ми  и  на  всякий  случай  усиленно   подмигнул
собеседнику  красным  глазом  -  два  раза.  Чтобы   не   думал,   будто
образованный человек, доктор наук, верит во всякую мистическую жуть. Вон
- шутит доктор, подмигивает весело, хоть и с сильного бодуна.
   - Трудно  поверить,  что  в  наше  богохульное  время  кого-то  может
остановить один  лишь  необоснованный  страх  перед  духами  усопших,  -
осторожно высказал сомнение Тимофей  Христофорович.  -  Все  равно  ведь
копают...
   - Страх-то как раз обоснованный. - Краевед зябко передернул  плечами.
- Бывали там случаи разные - необъяснимого характера... В общем, умирали
люди непонятно от чего. Я полагаю - криминал бытового уровня.  Напились,
передрались, кто-то кого-то обидел, да мало ли...
   - А диагнозы?
   - Да не в курсе я, - отмахнулся краевед. - Это лишь слухи - не более.
Но факт - профессиональные команды туда не ездят. Так, всякие  дилетанты
шляются. Копают поверхностно, наскоками - наудачу.
   - Себя ты к профессионалам не относишь? -  слегка"прогнулся"  Тимофей
Христофорович. - Поди, всю степь вдоль и поперек перекопал?
   - Я там не копал  -  упаси  боже!  -  открестился  краевед,  зачем-то
соорудив сразу два кукиша и потыкав ими в разные  стороны.  -  Чего  там
копать-то? Так, делегации на экскурсии вывозил.
   - Экскурсии на предмет чего? - уточнил Шепелев.  -  Просто  осмотреть
древние курганы?
   - На предмет - кому чего.  -  Краевед  плутовато  хихикнул.  -  Одним
рассказывал, что курганы соорудили Чингисхановы воины. Другим -  древние
русичи, хоронившие павших в великом сражении с хазарами. Узбекам сказал,
что курганы -  дело  рук  воинов  Абулхайра,  после  окончания  битвы  с
калмыцким войском. Казахам по секрету сообщил: курганы насыпали калмыки,
хороня своих воинов, убиенных войском Камбар-батыра.
   - Да ты, я вижу, большой затейник, - оценил Шепелев  предприимчивость
краеведа. - Не боишься, что шарлатаном объявят да ославят на весь мир?
   - Так ведь и в самом деле  -  неизвестно,  что  там  такое!  -  пожал
плечами краевед. - Поди докажи - кто там лежит и лежит ли вообще...
   По   прибытии   на   место   выяснилось:   следы    жизнедеятельности
разнокалиберных поисковиков-затейников действительно место  имели  -  от
легкомысленных ямок до достаточно протяженных траншей  полного  профиля.
Присутствовала  даже  вполне  приличная  штольня  с  углом  градусов   в
тридцать,  начатая  со  знанием  дела,  но  тут  же  и   оконченная   за
отсутствием, видимо, запаса терпения -  выработка,  имевшая  глубину  не
более шести метров, завершалась тупиком и не имела  никаких  намеков  на
ответвления.
   А на вершине самого большого  кургана  имелся  котлован  -  но  очень
древнего происхождения. Края котлована от времени сделались пологими,  и
теперь он больше был похож на кратер некоего сказочного вулкана. В самом
центре "кратера" был колодец-лаз, в который при желании мог протиснуться
какой-нибудь хрупкий организм наподобие кирилловского. Воняло  из  этого
колодца  застарелым  дерьмом,  но  просвещенный  в  археологии   Тимофей
Христофорович прекрасно знал, что таким вот варварским  способом  многие
копатели "столбят" свои находки, дабы отбить охоту "у непрошеных гостей.
   Поджарый краевед,  проявляя  здоровый  энтузиазм,  с  грехом  пополам
исполнил миссию отсутствующего кирилловского организма:  определил,  что
колодец имеет глубину не более  двух  метров,  а  также  определил,  что
никакого подвоха тут нет и в недалеком прошлом данный лаз в  самом  деле
выполнял функции отхожего места.
   - Культурные эти "черные" следопыты, - с  печалью  в  голосе  отметил
краевед, снимая измазанные кроссовки и штаны. - Срали все в одно  место.
Нет чтобы индивидуально, с разбросом по площади...
