и  многое  изменилось.  Четыре  небольших
городка периферии, которые являются ядром нашей процветающей фирмы - без
преувеличения   кормят   всю   область.   Там   находятся    все    наши
производственные фонды.
   Бо не разрывается на части, как  это  делал  Грек,  прыгая  со  своей
удалой бригадой  в  места  прорыва  и  оставляя  то  тут,  то  там  тела
запытанных насмерть фермеров. Теперь  в  каждом  городке  своя  бригада,
организованная по армейскому  принципу  и  состоящая  из  вышколенных  и
исполнительных бойцов. А все вместе  и  есть  периферийная  группировка,
которой успешно рулит Бо.
   И хотя Вознесеновка - самый крупный и наиболее  удобно  расположенный
населенный пункт (ближе к городу), Бо обретается  в  Верхнем  Яшкуле.  В
Вознесеновке жила семья Грека: брат, племянник, двоюродный брат  и  трое
взрослых сыновей. В процессе смены власти люди Бо  вырезали  эту  семью.
Под корень. Неудобно Бо жить в таком месте...
   Впрочем, что это я: все Бо да Бо!  Давайте  я  вам  представлю  этого
парнишу. Он стоит того, чтобы познакомиться с ним поближе.
   Итак: Болдырев Бокта Босхаевич. Понятно теперь, почему Бо!? 1958 года
рождения, калмык. "Я сын репрессированного народа", - так  частенько  он
себя величает. Родился в поселке Решеты Красноярского края, куда  Сталин
в свое время ловко пристроил его  родителей  -  в  числе  двухсот  тысяч
калмыков, сосланных из южных степей на бескрайние  заснеженные  просторы
Сибири.
   Окончил с золотой медалью Новосибирское высшее  военное  училище  МВД
СССР (улавливаете  связь?),  факультет  спецназа.  Три  года  командовал
взводом спецназа в Афганистане, где приобрел солидные навыки организации
спецопераций и начисто утратил цивильные понятия о ценности человеческой
жизни.
   Затем Баку, Ереван, Карабах,  Северная  Осетия  с  Ингушетией  вкупе,
Чечня... Да, из-за Чечни его  и  выперли  из  войск.  Он  там  во  время
операции кого-то не правильно пристрелил. Теперь Бо очень сожалеет,  что
так вышло. Нет, не из-за того, что выше майора  так  и  не  поднялся,  а
потому, что так быстро все кончилось.
   - Эх! Работы там много! - иногда сокрушенно вздыхает он под грустинку
(как правило, после четвертого стакана "Абсолюта"). - Всего-то полгода и
пришлось  повоевать  как  следует!  Эй-ей!  Сколько  бы  я  там   нохчей
передушил! М-м-м-м... Жаль, очень жаль...
   Когда  Бо   пригласили   возглавить   периферийную   бригаду   вместо
скоропостижно почившего Грека, возникла неувязочка. Я достаточно  хорошо
вник в аспекты существования института новой братвы  и  прекрасно  знаю:
бригадир должен быть аборигеном.
   Он должен  вырасти  в  этом  городе  или  поселке,  обрасти  связями,
закалиться в уличных баталиях, заработать "вес", отпадно  "нарисоваться"
на разных уровнях и так далее. Короче, он должен быть своим в доску.
   Бо - чужак. Обстоятельства его призвания на  княжение  прослеживаются
весьма расплывчато. Выяснить что-либо из  околокомпетентных  сплетен  не
удалось,  а  сам  Бо  один  раз  ясно  дал   понять,   что   не   желает
распространяться на эту тему. И хотя мы частенько общаемся, я  более  не
возобновляю расспросов: не так воспитан, чтобы назойливо  лезть  в  душу
близкому человеку.
   Скажу лишь то, что знают все. Бо заявился в один прекрасный  день  со
своими людьми - четырьмя "краповиками" - и моментально "поставил"  себя.
Завалил всех недовольных,  вырезал  клан  Грека,  посеял  в  группировке
железную дисциплину и беспрекословное  повиновение  старшему.  Не  боясь
показаться  велеречивым,  скажу.  Что  в  периферийной   группировке   в
настоящее время царит дух якудзы, или азиатской  триады.  Бо  постепенно
выкинул из  бригад  ленивых  и  неуправляемых  "быков"  грека  и  набрал
настоящих  бойцов,  которые  постоянно  тренируются,  оттачивая   ратное
мастерство.  Теперь  Бо  располагает  небольшой,  хорошо  организованной
армией, которая в случае необходимости, как мне представляется, может  с
легкостью перебить всю городскую братву -  буде  вдруг  появится  повод.
