воспитанного  в  советскую  эпоху
товарища Шепелева, шутки закономерно трансформировались в  намеки.  'Эти
проклятые капиталисты, там, на Западе, они же как - они же просто так  в
дело денежки вкладывать не желают, а хотят непременно видеть  результат.
И желательно - побыстрее.  Потогонщики  вредоносные  -  лишь  бы  выжать
максимум пользы из человека, из механизма, из метода!
   А наша советская система, прогрессивная и человечная,  выпестовала  с
десяток поколений товарищей, подобных Тимофею Христофоровичу,  базируясь
на твердом принципе  милитаризованного  общества,  который  в  контексте
трактовки ротного старшины звучит примерно так:
   "...чем бы дитя ни маялось - лишь бы куньк не дрючило!"
   То есть результат - это дело  второе,  это  уж  -  как  получится.  А
главное - чтобы коллектив  все  время  был  занят,  запряжен,  загнан  в
стойло, максимально загружен и работал слаженно и без сбоев.
   Так вот, коллектив работал слаженно и без  сбоев  и  наверняка  через
определенное время начал бы  потихоньку  выдавать  результат  -  Тимофей
Христофорович в этом не сомневался. Но вот намеки, намеки...
   Нет, Хозяин видел, что соратник  вкалывает  не  покладая  рук,  и  за
рвение хвалил.
   Информационный массив, говоришь? Перспективы, наработки? Это да,  это
прекрасно... А вот всего ли в достатке из материального обеспечения? Все
есть? Точно? Может, чего-то не хватает? А методика... может, попробовать
как-то интенсифицировать? Не стоит? Точно  не  стоит?  Вы  попробуйте  -
может, все-таки стоит... И люди  все  -  на  месте?  Может,  кого-нибудь
поменять, пересмотреть как-то кадровый вопрос - в некоторых случаях  это
бывает отнюдь не лишним...
   Иными  словами,  на  общем  фоне  положительной  оценки  деятельности
комиссии, между строк так сказать, давали Тимофею Христофоровичу понять:
все, конечно, хорошо, дорогой друг, но результатов пока не видно.
   И это печально,  дорогой  друг...  Будь  ты  хоть  с  ног  до  головы
талантливый организатор и до последней капли крови преданный  и  верный,
толку пока от тебя, товарищ, - ноль. В то время как команда из кожи  вон
лезет, выдавая на-гора ощутимые результаты  и  регулярно  отчитываясь  в
реальных цифрах, ты пока у нас баловством маешься...
   Тимофей Христофорович между строк читать  умел  и  намеки  понимал  с
полуслова - на прежней работе  приучили.  И  потому  в  последнее  время
пребывал в состоянии понятной нервозности и  тревожной  задумчивости  по
поводу и без. Он прекрасно знал, как система поступает с товарищами,  по
каким-либо причинам не оправдавшими надежд.
   Те  планы,  что  два  года  назад   казались   вполне   радужными   и
оптимистичными, в  настоящий  момент  отставного  подполковника  уже  не
устраивали. Повращавшись в сфере сильных мира сего и  некоторым  образом
вкусив от этого вращения мирских благ, Тимофей Христофорович  теперь  не
желал довольствоваться  ролью  заурядного  пенсионера,  вкалывающего  на
садовом  участке  и  лишенного  всех  привилегий,  каковые,  несомненно,
остались  бы   при   нем,   прояви   он   в   свое   время   необходимую
сообразительность и покажи тот самый пресловутый результат...
 
*** 
 
   ...Великий  инквизитор  всея  Руси,  граф,  сенатор  Андрей  Иванович
Ушаков, по табели о рангах имевший чин генерала и состоявший в должности
начальника Имперской  канцелярии  тайных  разыскных  дел,  читал  донос.
Сначала мимоходом, мельком, в числе прочей почты, поданной по обычаю  на
утренний  обзор.  Затем,  ухватив  суть,  -  внимательно,   по   слогам,
останавливаясь после каждого предложения.
   Вглядываясь  в  писанные  наспех  корявые  буковки,  Ушаков   пытался
представить себе лицо Демьяна Пузо, которого видел лишь единожды,  когда
самолично ставил деликатную задачу, ни до кого другого  касательства  не
имеющую.
   Лицо представлялось смутно  и  расплывчато  -  какая-то  бесформенная
маска, без каких-либо отличительных особенностей -  и  вдобавок  поперек
себя шире.
