х  тысяч  человек.  Им  глубоко  до  лампочки  все  наши
конституции и права: есть старейшины, вожди,  так  сказать,  есть  закон
кровной мести, и все это вполне вписывается в такое  понятие,  как  "суд
шариата".
   Бригадира кировской братвы Протаса и  азербайджанцев  связывал  общий
бизнес - наркотики. При всех отрицательных качествах Протаса  в  деловой
хватке и перспективном планировании ему отказать было  нельзя.  Огромные
массы  рабочего  люда,  ютившиеся  на  территории   Кировского   района,
подростки и молодежь пред - и послеармейского возраста  во  все  времена
испытывали неукротимую  тягу  к  "торчку",  дабы  хоть  на  краткий  миг
оторваться от реалий этой гнусной и безрадостной жизни и  воспариться  в
сказочном мире сладких наркотических грез. Протас - душка!  -  эту  тягу
реализовывал в полном объеме: хорошо отлаженная машина сбыта  наркотиков
в   Кировском   районе   работала   бесперебойно.   Поначалу   наркотики
распространяли  сами  азербайджанцы,  отстегивая  Протасу   за   "крышу"
определенную сумму.
   Протас недолго наблюдал за тем, как мамеды жируют на его  территории:
в один прекрасный день он дал команду всех наркоторговцев  с  Кировского
удалить и установил жесткий контроль за границами своей "вотчины". А сам
встретился с Гусейном и сказал: буду торговать сам.  От  вас  мне  нужно
только регулярное поступление очередной партии "дури" по  сходной  цене.
Гусейн  попытался  было  уговорить  бригадира  оставить  все  как  есть,
мгновенно усмотрев  большие  убытки  от  грядущей  перемены,  но  Протас
уперся: или так, или вообще  никак.  Деваться  Гусейну  было  некуда,  а
поскольку оптовые цены на тот  или  иной  вид  "дури"  хорошо  известны,
"закроить" при установке таксы не получилось. И стал еженедельно  Протас
получать заранее обусловленную порцию наркотиков для  распространения  в
своем районе, а специально  назначенные  Протасовы  люди  начали  удачно
торговать "химкой" и "чернухой" в разных подвальчиках и забегаловках.
   ПРОФСОЮЗ  не  зря  уделил  столько  внимания  отношениям  мамедов   и
кировцев. Несмотря на то, что Протас имел  тройную  прибыль  от  продажи
"дури", он постоянно сетовал на необходимость отстегивать крупную  сумму
за каждую партию поступающего "товара".
   - Мне бы эти триста "лимонов" на другое пригодились! - Эта ритуальная
фраза, в досадливом тоне высказываемая  после  еженедельного  расчета  в
своем кругу, в  профсоюзной  папке  была  подчеркнута  жирной  линией...
Протас был страшно жаден. Аналитики нашей конторы провели  это  качество
через все досье красной нитью - только круглый идиот мог не  догадаться,
к чему они клонят...
   Развлечься "телефонной войной" предложила Оксана.
   - Гога очень впечатлительный, очень мнительный и легко раздражающийся
тип, - сказала Оксана. - Я вам твердо  обещаю:  трое  суток  устойчивого
режима "телефонная война" сделают из него полноценного неврастеника и  в
критический момент - коль скоро таковой будет удачно  подан  -  заставят
его  действовать  крайне  неадекватно.   Крайне   остро.   И   абсолютно
предсказуемо...
   В рамках "телефонной войны", да и вообще для  качественного  контроля
за фигурантами "Троянского коня", я попросил Славу  организовать  полную
прослушку жилищ Гоги, татарина, Протаса и Гусейна Аллавердиева.