Хотя в городе ребятам Бо  делать  нечего  -  у  них  хватает  дел  и  на
периферии. Порядок в группировке Бо  -  простой  парень  -  поддерживает
очень незамысловатыми способами. За необоснованное ослушание -  жестокие
побои. За предательство  или  деяния,  хоть  как-ио  вредящие  интересам
группировки - смерть. Просто и доступно, как положено по Уставу... Тьфу,
что-то не то сказал.
   Ну да ладно. Далее: почему мы кровные братья? Бо два с половиной года
был моим командиром роты.  Из  зеленого  лейтенанта  выпестовал  меня  в
настоящего воина. Всем, что я умею делать  на  поле  боя,  я  обязан  Бо
(естественно, кроме того, чему меня научили в Школе ПРОФСОЮЗА). А  разок
я этому толстому калмыку жизнь спас. Хотя,  если  детально  разобраться,
виновником той передряги я был сам. Если хотите, расскажу вам  об  этом,
пока еду. До Верхнего Яшкуля еще двадцать километров - половину как  раз
успею поведать. Так-так... Как же это тогда случилось? Ага... ... Солнце
ласково лучилось с ярко-синего небосклона, золотыми бликами отражаясь от
заснеженных вершин старых гор. Переменчивый ветер то  затягивал  вход  в
ущелье пеленой черного дыма, то оттаскивал этот дым в сторону,  позволяя
рассмотреть нижнюю часть распадка.  Из  этого  распадка.  По  "зеленке",
шустро выбирались обнаженные фигурки, экономно обрабатывая  пространство
перед собой короткими очередями.
   Село   горело.   Жирные   языки   пламени   жадно   лизали    дощатые
вагончики-бытовки и полуразрушенные  саманные  хибары,  из  которых  уже
никто не огрызался свинцом.
   Бо  открыл  глаза  и  уставился  на  меня  непонимающим   взором.   Я
обрадованно замахал руками, показывая в  ту  сторону,  откуда  к  ущелью
приближались солдаты, и заорал:
   - Наши! Наши! Виктория! У-у-у-у-у!!!
   Показав на свое ухо - мол, ни черта не слышу,  -  Бо  приподнялся  на
локте и что-то спросил. Я в свою очередь указал на свои уши и прокричал:
   - Оглох, бля!!! От такого долбежа мудрено не оглохнуть!
   Болезненно поморщившись, Бо посмотрел на панораму распадка, просиял и
поманил меня пальцем. Я приблизил свое ухо к его губам с большим  трудом
различил:
   - Ты жопу пощупай, лейтенант! Грыжа не вылезла?!
   Пожав плечами, я махнул рукой. Теперь это было уже  не  важно...  Вот
так это закончилось. А началось все  за  шесть  часов  до  того,  ранним
солнечным утром, которое лживо обещало прекрасный  и  томный  денек,  не
отягощенный какими-либо пакостями.
   Это был второй в  моей  жизни  рейд:  настоящее  дело,  а  не  просто
прогулка по горным дорогам. В первом рейде, который состоялся четыре дня
назад, я страшно трусил и изо  всех  сил  тужился,  чтобы  не  "потерять
лицо", как выражаются  местные  жители.  Хотя  можно  было  особенно  не
напрягаться - дельце вышло так себе.
   Мне было тяжело из-за того, что я  отстал.  Три  с  половиной  месяца
назад в этих горах было  тихо  и  спокойно,  а  я  был  здесь  уважаемым
человеком. Как же - лейтенант, начальник, командует целым взводом солдат
и все прочее... Три с половиной месяца я не был в  этих  горах.  За  это
время обстановка резко изменилась.
   Пока я улаживал на равнине свои семейные дела и ударно  отдыхал,  мои
бойцы успели поучаствовать в нескольких серьезных операциях и  приобрели
боевой опыт, которого у  меня  не  было.  Рота  за  это  время  потеряла
пятерых, еще двенадцать находились в  госпитале  с  ранениями  различной
степени тяжести. Я из-за этого  здорово  комплексовал.  Получалось,  что
пока ребятишки здесь упирались, я в это время вовсю развлекался со своей
молодой женой в круизе по Черноморскому побережью Кавказа. Приплюсуйте к
этому  обстоятельству  мою  молодость,  все  присущие   этой   молодости
высоконравственные заскоки, и вы поймете, каково мне было в  первые  дни
после  прибытия  из  отпуска.  Я  безнадежно   отстал   как   от   своих
товарищей-офицеров, так и от подчиненных мне солдат. Мне  просто  стыдно
было смотреть им в глаза.