   Северное подножие  кургана-папы  было  вне  подозрений:  многовековое
выветривание безжалостно содрало там весь слой почвы и обнажило  породу,
трансформировавшуюся со  временем  в  валуны.  Обнаружив  среди  валунов
родник, Шепелев попил водицы, характерного привкуса извести не обнаружил
и сделал для себя вывод:
   - Пещер нет. А тайники такого размера в породе сделать  невозможно  -
особенно  по  тем  временам.  Динамита  тогда  не  было,  а  пороху  тут
надобно... Надобно... Ну очень много! Бочонков двести, не меньше...
   Погуляв по местности, Тимофей Христофорович пришел к заключению,  что
впечатлительный краевед несколько  преувеличил  степень  исследованности
района  расположения  курганов,  сообщая,  что  там,  дескать,   "лопату
воткнуть некуда". Все обнаруженные на  местности  нездоровые  проявления
поисковой активности Шепелева нисколечко не смутили, а, скорее, наоборот
- привели в прекрасное расположение духа.
   С чего бы, казалось? Да вот, сами судите:
   - во-первых, все эти копатели в качестве основного объекта приложения
усилий единодушно избрали именно то, что прежде всего бросается в глаза,
- самый здоровенный курган. На  бугры  поменьше,  каковых,  как  вы  уже
знаете, было шестнадцать единиц, энтузиасты размениваться  не  желали  -
следы на них (на буграх, а не на энтузиастах)практически отсутствовали;
   - во-вторых,  многочисленные  шрамы,  нанесенные  кургану-папе,  были
разбросаны с такой хаотичной непосредственностью, что при осмотре издали
поневоле возникала нерадостная ассоциация с  пьяной  "бытовухой"  самого
разнузданного  свойства,  когда   не   понятый   собеседником   товарищ,
вооружившись кухонным ножом, исступленно полосует собутыльника, пока тот
не перестает подавать признаков жизни;
   -   в-третьих,   подавляющее   большинство    предъявленных    следов
жизнедеятельности предшественников Шепелева  имело  весьма  давнюю  дату
происхождения: края траншей и ям обвалились и густо поросли травой,  вид
имели вполне застарелый, а свежих копаний нигде не наблюдалось.
   Таким  образом,  не  обладая   даже   специфическими   познаниями   в
исследовательской  области,  можно  было  сделать   вывод:   в   кургане
ковырялись отнюдь не профессионалы,  объединенные  в  команду,  а  некие
неорганизованные,   разрозненные   дилетанты,   движимые    закономерным
энтузиазмом и не обладающие какими бы то ни было системными сведениями о
предмете поиска.
   Иными словами, искали хлопцы наудачу, имея лишь общие представления о
том, что в курганах  могут  быть  захоронены  какие-либо  вещи,  имеющие
ценность и в наше время. Более того, судя по отсутствию свежих  покопов,
ничего такого особенного здесь не нашли.
   Сами, наверно, знаете: энтузиасты перелопатят каждый квадратный метр,
если будут наверняка знать, что в месте поисков кто-то спрятал  клад.  А
если вдруг сведения эти каким-то образом подтвердятся  -  допустим,  все
узнают, что кто-то обнаружил некие таинственные признаки  наличия  этого
клада? Представляете, какой копательный ажиотаж поднимется? И  наоборот,
при отсутствии исторически подкрепленных данных и очевидных  результатов
поисковая активность очень быстро сходит на нет. Перефразируя  классика,
можно утверждать: мало найдется желающих искать черную  кошку  в  темной
комнате. Особенно если ее там нет...
 
*** 
 
   ...Посовещавшись с начальниками, Ушаков велел подготовить верхоконных
с припасом на трое суток да полным воинским снаряжением, чтоб  отправить
дотемна, покуда ханские гвардейцы караул не выставили вкруг Ставки.
   Когда собирались гонцы, времени даром не  терял:  писаря  кликнул  да
продиктовал два одинаковых служебных поручения. Прочел, поставил печати,
велел в конверты заклеить, затем звал к  себе  двух  гонцов  и  отдельно
каждого в путь наставлял. Когда эти убыли, двух других звал и вместе  им
ставил задачу:
   - Отъедете пять верст по Астраханскому  тракту.  От  тракта  отъедете
влево на полверсты. Сядете, где пониже, может,  там  балочка  будет  или
расщелинка какая. Коли
   Ханский разъезд вдруг будет, хоронитесь, чтоб не видели вас. Утречком
в вашу сторону от ставки двое пеших пойдут. То пластуны наши, кои  могут
мимо себе гулять. Тут, по степям, сказывают, пластуны  подчас  гуляют...
Поняли, нет?
   Гонцы переглянулись, дружно оскалились - все поняли.
