опознания. Бригадир смутился  -
видимо, он не рассчитывал на такой результат.
   - Как же так, Григорьевна! -  недовольно  воскликнул  Протас.  -  Что
значит - "не видала"? Так это он или не он?
   - Ну, ты этих уже привозил скоко-то раз. -  Бабка  вновь  потыкала  в
сторону бригадировых подручных. - Я их запомнила. А этого  не  привозил.
Чего не ясно?
   - Ну так я тебе уже двенадцать раз привозил других - из города, -  не
сдавался бригадир. - Ты же их не опознала?
   - Так те не похожи были. - сказала бабка. - Вот и не опознала.
   - А этот похож? - насторожился Протас.
   - Да вроде похож. - Бабка с сомнением уставилась на меня. - Старая  я
- вижу нехорошо. Вроде похож, а так - как знать...
   - Так он или не он?! - теряя терпение,  воскликнул  бригадир.  -  Ты,
бабка, мне точно говори - а то смотри, доиграешься!
   - А со слухом  у  тебя  как?  -  вдруг  шепотом  спросил  кареглазый,
стоявший рядом со мной.
   - Слышу хорошо! - встрепенулась бабка. - Очень даже хорошо! Вон -  по
телику говорят,  которые  плохо  видят,  они,  значить,  слышать  должны
хорошо. Вот и я так. Одначе было дело, с Семеновной мы...
   - Хорош болтать, Григорьевна! -  оборвал  старуху  бригадир  и  остро
глянул на меня - что-то мне его взгляд не понравился - не так он  глядел
пять минут назад!
   - Ну-ка, Григорьевна, отвернись от них, - распорядился Протас.  Бабка
отвернулась, недоуменно пожимая плечами.
   -  Так-так...  -  Бригадир  на  секунду  задумался,  затем  приказал,
обращаясь к нам:
   - А теперь давай - по очереди: спокойно так,  не  спеша  спрашивайте:
"Покажите мне, пожалуйста, это изделие" - по три раза. Спросил -  пауза,
потом опять спросил - снова пауза - и так, по  очереди,  каждый.  А  ты,
Григорьевна, слушай внимательно. Поехали!
   Первым начал водила с татуированными запястьями. Пока  он  произносил
указанные бригадиром фразы, я проклинал себя  за  тугоумие.  Вот  идиот!
Такой  промах...  Тогда  я  почему-то  не  принял  в  расчет  эту  самую
Григорьевну - лишь зафиксировал ее присутствие. А надо было принимать! А
еще, кретин недоделанный, решил, что бабушенция туговата на ухо. Да, она
не делала попыток прислушаться к разговору - как это обычно  делают  все
бабки, с любопытством поворачивая ухо и вытягивая шею. Она поэтому и  не
вытягивала шею - не надо ей это было делать! И так  все  слышит  -  вон,
даже шепот с расстояния в пять метров...
   - Давай, твоя очередь, - подтолкнул меня кареглазый.
   - Пожалуйста, покажите мне это изделие, - прокашлявшись, произнес я.
   - Это он! - уверенно  крикнула  бабка,  резво  поворачиваясь  и  тыча
пальцем в мою сторону. - Клянусь богом - он! Хоть ухандокай меня  здеся,
точно тебе говорю - он!
   - Ну спасибо-хорошо! - довольно размеренно продекламировал  я  -  все
эмоции уже давно перегорели в огне внутренних  треволнений,  сейчас  это
получилось, как надо, - с издевкой, насмешливо, уверенно...
   - Что скажешь? - задумчиво спросил меня бригадир, сделав бабке  знак,
что она может идти.
   - А что сказать? - Я смущенно пожал плечами. - Я действительно в  тот
день покупал в этом магазине резиновую бабу. Вот...
   - Что?! - очень тихо переспросил бригадир. - Ну-ка, ну-ка, еще  разок
и повнятнее!