   Так вот, первый рейд,  как  мне  показалось,  нас  некоторым  образом
уравнял. Я вел себя вполне примерно. Мы  аккуратно  и  грамотно  накрыли
небольшую группку гоблинов: половину завалили, половину повязали, никого
не потеряли и благополучно доставили трофеи в долину, на фильтр-пункт.
   Я успешно ползал меж дувалов за своим сержантом, выстрочил  в  никуда
пару магазинов короткими очередями - как учили - ни у  кого  не  путался
под ногами и вообще показал себя паинькой, за что и заслужил от  ротного
скупую командирскую похвалу.
   Для тех, кто не в курсе, поясню: гоблины - это  боевики.  Так  мы  их
называли. Очень плохие люди:  бандиты,  мародеры,  насильники  и  вообще
твари. Гоблины - по  аналогии  с  диснеевскими  персонажами  из  детских
мультиков -  тупые  мрачные  существа,  не  ведающие  жалости  и  других
человеческих чувств. И поверьте - это не просто так. На войне, даже если
она необъявленная, все явления именуются  строго  в  соответствии  с  их
подлинной сутью, что называется, без ретуши.
   Ну так вот: наша рота в составе двух взводов на шести БТРах с  самого
рассвета прочесывала квадрат  07-12,  в  котором  авиаразведка  углядела
накануне довольно приличное НВФ  (незаконное  вооруженное  формирование)
численностью чуть ли не до трех десятков стволов. По тем  масштабам  это
было очень круто: это впоследствии они начали шариться ротами без всякой
опаски, а тогда даже обнаруженная мелкая группка была событием.
   Целью рейда являлось разоружение  НВФ.  Скромно  и  просто:  поехали,
отыскали, разоружили. Возьмите личное дело любого офицера, побывавшего в
кавказской передряге, и посмотрите соответствующий раздел. Вы ни у  кого
не обнаружите  поощрений  за  участие  в  боевых  действиях.  Там  будет
написано: за мужество, проявленное в ходе  спецоперации  по  разоружению
НВФ. Или так: за умелые действия при выполнении СБЗ по разоружению  НВФ.
Насчет войны там не будет ни строчки: это я вам железно гарантирую. Мы с
ними не воевали - боже упаси! Мы их просто разоружали.  Для  того  чтобы
было понятно, что же представляет собой это самое  разоружение,  которое
унесло не одну сотню жизней молодых парней, я в общих чертах вам поясню,
за какие шиши парни из Внутренних войск получали боевые награды в мирное
время.
   Разоружение   в   горах   Кавказа   -    крайне    неблагодарное    и
малоперспективное занятие. Если НВФ находится на своей земле, разоружать
его  весьма  проблематично.  При  обнаружении   гоблины   легко   прячут
экипировку и оказываются "мирными крестьянами", которые никаким боком не
подпадают под юрисдикцию Закона  о  правовом  режиме  ЧП  (чрезвычайного
положения). Паспорта у них в наличии, находятся они  в  пункте  прописки
или рядом, едут или идут по делам - вот накладные, предписания и  прочая
лабуда, выписанные на все случаи  жизни  административными  чиновниками,
которые братья-соседи-единомышленники. Попробуй прицепись!
   Даже если вы исхитритесь повязать гоблина с поличным, для него это не
бог весть какое горе. Вы долго держать его на фильтре не сможете:  он  в
обязательном  порядке  перекочует  в  родной  райотдел,   где   работают
братья-соседи-единомышленники. Они его, естественно, выпустят: или, воюй
за отнятую супостатами-сопредельщиками землю. Святое  дело!  Поэтому  не
стоит удивляться, обнаруживая за месяц по пять  раз  одного  и  того  же
гоблина, свежеотловленного накануне и благополучно сданного  на  фильтр,
откуда он, по всем цивилизованным  меркам,  должен  был  лет  на  восемь
откочевать на бескрайние просторы  Сибири  добывать  древесину.  Это  не
фокусы  Дэвида  Коппрфилда,  а  просто  явление,  в  обиходе   именуемое
"особенностями взаимоотношений в кланах кавказских народов".
   Другой вопрос, если НВФ обнаружено на  вражьей  территории,  где  оно
"работает". Грабит, убивает, насилует, жжет села и угоняет  скот.  Тогда
вообще дело дрянь. Тогда гоблин будет  драться  до  последнего  патрона.