   - Ну, умники, значит... Отдадите им коней, припас воинский, оружие  и
провиант весь - себе ничего не оставляйте. Потом стойте  на  месте.  Как
отъедут изрядно, тишком повыше подымитесь, посмотрите, куда  направились
пластуны те...
   Присмотревшись к наставляемым, Андрей Иванович выделил того,  у  кого
руки в кости потоньше да не такие грубые, и вручил ему морскую подзорную
трубу восьмикратного увеличения:
   - На. Случалось пользоваться?
   - Никак  нет,  не  случалось.  Но  видывал,  как  другие  смотрят.  -
Смекалистый повертел  трубу  в  руках,  приставил  к  глазу,  сокрушенно
вздохнул:
   - Не видать ниче, батюшка...
   - Что ж ты в стенку смотришь, скаженный?! Дай сюда. Гляди -  вот  так
крутить, так к глазу приставлять,  так  направлять  на  то,  что  видеть
хочешь.  На.  На  месте  как   сядете   да   засветлеется,   попробуйте,
приноровитесь. Гляди - спортишь, велю  драть  как  Сидорову  козу  и  на
жалованье твое новую такую трубу выправлю.
   - Какой бы чехол к  ней,  батюшка,  -  мигом  поскучнел  смекалистый,
опасливо  взвешивая  в  руке  иноземную  железку.  -  Должно,   дорогая,
гадина...
   - А есть тут. - Андрей Иванович вытащил из переметной сумы деревянный
футляр, вручил смекалистому:
   - На, не дрожи так. Ништо с ней  не  будет,  коли  аккуратно  беречь,
наземь не кидать да ногами не топтать. Все ясно?
   - Потом на месте стоять, как пластуны  отъедут,  да  посмотрим,  куда
отъехали? - уточнил смекалистый.
   - А! Верно спросил, - похвалил Андрей  Иванович.  -  Смотрите  долго,
может, они петлять наладятся. Да смотрите так, чтоб они не  заметили,  -
на то и трубу даю. Потом, как скроются с глаз,  напрямки  топаете  через
степь к Царицынскому тракту. Мы вас подберем. Что неясно?
   - Все ясно, ваше-ство! - дружно гаркнули служивые.
   -  Ну  -  с  богом,  ребятки,  в  добрый  путь...Спровадив  последних
порученцев, Андрей Иванович сказал Кудрину, чтоб готовил обоз к отъезду,
а сам достал табакерку и до ужина прилег поразмышлять  -  благо  было  о
чем.
   Полковник казачий сказывал про некоего англичанина,  коему  случилось
быть здесь мимоходом за несколько дней до кончины хана. Послушав, Андрей
Иванович сразу внимания на это не обратил, а вот  по  приезде  от  ханши
вспомнил вдруг и заострил внимание на сем факте...
   Англичанин приехал после полудня, увязавшись с казачьим конвоем <В ту
пору в одиночку по степи ездить было равносильно  самоубийству  -  много
лихих людей баловало.> из Астрахани, в Ставку  не  заезжал,  ночевал  на
заставе. При нем была кибитка с инструментом и слуга -  тож  английский,
но русской речи разумеющий.
   Будучи спрошен строго, по каким надобностям путешествует,  англичанин
явил полковнику аттестат на английском, который  полковник  прочесть  не
смог по причине незнания языка. А еще была при  англичанине  подорожная,
выписанная почему-то Архангельской канцелярией и отмеченная в Астрахани,
из коей следовало, что податель сего - Роберт Барклей,  горный  инженер,
коему  предписано  столичной  академией  произвесть  в  здешних   землях
геологическую разведку.
   Полковник инженера приютил, как подобает гостеприимному  хозяину,  но
велел дежурным на всякий случай кибитку инженерову досмотреть -  нет  ли
какого воровства.
   В  кибитке  ничего  преступного  не   сыскалось,   а   был   земляной
инструментарий, рассчитанный на добрую  артель:  кирки-мотыги,  заступы,
трассировочные шнуры, две треноги с линзами, два бочонка пороху,  фитили
и пороховые бумажные пакеты для подрыву грунтов.
   К вечеру инженер был  неожиданно  зван  к  хану.  Видимо,  патрульные
калмыки доглядели, кто приехал, и  донесли  начальнику  стражи.  А  хану
любопытно стало - иноземец все же редкость большая.
   Упредив через толмача-инженера, что степной царь нынче  сильно  не  в
духе, полковник посоветовал остерегаться и вести себя деликатно.  А  для
пущего береженья приставил к нему наряд в пять человек.  Чтоб  видели  -
под  российским  присмотром  иноземец,  не   сам   по   себе   в   степи
прохлаждается.