   Как только  Слава  доложил  об  установке  постоянного  прослушивания
фигурантов, мы приступили к осуществлению Оксаниного проекта...  ...Гога
проживал   в   четырехкомнатной   квартире,   расположенной   в    новой
шестнадцатиэтажке, стоявшей на окраине  Октябрьского  парка  культуры  и
отдыха, и в первую ночь "телефонной войны" спал не один. Точнее - совсем
не спал, а совершал возвратно-поступательные движения  и  сосредоточенно
сопел, предвкушая  скорое  завершение  своего  упоительного  секс-труда.
Поэтому настойчивый телефонный звонок его совсем не обрадовал. Но увы  -
особенность бригадирова положения состояла в том, что  ему  по  телефону
могли в любое время дня и ночи звякнуть по  очень  неотложному  делу,  а
потому приходилось держать телефон включенным.
   Остановившись на полфрикции, Гога мимоходом бросил взгляд на  часы  и
отметил, что имеет место половина второго ночи.  Значит,  звонить  могут
только по делу. Досадливо крякнув, бригадир нажал на клавишу включения и
прорычал в трубку:
   - Слушаю, бля!
   - Срочное сообщение! - тревожно завопил  на  другом  конце  противный
прокуренный бас. - Ты, Гога, лучше на балкон не  выходи.  Для  тебя  так
будет безопаснее!
   - А ну-ка - брысь отседа!  -  прогнал  Гога  сотрудницу  по  сексу  в
соседнюю комнату и живо поинтересовался:
   - Кто? Кто это? И почему это я не должен выходить на балкон?
   - Это Валек из Сыктывкара! - жизнерадостно сообщил прокуренный бас. -
Помнишь?
   - Сык тык... где? - не понял Гога.
   - Че - совсем память отшибло? - удивился бас. - Корешей не помнишь?
   - Запамятовал, блин... - смущенно признался Гога -  в  "братвалитете"
очень нехорошим тоном считалось забывать  хоть  единожды  общавшегося  с
тобой по делу кореша. - Валек, Валек... так-так-так... ммм...
   - Ну ты даешь!  -  возмутился  бас.  -  Вместе  же  на  третьей  хате
парились! Не вспомнил?
   - Да не был я сроду в этом Сык тык... ммм... - заоправдывался Гога. -
Какая хата?
   - Да ладно, это не так важно, - умиротворяюще прогудел бас. -  Просто
я тебя по старой памяти хочу предупредить: кое-кто из нашей братвы вашей
братве маляву погнал... ну, насчет того, что ты на зоне  пидаром  жил...
Ага. А я вот...
   - Чего?! - моментально вызверился Гога, стряхнув остатки томности.  -
Ты чего несешь, дебил?! Какая  зона?!  Какой  Сык  тык...  тьфу!  Ты  че
гонишь?!
   - Да ты успокойся, братуха! - ласково пропел бас. - Понты-то не гони!
Ты там перед своими можешь понтярить, а мы-то знаем... Знаем, что тебя в
"столыпине"  всей  камерой  педерастили  и  за  щеку  вваливали...   Ну,
подумаешь, в натуре, было так  было  -  чего  уж  теперь!  Теперь-то  ты
ого-го!  Фигура!  Просто  ты  учти  это  и  проведи  там   среди   своих
разъяснительную работу - а то нехорошо получится. Пацаны будут  кумекать
меж себя -  ага!  Вот,  мол,  Гога,  какой  крутой  мужик  -  а  пидаром
оказался...
   - Ууууооохх ты, урррод!!! - яростно выдохнул Гога. - Оооохх  ты  ж...
ты ж. Да я! Да я тебя!!! - Но тут вредный бас положил трубку.
   Покипев от возмущения минут пять, бригадир перемотал  автоответчик  и
прослушал  разговор  сначала.  Затем  по  справочнику  проверил   номер,
высветившийся  на  определителе,  -  звонили  откуда-то  с  вокзала,  из
телефона-автомата.  На  всякий  случай  отключив  телефон,  Гога  сурово
задумался: кому надо?