   - У меня эту бабу буквально спустя  полчаса  после  того,  как  я  ее
купил, украли! - быстренько объяснил я. - Врубаешься? Я купил ее, поехал
до ближайшей лесополосы и спрятался  среди  деревьев  -  ну,  опробовать
хотел! Потом положил ее в тачку и отошел похезать. Вернулся  через  пять
минут - нету! И куртку с бабками сперли. Вот так...
   Бригадир с минуту сверлил меня своими водянистыми глазами - во  взоре
его я читал страшные сомнения.
   - Ну, для чего тебе баба-то была? На хера ты ее купил?
   - А-а-а, вон что! - облегчением вздохнул я. - Ну так ясно для чего  -
ха! Ты думаешь, для чего этих баб продают?
   - Чтобы трахать? - уточнил бригадир. - А что ж с настоящими - ты это,
ну не того, а?
   - Понимаешь - у меня с этим проблемы, - смущенно пояснил я. - У  меня
из-за этого и жена-то ушла - давно это было. Вот я  с  тех  пор  как  ни
попробую с настоящей - ничего не получается... Ну, я и купил ее - думал,
попробую, как это будет  -  может,  потренируюсь  маленько,  потом  и  с
настоящими дело пойдет. В а городе - сам понимаешь, меня  каждая  собака
знает. Вот я и поехал в этот долбаный поселок, чтобы никто не догадался.
Знал бы - ни в жизнь сюда не  сунулся,  лучше  бы  с  дунькой  кулаковой
развлекался! Видишь, как оно обернулось...
   - Сп...дили, говоришь? - с сомнением произнес бригадир.
   - Точно, так оно и было! - искренне глядя ему в глаза, подтвердил я.
   - Обзовись, - потребовал Протас, выставив на меня обличающий перст.
   - Век воли  не  видать!  -  воодушевленно  воскликнул  я,  прикусывая
большой палец и чиркая им по горлу. - Бля буду! - Я  видел,  так  делают
блатные, когда от них требуют подтверждения правдивости сказанного.
   - Верю, - проникновенно сообщил бригадир. -  Ты  настоящий  мужик.  Я
хочу с тобой дружить. Знаешь, что будет, если мы будем дружить?
   - Знаю, - подтвердил я, представив, как меня  на  каждом  углу  будет
отлавливать кировская братва, орать приветствие и бросаться для  объятий
и лобызаний.
   - Ни хера ты не знаешь! - пренебрежительно  махнул  рукой  Протас.  -
Если ты будешь  со  мной  дружить,  значит,  все  твои  проблемы  -  мои
проблемы. Ни  одна  падла  тебя  пальцем  тронуть  не  посмеет!  И  эту,
педерастию твою, мы ее тоже одолеем!
   - Кого одолеем? - удивился я.
   - Ну как там твое расстройство называется?
   - Избирательная сексуальная фобия, - брякнул я первое, что  в  голову
взбрело, и поправил бригадира:
   - К педерастии это не имеет никакого отношения, так что...
   - Вот и хобию твою - тоже одолеем, - воодушевленно  сверкнул  глазами
Протас. - Наведу я тебе кучу малолеток, значит, и  отсосать  все  подряд
заставлю - твоя хобия и повылетает  на  хер  -  не  надо  будет  никаких
резиновых баб, значит... Но! - Бригадир  многозначительно  поднял  вверх
палец, акцентируя мое внимание. - Но! Для того, чтобы  дружить,  значит,
давай сразу расставим все точки над "и" кратким... Чтобы, типа того,  не
было между нами недомолвок и прочих иксесов. Врубаешься?
   Я отрицательно помотал головой и продолжал изображать легкую обиду за
"педерастию". Этот простой до тошноты парниша с  пролетарским  диалектом
был раз в десять хитрее, чем хотел казаться, -  и  это  мне  здорово  не
нравилось.