Потому что по закону  его  должны  сдать  на  фильтр,  расположенный  на
вражьей земле (принцип "где поймали, там  и  сдали").  С  этого  фильтра
гоблина благополучно  спровадят  во  вражий  же  райотдел.  В  райотделе
работают и сидят представители вражьего народа, на земле которого гоблин
убивал  и  грабил.  Эти   представители   долго   и   мучительно   будут
эксплуатировать отловленного супостата в гомосексуальном аспекте - как в
моноплоскостной иррациональной проекции, так и  во  все  остальные  дыры
тоже. А потом обязательно грохнут и  труп  отправят  к  административной
границе со спущенными штанами. Это я вам железно гарантирую.
   Предвидя такой плачевный исход, гоблины, работающие на вражьей земле,
в преддверии неизбежного  боестолкновения  обычно  берут  заложников  из
мирного населения. Вот это самое неприятное. Хороший  гоблин  -  мертвый
гоблин: незабываемое правило спецназа. Чтобы победить  врага,  его  надо
убить. А попробуй его убей, когда он прикрывается заложником и прицельно
стреляет в тебя?! Тут, помимо гуманизма, включается  еще  один  механизм
"необъявленной войны". Время-то - мирное! Войны  нет.  В  случае  гибели
заложников вами  будет  заниматься  военный  суд,  которому  глубоко  по
барабану теневые аспекты так называемого разоружения. В мирное время  по
вашей вине погибли мирные люди - вот вам и все аспекты.  Преступник  вы,
преступник, батенька: извольте на нары или под расстрел! Не  хрена  было
разоружать кого попало. Вот, вкратце, что представляет собой  это  самое
"разоружение"...
   К  9.00  мы  обкатали  весь  квадрат  и  ничего  подозрительного   не
обнаружили. Информация  от  местного  населения  поступала  обильно,  но
весьма  спонтанно  и   отрывочно:   установить   систему   в   действиях
обнаруженного авиаразведкой НВФ пока что  не  удалось.  Судя  по  всему,
гоблины пока что шарахались наобум по вражьей  территории,  присматривая
наиболее удобный способ освободить своих соратников, заактированных нами
накануне. Конкретно "нарисоваться" где либо они еще не успели.
   В одном из сел  какой-то  дед  посоветовал  ротному  прошвырнуться  в
брошенный Чекурдах: выморочное село, покинутое жителями три года  назад,
располагавшееся у входа в  Сарпинское  ущелье.  Это  ущелье  было  очень
удобным для просачивания гоблинов как с этой, так  и  с  противоположной
стороны  -  своеобразный  природный  коридор   для   темных   сил.   Его
переполовинивала  демаркационная  линия,  официально  разделявшая  земли
враждующих народов, так что НВФ могли шляться туда-обратно  без  особого
риска.
   Ротному эта мысль понравилась, хотя она шла  вразрез  с  поставленной
командованием  ВОГ  (войсковая  оперативная  группа)   задачей:   ущелье
находилось на значительном удалении от  квадрата,  в  котором  нам  было
предписано работать. После недолгих терзаний по поводу  целезообразности
попрания предписанной схемы действий мы  получили  долгожданную  команду
"Заводи!" и уже в  10.15  спешивались  в  двух  километрах  от  входа  в
горловину ущелья для прочесывания местности в индивидуальном порядке.
   Сердце мое колотилось от волнения и на  полном  серьезе  намеревалось
выскочить  из  груди.  Я  наконец-то  буду  участвовать  в  наикрутейшей
операции! В ходе марша  я  уже  успел  мысленно  насладиться  батальными
сценами, в которых мне неизменно отводилась роль местного  Рэмбо,  ловко
расправляющегося с пачками гоблинов, и теперь горел желанием  претворить
эти мечты в жизнь. Чтобы более не  терзаться  комплексом  отставания  от
своих боевых товарищей. Чтобы доказать  самому  себе,  что  я  настоящий
мужик. Волнения мои  усугубились  поведением  ротного:  он  озирался  по
сторонам и как-то оценивающе поглядывал на меня, словно прикидывая, чего
же я стою.
   "Вот оно! - с ликованием крикнул  кто-то  в  голове.  -  Сейчас  тебя
запихают в самое пекло, чтобы проверить, каков ты есть! Держись!"
   Закончив озираться, ротный, по-видимому, принял окончательное решение
и махнул рукой, подзывая меня к головному БТРу. Подбежав, я вытянулся  в
струнку: хотелось щелкнуть каблуками каблуками, но, увы, в кроссовках да
на камнях это довольно проблематично.