   Спустя три минуты заверещал пейджер. Метнувшись к столу, Гога  прочел
на табло: "Ахтунг! Ахтунг! Все пидары - викади на рекистрация!!!  Береги
попу смолоду! Ахтунг! Ахтунг!..."
   Отключив пейджер, Гога воткнул телефон в розетку и тут же позвонил на
станцию:
   - Это Стадницкий. Что это там мне передают? Кто  это  там  передает?!
Отвечать, бля!!! - сорвался на бешенный крик.
   - Вам за последние сутки ничего не  поступало!  -  испуганно  сообщил
сонный голос оператора. - Можете проверить -  у  нас  все  в  компьютере
регистрируется!
   - Уроды! - дико крикнул бригадир в трубку.  -  Поймаю  -  ррраззорву,
бля!!!
   Что-то около трех минут Гога размышлял: выходить или не  выходить  на
балкон? Снайпер? А если снайпер - зачем тогда предупредили?
   - Пойду! - гордо встряхнул головой бригадир. - Не один ли  хер?  -  и
стремительно вышел на балкон, ожидая, что  вот-вот  грохнет  снайперский
выстрел. Гога был мужественным человеком, он неоднократно смотрел в лицо
опасности и не тешил себя надеждой о благополучной старческой кончине  в
собственной постели. Он знал, что рано или поздно вражья пуля  настигнет
его,  и  поэтому  к  возможной  смерти  относился  философски,   как   к
непреложному атрибуту своего бытия...
   Пролетело несколько томительных минут. Гога покрутил головой,  силясь
рассмотреть в кронах сосен  признаки  какой-либо  активности.  Никто  не
стрелял - парк был совершенно безлюден. Пожав  плечами,  бригадир  хотел
было уже вернуться в комнату, но в этот момент в лесном  массиве  кто-то
натужно прокашлялся и что есть мочи заорал дурным голосом:
   - Брят-твааа!!! Брят-твааа!!! Шухер!!! - и стих.
   Все вокруг моментально пришло в движение. Гога был учеником Феликса и
все старался делать по образцу и подобию несвоевременно  преставившегося
главаря: над  Гогой,  под  Гогой,  слева  и  справа  от  Гоги  проживали
приближенные   из   группировки.   Теперь    приближенные    моментально
повыскакивали на балконы  и  затаились  тихо  -  только  лязг  взводимых
затворов  уловило  чуткое  ухо  бригадира  да   сопение   представителей
"кунсткамеры". Под этим домом ведь никто никогда без дела не  шухерил  -
все знали, кто здесь живет, и боялись.  Значит,  что-то  серьезное,  раз
такой хай...
   Спустя несколько секунд дурной голос из парка завопил с новой силой:
   - Ой-е-е, брятва!!! Ой че  жа  эта  деется-то,  а?  Оййй  -  бляяааа!
Гога-то наш, того - фью-фью... в попу балуется!!! Бля буду, балуется! Он
на зоне-то кем жил? Пидаром он там жил! Пидаром -  страшным  и  засраным
чмошником! Ой, бляяааа! Вот так ни фуя себе - бригадир у нас!!!
   С  балконов  раздался  возмущенный  ропот  и  удивленные  возгласы  -
приближенные пребывали в растерянности. Вроде  бы  смешно,  но  как  над
таким смеяться - Гога моментом головенку открутит! Бригадир на удивление
быстро  пришел  в  себя  и,  проявляя  завидное   хладнокровие,   громко
распорядился:
   - А ну - Ухо, Витек, Жора -  вниз!  Доставьте  мне  этого  крикуна  -
быстро! Давай - все остальные - тоже вниз! Отловить козла во что  бы  то
ни стало! Бегом!!!