   - Короче, поедем  в  одно  местечко,  ширнемся  там  одной  дурой,  -
продолжил бригадир. - Тута недалеко - в пригороде, при заезде.  А  потом
разъедемся по делам. Идет?
   - Чем ширнемся? - спросил я, чувствуя, как каменеет низ живота.
   -  Да  хер  его  знает!  -  продолжал   валять   дурака   Протас.   -
Пентонал-ментонал,  или  как  там  еще...  короче  -  она  не   вредная,
последствий не будет. У меня хороший знакомый, значит, там живет - вот я
к нему иногда обращаюсь... Ну, врач он. Ширнет тебя этой штукой,  и  ты,
значит, все как есть расскажешь. Против этой штуки уже не соврешь. Тогда
мы будем с тобой без оглядки дружить.  Я  слышал,  у  тебя  заморочки  с
центровиками - разберемся, не хер делать! Но сначала ширнемся. Идет?
   - Идет, Витек, для тебя - все, что  хочешь!  -  бодро  согласился  я,
ощущая,  как  отчаянно  крутятся   шестеренки   в   моем   аналитическом
устройстве, которое пытается нащупать приемлемый выход из этой тупиковой
ситуации.
   - Вот это я люблю! - обрадовался Протас и крикнул своей гвардии:
   - По коням! - От удовольствия он даже прищурился, как кот,  почуявший
перспективу ополовинить втихаря литровую банку сметаны. А я,  усаживаясь
на заднее сиденье "трехсотого", ничего, кроме сочувствия к самому  себе,
не испытывал. Потому что шестеренки в моем аналитическом устройстве  уже
застыли в мертвой точке  -  единственно  верное  решение  проблемы  было
найдено. Я нарвался на ситуацию, которая в анналах  ПРОФСОЮЗА  именуется
кодом "999". Если ты звонишь по промежуточному телефону и, назвав  район
своего местонахождения, произносишь эти три цифры, к тебе  в  экстренном
порядке выдвигается усиленная бригада ликвидаторов. Потому что  "999"  -
это не просто провал или срыв акции. Это утечка информации с  тенденцией
к лавинообразному разрастанию. И все,  кто  имеет  касательство  к  этой
утекшей  информации,  подлежат  немедленному  уничтожению.  А  поскольку
вызвать бригаду ликвидаторов у меня не было времени,  мне  предстояло  в
ближайший час заняться делом, от которого я уже давно отвык и  привыкать
не хотел бы ни под каким соусом. Мне предстояло заняться индивидуальными
боевыми  действиями  в  нетипичных  условиях  против  преобладающего  по
численности  и  вооружению  противника.  Иными  словами,  я  должен  был
завалить Протаса с его бандой,  а  также  того  несчастного  врача,  что
должен был мне колоть пентонал, и всех, кто окажется в этот момент в его
жилище...
 
Глава 11 
 
   Злой доктор-пентональщик, которому предстояло вколоть мне  "сыворотку
правды", проживал в том же районе частного сектора, что и  ваш  покорный
слуга, -  на  соседней  улице.  Когда  мы  подъехали  к  его  небольшому
особнячку, у меня уже созрел план предстоящих  действий,  основанный  на
довольно твердом знании особенностей расположения докторского хауса. Мне
доводилось неоднократно бывать здесь в отрочестве - пентональщик являлся
нашим участковым  терапевтом  и  пользовал  всех  подряд,  кто  проживал
неподалеку.
   - Так вот ты какой, северный олень! - пробормотал  я,  высаживаясь  у
докторской калитки. - А я и не знал, что ты такими штучками балуешься!
   - Чего? - переспросил бригадир, вылезая вместе со мной и делая  своей
гвардии знак, чтобы подождали в машинах.
   - Да так, - слегка  приободрился  я,  обрадованный  тем,  что  Протас
значительно облегчил мне задачу, оставив войско на улице. - Знаю я этого
докторишку. Это наш участковый терапевт.
