили для
профилактики.
   Голова от немилостивого обращения правоохранительных органов  гудела,
как корабельная рында "Титаника"  после  столкновения  с  айсбергом.  Бо
досталось еще крепче - он большой, места для окучивания много.
   Несколько придя в себя, я  решил  проверить,  как  там  настроение  у
дежурного по изолятору, и, постучав в кормушку,  интеллигентно  напомнил
стражам порядка, что мы имеем право на адвоката.
   Видимо, настроение у дежурного было так себе: на  мой  стук  кормушка
распахнулась, в ней  возник  баллончик  "Черемухи-10"  и  богато  оросил
пространство камеры - я еле успел отскочить.
   - На, сука! Еще стукнете - весь баллон выпущу...
   От последствий дурного настроения  стражей  порядка  мы  страдали  не
менее часа. Кашляли, чихали, плакали, как  обиженные  маньяком  дети,  и
тихо высказывались по существу, используя по большей части ненормативную
лексику. Бо опух так, словно его покусали пчелы, - себя я видеть не мог,
но, думаю, выглядел не лучше.
   Прочихавшись, я горько пожалел  об  отсутствии  изъятого  при  обыске
мобильника.
   - Нам бы только один звоночек... Выдернуть сюда Гилевича - он  бы  им
тут такое устроил!
   Гилевич - лучший адвокат в нашей  области.  Этакий  гений  развала  -
местный Резник-Падва-Кучеренов, разваливший вдрызг не одну сотню дел,  в
которых,  казалось,  было  все,  что  потребно  для  сурового  судебного
завершения: мотивация, улики, показания, неопровержимая  доказательность
экспертиз, отсутствие алиби и так далее.
   В нашем деле  ничего  из  вышеперечисленного  нет,  так  что  Гилевич
отымеет  тутошних  затейников  за  десять  минут!  Вот  только  бы   его
достать...
   - В доме были от силы две минуты - таксиста надо найти, подтвердит. А
Серегу с семьей терзали как минимум, несколько часов. Семья  скажет,  во
сколько мы выехали, Санал подтвердит, что Серега  сам  звонил.  А  СОБР,
между прочим, в засаде сидел, взяли с ходу - явная  наводка!  Мотивов  -
никаких. И вообще... Короче, если рассмотреть все со знанием дела -  все
их обвинения за момент рухнут...
   - А нам ничего и не предъявили, - поправил  меня  Бо.  -  И  вряд  ли
предъявят.
   - Не понял?
   - И звонить не дадут - сто пудов... - невозмутимо продолжал Бо. - Это
они нас пугают. Чтоб все бросили и валили откуда пришли.
   - Пугают?! - возмутился я. - Четыре трупа за  неполные  сутки...  это
так пугают?
   - Пугают, пугают, - кивнул Бо. - Трупы местные, шуму не будет. А мы -
чужие. И со связями. Завалят-;будет резонанс. Они умные. Уж если  валить
таких, так только ради большой выгоды. Так что - пугают.
   - Не проще ли было встретит