   Сколько  их,  таких,  прошло  через  жизнь  Великого  инквизитора!  А
запомнилась  почему-то  борода.  Рыжая  такая  бороденка,  препротивная,
жиденькая, неровно резанная да вдобавок с изъяном  от  природы:  чтой-то
справа, у самого уха, совсем не росло и получилась  смешная  проплешина,
придающая всему обличью Пуза  какую-то  потешность.  Глянешь  на  такого
казака, и ни за что в  голову  не  придет  мысль,  что  это  -  хитрющий
лазутчик, озадаченный тайною миссией.
   Именно потому и выбрал  Андрей  Иванович  Демьяна  из  двух  десятков
претендентов, рекомендованных верными людьми.  По  обличью  выбирал,  на
приятственность взору. Время показало - не ошибся. Третий годок верой  и
правдой служит Пузо, пользу принес немалую и  напакостил  совеем  мизер:
разве что на пару раз по двадцать плетей заработал, никак не более...
   Демьян слал донос из Казачьей заставы (представительства) при ханской
ставке. Хороший донос, складный - все в тему  и  толково.  Жаль,  писано
коряво да по большей части совсем без правил: ну не дьяк Пузо,  что  тут
поделать!  Андрей   Иванович,   вообще   говоря,   ожидал   доклада   об
обстоятельствах поездки хана к ногаям, подозревая в сих тайных сношениях
некий коварный умысел.
   А вместо этого получилось вот что:
   "...а посередь первейших хановых нукерей  подметил  десятника  Бадму,
яко многа  пьющева.  Това  десятника  многажды  залучал  на  заставу,  и
полюбовно питие с ним делал. Ихние арзу и арху, с молока деланыя,  жреть
многа и безо всякова ущербу для живота сваво.  Когда  же  наливал  нашей
хлебной, не боле полштофа, Бадма делался  зело  дурен  и  в  речах  себя
блюсти был не мочен. Што ни спросиш, все сказывает  охотно,  а  про  што
скажеш - не верю, мол, дак он сразу дратса желает. Опричь  того,  поутру
Бадма совсем ништо не помнил, што вечор  был  сказамши.  А  до  угощения
халявного зело горазд оказался сотник..."
   - Хорош фигурант! - одобрительно отметил Андрей Иванович, перечитывая
донос во второй раз. - Аки действительный агент людишек высматривает  да
припасает...
   "...и това Бадму десятника впослед за походом во ногаи снова  зазвал,
да питие с ним снова творил. И  Бадма  десятник,  крепко  нашей  хлебной
пожрамши, вдругоряд себя не помнил, да всю правду сказывал, зачем ездили
во ногаи. А кабы не соврал спьяну,  многажды  потом  переспрашивал  яво,
ну-ка, пусть скажет снова, как там дело было?  Това  Бадму  тяжко  поить
стало, потому как многа боле стал жрать - ужо привыкши к нашей  хлебной.
Когда ни спро-сиш - скажи опять, как было дело, снова  желает  дратса  -
зачем не вериш такому другу? Но все сказал, как было, многажды повторив,
стало ясно - не брешет. И вот тебе,  Господин,  това  Бадмы  сказка  про
поход во ногаи..."
   "Сказка" была совсем не той, что ожидал Андрей Иванович...
   Оказывается, поездку к ногаям Дондук-Омбо объявил для отводу глаз. До
ногаев не доехали, а направились совсем в другую сторону. Где-то в степи
встретили девять крытых повозок, которые вел с кавказской стороны  дарга
Мамут. Встретили, встали ненадолго, поклажу  завьючили,  перегрузили  на
верблюдов и по-военному спешно пошли к слиянию Еруслана с Волгой.
   Вот так новости!
   Караван получился изрядный - для того  чтобы  снести  всю  поклажу  с
девяти повозок, потребовалось три десятка верблюдов.
   Основную часть поклажи составляли  хорошо  просмоленные  трехведерные
бочонки с закатанными  крышками  и  десятка  полтора  кованых  сундучков
объемом чуть больше ведра <В те времена Россия только-только притиралась
к метрической системе - в обиходе объемы  мерили  привычными  единицами:
жменями, пригоршнями, кружками, ведрами и бочками.>.
   Один такой сундучок довелось кантовать Бадме. Бывалый  воин,  десятки
раз участвовавший в грабежах покоренных городов, десятник  сразу  понял,
что там лежит,  тряхнув  из  любопытства  свою  ношу.  Изнутри  сундучок
отозвался знакомой сыпью  крупных  горошин:  такой  звук  издают  спешно
уложенные  драгоценные   камни,   которые   не   потрудились   поместить
аккуратными слоями между мягким войлоком и стружкой!