   - А, вон  что.  Ну,  теперь  он  не  ваш,  -  безапелляционно  заявил
бригадир. - Теперь он - мой  терапевт.  Пошли.  -  Он  хозяйским  жестом
предложил мне следовать впереди себя.
   Пригнув голову, я медленно пошел  к  калитке.  Молодец  Протас  -  не
желает держать "кореша" за спиной. Одно движение  руки  -  и  взведенный
"АПС" будет нацелен мне в голову. В том, что оружие бригадира на  боевом
взводе, я имел возможность убедиться, когда он передавал свои стволы  на
временное хранение Митяю. Значит, надо максимально сократить  дистанцию,
когда попадем  в  зону  досягаемости  подручных  предметов,  годных  для
производства черепно-мозговых травм с  летальным  исходом.  Если  только
предметы те на месте - время-то прошло ой-е-ей сколько!
   - Здорово, Федорыч!  Как  здоровье?  -  приветливо  вскинул  я  руку,
заметив выползшего на крылечко одутловатого  плешогана,  приложившего  к
бровям ладонь и пристально разглядывавшего  нас  выцветшими  близорукими
глазами. Пожевав губами, врач оживился - узнал,  бедолага,  стародавнего
клиента!
   -  А-а-а-а,  Эммануил!  Вскрытие  покажет!  -  проскрипел  он,  лживо
улыбаясь. - Давненько к старику не заглядывал, давненько.  Батька  твой,
царствие небесное, бывалоче, как  что  -  так  сразу:  "Леонид  Федорыч,
помогай!". А как состарился доктор - так никто и носа не кажет! Позабыли
бедного эскулапа!
   - Эммануил? - удивился Протас, закрывая за собой калитку.
   - Это имя мое, - неохотно признался я. - Бак - это погоняло.
   - Ха! Вот это имечко  ты  себе  выбрал!  -  обрадовался  бригадир.  -
Попроще ничего не мог отыскать?
   - Это не я, - сокрушенно вздохнул я. - Это предки.
   - Федорыч, дело есть, - не  делая  попытки  обогнуть  меня,  с  места
сказал Протас. - Надо вкатить хитрый укол моему корешу. По уговору!
   - Эммануилу, что ли? - уточнил врач с некоторым удивлением в голосе.
   Я внутренне взмолился - ну  давай,  возмутись,  сорви  этот  дурацкий
эксперимент, доктор! И тогда мне не придется заниматься кровавой работой
у тебя в доме. Ведь ты же помнишь меня ребенком, Федорыч!
   -  Эммануилу,   Эммануилу,   -   подтвердил   бригадир,   с   видимым
удовольствием обыгрывая мое неудобоупотребимое имя.
   - Запросто! - согласился доктор, лениво зевнув, и направился в дом.
   "Вот сволота! - с ненавистью подумал я. - И не икнулось тебе, жиробас
херов!"
   Поднявшись по  ступенькам,  мы  оказались  на  обширной  застекленной
веранде, где я чуть не испустил крик  радости.  Здесь  стоял  бильярдный
стол - доктор и его собутыльники все летние вечера коротали, перемещаясь
с кием вокруг него, азартно  гоняя  шары.  По  всей  видимости,  дела  у
"бедного эскулапа" шли совсем недурственно: стол был новый,  выполненный
из красного дерева, с лакированными ногами и ярко-зеленым бархатом.  Тут
же, на  столе,  лежали  два  великолепных  кия:  длиннющие  произведения
искусства  с  резными  костяными  рукоятками,   увенчанными   массивными
серебряными набалдашниками.
   - Да ты, никак, разбогател, Леонид Федорович! - восхищенно воскликнул
я, оказавшись возле стола и осторожно беря в руки кий. - Серебро?
   - А то! - довольно осклабился доктор, резко тормозя и  разворачиваясь
ко мне. - На старости лет вот позволил себе такую роскошь -  для  услады
сердца... А все благодаря Витеньке. - Врач потыкал короткопалой  ладонью
в сторону Протаса, который остановился,  дыша  мне  в  затылок,  -  тоже
рассматривал изделие.