   - Пойдешь в разведдозор, лейтенант! - бодро заявил  ротный,  указывая
на лесистую сопку справа по ходу движения колонны. - Скрытно  заберешься
повыше, замаскируешься и будешь  внимательно  следить  за  подступами  к
селу. Возьмешь с собой вот этих, - он потыкал пальцем  в  сторону  троих
бойцов, у которых из драных кроссовок топорщились свежие  бинты.  Бойцы,
понуро смотревшие в землю, как по команде, начали красноречиво  вздыхать
и шмыгать носами.
   - Молчать, я сказал! - прикрикнул на вздыхателей  ротный  и  ворчливо
добавил:
   - Разведка - основа операции!  От  вас  зависит  общий  успех!  -  Он
хлопнул меня по плечу и прочувствованно сказал:
   - Береги себя, лейтенант! И бойцов береги... Да, на связь - только  в
экстренном случае. Как  на  обратный  склон  перевалите,  так  сразу  же
попадете в зону их радиоперехвата. Если без дела  что-нибудь  вякнешь  -
провалишь операцию еще до ее начала! Вопросы?
   От обиды у меня перехватило дыхание - едово  вымолвить  не  мог.  Вот
спасибо-хорошо! Рота будет двигаться цепью вниз,  по  распадку,  который
выходит прямиком на село, к горловине ущелья.  По  этому  распадку  пять
минут назад убежал командир первого взвода Леха  Медведев,  прихватив  с
собой дозорное отдеоение. Разведдозор на сопке  в  данной  ситуации  был
нужен роте как корове седло. Получалось, что  ротный  не  хочет  пускать
меня в серьезное дело, потому что я, по  его  мнению,  еще  недостаточно
обкатан. А чтобы это не выглядело как отстранение от участия в операции,
он вручил мне трех индюков, которые из-за  потертостей  не  в  состоянии
перемещаться в нужном темпе, и теперь посылает в безопасное место. Чтобы
не путался под ногами. Чтобы не обгадил операцию  неумелыми  действиями.
Чтобы посмотрел  со  стороны,  как  должны  работать  настоящие  мужики.
Господи, как обидно!
   Справившись с дыханием, я глухо пробормотал:
   - За дурака меня держите? Я уже обстрелянный! Разрешите участвовать в
операции!
   - Но-но, малыш! -  урезонил  меня  ротный.  -  Полегче!  А  кто  тебя
отстраняет? Участвуй на здоровье! Вон - забирайся на  сопку  и  участвуй
сколько влезет. - И жестко обрезал, заметив, что я вновь пытаюсь открыть
рот. - Разговоры! Еще слово - посажу  на  бэтээр  и  отправлю  в  долину
вместе с этими шлангами! - Ротный кивнул на бинтованных "разведчиков"  и
поставил точку в неприятном разговоре:
   - Все! Мы начинаем движение через двадцать минут. К этому моменту  вы
должны миновать верхнюю точку. Вперед!
   Спустя 15  минут  мы  перевалили  вершину  сопки  -  мои  разведчики,
несмотря на потертости, перемещались довольно расторопно.
   Оказавшись на обратном склоне, я с досадой  обнаружил,  что  не  могу
выполнить на все сто даже это бутафорское боевое задание.
   Сразу за сопкой, на которую мы вскарабкались, располагалась следующая
- чуть  повыше.  Она  надежно  прикрывала  от  наблюдения  примерно  три
четверти заброшенного села. С нашего места можно было  рассмотреть  лишь
верхнюю часть Чекурдаха - с десяток  домишек,  прилепившихся  к  горному
склону у самой горловины ущелья.
   - Тьфу, еб! - досадливо  ругнулся  я.  -  Вот  еще  не  было  печали!
Н-н-н-да... Пошли, орлята, на ту  сопку  -  оттуда  будем  наблюдать,  -
бросил я своим разведчикам и начал спускаться по обратному склону.
   - Не понял! - Я угрожающе сдвинул брови. -  Вы  че,  орлята,  от  рук
офуели? Я сказал - вперед!
   - Бо велел здесь находиться,  -  упрямо  повторил  веснушчатый  рыжий
крепыш. - Велел наблюдать. Отлучаться никуда не велел.
   - Что ты заладил: "велел" да "велел"! - раздраженно буркнул  я.  -  И
потом - что это за Бо?! Командир роты тебе что - братишка, что  ли?  Для
тебя он капитан Болдырев, салага!
   - Бо велел на операциях называть его "Бо", - настырно заявил рыжий. -
И вообще к