   Бочонки  были  странно  тяжелыми.  Багатуры,   что   на   праздничных
торжествах с легкостью бросали через грудь  да  за  спину  откормленного
четырехпудового барана, с превеликими потугами ворочали парой по  одному
такому бочонку, увязывая вьюки. Не обошлось без оказии: при погрузке  на
верблюда прочная парусина тюка не выдержала непомерной тяжести  груза  и
разошлась. Бочонок скакнул на камень, крышка отскочила,  и...  на  песок
брызнул дождь золотых червонцев!  <Червонец  -  русская  золотая  монета
трехрублевого достоинства. Однако на Руси так было  принято  называть  и
иностранные золотые деньги самой высокой пробы, например:  дукат,  цехин
или флорин.>
   "...и Бадма десятник сказал, что никто смерти лютой  предан  не  был,
како и порот никто не был. Мамут дарга огласил,  дескать,  везем  тайной
великой Русским Царям ихню казну, ибо есмь сия казна крадена  ногаями  у
татарвей крымчаков. За то Цари Русские  будут  зело  любить  калмыков  и
всяко жаловать, но тайну блюсти  хотят.  А  кто  где  проболтает,  отцу,
брату, жене -  без  разбору,  тот  лютой  смерти  предан  буде  со  всем
семейством..."
   На том, увы, откровения десятника и закончились.
   До слияния Еруслана с Волгой он  не  добрался:  хан  в  сопровождении
неизменного  Назара  и  до  странного  малого   конвоя   (троих   личных
телохранителей), а также Мамут с десятком преданных  челядинцев  погнали
караван дальше.
   Остальные, кто участвовал в погрузке,  встали  малым  лагерем  по-над
Волгой и ждали сигнала Назарова  рога.  Мамут  объявил,  что  дальше  их
должны встретить верные слуги русских царей, которым  и  будет  передана
казна. Ну а ежели вдруг случится что, Назар  и  подаст  сигнал:  в  этом
случае оставшийся отряд должен стремглав мчать на помощь.
   Однако все обошлось, на следующее  утро  хан  с  даргой  благополучно
прибыли обратно. Мамут еще раз упредил  всех  присутствующих  о  суровой
каре за разглашение тайны и  выдал  каждому  по  три  ефимка  за  верную
службу.
   "...И понеже печалую не в доклад, а новости для, поелику доклад будет
по казачьему реестру в срок. Который казак Андрюшка Кривой питие с  нами
третьим делил, поутру после того разговору Божьей волей помре. Сказаться
никому не поспел, потому как почивал совместно с нами, а пойдя на  двор,
пал чрез юртину веревку, да и зашиб  совсем  башку.  Хоронили  без  шуму
болылова, потому как сам повинен..."
   Вот такая  сказка  получилась.  Вопреки  ожиданиям  -  без  воровства
подлого   супротив   могущественного   сюзерена,   зато   с    какими-то
действительно сказочными сокровищами и приключениями.
   А в конце доноса, между делом, Пузо сообщил, что  двумя  днями  ранее
того часу, что он пишет сии строки, хан опасно занемог...
   Говорят, что, ежели через месяц не поправится, - помрет...
 
Глава 3 
 
   ...Итак,  ваш  покорный   слуга   очнулся   от   цветного   коллапса,
случившегося после коварного укола какой-то хитрой дрянью.
   Что это за дивное снадобье используют монахи для подобных целей? Я, в
принципе, имею понятие о некоторых психотропных веществах  определенного
спектра - спасибо Профсоюзу, пришлось  в  свое  время  ознакомиться  для
практического применения. По типу воздействия это  похоже  на  известные
всем дурман, белену, белладонну или что-либо в том же  духе,  содержащее
атропин и скополамин. Однако эффект  "выхода"  максимально  смягчен:  ни
тебе характерной тяжести  в  черепе,  ни  тошноты  с  головокружением  -
очнувшись, чувствуешь себя как  после  здорового  ночного  сна  накануне
приятной поездки на пикничок  с  шашлыками.  Может,  в  Калмыкии  растет
какой-нибудь особый гриб либо травка, не  указанные  в  классификаторах?
Надо будет поинтересоваться, коль скоро удобный момент представится.
   А представится он в том  случае,  ежели  монахи  вредоносные  нас  не
укокошат после использования в каких-то своих целях и нам удастся с ними
некоторым образом подружиться...
   В общем: очнулся, понюхал, послушал...