   Гогина свита  организованно  скатилась  вниз  и  ломанулась  в  парк,
рассредоточиваясь по ходу движения. А дурной голос из парка тем временем
вновь заорал после небольшой паузы:
   - Оуй, бляяаа!!! Его же в "столыпине" оттарабанили всем  кодлом!  Всю
дорогу драли  без  передыху!  О-о-о,  пи-ту-ша-рра!!!  И  как  же  вы  с
педерастом  живете,  а,  братва?!  Жрете   с   ним,   пьете,   за   руку
здороваетесь... Слушаетесь его! Не западло, а?! Оййяяаа!!! Ну вы  даете!
А, может, вы тоже того - фью-фью... а?! - и в том же духе далее - теперь
уже без пауз.
   Спустя некоторое время из парка кто-то  крикнул,  пересиливая  дурной
голос:
   - Гога! Он здесь - на сосне! Мочить?
   - Он мне живой нужен! - что было силы гаркнул бригадир. - Живой, бля!
Пусть Ухо залезет и снимет его!
   Дурной глас, вещавший про  фантастические  бригадировы  похождения  с
гомосексуальным уклоном, внезапно  умолк  на  полуслове.  Раздался  крик
коротышки-олигофрена:
   - Достал! Достал!
   - Тащи его сюда! - приказал Гога  и,  обратив  внимание  на  то,  что
законопослушные жильцы шестнадцатиэтажки тоже повылезали на свои балконы
и с превеликим любопытством прислушиваются ко  всему  этому  безобразию,
зычно гаркнул:
   - Чего вафельницы пораззявили?! А ну - всем отбой!
   Команда была незамедлительно исполнена -  балконы  опустели.  Потирая
руки в предвкушении расправы, бригадир пошел  открывать  входную  дверь,
зарычав по пути на выглянувшую из спальни секс-партнершу:
   - Закройся! Не до тебя...
   Вскоре  на  лестничной  площадке   показался   маленький   дегенерат,
возглавлявший процессию смущенных Гогиных приближенных. Он пританцовывал
и покрикивал возбужденно:
   - Это он! Он кричал!  Козел...  Вот,  -  Ухо  протянул  к  Гоге  свои
здоровенные ручищи, в которых бригадир с удивлением рассмотрел новенький
импортный магнитофон отличного качества.
   - Он, он кричал! - жизнерадостно повторил  Ухо,  искательно  глядя  в
лицо хозяина и недоумевая, отчего это Гога вдруг начинает  хватать  ртом
воздух и медленно сползает по косяку на пол...
   Так  началась  "телефонная  война",  которая  при  всем  ее   внешнем
идиотизме служила целям очень даже серьезным.  Остается  лишь  добавить,
что магнитофон был тривиально похищен Серегой Айдашиным из окна "Форда",
брошенного возле ресторана  "Тюльпан"  лепшим  корешем  и  правой  рукой
главаря  вокзальной  бригады  Гундосом.  Накануне  Гундос  отнял  данный
магнитофон в фирменном магазине "Элис-Трейд", заехав при  этом  по  роже
продавцу и  учинив  громкий  скандал,  который  многим  запомнился...  У
Гундоса был очень  характерный  голос  -  противный  прокуренный  бас  с
неповторимым  гнусавым  прононсом.  А  у  нас   был   имитатор-дилетант,
окончивший в свое время эстрадно-цирковое училище, - боец группировки Бо
Валера Федоров. Увы,  талантливого  имитатора  за  столь  короткий  срок
отыскать было очень трудно, поэтому пришлось  довольствоваться  своим  -
доморощенным. Из всех голосов, записанных в первые  сутки  прослушивания
телефона Татарина, Валера смог освоить лишь голос  Гундоса  -  очень  уж
специфичный голосок! Вот от этого и пришлось плясать...
 
Глава 8 
 
   Информация о транспортировке "дури" и конкретном  исполнителе  акции,
так называемом "курьере", в досье ПРОФСОЮЗА не было.  Для  ее  получения
нам было необходимо потрудиться самим, используя  подручные  средства  и
силы...