   Побыв в Ставке недолго, иноземный гость вернулся  обратно:  ничего  с
ним не сталось, был всем доволен и о хане отозвался хорошо.
   Переночевав, инженер отбыл рано утром, увязавшись  за  следовавшим  с
инспекцией в какой-то улус даргой Мамутом, - сказал через слугу-толмача,
что разведает там почвы  да  с  даргой  же  прибудет  обратно,  а  потом
вернется в Астрахань...
   - Аи-аи! -  вцепившись  пальцами  в  жиденькую  бородку,  пробормотал
Андрей Иванович. - Вот ведь незадача-то... Вот оказия-то! И оказия ли?
   По рассказам полковника, все,  кто  ездил  с  даргой  в  ту  поездку,
непонятно как померли. То ли разбойники напали, то ли еще как.  А  сразу
по прибытии помер сам дарга. Вынесли с ханского шатра  -  сказывали,  не
вынес тягот дороги, то ли ранен был во время схватки с теми  непонятными
разбойниками.
   Демьян Пузо сообщил, что как раз все, кто тогда клад возили с  ханом,
его главным охранщиком и даргой, поехали с даргой и в этот  раз.  И  все
померли! А на другую ночь после смерти хана вдова  по  каким-то  неясным
причинам  казнила  Назара  -  командира   ханской   стражи.   Последнего
свидетеля...
   То есть выходило, что из тех, кто знает, где схоронили  клад,  никого
не осталось...
   Теперь неясна еще была судьба инженера. Гонцов в Астрахань и  Царицын
Ушаков отправил со служебными поручениями к начальникам  тамошних  служб
Тайной канцелярии - срочно выяснить, что стало с англичанином, и  тотчас
же, выяснивши, слать гонцов к нему обратно. А гонцам сказал  места,  где
себя искать, - потому как на заставе сидеть он был не намерен.
   - А сдается мне, инженер, что не мимоходом ты здесь был и вовсе не по
недр разведке, - задумчиво проговорил Андрей Иванович, нюхая табачок.
   Инженер  наверняка  был  зван  ханом.  Зачем  хану  инженер,  да  еще
английский, который по всем  статьям  лучше  наших  и  за  деньги  готов
держать язык за зубами? Да ясно, зачем... Отрыть по всем правилам  науки
хранилище для сокровищ да так его замаскировать, чтобы ни один  черт  не
нашел!
   - И инструмент при нем был - как нарочно...
   Но все свидетели захоронения ханского клада померли. Чем  же  инженер
лучше? Хану все едино - англичанин, русский, хоть грек древний!  Значит,
ежели клад действительно захоронили, инженер тоже должен пропасть!
   И коли гонцы  с  Астрахани  и  Царицына  привезут  весть,  что  нигде
англичанин не появлялся, это и будет лучшим  доказательством,  что  клад
действительно существует и упрятан он где-то неподалеку от  того  места,
про которое упоминал в доносе Пузо...
   Хотя все распоряжения были отданы накануне и теперь от воли его ничто
не  зависело,  проснулся  Андрей  Иванович  задолго  до  свету.  Запалил
светильник, занавесил слюдяное оконце и пару часов подряд расхаживал  по
комнате,  нюхая  табак  и  размышляя.  Полковник  за  стенкой   спокойно
похрапывал: был настолько уверен в своих людях, что не боялся ничего.  А
может, просто потому похрапывал, что молод был да за день умаялся.
   Чудилось Великому инквизитору нехорошее. То крики какие-то  лихие  со
стороны Ставки слышались, то лязг боевой стали где-то рядом с  заставой,
то вообще - звон набатный, вопли людские и страшный треск,  что  бывает,
когда рушатся объятые пламенем деревянные перекрытия горящих зданий.
   Сплевывал Андрей Иванович да крестился, отгоняя  наВождение  и  вновь
прислушиваясь к мертвой степной тиши. Откуда бы в степи набату  быть?  И
домов тут нет таких - гореть и рушиться нечему. Видно, то  шалил  вечный
животный страх больной души инквизиторовой, привыкшей питаться  подобным
же страхом подавляемых людишек и находить упоение великое в наводимом на
всех ужасе...
   Скрип шагов по отсыпанной галькой дорожке скорее угадал, чем услышал:
зачем-то  крадучись,  посунулся  к  выходу,  тихонько  распахнул  дверь,
всмотрелся в предрассветную  мглу,  стараясь  углядеть  маячившие  возле
сеточного забора фигуры. Навострив уши, уловил знакомые голоса, что тихо
переругивались, - звучали те голоса весело и возбужденно.