   Путы на конечностях, тряпка на голове, верблюд - очевидно,  двугорбый
и слегка некормленый, - Бо сопит рядом.  Голововерчения  после  цветного
коллапса, как уже упоминалось выше, отчего-то не было, как,  впрочем,  и
тяжести в мышцах.
   А еще - вокруг просыпалась степь...
   Ноздри мои жадно  втягивали  просачивающийся  сквозь  тряпку  сложный
аромат омытых росой трав, слух ласкала беззаботная  перекличка  каких-то
неведомых голосистых птах. Прелесть!
   Это хорошо, что мы угодили в передрягу в начале июня - в это время  в
степи очень даже недурственно, если не брать в расчет самый разгар  гона
у скорпионов, фаланг и всяких прочих степногадов.  Бо  сказал,  что  уже
через месяц травы будут выжжены солнцем, над степью зависнет беспощадный
зной, убивающий все живое, а к поселкам вплотную подступят пыльные бури.
   Да, кстати, - передряга! Несколько придя в  себя,  я  решил  привести
мысли в порядок и на  скорую  руку  принялся  анализировать:  а  что  же
все-таки послужило причиной нашего теперешнего бедственного положения?
   Свадьба - вот  отправной  пункт.  До  свадьбы  все  было  более-менее
сносно: мы с Бо вели себя прилично, никого не задевали, гуляли себе, как
полагается нормальным туристам. А инцидент с монахами приключился именно
на свадьбе...
   - Будет тебе экзотика - не хуже верблюдов, - пообещал Бо вскоре после
приезда. - Прям на месте, не выезжая из города. Погуляешь  на  настоящей
калмыцкой свадьбе!
   Однако, не желая обижать Бо, сообщу вам по секрету: свадьба оказалась
суррогатом.
   Дядя Бо (младший брат матери) выдавал замуж вполне самостоятельную  и
современную дочь - преподавателя автодорожного техникума.  Жених  вообще
был нашим с Бо общим коллегой: капитаном внутренних  войск,  проходившим
службу в  отдельном  батальоне,  приткнувшемся  где-то  на  Астраханском
выезде.
   Никаких шатров, старинных плясок и национальных одежд. Железобетонная
столовая швейной фабрики,  что  на  краю  города,  аппаратура  "Sony"  с
последними хитами MTV, тамада  в  мини-юбке,  с  микрофоном  и  дипломом
филолога, гости в европейских костюмах, и никаких тебе намеков  на  архи
(это такая молочная водка - я в книге читал) и  целиком  зажаренного  на
костре барашка. Вездесущий "Кристалл" вперемежку с  болгарскими  винами,
ставропольские колбасы, цимлянские рыбные копчености, свадебный торт  из
Волгограда...
   А из всей экзотики, что была представлена, мне запомнилось следующее:
красивая песня про степь на калмыцком языке, профессионально исполненная
хмурой  маленькой  мадам  в  костюме  от  Валентине,  калмыцкая  девушка
Саглара, волею случая оказавшаяся за столом со мной рядом, и... ну да  -
и те самые монахи числом семь.
   - Внедрение проходит успешно, - возбужденно  сообщил  я  Бо  ближе  к
вечеру, получше познакомившись со своей соседкой по  столу  и  отчетливо
почуяв ее женскую  приязнь,  невольно  пробивавшуюся  сквозь  горделивое
обличье.  -  Дама  работает  в  Биде  (этак  местные  товарищи  обзывают
администрацию - тамошний Белый дом).  Может  оказаться  очень  полезной.
Хотя на вид неприступна - как скала.
   -  Двоюродная  сестра  жениха,  -  буркнул  Бо  и,   лениво   зевнув,
предупредил:
   - Разведена, на выданье. Ты поосторожнее - женят, пукнуть не успеешь.
Или в степь вывезут и оставят. А еще хуже - шпионка  окажется.  Из  Биде
же. Тогда весь план п...дой накроется.
   - Понял, - по-своему интерпретировал я высказывание боевого брата.  -
Завидки берут?
   - Я тебя предупредил, -  благодушно  рыгнул  Бо.  -  Так  что  иди  и
подумай, бычий фуй. Если что - я рядом...
   А свадьба между тем проистекала по обычному сценарию, как  две  капли
воды похожему на сюжет любого масштабного застолья на земле Российской -
не углядел  я  там  национальной  изюминки,  каковой  стращал  меня  Бо.
Отличная закусь, нормальное выпиво, люди всякие  вперемежку  -  солидные
откормленные товарищи в хороших костюмах и бедные сельские  родственники
в  ярких  рубахах  начала  80-х,  более   шумные   и   непосредственные.