   - Кой-какую работенку периодически мне подкидывает, - пояснил доктор.
- И, естественно, платит за это...
   Бац!!! - плавно развернувшись, я со всего маху зарядил рукояткой  кия
Протасу в висок. Набалдашник, тупо чмокнув, впился в  кость  -  брызнула
кровь, кий лопнул, явив вживленный в дерево металлический  прут.  Протас
рухнул на пол, орошая домотканый ковер алыми каплями крови.
   22, 23, 24, 25 - про себя посчитал я, пригнувшись  к  поверженному  и
держа два пальца на шейной артерии. Хорош! Летальный исход  зафиксирован
- даже столь живучие товарищи, как господа Снеговы, после  такого  удара
вряд ли способны выкарабкаться из долины Смерти.
   - Э-э-э-э, - захрипел пришедший в себя доктор, выпучив свои заплывшие
глазки. - Ты-ы-ы-ы-ы... А?
   - Есть кто-нибудь в доме? - деловито осведомился я, перешагнув  через
тело бригадира и прильнув к огромному окну.
   - Никого! Никого нет! -  испуганно  пробормотал  доктор.  -  Жена  на
работе, дочь - с подругами где-то на улице.
   - Очень приятно. - Я отвернулся от окна  -  никто  не  делал  попытки
войти во двор с улицы, все шло по запланированному сценарию.
   - Извини, Федорыч, так надо, - сожалеюще произнес я и для  успокоения
совести спросил:
   - Скольким ты пентонал колол?
   - За последние два года  -  сотни  полторы  будет,  -  подобострастно
сообщил доктор.
   - И что говорили? - поинтересовался я.
   - Разное. - доктор пожал плечами, - кто про что... В основном  -  где
бабки спрятаны или счета - ну,  на  предъявителя...  ага...  вот.  -  Он
заискивающе уставился на меня и проблеял:
   - Я никому не скажу, что ты его укокошил - можешь мне поверить!
   - Верю. - согласился я. - Веди-ка в свою ординаторскую.
   Доктор быстро засеменил в комнату, беспрерывно оглядываясь на меня. Я
шел следом, на ходу стащив  с  себя  тенниску  и  изъяв  у  поверженного
бригадира оба ствола, - ладони при этом я обернул тенниской.
   - Вот. - Доктор гостеприимным жестом показал  мне  свое  хозяйство  -
небольшую комнату с кушеткой и двумя металлическими  шкафами,  запертыми
на висячие замки.
   - Перчатки. - потребовал я, положив пистолет на кушетку  и  натягивая
тенниску.
   Доктор быстро извлек из стола одноразовые латексные перчатки. Натянув
их, я проверил наличие патронов в магазинах "АПСов", удобно рассовал  их
за пояс - спереди и сзади, потренировался несколько раз в  одновременном
выхватывании и только после этого поинтересовался:
   - А сколько у тебя пентонала осталось?
   - Пять доз, - с готовностью доложил доктор и звякнул связкой  ключей,
указав в сторону одного из шкафов. - Достать?
   - Обязательно. - согласился я. - И шприц - тоже.
   Когда доктор достал коробку  с  пентоналом  и  одноразовый  шприц,  я
распорядился:
   - Заряжай!
   - А кого колоть будем? - осторожно поинтересовался  доктор,  наполняя
шприц.
   - А тебе не все ли равно? - удивился я. - Три минуты назад  ты  готов
был для Витеньки кого угодно ширануть!
   - Да нет - я всегда. - Доктор отер вспотевший лоб и жалко улыбнулся.
   - Вот что, - меня вдруг осенила неожиданная идея. - У тебя магнитофон
есть?
   - Вот, пожалуйста. - Толстяк протянул мне магнитофон со вставленной в
него кассетой, и тут я заметил, как у него дрожат руки.