   Вася Футбол занимал в Кировской бригаде довольно важное место. Именно
поэтому нам понравился его  "Понтиак",  который  беспризорно  стоял  под
забором дома на отшибе, что в самом конце улицы Трубной  в  Халтуринском
районе. Наша городская братва бросает свои машины без присмотра в  любой
точке города, зная,  что  никто  не  смеет  посягнуть  на  собственность
бандита. Каждую бандитскую машину у нас знают в "лицо".
   Итак, "Понтиак"  Футбола  прозябал  под  забором  -  хозяин  совершал
очередной визит к своей зазнобе Люське, и визит этот  грозил  затянуться
надолго. Я, Стас, Саша Шрам и Коржик быстренько выбрались из "Ниссана" и
пошли нарушать устоявшийся порядок  вещей.  А  именно  -  угонять  тачку
бандита. Поднатужившись, мы метров на сто оттолкали "Понтиак" от забора,
затем Коржик поковырялся в панели и с двух попыток завел двигатель.
   В шашлычной на углу восьмого  микрорайона  было  довольно  людно:  на
большой  площадке  сидели  человек  пятнадцать  мамедов,  группками   по
три-четыре лица за столиком, и мирно пили чай.
   Медленно проехав мимо чайханы, мы  "нарисовались"  -  примерно  треть
чаепитников повернули в нашу сторону головы и  кратко  прокомментировали
появление бандитской тачки. Одновременно я засек за третьим столиком  от
выхода с террасы хозяина заведения и толкнул Стаса:
   - Давай, Стасик, делай!
   Стас выбрался  из  машины,  подошел  к  оградке  террасы  и  подозвал
мальчишку-полового, шнырявшего между столиками с подносом.
   - Пригласи  Байрама,  -  вальяжно  распорядился  Стас,  упаковывая  в
нагрудный карман полового десять тысяч. - Скажи -  от  Протаса  людишки,
хотят сообщить кое-что срочное...
   Байрам  неспешной  походкой   приблизился   к   "Понтиаку",   пытливо
рассматривая Стаса и пытаясь разглядеть, кто  же  там  сидит  в  машине.
Насчет первого у него все получилось как надо - мы специально показывали
"стандартного" Стаса, чтобы у посетителей чайханы  не  возникло  никаких
сомнений в принадлежности "визитеров" к братве. А нас  рассмотреть  было
проблематично, на  всех  тачках  бандитов  тонированные  стекла  -  тоже
своеобразная мода.
   - Салам алейкум, Байрам, муэлим!  -  проникновенно  воскликнул  Стас,
раскрывая  объятия  Байраму.  Это  я  его  научил   -   две   фразы   на
азербайджанском плюс ритуальные объятия - так принято у мамедов.
   Байрам, так и не распознав в Стасе кого-то знакомого,  тем  не  менее
ответно растопырил руки, и они очень трогательно обнялись -  я  чуть  не
прослезился.
   - Нэ вар нэ ех? - поинтересовался Стас, похлопывая  дяденьку  Байрама
по спине и прочувствованно улыбаясь белозубым оскалом.
   - Яваш-яваш, - вежливо ответил Байрам и тут же поинтересовался:
   - Нэ истэрсэн?
   Вот тут  познания  Стаса  в  азербайджанском  резко  прерывались:  он
продолжал по инерции  улыбаться  и  хлопать  глазами,  собираясь  что-то
сказать.
   - Ай балам! - нетерпеливо воскликнул Байрам. -  Скажи,  чего  хочешь,
э?
   - Присядем, дяденька, - предложил Стас, вспомнив сценарий,  распахнул
гостеприимно заднюю дверь "Понтиака" и вежливо склонился в поклоне.
   Недовольно кряхтя, Байрам согнулся и полез в  дверь  -  отказывать  в
таких мелочах при общении с братвой у нас, азербайджанцев  (гы-гы!),  не
принято. Байрамова голова скрылась в салоне, мы с Коржиком в два  смычка
втащили аксакала в машину и, захлопнув дверь, одновременно наставили  на
него стволы.