Перекрывающие общий  гул  вкупе  с  музыкой  микрофонные  вопли  тамады,
духота, напоенная винными парами, звон бокалов, поздравления, тосты -  в
общем, все как положено.
   Часикам к одиннадцати все уже изрядно набрались, и  моя  неприступная
администраторша несколько поутратила свой чопорный  вид:  раскраснелась,
похорошела, в глазках чертенята запрыгали. И... вспотела. Жарко в  зале,
народу - куча, через каждые десять минут все ударно пляшут под "Беламор"
младшенького  Иглесиаса,  дабы   утрамбовать   желудок   для   очередных
поступлений. А  я  тоже  от  публики  не  отставал,  дав  себе  слово  в
последующие три дня выезжать в степь на джипе и бегать до одурения, дабы
сохранить форму. И разумеется, как и у  каждого  здорового  мужика,  моя
пьяная мошонка сладко сжималась от близости  двадцатипятилетней  степной
феи, общение с которой могло закончиться чем угодно.
   Улучив наконец момент,  когда  заводного  Иглесичьего  сынулю  сменил
задумчивый Стинг (видимо, пьяный диджей с диском обмишулился),  я  резво
потащил свою соседку танцевать. С волнением изрядным обнял хрупкий стан,
вежливо прижал к себе и принялся усиленно ее... нюхать.
   Чего это я, спрашивается? Думаете, ваш  покорный  слуга  обонятельный
маньяк? Да нисколечко! Это все отвязный хулиган Бо, чтоб ему пусто было.
   - Бабы? У-у-у... Бабы у нас страшные, - сообщил  Бо,  когда  я  перед
поездкой поинтересовался, как у них там насчет  "клубнички".  -  Желтые,
узкоглазые, кривоногие, вонючие...
   - ???
   - Ну, жрут все время бараний жир, потому и  воняют  им,  -  без  тени
усмешки на лице пояснил Бо. - Ну ты ж Профессор,  знаешь,  наверно:  что
человек жрет, тем он и воняет.
   - Ты тоже все время баранину употребляешь, - напомнил я. - От тебя же
не воняет!
   - Ну, ты ж меня не трахал, - мудро заметил Бо. - А как  засадишь  ей,
так сразу и завоняет. И того... Ну, короче, - п...да у них поперек.
   - ???!!!
   - Я тебе говорю! Не слыхал раньше, что ли? Они  все  время  на  конях
ездили, потому - так.
   - Брешешь как сивый  мерин!  -  не  поверил  я  в  такую  невозможную
антропологическую вариацию. - Не может такого  быть!!!  Ну  ладно  -  на
коне. А когда пешком?
   - А когда пешком ходят - хлюпает, - невозмутимо сообщил Бо. -  Потому
специальные трусы из верблюжьей шерсти шьют. Так что  -  возьми  парочку
журналов. Придется тебе там дрочить...
   Я, конечно, информацию хулигана  Бо  подверг  большущему  сомнению  и
никаких  журналов  с  собой  брать  не  стал.  Напротив,  после   такого
несуразного заявления отчего-то загорелся желанием непременно сблизиться
с какой-нибудь симпатичной  калмычкой  и  самолично  проверить  все  эти
гадские инсинуации. Я хоть  и  реалист,  но  мнительный  -  чрезвычайно.
Однако тут мы запросто обойдемся без протекции Бо - на такие дела  мы  и
сами горазды!
   А потому, помимо всего прочего, я прихватил  с  собой  кучу  кондомов
фашистской фирмы  "Sico",  опасаясь,  что  на  месте  таковых  может  не
оказаться...
   Ну что вам  сказать,  дорогие  мои?  Бо  -  страшный  врун.  Толстый,
противный, беззастенчивый враль.
   Неожиданно  для  себя  я  обнаружил   в   Элисте   множество   весьма
привлекательных дам, с каждой из которых я бы с удовольствием и  надолго
уединился в степном шатре либо в каком-нибудь старозаветном алькове.
   Чопорная  администраторша   Саглара   мне   понравилась   с   первого
предъявления: стройная, спортивная, где положено округлая, белокожая,  с
большими миндалевидными глазами и  ярко  очерченными  красивыми  губами,
лишь едва тронутыми помадой. Ух!
   Пахла она хорошим парфюмом от "Yves Rocher" - осторожно касаясь носом
ее  волос,  я  не  заметил  никаких  посторонних  флюидов,  хоть  как-то
подчеркивающих индивидуальность ее природного запаха.
   Зато явственно ощут