   - Умирать не хочется? - спросил я его. - Пожить бы еще, а?
   - Ой как не хочется, Эммануил! - проникновенно  признался  доктор.  -
Вот вроде бы и старый, а знаешь... дочка у меня... - Тут он всхлипнул  и
изготовился завыть.
   - Цыть, плешоган! - прикрикнул я на желателя пожить. - Я оставлю тебя
в живых - при одном условии...
   - Готов! - встрепенулся доктор. - Всегда готов! Все что хочешь!
   - Я убью их всех. - Я показал за окно. - Ты понимаешь, после этого  у
меня не остается никакого выхода.  -  Я  показал  за  порог,  где  лежал
бригадир; доктор умненько покивал, сложив руки перед грудью, как кролик.
- Тебя я тоже должен убить. - Тут  доктор  скорчил  такую  рожу,  что  я
пожалел о том, что сказал это. -  Потому  что,  оставаясь  в  живых,  ты
будешь угрожать моему существованию, - поторопился пояснить я. - Но!  Но
я сделаю по-другому. Ты вколешь себе пентонал, а я запишу на кассету все
твои байки про вашу совместную деятельность с  Протасом.  Там  наверняка
есть столько  компромата,  что  хватит,  чтобы  шантажировать  тебя  всю
оставшуюся жизнь и держать на коротком поводке.
   - Э-э-э-э... конечно,  конечно.  -  Лицо  доктора  приняло  несколько
озабоченное выражение. - Только... мммм... я бы и сам -  без  пентонала.
Сердечник я - могу не выдержать...
   - Это твои проблемы. - жестко отрезал я.  -  Сколько  времени  длится
"беседа"?
   -  Ну,  когда  полчаса,  когда  полтора-час  -   в   зависимости   от
интересности показаний, - с готовностью ответил доктор. - Бывалоче, и по
три часа беседовали - но в два приема. Тогда наступает привыкание...
   -  Хорош  лекцию  читать,  -  досадливо  оборвал  я   словоохотливого
эскулапа. - Еще вот что: Протас всегда один присутствовал  при  допросе?
Или кто-то из его подручных заходил в комнату?
   - Нет-нет, что  ты!  -  воскликнул  доктор.  -  Естественно  -  один.
Информация-то  конфиденциального  характера.  А   то,   бывает,   такого
наговорят..
   - Умолкни, - остановил я доктора. - Давай вкалывай.
   Доктор, тяжело вздыхая, положил на бицепс жгут, с  тоской  поглядывая
на "заряженный" шприц.
   - Коли помру - грех на тебе будет. -  тихо  сказал  Федорыч,  загоняя
иглу в вену.
   - Заметано, - согласился я. - Ты смотри,  главное,  эмбл  в  вену  не
загони, коновал!
   - Грех смеяться над старым человеком, - плаксиво пробормотал эскулап.
Сноровисто втянув в шприц  полкубика  темной  крови,  он  медленно  ввел
препарат, прижал место укола ваткой со спитом и вытащил иглу.
   - Готов, садист, - с покорностью констатировал мой пациент. -  Возьми
в шкафу нитроглицерин и нашатырь - буду  вырубаться,  нитроглицерин  под
язык - одной хватит, а нашатырь - на ватку и под нос. Сделаешь?
   - Обязательно. - успокоил я доктора. - Когда начинать?
   - Когда пот на лбу градинами пойдет  и  глаза  закатятся,  -  сообщил
доктор, поудобнее устраиваясь на кушетке, и вдруг усмехнулся:
   - Вот уж никогда бы не подумал, что самому придется...
   Через некоторое время я включил магнитофон и приступил  к  популярной
игре "вопросы-ответы". Уже на пятой минуте "беседы" я,  что  называется,
выпал в осадок. Диктофон записывал на кассету с Каем Метовым нечто более
похожее на захватывающий сюжет детективного  романа,  чем  на  изложение
подробностей жизни пожилого участк