   - Тихо, ага, -  вежливо  предупредил  Стас,  усаживаясь  на  переднее
место.
   - Мы тебя в одно местечко  свезем  -  потолкуем.  Не  вредничай  -  и
останешься жив.
   - Не стыдно? - укоризненно пробормотал Байрам,  рассматривая  наши  с
Коржиком лица, обтянутые  черными  чулками.  -  Прячете  лица,  сынки...
Женский штаны на голова надел, э! Кто такой вообще?
   - Поехали, - бросил Стас Коржику. - Времени в обрез...
   За следующим же поворотом к нам присоединился Саша Шрам на "Ниссане".
Коротко притормозив, мы со Стасом  резво  пересадили  пленного  агу,  на
голове которого к этому времени уже покоилась вязаная лыжная шапка, сели
сами и сделали ручкой Коржику, умчавшемуся вдаль на бандитской  тачке  -
отгонять на место...
   Эта ампула с пентоналом была последней. Поэтому я очень осторожничал,
отпиливая головку и наполняя шприц, одно неверное движение  -  и  привет
всей задумке!
   Допрос Байрама был  очень  коротким.  Как  только  начал  действовать
препарат, мы моментально выпытали все, что нужно, и препроводили Байрама
в невменяемом виде в Верхний Яшкуль  на  патрульной  машине  мнительного
Валеры Базырова. Там пленнику предстояло прожить с шапкой на голове  три
дня - ровно столько времени мы отводили на претворение  в  жизнь  второй
части "Троянского коня". В субботу утром - часиков в девять - из  Москвы
прибывает 319-й скорый Москва-Новотопчинск. Именно на нем  будет  курьер
Гусейна с партией "чернухи" для Протаса. Партия  приличная  -  70  кило.
Прячут ее в бункере с углем,  "крыша"  -  московский  обрусевший  мамед,
бригадир проводников. А курьер... курьер, спешу вас обрадовать,  -  один
из младших братьев  Гусейна  -  Сеид-Ага.  Оказывается,  братья-главари,
несмотря на почтенный возраст, до  сих  пор  не  чураются  коллективного
труда на благо общины.
   - Ой-е-ей! - испугался впечатлительный Стас, услышав имя курьера. - А
не слишком ли круто? Тут ведь потом такое начнется! Выгребаться будем до
скончания века!
   - А недолго осталось, - успокоил я его. - Всего-то два года  -  потом
двадцать первый грянет... Так что, Стасик, не дрейфь - прорвемся...
   Вечером этого же дня мы со Стасом посетили Толстого. Помните  бывшего
приближенного Протаса, которого  последний  страшно  обидел?  Вот-вот...
Толстый, оказывается, очень недурственно обходился без бригады - дела  у
него  обстояли  прекрасно.  Он   не   так   давно   переехал   в   новую
четырехкомнатную квартиру, благополучно пристроив свою "хрущобу"; заимел
новенькую "Мазду" и не имел оснований жаловаться на жизнь.
   - Знаете, у меня все есть, ребятки, - мудро заявил Толстый,  выслушав
нас со Стасом. - Так что... А если я сделаю то,  о  чем  вы  просите,  я
многим рискую... Впрочем, я рискую многим, даже если не сделаю то, о чем
вы просите. Впрочем...  Я  помогу  вам.  Чтобы  досадить  этому  жадному
придурку, я готов... Однако как бы вам не пролететь с такими масштабами!
   Мы ударили по рукам и вручили бывшему группировщику десять  "лимонов"
на командировочные расходы. Улететь в  столицу  он  обещал  сегодня  же,
ночным рейсом Новотопчинск-Москва. Дело  в  том,  что  младший  братишка
Протаса, студент Новотопчинского университета (юрфак), в  данный  момент
находился в Москве на  трехмесячных  курсах  подготовки  для  поездки  с
группой перспективных студентов  в  какой-то