   - Кажись, с викторией, - вздохнул  с  превеликим  облегчением  Андрей
Иванович, глядя на приближавшиеся силуэты, обретавшие  постепенно  черты
основных его походных лиходеев: Митьки Хари  да  Васьки  Плутова.  А  за
лиходеями маячил ординарец полковника - Трофим.
   - А то как же, - пробасил над ухом совсем не сонный голос полковника.
- Коли бы что не так - давно бы по всей Ставке алярмы визжали, черта  на
ноги бы подняли!
   - Ты ж вроде храпел, - вздрогнул от неожиданности Андрей Иванович.
   - А я батюшка, хоть храплю, сплю всегда вполглаза, вполуха слушаю,  -
сказал полковник. - Кто мимо заставы  едет  либо  по  двору  крадется  -
слышу. Привык. Мы тут все так спим...
   - Все справно вышло, ваше-ство, - доложил подоспевший Васька  Плутов.
- Шума не было.
   - Ушли? - уточнил Ушаков.
   - Да кто знает, батюшка, - замялся Васька. - Може, ушли, може, не...
   - Как так?  -  сердито  вскинул  бровь  Андрей  Иванович.  -  Вы  как
сделали?
   - Стражу  придавили,  с  ямы  достали,  передали,  чего  велено...  -
перечислил Васька, боязливо  склонив  голову.  -  А  они  переглянулись,
поклонились в благодарность, отошли чуток... и пропали.  Куда  делись  -
черт ведает...
   - Пластуны, - горделиво  подбоченился  полковник.  -  Во  тьме  видят
словно звери... Не пропадут, ваше-ство, не сумлевайтесь.
   - Когда хватятся? - спросил Ушаков.
   - Должно, после смены гораздо, - сказал полковник.  -  Как  проверять
пойдут или окликнет кто. А то, глядишь, и к полудню.
   - Ладно, поглядим, - кивнул Ушаков. -  Вели  людей  кормить,  да  нам
пусть накроют. Поснедаем да со светом тронемся...
   Дождавшись, когда с рассветом караул гвардейский начал снимать  посты
да собак отпускать, малый обоз покинул заставу: как вчера приехал, так и
уехал сегодня, никого не прихватив, никого не оставив.
   Ехали не торопко, шагом, держались Царицынского тракта, дозор  вперед
не высылали, но всем было сказано - готовность к бою держать  на  дурной
случай и по первой команде палить в тех, кто догонять бросится.
   Отъехав за третью  версту,  услыхали  сзади  галоп.  Андрей  Иванович
пистолеты достал из сумки,  высунулся  из  кибитки,  глянул  цепко...  И
обмахнулся знамением облегченно: нет, не погоня.
   От ставки наметом шпарили трое - у всех поперек  седла  что-то  такое
лежало, но меньше гораздо, нежели тело человечье. Ежели б погоня,  отряд
был бы немалый. А то - всего трое.
   - Пистоли  всем  упрятать,  вид  иметь  беспечный,  дружественный,  -
тихонько передал по обозу  Андрей  Иванович.  -  Коли  заглядывать  куда
станут - препятствий не чинить...
   Догнавшие сгрузили наземь трех стреноженных жирных баранов. Начальник
ханской стражи неспешно слез с коня,  отвесил  Андрею  Ивановичу  низкий
поклон, сказал по-русски, нараспев, совсем мало коверкая речь:
   - Госпожа велел кланяться... Сердился, что уехал  безпровожания,  без
почести. Спрашивал, все ли ладно, может, мал-мал обида есть...
   - Спасибо за угощенье, - ласково  молвил  Ушаков,  кося  взглядом  на
сопровождавших начальника гвардейцев: те не топтались на  месте,  быстро
объехали  кучно  вставший  обоз,  заглядывая  людям  в  лица,  мимоходом
осмотрели специально открытые кибитки. - Я упреждал - со светом пойду на
Царицын. Нешто будить в такую рань, чтоб попрощаться?
   - Обиды какой нет ли...
   - Какая обида, служивый? - приветливо глянул Андрей Иванович.  -  Все
ладно, передавай царице мой низкий поклон и  благодарность  за  радушный
прием.
   - Ну, Белой Дороги тебе, князь. - Посланец  опять  поклонился,  одним
махом вскочил в седло и, свистнув своих,  галопом  припустил  обратно  к
ставке.
   - Князем сроду не был - в графьях ходим, - пробормотал  вслед  Андрей
Иванович и тонко ухмыльнулся. -